Сун: нашествие чжурчжэней. Опять Юг без Севера

Сун: нашествие чжурчжэней. Опять Юг без Севера

Похоже, при всем бьющем в глаза цветении – уже в первой половине XII в. эффект от благотворных реформ Ван Аньши стал сходить на нет. Пришла пора больших восстаний, участники которых в праведном порыве пытались восстановить попранную конфуцианскую справедливость – совершая при этом грабежи и жестокости. А еще приходилось постоянно переступать через чувство великоханьского национального достоинства, основанном на незыблемом, несмотря ни на что, представлении о своей исключительности. Империя постоянно отправляла «подарки», и немалые. – сотни тысяч штук шелка и множество других плодов китайской земли и китайских рук, наглым северным варварам (которые набрались мощи в немалой степени благодаря тому, что сами стали похожи на китайцев). Этим обеспечивался покой на границах, которые не могла устеречь огромная, дорогостоящая, но малобоеспособная, неповоротливая сунская армия.

Керамическая чаша, покрытая глазурью

Грозный всполох взбудоражил южную приморскую провинцию Чжэцзян – в восстании 1021–1022 гг. приняло участие свыше миллиона человек. Повод был не очень значителен: правительство обложило налогом такие традиционные для высокоразвитого Юга промыслы, как изготовление искусно выполненных поделок из мрамора и ценных пород дерева. Камень добывался, а деревья выращивались здесь же, и все это приносило некоторый дополнительный доход местным жителям. Но почва для возмущения была основательно подготовлена заранее: в провинции действовало тайное общество «Учение о свете», доктрина которого основывалась на смеси буддийских, даосских и манихейских (иранского происхождения) верованиях.

Восстанием руководил глава «сильного дома» Фан Ла, который был владельцем обширных посадок лаковых деревьев. Он обличал беззакония местных властей, но особый упор делал на внешнеполитический фактор: позорную дань, выплачиваемую киданьскому и тангутскому царствам. Повстанцы на какое-то время овладели Ханчжоу, но правительственным войскам удалось одолеть их – хоть и с большим трудом.

Вскоре произошло восстание, охватившее несколько восточных провинций, во главе которого стоял Сунн Цзян. Крайне встревожило двор восстание в столичной Хэнани – оно стало и особенно памятным для потомков: как благодаря эффектному лозунгу-паролю «все люди братья», так и потому, что эти события послужили сюжетной канвой для знаменитого романа «Речные заводи», написанного в XIV в. Ши Найанем. Лирически звучащее название на самом деле отражает тот факт, что отряды повстанцев зачастую укрывались в укромных водных пристанищах. Ряды восставших были пестры по составу: заодно с крестьянами – как арендаторами, так и владельцами земли – в них находились рыбаки, матросы, мелкие чиновники, монахи, торговцы и, конечно же (как всегда, не к добру), бродяги и бандиты. Как видим, люд разный, но в основном небогатый.

Для наведения внутреннего порядка сунское правительство решило заручиться поддержкой чжурчжэней, обитавших к северо-востоку. Эти монголоидные племена на протяжении веков состояли в довольно тесных отношениях с Поднебесной, ведя с ней оживленный торговый обмен: получали шелк, железо и оружие, расплачиваясь лошадьми, кожами, дальневосточными соболями, корнем женьшень и речным жемчугом. Но когда возвысилось, провозгласив себя империей, государство киданей Ляо, чжурчжэням пришлось признать свою зависимость от них, а от общения с Поднебесной они были оттеснены.

Но в ходе длительной внутренней межплеменной борьбы у чжурчжэней выдвинулся сильный вождь Агуда, ставший объединителем: в 1115 г. он объявил себя императором царства Цзинь («Золотое»), которое просуществовало до 1234 г.

Первым делом новое государство решило свести кое-какие старые счеты с Ляо, и китайское правительство оказало ему в этом всяческую поддержку – Поднебесной тоже надоело терпеть кичливое маньчжурское царство. Чжурчжэни были беспощадны, они вели войну на уничтожение: большинство киданей было истреблено, уцелевшие ушли далеко на запад и основали на берегах Иссык-Куля (в Киргизии) государство Западное Ляо.

