ЛАТЫШСКИЙ СТРЕЛОК ВОЛЬДЕМАР ОЗОЛС
ЛАТЫШСКИЙ СТРЕЛОК ВОЛЬДЕМАР ОЗОЛС
Особое место среди резидентур Разведупра в Европе во время Второй мировой войны занимала резидентура Озолса («Золя»). Она была создана в конце 1940-го года и существовала сама по себе, не связанная с другими резидентурами и группами ГРУ. Поэтому её не затронули провалы, произошедшие в 1941-1942 годах. Резидентом являлся Владимир Антонович Озолс («Золя») — латыш, бывший офицер латвийской армии. В старом журнале «Атпута» («Отдых») в 1934 году поместили карикатуру: подполковник латвийской армии Озолс в виде могучего дуба, который пытается рубить мужичок — недавно пришедший к власти президент Карлис Ульманис. Под рисунком поместили подпись: «Дубы в Латвии есть ещё! „. («Озолс“ по-латышски — дуб). Странно, Ульманиса сейчас в Латвии хорошо помнят, а о могучем Озолсе как-то забыли. В самом деле, этот человек играл в политической жизни Латвии немалую роль. А вот какую роль он сыграл в истории советской военной разведки — во многом остается загадкой. Из официальной, рассекреченной биографии Вольдемара Озолса неясно, что же столь замечательного сделал этот человек, что наша военная разведка называет его в числе своих героев.
Вольдемар Озолс (Вольдемар-Оскар Анжеевич Озол, Владимир Антонович Озолс) родился 17 октября 1884 года в селе Выдрея, под Витебском, в семье токаря. Отец его был родом из латышского города Пиебалги Видзиемского уезда. В 1882 году он вернулся из армии (участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 гг.), женился. Хорошей работы здесь не нашёл. Семья перебралась в Белоруссию и устроилась в латышской колонии в Выдрее. В 1891 году гонимая нищетой многодетная семья мигрирует в Москву. Тут кормилец находит работу на «Мануфактуре Эмиля Цинделя», однако, зацепиться в большом городе не сумел. Семейство вновь переезжает в Гжатский уезд, где подросший Вольдемар идёт в подпаски к хозяину-латышу. Благодаря своим странствиям, он свободно говорит на латышском, русском и белорусском языках.
В 1895 году родители, желая дать детям образование, возвращаются в Латвию. Происходит это поэтапно. Весной отец с караваном плотов по рекам Обше, Меже и Даугаве отправляется в Ригу, где ищет работу, а семья живёт пока в деревне — там легче прокормиться. Осенью, найдя место на Русско-Балтийском вагонном заводе, он выписывает к себе домашних.
Начинаются трудовые будни. Зимой Волдемар учится в школе, летом таскает кирпичи на стройке, а затем работает подсобником в чугунолитейном цехе. От хорошей жизни семья Озолсов получает прибавление, на сей раз — девочку.
Кроме учебы и работы, Волдемар ухитрялся еще и участвовать в общественной жизни. В школе он принимает активное участие в создании Клуба спорта и просвещения, который входит в состав латышского молодежного движения «Аусеклис». В 1902 году заканчивает Рижскую городскую школу императрицы Екатерины II и после сдачи специальных железнодорожных экзаменов получает право занимать должность помощника начальника станции. И такую работу он получает на станции «Александровские ворота». Карьера железнодорожника была Вольдемару обеспечена, но пылкость юных лет распорядилась его судьбой иначе.
В 1903 году молодой Озолс вступил в Латвийскую социал-демократическую рабочую партию. В это время, как он сам писал позднее в автобиографии: «во мне и моих единомышленниках родилось убеждение, что для победы революции необходимо овладеть военным искусством». С этой целью 1 сентября 1904 года он поступает в Виленское пехотное юнкерское училище, где становится членом действующей среди курсантов и солдат гарнизона подпольной военно-революционной организации, связанной с рижским и петербургским революционным движением. Он читает рижским подпольщикам лекции по тактике уличного боя и применению артиллерии. Лекции были кстати — на улице стоял кровавый 1905 год. Курсантов, на их счастье, в мясорубку не затянули, но бдительность в школе повысилась. Начальство школы считало Озолса «красным», однако прямых доказательств не было: члены организации соблюдали строгую конспирацию, и, как бы усердно не проводились обыски, компромата обнаружить не удавалось.
