Принимай нас, Суоми-красавица

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Принимай нас, Суоми-красавица

30 ноября 1939 года началась советско-финская война.

Широкой публике она почти неизвестна. У большинства засел лишь вбитый в голову штамп: «Мы злобно напали на маленькую страну, и нас за это выкинули из Лиги Наций».

Давайте разбираться…

Не все знают даже, что с 1809 по 1917 год Великое княжество Финляндское входило в состав Российской империи. Собственно, лишь тогда Финляндия стала национальным государством. Как и Польша, внутри империи она имела льготы: собственную конституцию (чего и в самой России не было), финский язык стал государственным, имелась даже местная армия: в армии российской финны не служили!

Заметьте: до 1809 года эта земля была частью Швеции, правила там шведская знать, единственным официальным языком был шведский. Без России финское государство никогда бы не появилось.

После переворота 1917 года Финляндия откололась. Границу с ней провели там же, где раньше шла граница условная — меж Финляндским княжеством и Петербургской губернией. А именно по реке Сестре, в 32 километрах от центра Петрограда. Так «за бугром» оказался художник Илья Репин, который жил себе на даче в пригородной Куоккале, а она вдруг стала частью другой страны… Финнам теперь принадлежал почти весь Карельский перешеек.

К концу 1930-х ситуация стала неприемлемой. Соседи со своей территории могли обстреливать Ленинград из дальнобойных пушек (правда, они их не имели — но могли пропустить к границе немецких артиллеристов)!

В мае 1938-го Сталин получил справку: «Внешнеполитическая линия нынешнего финляндского правительства — это ориентация на Скандинавию и так называемый нейтралитет. Однако давление фашистских элементов на правительство так сильно, что оно не в состоянии принимать реальные меры против немецкой работы в стране» [227].

Почти тогда же, 14 апреля, второй секретарь нашего посольства в Хельсинки Б. Ярцев начал переговоры. Любопытно, что о них не знал нарком иностранных дел М. Литвинов [228] (он же Меер-Генох Валлах) — фигура загадочная и зловещая. Когда-то именно он по заданию Ленина грабил банки; [229] а при сталинском руководстве был главным агентом влияния Запада.

Итак, переговоры от Литвинова скрыли. Значит, доверие он уже потерял. А через год, 3 мая 1939-го, его вообще сняли. Но хозяев он имел столь влиятельных, что арестовать его не посмели, и в 1941-м он стал послом… где бы вы думали? В США. Отозвали на базу…

Вернемся к Ярцеву. Что через него предлагал Сталин?

Чтобы финны пообещали сопротивляться немцам, если те введут войска на их территорию, — а не сразу пропустить к нашей границе. Всего лишь! Причем СССР гарантировал в этом случае любую помощь.

Если вдуматься, это вообще дурдом — уговаривать страну защищаться от агрессии. Ведь это ее святой долг! Но мы видели, что идет грязная игра: страны, отделяющие Россию от рейха, сдаются ему без боя. Финляндия явно на очереди.

Она все лето тянула с ответом, а в августе отказала.

Тогда Ярцев изменил условия: финны строят военную базу на острове Гогланд[94] и обязуются защищать ее в случае немецкого нападения. Но если не справятся, то передадут остров для обороны нам.

Это тоже отвергли.

Тогда мы попросили Гогланд (и еще три острова неподалеку, все они сейчас тоже русские) в аренду на 30 лет. Или возьмите взамен территории на суше. Снова отказ!

Месяцы тянулись, финны упорно отвергали все варианты — взаимовыгодные и никак их не ущемлявшие. Ясно, что сами они бы на это не решились, их подзуживала Англия.

В сентябре 1939-го немцы вторглись в Польшу. Стало очевидно, что мы на очереди; действовать следовало немедленно. Финны могли впустить немцев на свою территорию или ударить по Ленинграду вместе с ними.[95] Гр а ница шла по предместью города, так что его захват был очень вероятен. Если бы огромные силы вермахта освободились от удержания блокады и двинули на Москву, они могли взять и ее.

Карельский перешеек стал ключом к победе. Или к поражению. И Сталин сказал: «Мы ничего не можем поделать с географией. Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу» [230].