Ведя совместно с китайцами войну против общего врага, чжурчжэни наметанным глазом оценили сунскую армию как откровенно слабую. Поэтому после «нашей и вашей победы» они вторглись в северные области союзника. Весной 1126 г. они подходили уже к самому Кайфыну.

Сунское правительство решило заключить с чжурчжэнями мир, ублажив их непостижимой уступкой – всеми землями к северу от Хуанхэ. Но против капитулянтов решительно восстали как многие высшие сановники, так и столичные чиновники, горожане, окрестные крестьяне. В самом правительстве возобладали сторонники решительной борьбы.

Только оказалось, что противопоставить завоевателям действительно нечего. Уже в следующем 1127 г. чжурчжэни опять подступили к Кайфыну и захватили город. Император отправился к незваным гостям для переговоров – и оказался у них в плену.

Поначалу чжурчжэни оказывали Сыну Неба подобающие почести – вероятно, предполагая использовать как марионетку. Но это продолжалось недолго: последнего сунского повелителя увезли в дальние степи, и там он закончил дни в нищете.

Завладев Кайфыном, завоеватели двинулись на юг. Их путь лежал вдоль Великого канала. Захватив и спалив Янчжоу, они переправились вместе со своими конями через Янцзы. Но после этого приостановились. Под их властью уже находилось 40 миллионов китайцев, к которым они, судя по всему, большой вражды не испытывали (как к старшим братьям по культуре?), а как управлять ими – не очень хорошо представляли. Возможно, были и опасения военного характера – даже после победы переоценивать свою мощь не стоило, тем более, что было кому ударить им в тыл из северных степей. Поэтому чжурчжэни решили ограничиться территорией до Хуанхэ, а к югу попытались основать зависимое от них государство во главе с одним высокопоставленным китайским чиновником.

Но этот план не удался. До Юга удалось добраться уцелевшему сунскому двору во главе с братом плененного императора – он и стал правителем государства Южная Сун со столицей в Ханчжоу, в южной части Великого канала. В его государстве проживало около 50 миллионов подданных – больше, чем находилось китайцев под чужеземным владычеством, и у Юга имелся уже исторический опыт, как можно достаточно благополучно обустроиться самому по себе.

Впрочем, ни на Юге, ни на Севере, ни в отношениях между ними не наблюдалось пока даже относительной стабилизации. В Южной Сун, в провинциях Хунань и Хубэй, в 1130 г. вспыхнуло мощное восстание, которое, как оказалось, уже 20 лет подготавливала даосская секта, вознамерившаяся установить «новый закон» на основах равенства. Обстоятельства ускорили выступление. К возмущению неправым сбором прежних налогов (превышением их нормы) прибавились тяготы новых чрезвычайных поборов, к тому же повсюду бесчинствовали банды дезертиров.

Число восставших достигало 400 тысяч человек. Действовали они решительно: убивали особо провинившихся перед народом чиновников, впившихся в землю богатых купцов, порой не щадили и монахов – буддийские обители опять превратились в оборотистые предприятия. Один из вождей восстания объявил о «равенстве знатных и простых, уравнении бедных и богатых». На территории, вмещающей 21 уезд, было провозглашено «царство Чу» (в дань исторической памяти государству, существовавшему на Юге еще в доимперские времена). В нем должна была осуществиться извечная крестьянская мечта о «всеобщем равенстве» и «жизни по справедливости» – во всяком случае, повинности были отменены, а все прибытки пытались делить поровну. Из патриотических побуждений армия «царства Чу» попыталась повести наступление на чжурчжэней, но сразу убедилась, что этого делать не стоило.

В то же время чжурчжэни встретили сильный отпор в восточных провинциях, и решили ограничиться образованием там вассального государства Ци. В его состав вошли Шаньдун, Хэнань, Шаньси и части других провинций. Завоеватели полагали, что оно станет их опорой в борьбе против Южной Сун.

