Культура Восточного Средиземноморья

Культура Восточного Средиземноморья

Ярким достижением этого региона было создание алфавитного письма. Во II тысячелетии до н. э. в городах Восточного Средиземноморья шли интенсивные поиски письменности, подходящей для массового, однозначного и быстрого ведения коммерческих записей и тем самым более простой, чем письменности Месопотамии и Египта, с ее сотнями знаков, которые могли читаться по-разному. В XV–XII вв. до н. э. в Угарите уже употреблялся клинописный алфавит из тридцати знаков. Еще более совершенной системой оказался финикийский алфавит, воспринятый впоследствии греками и давший начало всем современным алфавитам.

Для религии Сирии и Палестины характерна роль экстатических культов плодородия с умирающими и воскресающими божествами. Под влиянием хурритов в середине II тыс. до н. э. кристаллизовался западносемитский миф о смене царствований на небесах, по которому бог неба Баал-шамем (Господин Небес), он же «Ил отцовский», был сменен Илом (верховный бог западных семитов до середины II тыс. до н. э.), а тот – богом бури Алийян-Баалом (выдвинулся на первое место в пантеоне во второй половине II тыс. до н. э.). В каждом городе почитался прежде всего местный бог-покровитель, называвшийся обычно просто по прозвищу – Баал (владыка) или Эл (бог), иногда Мелек («царь», вариант – Молох), а в Тире – Мелькарт («царь города»). Ведущее женское божество обычно именовалось Астартой (что соответствовало месопотамской Иштар).

Западным семитам была присуща концепция «берита» (завета, т. е. особого договора) народа с его богом-покровителем: в то время как у их соседей связь данной общины и ее бога-покровителя считалась изначальной и неразрывной, западные семиты рассматривали ее как результат сознательной сделки общины с богом, которую обе стороны могли и пересмотреть.

Религия древних евреев поначалу не отличалась от прочих западносемитских верований; их верховным племенным богом был Яхве, но почитали и иных богов, в том числе на государственном уровне. Однако движение ветхозаветных пророков привело в конце концов к формированию иудаизма – догматического сверхценного монотеизма. Как и в других религиозных системах I тыс. до н. э. (например, зороастризме), отношение к Богу в учении пророков носит прежде всего личный характер и жестко связывается с этикой (в частности, пророки резко осуждали закабаление бедноты, скупку земель и наживу богачей). В центре его стоит Яхве, старый верховный бог евреев, а первыми вероучителями своего толка пророки объявляли величайших героев древнееврейских преданий – Авраама и Моисея. В действительности отношение пророческого монотеизма к Богу было принципиально новым: в былые времена Яхве не представляли себе ни всемогущим, ни всесовершенным, ни всезнающим, ни всеблагим, ни единственным источником всякого существования, как это делали пророки.

Раньше считалось, что понятия о добре и зле принадлежат самим людям, которые и вырабатывают их по своему собственному желанию, опыту и вкусу. Боги могут надзирать за выполнением этих правил, но не являются их источником (точно так же, как человеческие власти). Согласно иудаизму, требования морали исходят от Бога и предписаны Им одним. Люди должны безусловно выполнять эти требования просто потому, что это требования Божества. Сам Бог вне критики, что бы Он ни делал. Человек вступает в общение с Ним не для реализации своих собственных устремлений, а для безусловного самодовлеющего выполнения воли Бога.

Если религиозные представления предшествующих эпох никогда не претендовали на абсолютную истину (именно поэтому на Древнем Востоке господствовала полная веротерпимость, а внутри каждой религии мирно уживались спорящие друг с другом течения), то иудаизм был основан на догмах – положениях, априори считающихся абсолютно истинными. Яркий пример разрыва между старым и новым восприятием Яхве – сохраненный Библией ответ рядовых евреев на угрозу гибелью и преисподней, которую возвещают им пророки от имени Яхве: «А мы договорились с Гибелью и заключили союз с Преисподней, и когда всепоражающий бич Яхве двинется, до нас он не дойдет!» Яхве здесь не всесильный бог, и заключенная помимо него (и против него) особая договоренность с гибелью и преисподней как особыми божествами представляется вполне возможной и оправданной для людей.

Древнееврейская литература известна в основном в том виде, в каком сохранило ее Писание иудаизма – Танах (почти полностью совпадает с Ветхим Заветом христианской Библии), сформировавшийся в V III вв. до н. э. По традиции он делится на три раздела: «Учение» (Тора, оно же «Пятикнижие Моисеево»), «Пророки» и «Писания». «Пятикнижие», окончательно сложившееся в конце VII – середине V в. до н. э., излагает переработанные в монотеистическом духе фрагменты общеизраильских преданий о происхождении мира, людей вообще и западносемитских племенных союзов (в том числе Израиля) в частности. Так, рассказ о сотворении первочеловека Адама из земли происходит из аморейского предания, где Адам тоже считался предком всех людей, но при этом его отцом называется бесплотный дух Арар, а матерью – мать-земля Маддар. Унаследовав этот миф от своих аморейских предков, иудеи видоизменили его, превратив отца Адама в бога-творца, а мать-землю – в глину, материал для творения. История о потопе, погубившем все живое, также перешла к евреям от их предков-амореев, а к тем – от шумеро-аккадцев.

В раздел «Пророки» входят произведения действительных пророков VIII–VI вв. до н. э. (Исайи, Иеремии, Иезекииля и др.) или приписывавшиеся им. К ним примыкают по концепции и времени составления «исторические книги» (Иисуса Навина, Судей, Самуила, Царей и др.), излагающие историю древних евреев XII–V вв. до н. э. в рамках концепции их периодического отпадения от монотеизма и возвращения к нему (в действительности систематически повторяющиеся дискредитации и возрождения столь жесткой духовной системы, как догматическая религия, невозможны ни для какого общества). Материалом для «исторических книг» послужили в основном летописи и несохранившиеся сборники эпических песен о славных деяниях предков. Некоторые из них по своему духу были противоположны детально разработанной религиозной концепции Танаха. Дружинный эпос об Ахаве, в целом прославляющий этого царя, ненавистного монотеистической традиции, лег в основу нескольких эпизодов Книги Царей.

Наконец, раздел «Писания» является пестрым собранием различных по жанру и времени произведений («Песнь Песней», религиозные гимны-псалмы, «Екклесиаст» – размышления о жизни, прямо продолжающие месопотамскую «литературу мудрости», «Книга Иова», полемизирующая с идеями этой литературы в новом, монотеистическом духе и др.).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.