В Отрантском проливе

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В Отрантском проливе

Потери в результате подводной войны на Средиземном море несколько уменьшились по сравнению с их максимумом в ноябре 1916 г. (125000 т в декабре 1916 г., 70000 т — в январе 1917 г.). Они оставались, однако, достаточно значительными для того, чтобы беспокоить союзные правительства, и в особенности тогда, когда Салоникская экспедиция и затруднения во взаимоотношениях с Грецией вызывали значительное оживление сообщений между западным и восточным бассейнами Средиземного моря. Четыре миллиона тонн торговых судов исчезли после возникновения войны, причем 2 300 000 — в 1916 г., между тем в то время, как число судов уменьшалось, потребность в них продолжала возрастать. Кроме того, было известно, что противник подготовлял еще более решительное наступление на судоходство союзников. Он каждую неделю вводил в строй три новые подводные лодки и уже анонсировал подводную войну «без ограничений», которая официально должна была начаться с 1 февраля 1917 г. При таких условиях состоялась конференция, собранная 23 и 24 января, по инициативе британского правительства в Лондоне — о лучших способах использования в общих интересах имеющегося в распоряжении тоннажа, о замене потопленных судов и о более действенной борьбе против подводных лодок, в особенности на Средиземном море.

Для того, чтобы укомплектовать новые сторожевые корабли, которые они строили, англичане имели необходимость в офицерах и командах:

они настаивали на возвращении, в целях разоружения, четырех линейных кораблей типа Queen, которые находились в Таранто с мая месяца 1915 г. Значение этих кораблей весьма уменьшилось в результате усиления французской и итальянской эскадр: действительно, союзники располагали на Адриатическом море и у входа в него двенадцатью дредноутами (семь французских и пять итальянских) против четырех. Итальянцы согласились на предложенные мероприятия, при условии, что французская эскадра все время будет находиться на Корфу, как это было обещано адмиралом Лаказом. В то же время был затронут деликатный вопрос о командовании и было решено, что если обстоятельства сделают необходимым введение большей части французского флота в Адриатику, его главнокомандующий будет осуществлять верховное командование.

Что касается действительного сотрудничества обоих флотов при совместных операциях, то итальянский морской министр адмирал Кореи заявил, что оно является обеспеченным в самой полной мере, хотя в предшествующем декабре контакт был ограничен пребыванием 1-й итальянской эскадры на рейде Корфу, и притом для учебно-боевой подготовки, проведенной самостоятельно.

Впрочем, невозможность выхода австрийских линейных кораблей вызывала опасения союзников. Итальянцы стремились не допустить попыток противника, нацеленных против их побережья, и настаивали, чтобы британский флот, взамен линейных кораблей, которые он удалял с Адриатического театра, дал бы им легкие корабли, чтобы участвовать в обеспечении их побережий: если бы необходимость такого подкрепления не была принята во внимание, заявил адмирал Кореи, это тяжело скомпрометировало бы исход войны. Англичане могли только обещать эскадренные миноносцы в тот момент, когда они будут их иметь в распоряжении.

Большая активная операция союзников на Адриатике всеми рассматривалась как невозможная:

«Что можно сделать на Адриатическом театре?» — спросил адмирал де Бон, начальник нашего морского генерального штаба. «Ничего», — ответил адмирал Джеллико и прибавил: «Там нельзя ничего предпринять до того момента, когда мы будем иметь больше эскадренных миноносцев, потому что, как мы все с этим согласны, было бы неблагоразумно посылать туда линейные корабли, при отсутствии более значительного числа эскадренных миноносцев». Но все были согласны и с необходимостью энергично проводимых второстепенных операций: постановки минных заграждений, производства воздушных бомбардировок и операций подводных лодок у неприятельских берегов.

Наконец, было решено, что коммодор Хенеаж, командующий британскими силами Отрантского барража, оставаясь в подчинении итальянского главнокомандующего, должен был командовать всеми союзными кораблями, используемыми для прикрытия дрифтеров, буксирующих сети, и что эти корабли должны были быть в такой мере многочисленны, в какой это позволяла обстановка. Коммодор имел, впрочем, право требовать содействия и других находящихся вблизи в состоянии готовности сил, если их содействие являлось необходимым.

