АРТУР АДАМС: ЕМУ СОПУТСТВОВАЛА УЧАЧА

АРТУР АДАМС: ЕМУ СОПУТСТВОВАЛА УЧАЧА

Военным разведчиком, добывавшим научно-техническую информацию, в том числе по «Манхеттенскому проекту» (разработка атомной бомбы в США), был и Артур Адамс («Ахилл»). Имея инженерное образование, он внес немалый вклад в дело ликвидации американской ядерной монополии.

В 1948 году в СССР отдельным изданием и весьма ограниченным тиражем была напечатана статья из американского журнала «Лук». Её авторы искали «ответ на зловещий вопрос — когда Россия будет иметь атомную бомбу?», который, по их словам, «стал решающим для американских планов на будущее». Но, задав такой вопрос, американские эксперты успокоили читателя — это произойдет не ранее 1954 года, а «что касается шпионажа и информации, проникающей в прессу, Советы могут получить лишь отрывочные сведения — ничего похожего на полное описание». Теперь то мы знаем, как серьезно они ошибались. Но уже тогда в предисловии к этой брошюре неизвестный советский автор заметил: «Поживем — увидим! « (Хогертон Дж. Ф., Рэймонд Э. Когда Россия будет иметь атомную бомбу? М., 1948. С.8, 11, 36.).

Пожалуй, впервые фамилия Артура Адамса, как военного разведчика, упомянута у нас в 1968 году в юбилейном издании «50 лет Вооруженных сил СССР», в перечне «отважных руководителей разведывательных групп и рядовых разведчиков». Но подробности о его жизни и деятельности стали известны лишь в последнее время.

Артур Александрович Адамс родился 25 октября 1885 года в городе Эскильстуна, одном из промышленных центров Швеции. Его отец был швед. Иногда пишут, что он был морским офицером, инженером-судостроителем. Но в собственноручно написанной автобиографии Адамс называет иную профессию отца — инженер-мукомол, работавший по найму (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 100. Д. 5942. Л . 6.). Мать учительница, еврейка родом из Петербурга. Смерть мужа вынудила её вернулась на родину в 1891 году вместе с тремя сыновьями. Спустя четыре года умерла и мать. Старшие братья, Георгий и Барнард, уехали в Петербург, а 10-летний Артур воспитывался до 1898 года у родственников по материнской линии, живших в поселке Чудово. В следующем году он поступил в школу морских механиков при Минных классах Балтийского флота в Кронштадте, которую окончил в 1903 году. Тогда же началась его работа на поприще революционера. «Будучи в школе, я занимался в кружках, в которых впервые познакомился с революционно-социалистической литературой. Кружки были связаны с городской организацией Р. С. Д. Р. П., от которой временами посылались к нам руководители кружков и лектора и от которых мы получали поручения по распространению литературы и листовок среди учеников школы. Мне временами поручалась мелкая работа городской организации, как по распространению прокламаций, так и хранению литературы. В партийной литературе уже тогда разбирался вопрос о расколе в партии, но я был недостаточно подготовлен, чтобы иметь своё суждение« (Там же.).

Из школы, по её окончании, его послали на практику в минные мастерские Судостроительного заводв в Николаеве. «Уезжая из Кронштадта, — писал Артур Адамс, — я получил явку в кронштадтской организации Р. С. Д. Р. П. и по приезде в Николаев, связался с заводской организацией. Это было моё первое соприкосновение с рабочим классом. Вскоре после моего поступления на завод, там произошла забастовка (волна забастовочного движения в 1903 году). После забастовки многих — и меня в том числе — на завод обратно не приняли. Я выехал в Херсон, где поступил в мастерские Путей Сообщения, а впоследствии направлен на черпалку в караван по очистке устьев Днепра (там строился порт)» (Там же.).

На Днепре, с июля 1903 года, Адамс работал техником-практикантом.

Естественно, в Херсоне он не оставил партийной деятельности, вел пропаганду среди рабочих, занимался в кружках. Уже в августе 1904 года Адамс был впервые арестован — когда распространял у казарм крепости прокламации против войны. При аресте был жестоко избит полицией — по его собственному выражению, «били так, чтобы убить», после чего у Адамса всю жизнь болел позвоночник. При обыске у него в квартире обнаружили печать и книжку для сбора денег в пользу парторганизации эсдеков.

До суда он просидел в тюрьме 13 месяцев. 10 сентября 1905 года Артур Адамс, неполных двадцати лет, был приговорен к вечной ссылке, которую, по причине несовершеннолетия подсудимого, заменили шестью годами крепости. Но уже 21 октября 1905 года он был освобожден по амнистии и тут же снова включился в революционную работу.

