Глава двенадцатая

Глава двенадцатая

На галечной косе, поросшей многолетней травой, где гнездились утки, началось строительство культбазы.

Лесовоз разгрузился и ушел. Люди разместились в палатках, под опрокинутыми вельботами. Строительная группа осталась на зимовку. В первую очередь нужно было выстроить школу-интернат и больницу на двадцать коек.

Вне всякого плана появилась баня. Вымокшие под осенними дождями, строители отогревались в ней, парились, сушились и, придя в свои палатки, залезали в меховые спальные мешки.

Вскоре на косе выросли фундаменты двух больших зданий. Эти здания были построены еще во Владивостоке, и их здесь нужно было лишь собрать.

Самые разнообразные слухи пошли по всему побережью в глубь тундры. Шаманы говорили, что русские будут отнимать детей, запирать их в клетки больших домов и, когда приучат их жить в русских домах, на пароходах увезут в неведомую Страну.

Ближайшие оленеводы, бросив свой исконные пастбища, Откочевали в глубь тундры. В тундре рассказывали, что пастух Айе стал машинным человеком, потерял рассудок и перестал быть настоящим охотником.

Но в береговых стойбищах у морских зверобоев доверие к Айе выросло недосягаемо. Как же, пастух, и вдруг наловчился управлять большой железной лодкой. Пожалуй, на этой лодке можно охотиться не только на моржей, но и на китов. Всем было ясно, что это великое дело.

Даже Лось не предполагал, что катер, управляемый Айе, привлекший всеобщее внимание, явится таким могучим агитатором за переделку жизни.

Сезон охоты на моржа окончился, и люди охотно ехали на строительство, где, по совершенно проверенным слухам, за работу платили рубли-бумажки. И странное дело, во всех факториях за эти бумажки, как за песцовые шкурки, отпускали самые разнообразные товары: и сахар, и табак, и даже ружья. Эти рубли-бумажки проникали всюду, они были сильнее песцовых шкурок. И люди ехали на нартах, шли пешком, чтобы работать на строительстве за рубли-бумажки.

О! Это совсем не то, что работать на американском китобойном корабле только за один корм.

Наступила зима.

В канун октябрьской годовщины строители перешли из палаток в новый школьный дом, который стоял уже под крышей.

Айе ускакал на нарте в прибрежные стойбища приглашать людей на большой праздник.

В яранге собралось множество людей, и Айе, прихлебывая чай, рассказывал:

— Этот праздник устроил Ленин. Я сам видел, как люди Большой земли радостно праздновали его. Они шли с красными полотнищами. Их было так много, что даже на птичьих базарах не бывает столько птиц. Вот сколько людей! На их лицах была радость, будто они увидели солнце после долгой зимы. Теперь вы сами видите: вельботы пришли с моторами. И вы сами видите, как ловко на них охотиться. И теперь у нас будет русский праздник! — Айе подумал и торжественно сказал: — Это наш праздник правильной жизни.

Айе сидел в пиджаке, из-под которого виднелась яркая рубашка. Густые черные волосы его были подстрижены по-русски коротко и торчали кверху.

Айе долго, при всеобщем молчании, рассказывал о чудесах Большой земли, об огромных, как скалы, домах, о больших огнях их стойбищ, о железных нартах, которые с грохотом, подобно раскатам грома, и в два раза быстрее собак мчатся по дорогам, сделанным из железа.

Айе рассказывал, как угощали его там, на Большой земле, и как все русские люди стремились сделать ему что-нибудь хорошее.

Охотники, женщины, дети молча слушали Айе и думали: это совсем не тот Айе, которого они видели раньше. Не потерял ли тот Айе разум, сделавшись машинным человеком? Кто знает, что сталось с Айе — оленным пастухом, не имеющим жены. Впрочем, он и раньше у мел рассказывать разные сказки.

Около светильника лежал старик. В руках у него торчала потухшая трубка. Старик внимательно прислушивался к словам Айе.