Однако не подлежало сомнению, что эти меры не являлись достаточными до тех пор, пока отсутствовала возможность выделить весьма большое число кораблей для охраны пролива. И сотни сторожевых кораблей, которые являлись необходимыми, не могли быть получены в других районах, где все жаловались на недостаточность сил. Таким образом, к началу 1917 г. начала выявляться идея постоянного барража, более легкого для наблюдения и составляющего постоянное препятствие на всей ширине пролива.

Трудности такого предприятия являлись очевидными. Чтобы закрыть залив в 70 км шириною, требовалось огромное количество сетей, канатов, якорей, буев, материалов, которые требовали специального изготовления, в то время как промышленность всех стран была уже чрезмерно загружена военными заказами. Можно ли было впрочем обеспечить сохранение барража в условиях штормовых погод? Опыт, проведенный в 1915 г. в Па де Кале, не удался, хотя глубины там были много меньшими, ширина также в два раза меньшая, а штормы хотя быть может и более частые, но менее значительные. Между тем эта мера являлась единственным средством для достижения цели.

Капитан 3 ранга французского флота де Куийяк, который изобрел систему сетевого с минами заграждения для закрытия рейдов, на которых находились линейные эскадры, продумал вопрос о применении этого изобретения к Отрантскому проливу и представил законченный план такого заграждения морскому министру, который весьма сочувственно отнесся к этому проекту. Но так как вопрос шел об итальянской зоне, де Куийяк был командирован с поручением представить свой проект нашим союзникам. Прибыв туда, он, к своему удивлению, нашел там элементы постоянного барража для больших глубин, изготовленные для испытания по проекту морского префекта адмирала Серри. Оба проекта имели некоторые общие моменты и много различий. После совместного изучения, итальянские офицеры и де Куийяк пришли к согласию, остановившись на проекте, который соединял преимущества обеих систем и который адмиралтейства Рима и Парижа одобрили в принципе к марту месяцу 1917 г. Оставалось только его реализовать.

* * *

Немного времени спустя после Лондонской конференции, новая кампания прессы, направленная против морского министра Италии контр-адмирала Кореи, привела к отставке герцога Абруццкого, который был замещен на посту главнокомандующего адмиралом ди Ревелем. Последний, одновременно, снова вступил в исполнение должности начальника морского генерального штаба, которую он покинул за шестнадцать месяцев до того, и хотя его флаг был поднят на старом крейсере Elba, он должен был обычно находиться в Риме, откуда и осуществлять свое руководство обоими театрами операций на севере и на юге. Для Нижней Адриатики он имел в Таранто делегата, вице-адмирала Кутинелли, которому были подчинены три контр-адмирала Бриндизи, не зависевшие один от другого (командир разведывательной дивизии, командир бригады броненосных крейсеров и командир охраны водного района), так же как и контр-адмирал, командующий морскими силами в Валоне. Эта сложная организация была мало приспособлена к активным операциям.[56] Приказ адмирала ди Ревеля приглашал его подчиненных «к самоотречению и к выдержке» и уточнял, с другой стороны, что у всех, на данном этапе, законное желание сражаться должно уступить перед необходимостью сохранения материальной части флота до дня, когда от него потребуется сделать величайшее усилие для достижения победы.

К тому же времени (8 февраля 1917 г.), адмирал Антон Гаус, командовавший австро-венгерским флотом, умер в Пола; ему наследовал адмирал Ньегован. Последний не в большей степени, чем его предшественник, думал о выходе линейных эскадр, слабость которых обрекала их на уничтожение; но, под его командованием, активность легких сил возросла, и они оказывали более систематическое содействие подводной войне, чего, впрочем, настоятельно добивался морской генеральный штаб в Берлине.

В течение первых четырех месяцев 1917 г. в Адриатику прибыли восемь новых германских подводных лодок; в то же время потери союзников на Средиземном море с 80000 т в месяц в среднем для первой трети года, дошли в апреле до 210000 т, максимальной цифры за время войны.