«Декабрьские дня я пережил в Екатеринославской организации. К тому времени я уже разбирался в вопросах раскола в партии, изучая этот вопрос в тюрьме и впоследствии работая в замкнутой части организации, причём считал членами партии только активно в ней работающих. По вопросу об отношении к движению либералов, профессиональным союзам, думе — я считал себя большевиком, но припоминая свой тогдашний уровень, я не могу сказать, что я был вполне определившийся большевик« (Там же.).

Дальнейший путь Артура Адамса типичен для многих российских революционеров: ссылка, побег, эмиграция. Вернувшись в Херсон в июне 1906 года и не успев как следует развернуться, он снова был арестован и через два месяца выслан в Олонецкую губернию. Оттуда он убежал и, следуя на юг, добрался до Одессы, где был совершенно случайно задержан. Как водится, его проверилии по картотеке и устновили, что перед ними беглец из ссылки. Сведения о нем достигли Одессы раньше, чем он туда прибыл. Вторичная ссылка оказалась более суровой. Адамса отправили на другой край империи — в Якутскую область, откуда бежать было значительно труднее. Именно поэтому Артур бежал по дороге к месту ссылки и, пробыв некоторое время в Петербурге перебрался в Финляндию.

«После этого поступил в Монтажную Бригаду Всеобщей Компании Электричества и с этой бригадой работал в Александрии и Каире (Египте), а потом в Милане (Италия), оттуда направился в Буэнос-Айрес — Южная Америка, где прожил месяцев 6-8, после чего был арестован и выслан из Аргентины. После нескольких месяцев езды я попал в Северо-Американские Штаты, оттуда перебрался в Канаду, где поступил в Инженерную школу при Университете. Это было в январе 1909 года» (Там же. Л.8.).

Совмещая учебу с работой в различных учреждениях, Адамс настойчиво шел к свой цели, и получил специальность инженера-конструктора, которая сыграла в дальнейшем решающую роль в его судьбе. С июля 1913 по июль 1919 года он работал конструктором и инженером-механиком на нескольких предприятиях в Канаде и Соединенных Штатах (автомобильный завод «Рессель» в Торонто, общество Сперри — Уироскон, лаборатория Слокума, автомобильный завод Форда в Детройте, инструментальный завод Блайера), откуда он уволнялся сам или его увольняли. Это могло быть следствием того, что уже с 1908-го года он состоял членом Социалистической партии, а потом и Союза металлистов. Такие кадры работодателям совсем не нравились. Но то что он легко находил следующее место, говорит о его высокой квалификации, из-за которой Адамса какое-то время терпели.

Успел Артур послужить и в армии США — его призвали в 1916 году. Он успешно окончил курсы офицеров национального резерва, получил воинское звание капитана, а затем и майора.

Одно из главных событий в жизни Артура Адамса произошло в 1918 году. Заглянув как-то в редакцию полулегального журнала «Soviet Russia», он познакомился с машинисткой Доротеей Кин, дочерью иммигранта из России, профессора Бостонского университета. Доротея, родившаяся в День международной солидарности трудящихся, была младше Артура на 13 лет. Получившая хорошее образование девушка знала несколько языков, любила книги и театр, увлекалась живописью. «В Артура влюбились все женщины нашей редакции. Обаятельный, умный, разносторонне образованный, он притягивал ещё и силой характера, умением подчинять себе. А вот выбрал из всех меня», — вспоминала она. Регистрировать брак, как это было распространено тогда, молодые люди не стали, сделав это спустя 12 лет в Берлине.

В июне 1919 года Артур перешел на новое место службы, отказаться от которого было совершенно невозможно. Он стал работать в представительстве РСФСР в США, более известном как «Миссия Мартенса», куда его рекомендовал ЦК Русской Федерации Американской компартии, членом которой он был со дня ее основания её в 1918 году. Это была возможность вернуться домой в Россию. У Людвига Мартенса он работал вместе с Доротеей до января 1921-го. Он — заведующим техническим отделом, а она — личным секретарем одного из руководителей миссии финского социалиста Сантери Нуортевы.

О том для чего создавался этот отдел и о первых итогах его работы глава советской миссии Людвиг Мартенс рассказал 6 августа 1919 года в письме наркому иностранных дел Г. В. Чичерину:

«Как я уже сообщил Вам. при Сов[етском] Бюро организовался также и технический отдел. Задачею этого отдела является извлечение из Америки всякого рода свдений и средств для развития промышленности в Советской России, а также и обслуживание всех других отделов сов[етского] Бюро. которые нуждаются во всемого рода советах технического характера. Пока этот отдел находится в зачаточном состоянии. Я заведую этим отделом сам. Моим ближайшим помощником является тов. Адамс. Кроме этого, я привлек к этому отделу инженера-мателлурга — Багаева… Из специальных вопросов, которым занимается в настоящее время Технический отдел, укажу наследующие.