Впрочем, подпольная деятельность не заслоняла основного. Выходец из бедной семьи, Озолс прекрасно понимал правду поговорки: «Ученье — свет» и старательно пополнял военное, политическое и общее образование. В 1907 году он закончил военную школу и стал подпоручиком 8-го гренадерского Московского полка. Зимой полк находился в Твери, а летом в Ходынском лагере под Москвой. В 1911 году, после четырех лет тщательной подготовки, Вольдемар-Оскар Анжеевич Озол выдержал конкурс и поступил в Николаевскую военную академию в Санкт-Петербурге, полный курс которой окончил 15 мая 1914 года с дипломом первой степени, был причислен к Генеральному штабу и назначен для продолжения службы в штаб Кавказского военного округа. Незадолго до этого знаменательного события он получил звание штабс-капитана и был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени.
Начавшаяся Первая мировая война дала Озолсу возможность проявить свои способности. Будучи уполномоченным царского правительства на Турецком фронте, он руководит формированием армянской национальной армии и вместе со сформированными восемью полками участвует в Ван-Дильманской операции, которая оканчивается 5 мая 1915 года освобождением от турецкого ига старой армянской столицы Ваны.
В ноябре 1915 года Озолса переводят на Западный фронт, в район будущей польско-белорусской границы, начальником штаба 55-й дивизии. К этому времени началось формирование латышских национальных воинских подразделений — восьми стрелковых батальонов. Узнав об этом, Озолс добивается перевода и 19 февраля 1916 года становится командиром роты 8-го Латышского Вольмарского стрелкового батальона и, кроме того, принимает активное участие в дальнейшем формировании латышских частей. «По моему проекту, — пишет он в автобиографии, — отдельные батальоны латышских стрелков были переформированы в полки и бригады». 25 сентября 1916 года Озолс назначается старшим адъютантом штаба 2-й Латышской стрелковой бригады.
23 декабря 1916 года под Ригой начались «рождественские бои». Шестеро суток латышские стрелки находились в непрерывных сражениях. Потери составили около 40% личного состава — такова оказалась цена бездарных решений армейского и фронтового командования. Что же касается Озолса, то он честно и самоотверженно выполнял свой солдатский долг, свидетельством чему — следующий приказ:
«Приказом XII армии от 13 февраля сего года за N 161 пожалован Орденом Св. Георгия 4-ой степени Генерального Штаба старший адъютант штаба вверенной мне бригады Штабс-Капитан Озол за то, что в боях с 23 по 25 декабря 1916 года за овладение Бабитским языком[4] самоотверженно и под действительным огнем противника произвел ряд боевых рекогносцировок, на основании коих был составлен план атаки 25 декабря, закончившийся блестящим успехом. Когда вверенная мне бригада прорвала проволочные заграждения противника и ворвалась в расположение его западнее лес Мангель, Штабс-Капитан Озол лично обрекогнесцировал в тылу окопа местность в направлении к югу и, выяснив, что прорыв необходимо прикрыть на юго-востоке, он лично провел в прорыв и поставил на место батальон 10 Сибирского стрелкового полка, что впоследствии, как оказалось, обеспечило бригаду латышей от окружения, так как противник повел ряд атак именно на этот батальон. 25 декабря, когда решено было атаковать расположение противника на фронт Битинь-Лединг, Штабс-Капитан Озол ночью, на совершенно незнакомой местности, провел лично 53 Сибирский стрелковый полк в узкий прорыв и пройдя с полком по мало промерзшему болоту около 5 верст под перекрестным огнем противника, поставил этот полк в исходное положение и правильно нацелил его на указанный ему фронт. Впоследствии он провел и 3 Латышский Курземский стрелковый полк, который двинут был для прикрытия правого фланга 53 полка. Штабс-Капитан Озол проявил мужество, неустрашимость, знание местности и отличную ориентировку, что способствовало успеху всей операции по овладению языком. Командующий 2-ой латышской стрелковой бригадой Полковник Аузан».