В Отрантском проливе число дрифтеров было доведено до 112, из которых 64 постоянно находились в море, распределенные между параллелями Отранто и Санта Мария ди Леука. Но они были еще так разбросаны, что подводные лодки проходили между ними, часто даже в надводном положении. Проход, который до этого времени оставляли свободным, вдоль итальянского берега, теперь преграждала постоянная сеть, которую охраняли английские моторные катера; UC-24 задела эту сеть, глубиной 52 м, но не была ею остановлена. Во второй половине апреля дрифтеры часто сбрасывали бомбы на подводные лодки; Plough Boy выражал уверенность в том, что 29 апреля он уничтожил одну лодку; возможно, что это была австрийская подводная лодка U-30, отправившаяся 29 марта в крейсерство и не вернувшаяся в свою базу. Но чаще всего форсирование пролива, которое почти всегда, из предосторожности, выполнялось ночью, протекало без инцидентов: UC-22, возвращаясь 8 апреля, издали видела несколько дрифтеров; 11 апреля UC-38 видела их на линии Фано — Леука; 15 апреля UC-25 встретила только один моторный катер; 18 и 19 апреля в штормовую погоду UC-35 и U-29 нашли проход совершенно свободным; 24 апреля U-37 прошла в надводном положении среди дрифтеров, не обративших на нее внимания; 8 мая днем U-38 проложила себе путь артиллерийским огнем. Эти примеры можно было бы умножить.

Союзные адмиралтейства, хотя и не располагавшие в то время столь точными сведениями, не могли тем не менее не сознавать слабости Отрантского барража, осуществляемого одними дрифтерами. На конференции, проходившей с 28 апреля по 1 мая в Корфу, на борту линейного корабля Provence под председательством вице-адмирала Гошэ делегаты трех заинтересованных флотов после обсуждения вопросов, относящихся к безопасности конвоев на Средиземном море, рассмотрели средства для того, чтобы, если не исключить возможность, то по крайней мере затруднить проход подводных лодок через пролив.

Контр-адмирал Керр, командир английской адриатической бригады, высказал мнение, что барраж должен быть установлен в две линии, усиленные многочисленными сторожевыми кораблями и подводными лодками, обеспечиваемыми с севера эскадренными миноносцами и наблюдаемыми самолетами; кроме того он требовал установки в проливе двух линий гидрофонов. Но так как при имевшихся условиях все это было неосуществимо, по его мнению было бы предпочтительным уничтожить барраж вообще и использовать корабли, которые использовались здесь с ничтожной пользой, для усиления, хотя бы в виде опыта, сторожевой службы.

Это предложение было отклонено пятью голосами против трех. Участники конференции считали, что дрифтеры были еще слабее траулеров, которые в свою очередь являлись весьма посредственными сторожевыми кораблями и оказались бы для эскортов усилением совершенно ничтожным. Что же касается укрепления тех сил, которые охраняли вход в Адриатическое море, то они не считали возможным его требовать, будучи осведомленными о тех затруднениях, с которыми приходилось иметь дело союзным флотам на всех морях.

В то же время, присоединяясь к мнению контр-адмирала Марцоло, помощника начальника итальянского морского генерального штаба, конференция единогласно пришла к выводу и выразила пожелание об ускорении всеми возможными мерами установки постоянного барража, для которого итальянское правительство заказало в Великобритании необходимую материальную часть, изготовление которой требовало известного времени. Адмиралтейства должны использовать для этой цели все средства, которыми располагали союзные страны, и неотложно приступить к созданию барража, используя при этом неизменно те улучшения, которые опыт помог бы найти. И только тогда, когда он будет закончен, окажется возможным судить о допустимости сокращения числа кораблей, которые здесь используются; возможно, однако, что их число понадобится скорее увеличить. Постоянный барраж должен был быть установлен между островом Фано и пунктом, который надлежало выбрать к северу от Леука.

Конференция рекомендовала вместе с тем использование союзных подводных лодок против неприятельских лодок, в частности, в районе Сазено, где последние проходили очень часто. Она, наконец, настойчиво рекомендовала рейды самолетов, выполняемые как можно чаще, на базы подводных лодок и на торпедные заводы (Каттаро, Фиуме, Пола и т. д.).