Но в 1136 г. стороны вступили в переговоры. Во главе южносунского правительства стоял Цинь Гуй – трезво глядящий на вещи политик. По его убеждению, южная империя не имела для ведения войны ни достаточной военной силы, ни средств.

Однако многие китайцы думали иначе. Правительство слабо контролировало тогда даже регулярные части, не говоря уже о местном ополчении, образованном в ходе военной реформы Ван Аньши. Многие отряды продолжали вести войну с чжурчжэнями. Особенно выделялся военачальник Юэ Фэй (1103–1141), уроженец Хэнани – оставшийся в памяти китайского народа как один из самых славных его героев (а также как автор знаменитого комплекса приемов рукопашного боя под названием «Длинный кулак»). Его армия уже одержала несколько побед, и он не собирался складывать оружия.

Но императорское правительство, возглавляемое Цинь Гуем, опасалось, что действия Юэ Фэя спровоцируют полномасштабную войну с чжурчжэнями. И не только этого: не меньше оно боялось того, что самоуправство полководцев перерастет в создание ими своих независимых княжеств, приведет к очередному расползанию государства. Первого министра можно понять, но того, как он повел себя, людская молва никогда ему не простила. Юэ Фэй получил повеление срочно явиться в столицу Ханчжоу, а когда подчинился, был брошен в темницу и тайно казнен. После чего Цинь Гуй мог уже относительно спокойно продолжить предательские (?) переговоры с врагом.

В 1142 г. мирный договор был заключен. Император Южной Сун признавал данническую зависимость от «золотого» царства Цзинь, в знак чего его государство должно было ежегодно выплачивать 300 тысяч штук шелка и 300 тысяч слитков серебра. Граница, делящая Китай, устанавливалась по реке Хуайшуй, что в междуречье Хуанхэ и Янцзы.

Это было еще одним тяжким ударом по национальному чувству. Но спасительной ответной реакцией было то, что китайский народ стал еще больше ценить свою культуру и именно в ней находил свое основное превосходство над варварами (к последним теперь с еще большей, чем прежде, внутренней убежденностью стали относить всех некитайцев).

А бесчестно казненный Юэ Фэй зажил новой, посмертной жизнью. Через 60 лет после его гибели император Южной Сун присвоил ему почетный титул, в его честь был сооружен храм. Полководец стал героем многих преданий, песен, театральных постановок (ясно, какая роль отводилась в них министру Цинь Гую). Вот стихотворение поэта Чжао Мэнфу (1254–1322) «Могила полководца Юэ Фэя»:

Травою зарос могильный курган.

Здесь лежит великий герой.

Безлюдно. Только каменный лев

Охраняет его покой.

Сановники, даже сам государь,

Трусливо бежали на юг.

На севере разве что старики

О свободе вздохнут с тоской.

Однако давно убит Юэ Фэй —

Нет печальным вздохам числа.

Захватили Север чужие войска

И на Юге плохи дела.

Не стоит над озером Сиху

Грустную песню петь —

Красота пленительных гор и рек

Развеять скорбь не смогла.

(перевод И. Смирнова)

Но историческая правда состоит и в том, что, обезопасив себя с севера, Южная Сун вскоре превратилась в благополучное государство, где было место не только экономическому подъему, но и взлетам высокой культуры.

Однако однажды это преуспевание оказалось под угрозой. В 1204 г. несколько высших сановников во главе с Хань Довэем при поддержке части военачальников присвоили себе правительственную власть и затеяли войну с Цзинь. Последовало страшное поражение, и императору, чтобы задобрить своего северного коллегу, пришлось послать ему в красивом ларце покрытую лаком голову Хань Довэя. Тот приказал выставить ее на всеобщее обозрение в храме своих предков в Кайфыне – теперь это была столица чжурчжэньского Цзинь. Новый мирный договор был, разумеется, тяжелее предыдущего.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.