После Февральской революции волна «демократизации» захлестнула российскую армию. С 27 по 29 марта 1917 года в Риге состоялся 1-й съезд латышских стрелков. Избранный съездом Исполнительный комитет (Исколастрел) стал первым и единственным органом управления внутривойсковой жизнью во всех восьми стрелковых полках, объединенных в 1-ю и 2-ю бригады, в запасном полку, санитарных частях и воинских командах. Тогда же штабс-капитана Озолса избирают председателем Исколастрела, а также председателем 1-го объединенного совета латышских стрелков. В мае его переизбирают председателем 2-го объединенного совета латышских стрелков. Некоторое время Озолсу удается успешно балансировать между эсеро-меньшевистским большинством Исколастрела и большевиками, однако по мере усиления последних он в августе 1917 года отказывается от поста председателя Исколастрела, сдав дела одному из будущих руководителей Разведупра Оскару Стигге.
23 августа 1917 года германские войска захватили Ригу и попытались развить наступление, с целью окружить XII армию и открыть себе путь к Пскову и на Петроград. Ценою героических усилий латышские стрелковые бригады остановили немецкое наступление в 40— 50 километрах северо-восточнее Риги и удерживали фронт на этих рубежах до 18 февраля 1918 года. Когда фронт стабилизировался, Озолс вновь обратился к идее реорганизации латышских частей. За месяц до Октябрьской революции он разрабатывает предложения о формировании из существующих бригад Латышского стрелкового корпуса. Однако в боях у Юглы он получил тяжёлое ранение и попал в госпиталь. Проектом занялся Юкумс (Иоаким) Вацетис. После захвата власти большевиками в Могилев была отправлена телеграмма: «Телеграмма 30 XI 11: 40 СТАВКА ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ПРАПОРЩИКУ КРЫЛЕНКО. В начале октября подан был проект сведения латышских полков в корпус точка Разрешение последовало точка Но до сих пор нет приказа о том чтобы приступить к формированию согласно поданному проекту подписанному капитаном Генерального штаба Озол точка Прошу отдать приказ о немедленном формировании латышского корпуса так как в настоящее время более чем когда бы то не было является необходимым возможно скорее создать такую революционно боевую единицу точка N 0929 командующий 2 Латышской стрелковой бригадой Полковник Вацетис».
17 декабря главком Крыленко отдал приказ о формировании корпуса и назначении командиром полковника Вацетиса. Автор проекта Озолс в это время по-прежнему находился на излечении. Выздоровление шло тяжело и затянулось до ноября 1918 года. А что же Латышский корпус? Он так и остался на бумаге. Почти все старшие, большинство средних и младших офицеров покинули строй. Но два месяца спустя в Москве началось формирование первой регулярной дивизии Красной Армии — Латышской стрелковой советской, под руководством Вацетиса. Однако в Красную Армию вступила только часть латышских стрелков. Из другой их части на Урале и в Сибири были сформированы латышские полки, стремившиеся вернуться в Латвию через Дальний Восток. Те же стрелки, которые остались на родине, вступили в латвийскую национальную армию и сражались за буржуазную республику.
В строй Озолс вернулся только в ноябре 1918 года. В декабре старые друзья по Исколастрелу, занявшие к тому времени ключевые посты в большевистской разведке и контрразведке, направляют Волдемара на родину создавать партизанское движение против немцев. Однако его миссия потерпела полное фиаско. Бдительные власти независимой Латвии разоблачили его как «красного шпиона» и заключили в лиепайскую тюрьму. Дальше начинается типичная чехарда гражданской войны. Почему-то Озолса не расстреляли и не стали держать в тюрьме, а посадили на уходящий в море катер, капитан которого должен был сбросить своего «пассажира» за борт. Но капитан этого не сделал, а сдал Озолса эстонским властям. А в это время только что учрежденный латвийским правительством военно-полевой суд приговорил его к расстрелу — но уже заочно. Вероятно, вовремя сделать это не позволяло отсутствие правового обоснования, тюремщики занервничали и поторопились.