Прошу заметить: Карельский перешеек исконно русский, с древнейших времен. Великому княжеству Финляндскому его подарил Александр Первый в 1811 году — в общем, сдуру. Как и Хрущев — Крым Украине…

Однако Сталин даже не требовал его весь; он хотел отодвинуть границу лишь на 90 километров. А чтобы защитить Ленинград с моря, мы просили в аренду полуостров Ханко и те же четыре острова. Взамен Финляндия получала территории в Восточной Карелии — вдвое больше тех, которые теряла!

И что? Вместо ответа финны 10 октября начали мобилизацию. Стало ясно, что они выбрали войну. Больше скажу: они надеялись на победу, поскольку считали СССР слабым, внутренне противоречивым. Ждали крестьянских восстаний в случае войны — в этом их убедили англичане. Красную Армию они считали небоеспособной и рассчитывали на помощь Англии, Франции, Норвегии и Швеции. [231]

Захватить Москву финны, конечно, не надеялись, но отжать изрядный кусок Советской Карелии считали возможным. А многие мечтали и о «Финляндии до Урала».

26 ноября произошло нечто, после чего финский посланник получил следующую ноту:

По сообщению Генерального штаба Красной Армии, сегодня в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории. Было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея приказание не поддаваться на провокации, воздержались от ответного обстрела.

Советское правительство не намерено раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финляндской армии, может быть плохо управляемых командованием. Но оно хотело бы, чтобы такие факты впредь не имели места.

Ввиду этого советское правительство предлагает финляндскому правительству незамедлительно отвести свои войска от границы на Карельском перешейке на 20–25 километров и тем предотвратить возможность повторных провокаций.

Примите, господин посланник, уверения в совершенном к Вам почтении.

Народный комиссар иностранных дел СССР

В. Молотов [232]

Финны, естественно, ответили, что не стреляли, а русские долбанули по себе сами. То есть нарочно учинили самострел, подражая гляйвицкому инциденту, — чтоб получить повод для нападения.

Это сомнительно. И вот почему:

1) Самострел — не наш метод. Нет таких примеров в русской истории.

2) За Гляйвицем вторжение последовало через несколько часов, а после Майнилы прошло, извините, целых четыре дня. Если это наша провокация — зачем тянули?

3) Отвергая все наши предложения, финны упрямо нарывались на войну. Следовательно, они хотели ее — а значит, могли и спровоцировать.

Дело темное. Историк К. Филиппов проанализировал имеющиеся материалы и пришел к выводу: четких доказательств нашей или финской правоты нет. [233] Что же делать?

Смотрим контекст. Англосаксы хотят мировой войны вообще и истребления России в частности. Для первого им нужна кровища — неважно, где. Для второго надо нас ослабить, а заодно прощупать — чтоб Гитлер четче знал, кого бить будет. Излюбленный американский метод самострела только что опробован в Гляйвице…

Всё к одному: майнильский инцидент банкирам был нужен позарез! Значит, они его и провернули — силами финских пограничников или заслав свою диверсионную группу.

И вот 30 ноября 1939 года РККА перешла границу. Не скрою — тоже без объявления войны… Но у нас хотя бы не было договора о ненападении,[96] накануне мы разорвали с финнами дипотношения, и вообще все предшествовавшие события намекали на вторжение более чем прозрачно.

В первый день наша авиация немного бомбила Хельсинки — порт, аэродром и другие военные объекты. Но по ошибке часть бомб попала в жилые кварталы, погиб 91 человек…

— Какая ошибка? Русские пилоты истребляли мирных людей нарочно!!! — клянутся иные «знатоки».

Что ж, поглядим, так ли это. В декабре и январе столицу бомбили еще 7 раз, в итоге погибли еще шестеро (причем неизвестно, гражданских ли). Семь налетов — шесть погибших… Ясно? Летчики в жилища НЕ целились — иначе жертв было бы несравненно больше. Значит, и первый налет имел такую же задачу.

А Красная Армия сперва двигалась бодро, но, дойдя до укрепленной «линии Маннергейма», надолго застряла и несла тяжелые потери. Почему так вышло?

Прежде всего, психология. Наше командование планировало нечто вроде польского похода, то есть чисто символические стычки. Москва заверяла, что идет избавлять народ от буржуйского гнета, — и похоже, действительно в это верила: от «классово близкого» финского большинства мы ждали поддержки. Потому и не готовились к войне толком, надеялись на быструю сдачу.

Это настроение сквозит в написанной тогда песне:

Сосняком по откосам кудрявится

Пограничный скупой кругозор.

