Из секретных досье разведки: между Токио и Берлином

Из секретных досье разведки: между Токио и Берлином

Вот пункты интересного соглашения, которое Германия в лице руководителя абвера Канариса заключила с представителем японской разведки (он же посол в Берлине) генералом Ошимой:

«а) руководство контрреволюционными украинцами в Европе — дело абвера, но японцев будут информировать о состоянии дел;

б) японцы, со своей стороны, активизируют связи на Дальнем Востоке с украинскими поселенцами в «Зеленом клину» (район юго-западнее Владивостока, пограничный с Кореей и Китаем. — М. Б.).

В донесении польской разведрезидентуры «Кулис», действовавшей в Маньчжурии, во II отдел генштаба Польши (декабрь 1937 года) указывается, что в 1935 году Коновалец заключил соглашение с японцами и «в настоящее время, на основе сотрудничества между Германией и Японией, контроль над украинской колонией [в Маньчжурии] был доверен немцам, а они на этой территории используют для своей работы также группу Коновальца».

О работе ОУН на германскую и другие разведки достаточно много написано. Но о том, как усердно служили разведкам различных стран другие украинские эмигрантские деятели, почти ничего не известно. В 2003 году служба внешней разведки России в книге «Неизвестный сепаратизм: на службе СД и абвера (из секретных досье разведки)» опубликовала неизвестные ранее документальные материалы ОГПУ — НКВД — КГБ и спецслужб некоторых зарубежных государств. В них рассказывается об использовании иностранными разведками до и во время Великой Отечественной войны националистической «диаспоры» для дестабилизации обстановки на Кавказе, в Средней Азии и других регионах СССР. Вот один из эпизодов, связанных с украинскими «патриотами».

Во времена правления Пилсудского министром внутренних дел Польши был Юзефский. Шестой отдел его ведомства имел агентуру из числа руководителей эмигрантских организаций. Из украинцев пан Юзефский предпочитал иметь дело с последователями Симона Петлюры, поскольку во времена УНР Петлюра успел заключить договор с Польшей, признававшей «независимость» Украины в обмен на уступку полякам части Галичины, Волыни и Полесья.

По Рижскому договору 1921 года, завершившему неудачный поход Красной Армии на Варшаву, Луцк отошел к Польше. Туда в 1930 году Пилсудский направил воеводствовать пана Юзефского. И бывший министр, пользуясь тем, что значительная часть петлюровцев обитала именно на Волыни, решил создать в ее главном городе Луцке оперативный центр для работы с эмиграцией и использования последней в польских интересах.

Проще говоря, пан Юзефский по поручению своих варшавских начальников готовил украинскую эмиграцию, главным образом, ее петлюровскую часть, к интервенции на Советскую Украину. Близость Луцка к границе СССР делала его удобным плацдармом для польско-украинских сил, предназначенных проводить войсковые операции на нашей территории. Польская сторона также подтвердила, что заключенный ранее между УНР и Польшей договор остается в силе. В конце декабря 1930 года между польским генштабом, «правительством УНР» и луцким центром была достигнута принципиальная договоренность об организации объединенной группировки из украинских и польских соединений. Армии УНР предписывалось иметь корпуса — пехотный, конно-артиллерийский и сечевых стрельцов. Польская сторона предоставляла в распоряжение объединенных сил пехотный и ударный добровольческий корпуса, технические и вспомогательные части, а также финансировала всю группировку. Более того, МИД Польши даже наметило в Украине так называемый «польский район», где могли свободно действовать добровольцы-поляки, если бы там началась борьба за освобождение от большевизма. На помощь им должны были прийти силы луцкого центра. В случае же неуспеха локальных военных действий предполагалось избежать большой войны с СССР, списав все на «самостийность» эмигрантов-сепаратистов…

Мало того, генерал Сальский, «военный министр УНР», с ведома поляков планировал вступить в контакт с английским адмиралтейством. Он хотел добиться демонстративного присутствия британского военно-морского флота на Балтийском и Черном морях, что, по его представлениям, могло бы содействовать успеху операции. Но «не так сталося, як гадалося», — в 1935 году умер Пилсудский… Да и европейские события развивались совсем не по тому сценарию, которым руководствовались в Варшаве. Словом, из луцкого «эксперимента» ничего не получилось, и он остался в истории лишь как одно из свидетельств готовности националистов пожертвовать украинскими землями ради своих властных амбиций.

Внешняя разведка НКВД СССР отслеживала и деятельность сторонников бывшего гетмана Скоропадского. Из поступавшей в то время разведывательной информации вырисовывалась следующая картина. Во главе гетманской организации стояла управа, председателем которой был сам Скоропадский. При управе существовала военная коллегия, в состав которой входили гетман и несколько офицеров. Организация поддерживала связи с рядом иностранных государств. В Варшаве ее представлял граф Монтезор, женатый на дочери Скоропадского, во Франции полковник Дубовой. Гетман, будучи ставленником кайзеровской Германии, воспринял в целом и нацистскую линию в отношении Украины. Не надеясь на освобождение Украины от большевиков изнутри, он целиком полагался на иностранную интервенцию, причем главенствующую роль в этом отводили Германии. С согласия немцев организация Скоропадского поддерживала связи с другими европейскими государствами, которые разделяли германские подходы к решению «восточного вопроса».