И когда Айе закончил свой рассказ, старик привстал и сказал:

— Люди, смотрите на него. Он потерял человеческий облик. Его волосы перестали быть такими, какие носят все наши люди. Они не спускаются на лоб, а торчат кверху. Разве можно быть с такими волосами настоящим охотником? Его лицо наполовину побледнело. Он стал нашим человеком только наполовину. А ведь был слух, что Айе ловил даже черно-бурых лисиц. Был слух, что он хороший стрелок. Теперь он, пожалуй, не застрелит тюленя поблизости. Слушать нам его непристойно. Его тело не одето в оленью шкуру, оно завернуто в таньгинское полотнище. Худое нам может принести такой человек! — закричал старик с дрожью в голосе.

Айе с волнением слушал старика. Охотники переглядывались между собой.

— Старик, — нарочито спокойно сказал Айе, — оттого что мои волосы легли по-другому, я не разучился стрелять.

— Люди, поставьте ему дальнюю цель! Пусть отстрелит кончик оленьего рога. Тогда мы посмотрим, наш ли ты человек! — сказал старик.

Охотники быстро выползли из полога. Какой-то парень подбежал к старику и передал ему ветвистые оленьи рога.

Старик внимательно осмотрел их, не торопясь вынул свой нож и сделал надрез на самом кончике маленького отростка.

— Вот сюда, — указал старик.

— Хорошо, — ответил Айе.

Ему дали винчестер, и тот же молодой парень поставил рога в снег.

— Дальше, дальше ставь! Еще хорошо вижу отросток — крикнул Айе.

Охотники удивленно переглянулись.

«Не безумным ли он стал? На таком расстоянии трудно попасть даже в глаз тюленя!»

Охотникам жалко стало Айе, и даже старик подумал, что Айе достоин сожаления. Но Айе спокойно уселся с винчестером в руке на снег и спросил:

— Давнишнее ружье?

— В прошлую зиму выменял, — ответил старик.

— Чужое ружье, — сказал Айе, прицеливаясь.

Он поставил локти на согнутые колени и долго целился. И вдруг, приблизив к глазам ствол ружья, стал внимательно рассматривать мушку.

— Хорошая мушка, — сказал владелец винчестера. — Американскую снял, свою приделал. Ружье пристреляно.

Айе вновь прицелился. Он целился очень долго. Люди с напряжением смотрели на него, и сам Айе волновался. Он опять снял ружье с колена и посмотрел на мушку. Это было нелегкое дело!

Наконец Айе выстрелил. Люди побежали к рогам.

— Промах! — послышался крик.

Айе сидел на снегу и чесал затылок.

— Промахнулся Айе. Старик прав, — сказал пожилой охотник.

Айе вскочил и сердито сказал:

— Это ружье твое. Ты хозяин ему. Попробуй сам отстрелить кончик отростка!

Владелец ружья сел, прицелился, выстрелил и тоже промахнулся.

Старик, затеявший испытание Айе, с важностью проговорил:

— Айе, наверное, научился хвастовству у белых людей. Поставьте рога там, где велел я.

Рога перенесли ближе.

Раздался выстрел, и опять вся толпа бросилась к рогам. Айе остался вдвоем со стариком.

— Есть, есть! — радостно закричали охотники.

Айе вскочил и облегченно вздохнул.

Старику поднесли рога. Он ощупал пальцами отбитый пулей отросток и сказал:

— Теперь я вижу, что ты остался настоящим человеком нашей земли. Пожалуй, надо посмотреть, что за праздник будут устраивать русские.

— Праздник хороший, — сказал Айе. — Будут бега на собаках, состязания в стрельбе, в беге, будет борьба. За все будут выдаваться призы. Готовьте собак. Лучший наездник получит ружье!

— Хо! Ты, пожалуй, врешь? — недоверчиво спросил старик.

— Нет, не вру. Приезжай — увидишь сам.

И все стали готовиться к празднику правильной жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.