Принимай нас, Суоми-красавица,

В ожерелье прозрачных озер!

…Много лжи в эти годы наверчено,

Чтоб запутать финляндский народ.

Раскрывай же теперь нам доверчиво

Половинки широких ворот!

Жесткой обороны никто не ждал. Потому наступление готовилось лишь силами Ленинградского военного округа, и было нас немногим больше финнов: на Карельском перешейке наступали 169 000 человек, защищались 130 000. [234] Для прорыва бетонированной линии нужно 5 — 7-кратное превосходство — это аксиома военной науки.

— Но РККА многократно превышала финнов в технике! — возмутится знаток.

Да. Вот соотношение вооружений на момент начала войны: [235]

Но, как мы увидим, в конкретных условиях техника помогла мало…

Неуязвимость «линии Маннергейма» преувеличена. В бедной Финляндии система укреплений заметно уступала «линии Мажино» и даже «линии Зигфрида» — и по количеству дотов, и по их вооружению (на большинстве стояли пулеметы, без пушек), и по качеству бетона. Но тогда почему наши возились там столь долго?

Во-первых, плохо отработала разведка. Новые, самые мощные доты на наших картах отсутствовали — и наступающие войска упирались в них внезапно.

Во-вторых — да, против танка пулеметный дот бессилен. Но он легко отсекает пехоту от прорвавшихся танков, а без пехотной поддержки танк становится добычей полевых войск: его можно сжечь обычной бутылкой «коктейля». Финский генерал Х. Эквист писал: «Массы легких танков, вводившихся в бой русскими в начале войны, не производили какого-либо впечатления на нашу оборону, их пропускали в глубину. Погоня за ними превратилась в спорт» [236]. Бесполезно прорываться одними танками.

Слабые доты наша артиллерия рушила. Однако финны успели построить некоторое количество так называемых «миллионников»: прочнейших конструкций из отличного бетона. Не брал их пушечный огонь! Снаряды отскакивали, и родился даже миф, будто они покрыты резиной… Разбивать их смогли, лишь подвезя на фронт мощные 203-мм гаубицы (финны прозвали их «сталинскими кувалдами»). Но даже их исполинских снарядов на один дот уходило до полутора сотен. [237]

Конечно, бетонного монстра можно обойти, такие попытки делались. Однако в лесистой местности, особенно зимой, чертовски трудно наступать. Наше колоссальное преимущество в технике там обнулилось: и танки не пройдут, и деревья мешают целиться артиллеристам и летчикам. Вот потому пришлось остановить и насыщать армию пополнением.

В-третьих, финнам помогали. Догадайтесь, кто? Это нетрудно!

Великобритания поставила им 75 самолетов, 314 пушек, 185 000 снарядов, 17 700 авиабомб, 10 000 мин… [238] Франция — 30 самолетов, 160 пушек, 500 пулемётов, 795 000 снарядов, 200 000 ручных гранат… Италия — 35 самолетов. Германия — трофейное польское оружие. [239] Из США прибыла группа летчиков. Фашисты и «демократы» в очередной раз оказались трогательно едины — лишь бы русских убивать.

А еще финны отлично дрались потому, что ими командовал… настоящий русский офицер.

Густав Карлович Маннергейм (1867–1951) по рождению был шведом и носил имя Карл Густав Эмиль. Однако военную школу получил нашу: окончил Николаевское кавалерийское училище (в Петербурге, на углу Обводного и Лермонтовского. Раньше училище называлось Школой гвардейских подпрапорщиков и выпустило, кроме всех прочих, М. Лермонтова и М. Мусоргского).

Маннергейм женился на Анастасии Араповой, вряд ли нужно уточнять ее национальность. Участвовал в коронации Николая Второго. Командовал кавалерийским дивизионом в Русско-японскую войну. Дружил с А. Брусиловым. В Первую мировую грамотно управлял войсками уже в генеральском чине.

В 1939-м его (семидесятидвухлетнего!) назначили главнокомандующим армией Финляндии; так что русская школа билась с русской школой. Искры летели всерьез.

А вот польский главнокомандующий Эдвард Рыдз-Смиглы никакого отношения к нашей армии не имел — и Польша распалась на десятый день войны.

Не знаю, есть ли между этими событиями связь, но наблюдение любопытное…

14 декабря СССР «за агрессивность» исключили из Лиги Наций. Заметьте: с перевесом всего в три голоса! Причем Швеция, Норвегия и Дания от голосования воздержались — хотя вроде бы именно они должны были вступиться за соседей-финнов.