1. В настоящее время у нас уже имеется законченынй материал по вопросу о производсвте вагонных колес из отбеленного чугуна. Материал этот представляет большую ценность и является результатом работ Багаев и моих…

2. Багаев в настоящее времязанят разработкой вопросов, связанных с производством ванадиевой, марганцевой, вольфрамовой и др. сталей.

Все эти вопросы разработываются с расчетом ввести производство этих сталей в России.

3. В наш Отдел поступает боль9ое количество предложений в сязи со всевозможныими изобретениями.

Мы уже имеем в этом отношении кое-что заслуживающее внимание. как например, новый процесс печатания, который может быть введен в Россию немедленно и который заслуживает серьезного внимание.

4. Мы предполагаем также, пользуясь американсикими источниками, заняться изданием небольших популярных руководств по различным отраслям техники».

Деятельность ТО расширялась и 9 сентября 1920 года Мартенс сообщал в НКИД РСФСР: «Я не раз уже образал вниманеи народного комиссариата по исностранным делам на существование при советском Бюро технического отдела, цель которого главным образом, является снабжение России всякого рода техническими сведениями.

Технический отдел советского Бюро занимается регистрацией техников — рабочих и специалистов, предлагающих свои услуги Советской России и готовых по первому зову отправиться туда. Нам уже удалось разергистрировать около 20000 человек, в числе которых назодится большое количество первоклассных специалистов во всех областях техники.

Технический отдел советского Бюро организует по всей Америке так называемые Общества технической помощи Советской России. Хотя эта деятельность и сопряжена с большими затруднениями вследствие преследований американских властей, тем не менее нам удалось уже организовать в главных американских центрах довольно крупные общества, из которых одно нью-йорское О[бщест]во технической помощи Советской России насчитывает уже более двух тысяч членов. Все эти общества ставят себе задачей техническую помощь технических проблем для России, подготовку специалистов и т.д.» (Советско-американские отношения: Годы непризнания, 1918 — 1926. М ., 2002.).

Когда позднее советская миссия была отозвана, супруги Адамс вместе уехали из США.

«По приезде в Россию я жил в Питере. Во время Кронштадтского восстания был в отряде Особого назначения 2-го района Питерской Организации. После ликвидации Кронштадта, был вызван в Москву и назначен на завод „АМО“, где и проработал до 1-го августа 1923 г» (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 100. Д. 5942. Л . 8.).

Полученное Адамсом в Северной Америке образование и опыт практической работы получили применение на заводе, который позднее стал известен всему миру сначала как ЗИС, а потом как ЗИЛ. Вместе с тем, его понимание трудовой деятельности, видимо, не вполне вписывалось в существующую на заводе практику. Говорят, что он был жестким начальником, щедро раздавал выговоры и штрафы, добиваясь дисциплины, но не смог найти общего языка с партячейкой и вскоре сам подал заявление об уходе. О своем первом директоре ЗИЛовцы вспомнили много лет спустя, когда он уже давно был на пенсии, и пригласили на торжественное собрание, посвящённое 50-летию завода. Сейчас портрет Артура Адамса висит в музее ЗИЛа.

В августе 1923 года его назначили на должность инженера технического производственного отдела в Центральное управление государственных автомобильных заводов ВСНХ СССР, потом перевели в авиаотдел старшим инженером по моторостроению.

Когда создавался Авиатрест, Адамса назначили членом его правления. По линии Авиатреста Адамс командируется в январе 1925 года на Ленинградский сталелитейный завод «Большевик», в качестве главного инженера по авиамоторостроению, получает назначение заведующим техническим бюро по достройке завода, а затем заведующим бюро по рационализации производства. В 1927 году — командировка в США для освоения опыта производства большегрузных автомобилей, в 1928 году — для размещения заказов военной промышленности СССР в Америке, а в 1932 году для решения вопроса о закупке СССР американских истребителей Кертисса-Райта.

В октябре 1929 года Адамс назначается членом коллегии Главного военно-промышленного управления ВСНХ СССР, затем работает начальником научно-исследовательского сектора Государственного объединения авиационной промышленности помощником начальника всего ГОАП, а с декабря 1931 года — помощником начальника Глававиапрома ВСНХ СССР.

Доротея Кин всё эти годы работала переводчицой в московском отделении газеты «Нью-Йорк таймс» и, будучи американской гражданкой, каждый год ездила на родину.

Стиль работы Артура Адамса, как уже отмечалось, нарвился не всем. Некий начальник из ВСНХ писал в ЦК РКП(б) 20 сентября 1926 года: «Тов. Адамс с работой не справляется, на руководящую самостоятельную работу не годится. Не в состоянии коллегиально работать. Может быть использован для узкотехнических поручений, как инженер на заводе или при тресте. Может быть также использован для командировки заграницу, как инженер знающий иностранные языки». Не оценивший Адамса товарищ вместе с тем где-то угадал направление деятельности, на котором Артуру Александровичу предстояло служить десять лет.