Гетман наладил также и контакты с японцами. У него были встречи с японским военным атташе в Берлине полковником Банзаем. После оккупации японскими войсками Маньчжурии гетман командировал в Харбин своего представителя для помощи японцам в работе с тамошней украинской эмиграцией. Скоропадского посетил офицер японского генштаба Акацуки, который заверил гетмана, что как его личный авторитет, так и деятельность руководимой им организации высоко оцениваются в Японии. Из высказываний гостя следовало, что столкновение Японии с СССР неизбежно — и потому японское военное командование заинтересовано в формировании в Маньчжурии гетманских отрядов из числа украинских эмигрантов и перебежчиков, готово взять на себя их вооружение и выделить средства для ведения разведывательно-диверсионной работы внутри Советского Союза. Японец пояснил: после начала японско-советской войны надо инспирировать восстания в различных советских регионах, а что касается Украины, то в Японии видят ее как буферное государство, на манер Маньчжоу Го.

Впоследствии переговоры со Скоропадским вели сотрудники японской разведки майор Танака и помощник военного атташе в Берлине Ишими. Все сводилось к желанию японцев видеть украинские национальные части на Дальнем Востоке. Гетман обещал предоставить до двух тысяч волонтеров из Западной Европы и даже передал поименные списки — для отправки своих людей в Маньчжурию в момент, который японские власти сочтут наиболее подходящим.

Не остались без внимания японской разведки и представители петлюровской УНР. ИНО (иностранный отдел) ГУГБ НКВД СССР 20 января 1935 года передал советскому руководству спецсообщение «О планах «правительства УНР» на случай войны СССР с Японией». В сообщении указывалось, что в ноябре 1933 года представителем УНР в Турции Мурским был передан некий документ японскому военному атташе Канда. По мнению разведчиков, «документ… составлен с ведома «правительства УНР» в Варшаве, служит базой для дальнейшей совместной работы японской разведки с указанной организацией и содержит программу действия УНР за границей и на Советской Украине (проведения террористических, диверсионных и вредительских актов)». Далее в сообщении сказано: «С разгромом петлюровской армии и интернированием ее на территории Польши «правительство УНР» во главе с А. Левицким продолжает существовать в Варшаве до настоящего времени на субсидию правительства Польши и является орудием МИД Польши… и 2-го отдела Польского генерального штаба, использующего генералитет и аппарат разведки УНР в повстанческой, диверсионной деятельности на территории УССР».

При освоении дальневосточных земель, писал в указанном документе Мурский, большая часть переселенцев прибывала с Украины. Уже до мировой войны в бассейне Амура, городах Уссурийске, Хабаровске и Верхнеудинске проживали немало украинцев. Эту местность в обиходе они и называли Зеленым клином. По мнению представителя «украинского правительства в изгнании», оттеснение России от берегов Тихого океана пошло бы на пользу Японии. Для этого, рекомендовалось в записке, японские политики должны основательно изменить свой подход к России, как евроазиатской стране, и содействовать ее расчленению. Национализм и сепаратизм приведут, в конце концов, к восстанию, и окончательно сломленная империя, как бы она ни называлась, не сможет более выжить как самостоятельное государство. Независимая Украина хотела бы участвовать в этих событиях.

Представитель УНР писал, что народы, заинтересованные в расчленении России, следят с глубокой симпатией за японской политикой на Дальнем Востоке. Они надеются, что предстоящий японско-советский конфликт окончится распадом России на несколько самостоятельных государств: Украину, Кавказ, Туркестан и другие. В случае начала военных действий немедленно вспыхнут этнические восстания; правительство УНР, поддержанное Японией, Польшей, Румынией и другими странами, окажет повстанцам помощь оружием, боеприпасами и военными инструкторами из числа офицеров национальной армии. Будут также организованы для участия в боевых действиях добровольческие отряды из украинцев, проживающих за рубежом, в том числе в США и Канаде.

В документе говорится, что на территории самой Украины руководство УНР считает необходимым осуществление диверсионно-террористических действий: разрушение железнодорожных путей и мостов, уничтожение воинских складов и бензохранилищ, массовые и индивидуальные акции террора. Реализация этих мер потребует денежных средств, без помощи иностранных государств осуществить диверсии будет невозможно. Сотрудничество с Японией позволяет рассчитывать на помощь с ее стороны в виде финансовых и товарных займов. Отделение же Украины от России должно будет стимулировать национальные движения на Кавказе и в Туркестане, создав тем самым новую политическую ситуацию на Востоке Европы и облегчив Японии ее миссию в Азии.

Обращение националистов к японской разведке немцы встретили с одобрением; их сотрудничество с украинскими радикальными движениями стало принимать все более конкретные формы.