Решение продавили Штаты. И причина банальна: Рузвельт как раз шел на перевыборы и захотел поддержки весьма многочисленной финской диаспоры — потому объявил нас агрессорами.

Налепить на СССР ярлык «агрессора» удалось еще один раз — из-за войны в Афганистане. Весь мир негодовал! Но сейчас точно известно, что туда нас втащило ЦРУ: оно полгода финансировало и вооружало моджахедов, чтоб они лили кровищу на самой границе, нешуточно угрожали нашей безопасности. [240]

В финскую войну нас втравили аналогичным способом. Знакомый почерк, американский.

12 марта мы победили. К Советскому Союзу присоединился и Карельский перешеек, и часть более северных земель, на которые мы даже не претендовали. Ладожское озеро стало целиком нашим.

Наступление на доты в лесу, зимой далось нам дорого. В разных источниках количество жертв сильно «гуляет», но в любом случае итог неутешителен:

Наших полегло заметно больше, чем финнов…

Как бы то ни было, неприятельскую армию мы разбили, укрепления прорвали — и могли оккупировать и присоединить всю Финляндию. Но делать этого не стали… Почему? Хороший вопрос!

Историк С. Переслегин пишет: «Прорывать долговременную оборону в лесисто-речной местности при отсутствии нормальных коммуникационных линий, да еще и зимой, — дело в высшей степени не здравое. Но что мешало советскому командованию воспользоваться абсолютным преимуществом на море и в воздухе? Осенью до ледостава на Финском заливе было достаточно времени, чтобы атаковать непосредственно Хельсинки — воздушным и морским десантом. Такая операция была бы стремительной и смертоносной: ночью выходят десантные корабли, утром поднимаются с аэродромов самолеты, а уже в час дня депутаты финского национального собрания под угрозой обстрела города с крейсера „Киров“ и линкоров „Марат“ и „Октябрьская революция“ передают власть новому правительству Финляндии. К вечеру собирается Лига Наций, на вопросы которой Советский Союз резонно отвечает, что находится в мире и дружбе с законным финским правительством» [241].

Почему Сталин не стал оккупировать Финляндию и свергать ее правительство, недоумевает историк? Да элементарно: потому что не хотел!

Если бы СССР был агрессивным, он, безусловно, действовал в духе сценария Переслегина. Но мы не хотели захватывать и подавлять; задача стояла — отодвинуть границу от Ленинграда. Что и состоялось. Даже английский историк Лиддел Гарт признал: «Советские требования были исключительно умеренными. Выдвинув столь скромные требования, Сталин проявил государственную мудрость» [242].

И вот еще одно доказательство: в 1945-м СССР стал ведущей мировой державой и без проблем советизировал всю Восточную Европу. Включить Финляндию в социалистический блок он тоже мог бы легко — но не сделал этого! А значит, и не собирался.

* * *

Финны относятся к той войне трепетно: единственный раз в истории они дали кому-то нешуточный отпор! Зимняя война для них свята, они считают ее отечественной и весьма значимой во всемирном масштабе.

Однако, при всем уважении к Финляндии, она тут вообще ни при чем…

В большой геополитике решалось: поработят банкиры весь мир — или Россия им в этом помешает? Малым странам, которые очутились слишком близко к этой драке, просто не повезло: их невзначай зацепили краешком рукава. А «малые» — это Чехословакия, Польша, Финляндия, три Прибалтики, Бельгия, Норвегия, Дания и, как не удивительно, даже Франция. Но не будем забегать вперед…

Между тем уже с октября 1939 года Англия и Франция планировали напасть на СССР. Базировавшаяся в Сирии авиация должна была разбомбить нефтепромыслы Баку, а сухопутные войска готовились оккупировать Норвегию (не спрашивая ее мнения), принудить Швецию к сотрудничеству, войти в Финляндию и начать воевать против нас.

Напомню: они уже в состоянии войны с Германией, стоят на ее границе и якобы собираются действовать! И вдруг вот так распылять силы?! Ага… Спасибо за лишнее подтверждение, что реально воевать с рейхом они и не думали.

Впрочем, и на Россию нападать они вряд ли собирались всерьез. Для этого Гитлер поставлен, чего самим-то париться?

Бомбежка Баку отменилась, а вот с Норвегией вышло иначе…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.