Поворот судьбы был крутым… В 1935 году, в возрасте 50 лет от роду, когда иные уходят на пенсию, Артур Адамс начинает свою службу в разведке. Бурно развивающейся советской промышленности была жизненно необходима информация о развитии производства Западной Европы и, особенно, США. А для этой задачи нужны быди разведчики нового типа — опытные и грамотные технари. На работу в военную разведку Адамса пригласил лично начальник Разведупра Берзин. Вместе с ним в разведке, в качестве переводчицы, стала работать и его жена.

Девять месяцев готовили в Разведупре нового нелегала. Среди его учителей один из руководителей военно-технической разведки, заместитель начальника 3-го отдела Дмитрий Константинович Мурзин. Но прежде чем отправиться в длительную зарубежную командировку, согласно установленным правилам, разведчик должен был пройти полное медицинское обследование в Центральном клиническом госпитале Наркомата обороны. В заключении, подписанном помощником начальника госпиталя Рейлингером, было сказано: «Нуждается в систематическом врачебном наблюдении и лечении». Болел травмированный еще в 1905 году позвоночник. Однако это не помешало Адамсу выехать в Соединённые Штаты. Будущий руководитель нелегальной резидентуры получил оперативный псевдоним «Ахилл».

В Америку он въехал как гражданин Канады, радиоинженер по специальности. Помог прокоммунистически настроенный владелец нью-йоркской фирмы по производству радиооборудования Самуэль Новик, с которым Адамс познакомился ещё в 1932 году, когда будучи представителем Амторга, делал крупные закупки в его фирме. 19 декабря 1937 года, еще до того, как «Ахилл» появился в Штатах, Новик обратился в иммиграционное ведомство с письмом, где подтверждал, что Адамс — квалифицированных радиоинженер, проработавший десять лет в Канаде.

В Нью-Йорке Адамс зарегистрировался в отеле как торговец химическими реактивами, что позволяло ему свободно разъезжать по всей стране. Чтобы оправдать свое пребывание в Штатах и ответить, на какие средства живет, он, используя старые связи, устроился работать «частично занятым инженером» ещё на целый ряд фирм. Проектировщик машин для Голливуда Самуэль Вегман платил ему 75 долларов в неделю, как инженеру с неполной занятостью — точнее, не платил, а выдавал, поскольку разведчик заранее дал ему 1875 долларов наличными. Такую же сумму получал Адамс и от рекламного менеджера журнала «New Masses» Эрика Бернея, у которого также числился инженером. Таким образом, он всегда мог доказать любому проверяющему, что не только имеет средства к существованию, но и востребован в США как специалист.

В Нью-Йорке он основал фирму «Технологические лаборатории» и начал закупать радиоаппаратуру, лампы, детали. Адамсу предстояло наладить связь с Союзом, которой у американской резидентуры пока ещё не было. Об этом задании вспоминает воентехник второго ранга Олег Григорьевич Туторский, откомандированный в Америку в 1940 году для установления агентурной радиосвязи «США-Центр»: «В 1935-38 годах в Нью-Йорке с документами иностранцев находился наш работник с женой. Ему предстояло обосноваться в городе, установить радиостанцию и организовать связь с Центром. Я хорошо знал товарища по совместной работе. Он хорошо владел английским и французским языками. Дипломированный радиоинженер (для того времени нечастое явление), он участвовал в разработке и создании различной аппаратуры радиосвязи. То, что я увидел в его сундуках — самодельный, достаточно сложный приёмник, полусобранный передатчик, — свидетельство о его хорошей инженерной квалификации. К сожалению, он не был профессиональным радистом, плохо знал азбуку Морзе, не имел достаточного опыта работы в эфире. Вот и получилось, что с технической точки зрения возможность организации связи была, но до выхода в эфир дело не дошло. Кроме того, в годы кризиса в Америке с его документами устроиться на работу оказалось непросто. Со всеми этими проблемами нашему нелегалу справиться не удалось. Но его наследство — три сундука с радиодеталями — оказалось весьма полезным и очень помогло мне в постройке будущей радиостанции«.

С ролью радиста Адамсу справиться не удалось. Первый сеанс спецрадиосвязи с американским континентом состоялся только 12 января 1941 года.

В Нью-Йорке Адамс был связан с Джулиусом Хеуманом, импортером стали, и Викторией Стоун, владелицей ювелирного магазина на Мэдисон-авеню. Имел он также контакты в Чикаго — главным образом, с учеными. Эти связи помогли ему впоследствии, когда он стал добывать информацию по атомной бомбе.