В Эстонии наш герой встретил старого знакомого. Главнокомандующим эстонской армией в то время был генерал Й. Лайдонер, бывший российский офицер и товарищ Озолса по Академии и Кавказскому фронту. Генерал назначил его инструктором по формированию эстонских и латвийских войск, и вскоре смертник Озолс выступил одним из инициаторов заключения военного союза между Эстонией и Латвией, а через некоторое время уже занимал должность начальника штаба Северолатвийской бригады, которая со 2 по 24 июля 1919 года в боях под Цессисом сокрушила оккупационный корпус генерала фон дер Гольца. Повидимому, латвийские власти про смертный приговор предпочли забыть.
В январе 1920 года, на земле Латвии наступил мир, Озолса приглашают инструктором литовской армии, в составе которой он сражается против войск Ю. Пилсудского и Л. Желиговского до зимы 1921 года. Успешно закончив войну в Литве, Волдемар вернулся на родину и вышел в отставку.
С 1922 года Озолс играл видную роль в политической жизни Латвии. Он был одним из руководителей оппозиционного к правящим кругам движения «Рабочий союз», во главе с латышским экономистом профессором Карлисом Балодисом и латышским национальным поэтом Янисом Райнисом, редактировал газету движения «Новый день», а после смерти Балодиса в 1932 году возглавил движение, боровшееся против фашистской немецкой политики в Латвии.
«Моя популярность в латышском народе, несмотря на все интриги ульманисовцев, постоянно возрастает, — писал Озолс в своём дневнике уже после Великой Отечественной войны. — Но скоро я сталкиваюсь с неразрешимыми противоречиями, — Мне нужно было расстаться с латышским гражданством — она (Латвия) упрекала меня в двух смертных грехах: 1) принятие так называемой большевистской резолюции на Совете стрелков 17 мая 1917 года и вместе с тем — 2) переманивание примерно организованных стрелков на сторону большевиков.
Тогда из ссылки вернулся Райнис. Народ его принял так, как Райниса следовало принять, с наивысшим восторгом… свободная Латвия могла быть только Латвией Райниса, ибо он был её духовным отцом. Народ это знал, чувствовал, и это понимала лучшая часть интеллигенции.
Мы надеялись, что Райнис станет первым президентом Латвийского государства! Это кажется более чем логичным. Также мы ожидали, что приглашённый и зимой 1919 года приехавший профессор Берлинского университета, всем латышам хорошо известный Карлис Балодис станет первым главой правительства Латвии, её первым и настоящим президентом кабинета министров и министром финансов. И это тоже нам казалось более чем логичным. Профессор К. Балодис выдвинул глубоко продуманную и до основ проверенную программу строительства государства. Было также ясно, что в этом смысле мы скорее всего найдём общий язык, во-первых, со своим большим социалистическим соседом — Советским Союзом.
Но реальные исторические обстоятельства были таковы, что во главе этого революционного (по своей сути) движения стрелков встало в известной степени соглашательское с русским царизмом наше гражданство. Это вполне естественно, ибо наши социалисты, занявшие очень принципиальную позицию по отношению к войне, находились либо в тюрьмах, либо в ссылке… Во всяком случае, вне Латвии. Неверно было то, что это наше тогдашнее гражданство, каковым оно было всегда, считало стрелков своей собственностью, своим общественным предприятием и задумало их использовать в эгоистических интересах своего класса и руководить ими вечно!
Этот конфликт, фактическая сторона которого ещё очень слабо освещена, и характернейшие и весьма важные не только для Латвии исторические обстоятельства известны лишь их интимным соучастникам, стоят Райнису ( 1929 г .) и Карлису Балодису ( 1932 г .) преждевременной могилы, а мне — заключения и ссылки на эти 11 лет».
Работал ли Озолс в этот период на советскую разведку? Трудно сказать. Материально он не нуждался, но на советскую разведку, как известно, работали не только за деньги. И есть свидетельство, что в конце 20-х годов он встречался с Оскаром Стиггой, своим давним знакомым и преемником на посту председателя Исколастрела. О чём беседовал политический лидер, бывший боевой командир, кавалер ордена Лачплесиса, с другим боевым командиром, одним из руководителей военной разведки Советской России? Ответа пока нет.
6 мая 1934 года, за девять дней до совершения Ульманисом государственного переворота, Озолс был арестован и просидел в тюрьме до 18 июня 1935 года, когда его выслали за пределы страны. Приютила изгнанника Литва, за свободу которой он сражался в начале 20-х годов. А через год в его жизни вновь случился крутой поворот.