* * *

В письме командующего французским отрядом Адриатического моря морскому министру были ясно изложены основания, которые заставляли ожидать неприятельского удара по кораблям барража. «Барраж, — писал он, — угрожает проходу подводных лодок, которые являются единственным средством центральных держав для ударов по нашим путям сообщения. В то же время мы сокращаем этот путь сообщения» (в самом деле, с конца 1916 г. перевозки для французской восточной армии производились по железной дороге до Таранто и морем от Таранто до Салоник), «и мы производим перевозки даже в зоне, где находится организация, имеющая задачей преградить путь подводным лодкам. Более того, эта зона находится в пределах радиуса действий неприятельских надводных кораблей. При таких условиях противник должен оспаривать у нас контроль над данным водным районом».

В самом деле, с момента своего вступления в командование адмирал Ньегован начал подготовлять атаку кораблей, охранявших пролив. 11 марта четыре эскадренных миноносца вышли на разведку пути Валона — Бриндизи; Gorgone их встретила ночью, но не могла торпедировать. 21 апреля миноносцы сопровождали воздушную разведку к северу от Бриндизи и, возвращаясь в Дураццо на следующую ночь, потопили итальянский пароход Japiglia в 15 милях от мыса Линьетта. 25 апреля и 5 мая Czepel, Tatra и Balaton дошли вплоть до Санта Мария ди Леука, но никого на своем пути не встретили. С этого времени, однако, барраж оказался усиленным: UC-27, UC-67 и UC-74 были вынуждены погрузиться, чтобы избежать моторных катеров; U-35 и U-43 прошли две или три линии дрифтеров с их сетями; UC-37 была атакована эскадренным миноносцем, U-17 — самолетом.

Адмирал Ньегован решил попробовать операцию крупного масштаба (схема на стр. 51). 14 мая, после полудня, он выслал U-4 в район Валоны, UC-25 — к Бриндизи, где она должна выставить минное заграждение, и U-27 — на линию Бриндизи — Остро. Затем, в 20 часов, он отправил в море крейсера Novara, Saida и Helgoland, с эскадренными миноносцами Czepel и Balaton, под командой капитана 1 ранга Хорти.

В этот же час малый крейсер Mirabello и эскадренные миноносцы Commandant Riviere, Bisson, Boutefeu и Cimeterre покинули Бриндизи для патрулирования в Отрантском проливе; однако, Boutefeu, у которого лопнул штуртрос, был вынужден к полуночи вернуться в Бриндизи для его исправления. Остальные продолжали свое патрулирование в кильватерной колонне, 20-узловым ходом к северу от линии дрифтеров, чтобы свернуть затем к северу вдоль албанского берега. Французская подводная лодка Bernouilli находилась на позиции к северу от параллели Дураццо, итальянская подводная лодка E-10 — к югу от Каттаро. Эти меры были приняты в предвидении возможного набега, и франко-итальянский дивизион имел назначением отрезать в этом случае противника на его обратном пути.

Оба дивизиона разошлись ночью на дистанции в несколько миль, не обнаружив друг друга. Оба шли, естественно, без огней; радиопереговоры были максимально ограничены. В то время как союзный дивизион удалялся к востоку, австрийцы приближались к линии Фано — Леука. Светила луна, и море было совершенно спокойно.

Около 3 часов Czepel и Balaton, находившиеся к востоку от крейсеров, заметили на высоте Линьетты конвой торговых судов, идущих по направлению к Валоне; это были итальянские пароходы Carroccio, Verita и Bersagliere, эскортируемые миноносцем Borea, вышедшие накануне вечером из Галлиполи и пересекавшие Адриатику 6 ? — узловым ходом. Эскадренные миноносцы тотчас атаковали их торпедами и артиллерийским огнем на дистанции в 1000 м. Borea и Carroccio были потоплены; два других получили аварии и, оставленные командами, стали дрейфовать. Из 184 человек команды четырех судов 16 было убито, 21 ранен, остальные через короткий промежуток времени подобраны буксирами, пришедшими из Валоны.