Все шло хорошо. И вдруг в 1938 году «Ахилл» был отозван в Москву по требованию НКВД, бдительные работники которого обвинили резидента в связи с исключенным из канадской компартии неким Блюгерманом и в закупке оборудования по завышенным ценам в период работы в Авиатресте. Очевидно, Адамс и в самом деле родился под счастливой звездой, потому что на этом неприятности для него закончились. 14 июня 1938 года его уволили из армии.

Однако вскоре его снова пригласили в дом на Арбате, и новый начальник Разведупра комдив Александр Григорьевич Орлов предложил ему вернуться в Штаты. Уже в следующем году Адамс снова отправляется в Нью-Йорк.

В период Второй мировой войны резидент «Ахилл» как и прежде добывал научно-технические секреты. От агента Кларенса Хиски («Эскулап»), ученого химика Колумбийского университета, он получал материалы о ходе разработок в США новых типов отравляющих веществ, отчёты о влиянии их на человеческий организм, а также образцы индивидуальных средств защиты. Все эти сведения были признаны в Главном санитарном управлении РККА очень важными, но героем ГРУ Адамса сделало не это.

До поры до времени заданий по добыванию информации об ядерных исследованиях в США Адамс от Центра не получал. Однако еще в 1940 году он обратил внимание на факт, который зафиксировали и некоторые другие советские разведчики и ученые. Из американских научных журналов исчезли публикации об урановых разработках. И вывод он сделал такой же: работы по столь перспективному научному направлению прекратиться не могли, скорее всего, информацию по этим темам закрыли, так как теоретические

изыскания учёных перешли в стадию практического применения в военной области. Но получить доступ к документам по ядерной проблеме ему удалось лишь в 1944 году, когда январским вечером «Эскулап» сообщил ему долгожданную новость чрезвычайной важности.

Кларенс Френсис Хиски (урожденный Цеховский) был одним из ценнейших агентов советской разведки в Соединенных Штатах. Родился он 5 июля 1912 года в Милуоки, штат Висконсин, там же окончил университет штата. Еще во время учебы он стал коммунистом, жена его, Марсия Сэнд, тоже была членом компартии. Одно время Хиски преподавал в Нью-Йорке в Колумбийском университете и вел работу в его исслеовательской лаборатории, затем, по приглашению нобелевского лауреата, химика Гарольда Юри, начал работать в лаборатории SAM (Substituted Alloy Material). Здесь вскоре он стал главой отделения и находился на этом посту даже после того, как в 1942 году разведка предупредила руководство лаборатории о том, что он является коммунистом. Летом 1943 года отделение было переведено в металлургическую лабораторию Чикагского университета для участия в «Манхэттенском проекте». 21 января 1944 года Хиски сообщил Адамсу, что один из его друзей, учёный, работает над теоретическими основами создания атомной бомбы и имеет доступ к секретным документам, касающимся её производства. На следующий же день «Ахилл» условным сигналом вызвал на экстренную встречу «Мольера» — главного резидента ГРУ в Нью-Йорке, вице-консула Павла Петровича Михайлова (настоящая фамилия Мелкишев). «Мольер» дал предварительное согласие на разработку нового источника и , дождавшись благоприятных условий прохождения радиосигнала, запросил мнение Центра. Через сутки Москва дала добро.

В конце января Адамс встретился с будущим источником «Кемп» (подлинное имя этого человека до сих пор неизвестно). Встреча длилась сорок минут. Учёный, с большой симпатией относившийся к СССР, хотел, чтобы советское правительство узнало о программе создания ядерного оружия. «Передавая вам документы, я защищаю Будущее, которое атомная бомба может погубить, окажись она в руках политиков только одной страны» (Лота В. ГРУ и атомная бомба. М., 2002. С.204.).

Вторая встреча была назначена на 23 февраля.

Всё шло хорошо — в Америке. А в Советском Союзе сразу же началась ведомственная борьба за ценный источник. Поскольку контакт «Ахилла» с будущим агентом должен был получить одобрение в Народном комиссариате государственной безопасности, начальник ГРУ генерал-лейтенант И. И. Ильичёв направил начальнику I-го управления НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3 ранга Фитину необходимый запрос с просьбой сообщить имеющиеся в НКГБ данные на нового агента, «американского гражданина Мартина Кемпа» (имя изменено. — В. К.). НКГБ и сам пытался найти подход к сотруднику атомного проекта, поэтому запрос вызвал вполне естественную реакцию волкодава, у которого отнимают кость: «Интересующий вас гражданин Мартин Кемп является объектом нашей разработки. В связи с этим просим сообщить имеющиеся у вас данные о нём, а также сообщить, чем вызван ваш запрос« (Там же. С.203.).

Кстати и Кларенс Хиски находился в разработке у НКГБ, внешняя разведка пыталась его завербовать через агента своей нью-йоркской резидентуры Франклина Зелмана.