«В 1936 году республиканское правительство Испании пригласило меня в испанскую армию. — писал Озолс. — С тех пор я беспрерывно боролся против режимов Франко, Муссолини и Гитлера. С 1940 по 1945 годы в оккупированной немцами Франции участвовал в движении Сопротивления».
Ещё по пути в Испанию, в Париже, Озолс вновь встретился со своим старым знакомым Оскаром Стиггой, бывшим в то время начальником 3-го отдела Разведупра РККА, который занимался военно-технической разведкой. Они вместе прибыли в Валенсию к Яну Берзину, бывшему начальнику Разведупра, а ныне главному военному советнику республиканского правительства Испании, который и рекомендовал зачислить Озолса в народную армию. Сначала его планировали использовать в качестве командира создаваемой латышской бригады. Однако, когда выяснилось, что добровольцев из Латвии по количеству недостаточно для создания отдельной бригады, он в звании бригадного генерала стал работать в штабе интербригад. Вскоре, по беспочвенному обвинению в связях с франкистами, Озолса арестовали сотрудники СИМ (испанской военной контрразведки), однако уже через месяц его оправдали и освободили из-под ареста.
После окончания испанской войны Озолс уехал во Францию, поступил там на работу в научно-исследовательское бюро в Париже. В 1940 году, после вхождения Латвии в состав СССР, он обратился в советское полпредство с просьбой о возвращении. В своём заявлении Волдемар Озолс писал: «Я предлагаю все свои силы и знания на работу для пользы нашей Советской Родины и буду работать там и использовать то, что Советские власти найдут нужным». Но в СССР он так и не попал. Опытному бойцу нашли другое применение. По просьбе военного атташе во Франции генерал-майора И. А. Суслопарова он остается в Париже. Отныне он нелегальный резидент советской военной разведки, оперативный псевдоним «Золя».
У Озолса были все предпосылки для успешной работы. Он хорошо подготовлен в военном отношении, имел прочное положение в обществе, знал несколько языков. Он разработал и представил Центру схему будущей разведывательной организации в оккупированной Франции, которая предусматривала создание разведывательных групп в важных стратегических пунктах. Схема была одобрена Центром, который предлагал, прежде всего, создать группу в Париже. В начале 1941 года Озолс занялся созданием организации: привлёк ряд агентов, которые составили ее ядро, подобрал радиста и конспиративные квартиры, организовал сбор ценной информации по вооружённым силам Германии во Франции. В июле ему передали рацию для самостоятельной связи с Центром, но радиста он найти не успел, и, после нападения Германии на СССР его резидентура осталась без контактов с Москвой.
Долгие два года Озолс не имел связи с Центром. А когда встреча с московским представителем, наконец, состоялась, ничего хорошего из этого не вышло. Дело в том, что в течение 1942-1943 годов гестапо разгромило многие нелегальные резидентуры Разведупра во Франции и начало использовать арестованных резидентов Леопольда Треппера («Отто») и Анатолия Гуревича («Кент») в игре с советской разведкой. Так, Треппер с января 1943 года, под контролем гестапо, установил радиосвязь с Москвой и начал передавать дезинформацию. Ему удалось через связного из французской компартии известить Центр о своём аресте и, после получения сообщения Треппера, которое пришло 7 июня 1943 года, Москва, в свою очередь, начала вести радиоигру с немцами. Но, к несчастью, всего за три месяца до этого сообщения, 14 марта 1943 года, Центр дал указание Трепперу установить через Гуревича связь с резидентурой «Золя», с которой не было связи почти два года. Это задание Москвы фактически подписывало Озолсу смертный приговор.
Уже в июле 1943 года гестапо установило адрес, по которому проживал Озолс, после чего Гуревич сообщил в Центр о том, что нашел «Золя». Тогда из Москвы приходит ещё одно задание: «Кент» должен встретиться с «Золя». Эта встреча состоялась 1 августа 1943 года в парижском кафе «Дюпон» на площади Терн. Озолс пришел на встречу без всяких сомнений — у него не было никаких оснований не верить «представителю Центра», письмо которого было подписано знаком «Зет», как это было обусловлено заранее на случай восстановления прерванной связи. Из окна кафе ему были хорошо видны какие-то люди, явно не гуляки, а несшие дежурство.