В течение этого же времени крейсера, которые продолжали идти тем же курсом, внезапно напали на две группы дрифтеров, в 20 милях к востоку от Санта Мария ди Леука. Они действовали вполне методично, переходя от одного судна к другому, приказывая команде оставить судно, а затем принимая ее на борт; суда топили двумя или тремя пушечными выстрелами. Некоторые, однако, несмотря на несоразмерность их вооружения, с большим мужеством оказывали сопротивление: Floandi, ведущий группы, ответил снарядами своей 57-мм пушки на предложение крейсера о сдаче; капитан был убит; штурман, вступивший в командование, продолжал огонь; будучи трижды ранен и имея из десяти человек команды четырех убитых и трех раненых, он все же спас судно, несмотря на тяжелые аварии. На борту другого дрифтера капитан в ответ на предложение сдаться открыл огонь и также оказался в состоянии ввести в порт свое серьезно поврежденное огнем противника судно. С четырех часов до половины шестого 14 дрифтеров было потоплено, десять повреждено (некоторые вблизи Фано огнем австрийских эскадренных миноносцев Czepel и Balaton); 72 английских моряка были взяты в плен.

В это время дивизион Mirabello, поднявшийся на 20 миль севернее) Дураццо и спускавшийся уже к югу, ни о чем еще не подозревал. Но Commandant-Bory, под командой лейтенанта Крас, направляясь из Таранто на Корфу для прохождения учебно-боевой подготовки, около 4 ч. 30 мин. увидел очень далеко к северу вспышки пушечных выстрелов; он направился к месту боя, но авария воздушного насоса не позволяла ему дать ход более 18 узлов. Когда стало светлее, он различил две неприятельские группы: последние в этот момент уже прекратили истребление дрифтеров и полным ходом шли к Каттаро. Commandant-Bory, не имея возможности их преследовать, направился на помощь дрифтерам, но, обнаружив погружавшуюся подводную лодку U-4, бросился ее таранить, но лодка ушла. Поиски ее продолжались до утра, но были безуспешны.

Вызовы по радио дрифтеров и конвоя не были приняты, несомненно, вследствие помехи австрийцев. Сигналы Commandant-Bory были получены в Бриндизи только в 5 ч. 30 мин. Но тревога там была дана уже с 4 часов постом Сазено; группа Mirabello была уже предупреждена о присутствии неприятельских кораблей в проливе. Все корабли, находившиеся в Бриндизи, стали разводить огонь в топках котлов или поднимать пары, и в 5 часов адмирал Актон снялся с якоря на борту Dartmouth, сопровождаемый крейсерами Bristol и Aquila и эскадренными миноносцами Schiaffino, Mosto, Pilo и Acerbi.

В 6 ч. 45 мин. неприятельские крейсера и дивизион Mirabello, следуя противоположными курсами заметили взаимно друг друга немного севернее параллели Сазено. Около 7 часов на дистанции 8500 м произошла короткая артиллерийская перестрелка; однако союзники, значительно уступавшие в силе, были вынуждены уклониться от ее продолжения, сохраняя тем не менее на дистанции около 10 миль контакт с австрийцами, продолжавшими идти 28-узловым ходом. Подводная лодка безрезультатно выпустила в Mirabello две торпеды.

Адмирал Актон, не зная в момент своего выхода в море места противника, направился к заливу Дрин. В 7 ч. 40 мин. он выслал Aquila и дивизион Schiaffino, с их максимальной скоростью в 35 узлов, в разведку к мысу Мендерс. В 8 часов последние встретили Czepel и Balaton, которые на час опередили австрийские крейсера. На дистанции в 10000 м завязалась. оживленная перестрелка. В самом ее начале австрийцам удалось вывести из строя Aquila. Дивизион Schiaffino продолжал преследование, но противник, видя свой путь отступления на Каттаро отрезанным, направился на юго-восток, к Дураццо, батареи которого встретили итальянский дивизион энергичным огнем и в 6 часов в 6000 м от берега заставили его прекратить преследование.