В перебранке ведомств победила госбезопасность. 24 февраля, во время очередного сеанса радиосвязи, Центр прислал указание Адамсу: «Контакты с Кемпом прекратить». Но было уже поздно. 21 февраля «Ахилл» отправился на встречу с источником, а 23 «Кемп» вручил резиденту тяжёлый портфель с документацией о ходе исследований в ядерном центре, попросив возвратить бумаги к утру. Изучая содержимое портфеля на конспиративной квартире, Адамс обнаружил в нем около тысячи листов документов и образцы урана и бериллия. Всю ночь он фотографировал секретные материалы, а рано утром, возвратив портфель, договорился о встрече через месяц.

В ближайший сеанс радиосвязи с Москвой Адамс сообщил в Центр о содержании полученных материалов. Это были доклады о разработке нового оружия, инструкции по отдельным вопросам, отчеты различных секторов «Манхэттенского проекта» за 1943 год, схемы опытных агрегатов, спецификации используемых материалов, описание методов получения металлов высокой чистоты, а также доклады по вопросам использования молекулярной физики, химии и металлургии применительно к требованиям атомного проекта. Всего 18 секретных научно-технических документов были отправлены в Москву с первым же курьером. Документы были чрезвычайно ценными, и Адамс попытался оплатить их. Однако «Кемп» категорически отказался от вознаграждения.

Вскоре Адамс направил письмо на имя начальника ГРУ генерал-лейтенанта

Ивана Ивановича Ильичёва. Доклады в форме личных писем были довольно распространённым явлением в то время. Их писал Зорге, а также многие другие большевики, выросшие в революционную эпоху неформального товарищеского общения. Послание Адамса весьма интересно и информативно:

«Дорогой Директор! Не знаю, в какой степени Вы осведомлены о том, что здесь в США усиленно работают над проблемой использования энергии урания (не уверен, так ли по-русски называется этот элемент) для военных целей. Я лично недостаточно знаю молекулярную физику, чтобы Вам изложить подробно, в чём заключается задача этой работы, но могу доложить, что эта работа здесь находится в стадии технологического производства нового элемента — плутониума, который должен сыграть огромную роль в настоящей войне. Только физики уровня нашего академика Иоффе могут разобраться в направляемых Вам материалах. Для характеристики того, какое внимание уделяется этой проблеме в США, могу указать следующее:

1. Секретный фонд в один миллиард долларов, находящийся в личном распоряжении Президента США, уже почти израсходован на исследовательскую работу и работу по созданию технологии производства названных раньше элементов. Шесть ученых с мировым именем — Ферми, Аллисон, Комтон, Урей, Оппенгеймер и другие (большинство имеет Нобелевские премии) стоят во главе этого атомного проекта;

2. Тысячи инженеров и техников заняты в этой работе. Сотни высококвалифицированных врачей изучают влияние радиоактивного излучения на человеческий организм. В Чикагском и Колумбийском университетах, где ведутся эти исследования, построены и действуют особые лаборатории. Специальная комиссия, состоящая из наивысших военных чинов и ученых, руководит этой работой…

3. Мой источник сообщил, что уже проектируется снаряд, который будет сброшен на землю. Своим излучением и ударной волной этот взрыв уничтожит все живое в районе сотен миль. Он не желал бы, чтобы такой снаряд был сброшен на землю нашей страны. Это проектируется полное уничтожение Японии, но нет гарантий, что наши союзники не попытаются оказать влияние и на нас, когда в их распоряжении будет такое оружие. Никакие противосредства не известны всем исследователям, занятым в этой работе. Нам нужно также иметь такое оружие, и мы теперь имеем возможность получить достаточно данных, чтобы вести самим работы в этом направлении.

Мне трудно писать. Моё зрение весьма ограниченно. Но моё письмо не так важно. Важны материалы…

Я считаю, что практичные американцы, при всей их расточительности, не тратили бы таких огромных человеческих ресурсов наивысшей квалификации и гигантских средств на не обещающую результатов работу.

Прошу выразить Вашу реакцию на это предложение «проволокой» (по радиосвязи);

4. Посылаю образцы ураниума и бериллиума.

Привет. Ахилл» (Там же. С.205-208.).

Интересна и резолюция, наложенная Ильичевым на доклад Адамса: «1. Материал срочно обработать и направить тов. Первухину. 2. Сообщить Ахиллу оценку по получению ее от тов. Первухина».

Михаил Георгиевич Первухин в 1944 году был заместителем Председателя СНК СССР и курировал работы по организации и деятельности Лаборатории № 2 во главе с Курчатовым,

занимавшейся проблемами создания советского ядерного оружия. В прилагавшемся к корпусу документов перечне имелись следующие пункты:

— конструкция экстрактивного завода — 36 фотолистов;

— восстановление сырого продукта «49». Материалы Клинтонской лаборатории — 34 фотолиста;

— доклад о ходе работы по производству урана на конференции в Вилмингтоне — 19 фотолистов;

— экспериментальная продукция расходящейся структуры цепи Ферми — 34 фотолиста…

На перечне Первухин написал: «Все вышеуказанные материалы, по отзыву Народного Комиссариата химической промышленности СССР, представляют исключительную ценность« (Там же. С.210.).