«Вас очень хорошо охраняют, — заметил Вольдемар своему собеседнику. „Да, это у нас умеют делать“, — подтвердил „Кент“.
Во время этой встречи Озолс рассказал Гуревичу о себе и о своей группе. О том, как в 1940 году получил указание создать нелегальную резидентуру, как ему передали рацию, но не удалось найти радиста, как после вступления немцев во Францию он скрывался в Нормандии. Правда, он не сказал Гуревичу о том, что в 1940 году у него был контакт с Треппером. В свою очередь, «Кент» дал указание Озолсу активизировать работу и усилить агентурную сеть за счет французских техников и чиновников, которые могли бы поставлять информацию.
После встречи с Гуревичем Озолс незамедлительно приступил к выполнению его указаний, и уже в декабре 1943 года установил контакт с 65-летним отставным капитаном французской армии Полем Лежандром. Лежандр, с конца 1940 года руководивший подпольной группой французского сопротивления «Митридат», которая действовала в районе Марселя, согласился сотрудничать с Озолсом, справедливо считая, что они борются против общего врага. В январе 1944 года Лежандр встретился с Гуревичем, и в частности сообщил, что его жена арестована и депортирована. Гуревич пообещал освободить её, из чего Лежандр сделал вывод о том, что советские разведчики обладают громадными возможностями. Он передал Гуревичу полный список своих агентов в Марселе, что помогло гестапо взять под контроль сеть «Митридат» и использовать её для получения информации о военных планах союзников. А сеть Озолса-Лежандра, как признал полковник Ведель из Абвера, позволяла немцам проникать в подпольные организации французской компартии и выяснять, какого рода сведения вызывали наибольший интерес Москвы.
Составил отчет о группе Озолса-Лежандра и американский летчик Мозес Гатвуд, сбитый летом 1944 года над Францией и нашедший убежище у членов организации Озолса. В конце 1944 года он сообщил в Управление стратегических служб (УСС) США сведения, из которых следует, что уже в июне 1944 года группа Озолса полностью находилась под контролем гестапо. По мнению УСС, организуя бегство Гатвуда через Испанию, люди Озолса не могли не поставить об этом в известность немцев, которые хотели использовать побег для установления контактов с союзниками.
Возникает вполне законный вопрос: почему гестапо не арестовало членов групп Озолса и Лежандра? Очевидно, по каким-то причинам им это было тогда невыгодно.
После освобождения Франции войсками союзников Озолс и Лежандр 7 ноября 1944 года были арестованы французской контрразведкой (DST) по обвинению в шпионаже. При обыске в доме Озолса в руки полиции попал доклад, который он подготовил для передачи заместителю «Кента». Из этого доклада было видно, что Озолс действительно считал, что работает на советскую разведку. Этот доклад сыграл положительную роль в освобождении его из французской тюрьмы и передаче советским властям. В скором времени, по требованию сотрудника советской военной миссии во Франции полковника Новикова, обоих арестованых отпустили. После освобождения Озолс до 17 мая 1945 года оставался в Париже и работал в советском торгпредстве, а потом вместе с женой вернулся в СССР.
В отличие от Леопольда Треппера, Анатолия Гуревича и Шандора Радо Озолс не был арестован. Он отказался от предложенной ему должности преподавателя военной академии и 22 июля 1945 года вернулся в Ригу. Там он с осени 1945 года работал на географическом факультете Латвийского государственного университета и в Рижском педагогическом институте, где преподавал военную географию и геодезию. Беспартийный пожилой доцент, он не привлекал к себе внимания окружающих и счастливо избежал послевоенной чистки. Его младший брат Пётр был арестован НКВД 14 июня 1941 года в дни массовых репрессий в Латвии. Как и Вольдемар, подполковник и кавалер ордена Лачплесиса, Пётр вполне подходил под определение «латышского белогвардейца». Он умер в лагере 24 апреля 1942 года.
Вольдемар Озолс пережил младшего брата почти на семь лет. Он скончался 5 июня 1949 года в Пиебалге.