Сообщение об этом столкновении с неправильным указанием места Mirabello, который продолжал держаться позади крейсеров, ввело адмирала Актона в ошибку. Он еще не знал о том, что противник разделен на две группы и что он сам находится к северу от Novara, которая может быть взята между двух огней. Однако, в 8 ч. 25 мин. он отдал приказ Marsala выйти из Бриндизи и с Liverpool, Racchia и дивизионом из четырех эскадренных миноносцев идти курсом NO. Сам он пошел на помощь Aquila, который оставался на месте; и это движение привело его к 9 ч. 30 мин. на видимость австрийских крейсеров. Со второго залпа Dartmouth на дистанции 10000 м Novara получила попадание, вызвавшее пожар. Два итальянских самолета сбросили на нее бомбы, а затем вступили в бой с четырьмя австрийскими самолетами; один из них был сбит. Австрийские крейсера стали уходить к востоку в густом облаке дыма, преследуемые двумя английскими крейсерами.

Немного спустя они встретили группу Mirabello, который открыл огонь; многие его выстрелы дали попадание. Однако Novara повернула к северу и так как путь на Каттаро был открыт, она, использовав свое превосходство в ходе (она могла еще идти 27-узловым ходом, тогда как Dartmouth давал только 25, a Bristol 23), оставила позади своих преследователей. В 10 часов Mirabello, вследствие попадания воды в горючее, остановился, а через несколько минут авария в холодильнике заставила застопорить и Commandant Riviere. Cimeterre и Bisson были вынуждены остаться около них, чтобы прикрыть их от возможных атак подводных лодок. Schiaffino и Pilo были также связаны необходимостью охранять Aquila. Dartmouth остался таким образом в одиночестве с эскадренным миноносцем Acerbi и следующим вдали за ними Bristol. Он продолжал огонь, удерживая дистанцию, чтобы использовав превосходство своего калибра и имел несколько попаданий в Novara, которая, замедлив ход в результате полученных аварий, находилась в это время позади Saida и Helgoland. В 10 ч. 10 мин капитан 1 ранга Хорти, тяжело раненный, был вынужден передать командование своему заместителю. В 11 часов Novara, получив еще ряд попаданий, стала все более и более отставать от других крейсеров; пожар продолжал распространяться; в 11 ч. 30 мин. Saida взяла ее на буксир.

Однако к этому времени крейсера подходили уже к Каттаро и если, с одной стороны, Marsala и ее группа была на SW, с другой стороны на К появились броненосный крейсер Sankt Georg и эскадренные миноносцы Tatra и Warasdiner, спешившие на помощь. Однако Acerbi продолжал отважно удерживать контакт с противником до того момента, пока его не отозвал адмирал Актон. В этот момент появившиеся из Каттаро самолеты стали бомбить Dartmouth, который, повернув на обратный курс, приказал отходить. Czepel и Balaton, следуя вдоль берега, присоединились в полдень к неприятельским силам; эта группа была безуспешно атакована Bernouilli у мыса Мендерс. F-10 не имела случая для атаки. Casque, Faulx и Commandant Lucas, высланные, по распоряжению французского главнокомандующего из Корфу на помощь, в 13 часов присоединились к силам адмирала Актона. Самолеты из Корфу оказали содействие Commandant-Bory в поисках U-4. Итальянские самолеты из Бриндизи развернули большую активность для осведомления командования об обстановке; в 25 милях от своей базы они атаковали U-27.

Оставалось только организовать отход, опасный из-за присутствия подводных лодок, о которых имелись донесения, и наличия поврежденных кораблей, имеющих аварии. Aquila была взята на буксир Schiaffino, a Commandant-Bory — Mirabello, выход которого из строя не был длительным, и обе группы, эскортируемые эскадренными миноносцами, к вечеру пришли в Бриндизи.

Между тем крейсера шли 23-узловым ходом, в строе фронта, имея эскадренные миноносцы впереди и на флангах. Однако в 13 ч. 15 мин., в момент, когда они находились в 40 милях от Бриндизи, UC-25, находившаяся на позиции, выпустила по Dartmouth торпеду, которая и попала в крейсер. Casque и Faulx атаковали подводную лодку и начали спасать людей, упавших с Dartmouth в море, в то время как Bristol, Marsala и Racchia продолжали идти полным ходом.