Руководство ГРУ тотчас же отправило «Ахиллу» радиограмму, в которой известило его о высокой оценке учёных. За проявленную нициативу «Ахилл» получил благодарность и премию в размере двухмесячного оклада. Мало того, что сами по себе сведения были чрезвычайно ценными — но и перехватить такие сведения у конкурирующего ведомства генералу Ильичёву было очень приятно.

Адамс писал Ильичеву и другие письма, неожиданные. Резкой отповедью обернулась неосторожная фраза Директора в мае 1943 года, что резидент «при достаточном желании…может найти нетронутые возможности и поможет Родине в её великой борьбе„. Адамс ответил : «О своих возможностях я вам уже сообщал. Но на ваш вопрос, имеется ли у меня желание помочь Родине в её великой борьбе, хочу дать ответ. Но здесь я перестаю писать вам как начальнику и пишу просто как неосторожно выразившемуся человеку. И вам придется меня извинить. Я ни вам ни кому другому старше вас не позволю ставить вопрос о том, если у меня желание помочь Родине. Я в течение большей части моей жизни боролся за социализм даже до появления на свет социалистической Родины…. Мне, иностранцу, доверяли участки работы, где я постоянно находился под непосредственным влиянием квалифицированных буржуазных представителей. А вы ставите вопрос о моем желании помочь Родине. Объясняю это просто вашим желанием агитировать меня. Так вот сообщаю, что меня агитировать не нужно. Мне не нужны такие указания, в которых говорится, что моя Родина нуждается в помощи. Если можете дать конкретные указания, как добыть новый источник в той конкретной обстановке, в которой я здесь живу, то это будет полезно. «Ахилл“« (Там же. С.220.).

Ему было 60 лет, и уже 10 лет он работал на нелегальном положении и просто и элементарно устал.

Во время следующей встречи «Кемп» передал Адамсу для фотокопирования 2500 страниц секретных материалов. В период с мая по август 1944 года он предоставил еще около 1500 страниц документов.

6 июля 1944 года из ГРУ в Наркомат химической промышленности была отправлена посылка. Вот ее опись: «Один флакон тяжелой воды, один кусок урана в цинковой оболочке, два маленьких куска урана, один маленький кусок бериллия» (Там же. С.211.).

Темпы работ «Манхэттенского проекта» были очень высокими, Курчатов с коллегами оставались довольны. О важности получаемой Адамсом информации говорит тот факт, что приказом начальника ГРУ ему было предоставлено право вербовать агентов, имеющих доступ к атомным секретам, без санкции Центра. Такое право предоставлялось в исключительных случаях и только тем разведчикам, которые пользовались полным доверием Москвы.

Согласно данным американских исследователей? ФБР заинтересовалась Адамсом в 1943 году когда были установлены, по их словам, его попытки завербовать нескольких ученых, работающих над «Манхеттенским проектом» в чикагских лабораториях. В 1944-м американская контрразведка выяснила, что «Адамс — советский агент и проследила его встречу с Кларенсом Хиски» (Haynes J. E., Klehr H. Venona. New Haven ; London, 1999. P. 175, 324.).

Кларенс Хиски не обладал даже элементарной осторожностью. Он никогда не делал секрета из своих коммунистических убеждений. В конце концов, его позиция привлекла к нему внимание спецслужб. Контрразведка установила за ним наблюдение. Слежка показала, что в парке он передал пакет какому-то старику. Старика проследили до меблированных комнат, где он остановился. Это был Адамс. В его отсутствие комнату обыскали и обнаружили пакет, в котором содержалась информация по атомной бомбе. Постоянное место жительства Адамса также установили. Обыск произвели и там, и также обнаружили документы по атомной тематике. Это привело к разоблачению некоторых агентов из разведсети Адамса.

Наши утверждают, что наблюдение за ним началось только весной 1944 года и что оно ничего не дало, за исключением единичного контакта в ноябре 1944 года с советским вице-консулом Михайловым («Мольером»). Кто говорит правду? Возможно, и те, и другие: каждый рассказывает о том, что ему известно.

Опытный подпольщик и разведчик Адамс обнаружил слежку и прекратил активную деятельность. Да и «Кемп» как раз тогда замолчал. От «Эскулапа» Адамс узнал, что учёный тяжело болен. Неизвестное заболевание крови приковало его к госпитальной койке. Подобно многим другим учёным, «Кемп» в ту пору не знал о губительном радиоактивном излучении. Не знал об этом и Артур Александрович, перевозивший образцы урана в карманах пальто.

Однако мало взять агента под наблюдение. В некоторых случаях совершенно непонятно, что делать дальше. Так было в случае с Хиски. Если арестовать его и судить по обвинению в шпионаже, это неминуемо привлечет внимание к сверхсекретному «Манхэттенскому проекту». Этого в то время допустить не могли, поэтому правосудие было принесено в жертву интересам дела, и решено было просто-напросто убрать «Эскулапа» туда, где он не будет иметь доступа к секретной информации. Во время обучения в колледже Хиски прошел подготовку как офицер резерва, и его в апреле 1944 года призвали на военную службу. Сначала его отправили в Канаду, затем — на Аляску и в конце концов — на Гавайи, где он должен был заниматься производством мыла. В конце концов, он ведь был химиком!

Последние два года жизни в США за Адамсом следили неотступно, пытаясь добыть доказательства того, что этот пожилой инженер занимается шпионажем. А Артур Александрович спокойно работал. Он ликвидировал Технологическую лабораторию и устроился в фирму по продаже грампластинок, вёл внешне безмятежную и размеренную жизнь, ожидая, когда ГРУ подготовит ему маршрут отхода.

Но в покое его не оставили. Вскоре Артура посетил один из бывших студентов Хиски якобы для консультации, и во время беседы намекнул, что владеет некоторыми секретами разработки атомного оружия. Адамс, сразу же понявший, что перед ним провокатор, дал понять «студенту», что эти вопросы его не интересуют, что он серьезно болен и на днях уезжает домой в Канаду. Однако он прекрасно понимал, что уйти из страны легальным путем ему не дадут.

Тем временем на стол президента США Франклина Рузвельта легло досье, обвиняющее Адамса в шпионаже в пользу СССР. ФБР требовало ареста Адамса. Однако судьба хранила Артура Александровича — разрешение на возбуждение уголовного дела агенты бюро не получили, так как никто в администрации президента и Госдепартаменте не хотел в такое время обострять отношения с Советским Союзом.

К концу 1946 года «Мольер» в последний раз встретился с резидентом и сообщил, что работа по его вывозу из США завершается. После этого Адамс несколько недель посещал своего хорошего знакомого в Нью-Йорке и начал выгуливать по вечерам его спаниеля, усыпляя бдительность «наружников». Постепенно они привыкли к причудам этого немолодого человека, их было четверо, и они были уверены, что никуда он от них не денется. Но однажды вечером собака прибежала домой одна, а резидент «Ахилл» исчез, растворился в многолюдном Нью-Йорке.

Прячась от агентов ФБР, Адамс переезжал из города в город, сменил пять конспиративных квартир и, наконец, оказался на судне, идущем к берегам Старого Света. Так закончилась трудная операция по возвращению резидента на родину. О её проведении руководство ГРУ постоянно информировало лично Сталина, что косвенно говорит о том, каким было значение работы этого человека.

В декабре 1946 года Адамс прибыл в Москву, где на даче в Серебряном бору встретился с женой Доротеей Леонтьевной, как ее звали по-русски. Они не виделись восемь лет. Возвращение отметили в кругу самых близких друзей, среди которых был и Павел Петрович Мелкишев, навсегда покинувший США. Адамс был награждён медалью «За победу над Германией». Адамсу предоставили советское гражданство и присвоили звание инженер-полковник — уникальный случай в истории ГРУ, когда разведчику — нелегалу, возвратившемуся в Центр из длительной зарубежной командировки, было предоставлено столь высокое воинское звание. Теперь Адамс смог реализовать свою давнюю мечту — сфотографироваться в форме советского офицера. Что же касается правительственных наград… Видимо, наверху решили, что с разведчика хватит и широких погон. И получил он всего лишь одну единственную медаль: «За победу над Германией».

В 1948 году Артур Александрович вышел в отставку. Он жил как заслуженный ветеран ГРУ. Старость его была очень спокойной. Бездетные и обеспеченные Адамсы взяли на воспитание ребёнка английской коммунистки, помогали молодой домработнице получать образование и профессию, поддержали вернувшегося из лагерей репрессированного отца подруги Доротеи Леонтьевны. Адамсов часто навещали друзья: Ким Филби, американская писательница Анна Луиза Стронг, да и генеральный секретарь канадской компартии Тим Бак, приезжая в СССР, никогда не забывал посетить их дом. Среди их друзей было много бывших американцев, приехавших в СССР в тридцатые годы, когда ещё был моден социализм.

Умер Артур Александрович Адамс 14 января 1969 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище. Доротея Леонтьевна ненадолго пережила своего мужа. Её прах покоится возле могильной плиты, где первоначально были только два слова «Артур Адамс».