Dartmouth имел легкий крен и небольшой дифферент на нос; два его отсека были заполнены водой, однако он не был в состоянии двигаться, ив 14 ч. 30 мин. его командир, капитан 1 ранга Адиссон, оставил крейсер, адмирал Актон перешел на борт Insidioso. Убедившись, что корабль держится на плаву, а подводная лодка, преследуемая эскадренными миноносцами, ничем себя не проявляет, командир с частью экипажа возвратился на крейсер и под охраной итальянского дивизиона стал выжидать прибытия буксиров, вызванных из Бриндизи.

Одновременно с последними Boutefeu, два итальянских эскадренных миноносца вышли из порта, чтобы усилить охрану крейсера. Boutefeu, выходя 22-узловым ходом по фарватеру, наткнулся на мину, одну из поставленных утром UC-25, и, разорванный пополам, пошел ко дну с двенадцатью членами команды.

Dartmouth с эскортом прибыл в Бриндизи через двенадцать часов после торпедирования, без новых помех со стороны противника на своем пути.

* * *

Не считая потери Boutefeu, транспортов и дрифтеров, союзники имели шесть убитых и одного раненого на Aquila и семь убитых и шесть раненых на Dartmouth, который был выведен из строя на три месяца. Со стороны противника Novara имела тяжелые аварии, двенадцать убитых (в том числе старшего офицера) и двадцать пять раненых (в том числе командира); два убитых и шесть раненых было на Saida и Helgoland. В боевых соприкосновениях, собственно говоря, австрийцы пострадали больше; наши основные потери имели место уже во время возвращения в базу.

Противник мог очень тяжело поплатиться за этот выход в море. Если бы дивизион Marsala снялся с якоря часом раньше и был точно ориентирован в обстановке, три австрийских крейсера не избежали бы сосредоточения сил, перед которым они оказались бы беспомощными. Несмотря на весь шум, поднятый вокруг этого дела, оно сделало австрийское командование более осторожным на будущее время. В самом деле, в Пола великолепно отдавали себе отчет в том, что успех не сводился к слишком легкой в конце концов атаке дрифтеров барража (набег всегда являлся возможным и союзники не располагали средствами, могущими его предотвратить); успех заключался в том, чтобы и на этот раз возвратиться со всеми кораблями в порт.

Этот успех был подчеркнут решением, которое через несколько дней приняло британское адмиралтейство: в связи с моральным впечатлением, произведенным на личный состав дрифтеров австрийским набегом, прекратить, начиная с 31 мая, ночное крейсерство дрифтеров. Теперь одни из них проводили ночь вблизи Отранто, другие — в Порто Палермо и Фано; они снимались с якоря на заре, расставляли свои сети в море между 5 и 10-ю часами утра (операция, иногда требовавшая много времени) и начинали их убирать с 15 часов, чтобы к наступлению ночи быть на месте якорной стоянки. Кроме того, 3 июля их линия была отодвинута к югу до параллели 39°40?.[57]

Однако во второй половине мая дивизион новых больших эскадренных миноносцев Pepe, Poerio, Orsini и Rossarol был прислан из Венеции в Бриндизи; бригада легких английских крейсеров была усилена двумя крейсерами Weymouth и Newcastle. Таким образом, считая и итальянские крейсера, союзники располагали в итоге шестью быстроходными и хорошо вооруженными крейсерами против четырех австрийских. Более того для увеличения скорости хода насколько возможно крейсера разгрузили и приняли решение, с той же целью, чаще пропускать легкие корабли через док; в самом деле, 15 мая австрийцы извлекли большое преимущество из превосходства в ходе их кораблей, тщательно обеспеченного в процессе подготовки к операции.

1 июля ночное крейсерство дрифтеров было возобновлено с непрерывным патрулированием эскадренных миноносцев. Однако оно осталось к югу от параллели Санта Мария ди Леука менее подверженным ударам со стороны неприятельских надводных кораблей, но в то же время и менее действенным против подводных лодок.