Структура произведения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Структура произведения

Хроника Робера де Клари (в оригинале, изданном в 1924 г. Ф. Лоэром) подразделяется на 120 главок; какие-либо другие формальные единицы структурного членения отсутствуют. Тем не менее логика изложения материала позволяет выделить в «Завоевании Константинополя» несколько частей. Историки предлагали различные варианты такого деления, обособляя от двух или трех (К. П. Бегли, Ж. Дюфурнэ) до семи (П. Шарло) частей. Наиболее убедительна все же схема, выдвинутая А. М. Нада Патроне, по мысли которой записки пикардийца более или менее отчетливо распадаются на четыре части.

Первая (гл. I — XXXVIII) целиком посвящена подготовительной стадии крестового похода. Здесь повествуется также об отплытии его участников из Венеции и о захвате ими Задара. Заканчивается эта часть рассказом о решении предводителей похода повернуть войско в сторону Константинополя под предлогом сказания помощи византийскому царевичу. В эту часть включены две обширные вставки: одна трактует дворцовую историю Византийской империи со времен Мануила I Комнина и до свержения Исаака II в 1195 г., другая рисует — на фоне событий, происходивших в Иерусалимском королевстве в конце XII в., — приключения маркиза Конрада Монферратского в Византии и на франкском Востоке (во время Третьего крестового похода).

Вторая часть — история (гл. XXXIX — LXXX) отклонения крестоносцев от цели, в результате чего они захватили Константинополь. Завершается эта часть описанием его последней осады и завоевания.

В третьей части (гл. LXXXII — CXII) Робер де Клари передает восторженное и проникнутое безудержной алчностью изумление крестоносцев Константинополем, рассказывает о конфликтах в воинстве в связи с дележом добычи, об избрании императора, о разделе территории Византии и создании Латинской империи.

Четвертая, завершающая часть хроники (гл. CXIII — CXX) — наиболее лаконичная и фрагментарная: события 11 лет (1205 — 1216 гг.) освещены в восьми главках. Рассказ ведется торопливо и несколько небрежно. Тут излагаются события, которых сам Робер де Клари не был ни участником, ни свидетелем и о которых разузнал от сподвижников, вернувшихся на родину после него.

Как исторический источник эти четыре части неравноценны. Первая почти полностью опирается на рассказы, услышанные Робером де Клари в лагере крестоносцев или в пути; она изобилует фактическими неточностями и лакунами. Вторая и третья части, напротив, освещают события, в которых Робер де Клари принимал личное участие, хотя оставался в неведении относительно многоразличных акций «тайной дипломатии» (обмен посольствами, переговоры и проч.), составлявшей немаловажную пружину крестового похода. Третья часть, включающая описание Константинополя, в историческом отношении значительнейшая во всей хронике. Никто из западных современников крестовых походов, когда-либо бывавших в Константинополе (Одо Дейльский, Гийом Тирский, Жоффруа де Виллардуэн), не дал столь обстоятельного описания города. Четвертая же часть записок наименее насыщена реалиями и наиболее легковесна в содержательном смысле. Приводимые в ней сведения, как уже говорилось, получены хронистом из вторых рук.

Какая бы из предлагавшихся схем структурного членения записок ни была верна, существеннее всего обстоятельство, с наибольшей четкостью сформулированное канадским историком П. Дембовски, самым крупным исследователем творчества пикардийского хрониста: «Структура хроники Робера де Клари, с его условно традиционными вступлением и заключением, тщательно соблюдаемым хронологическим порядком изложения, с его анекдотами, рационально оправданными отступлениями, вкрапливаемыми в повествование, — все это показывает, что перед нами не спонтанный рассказ-экспромт, ведущийся с „детской живостью“, а, напротив, строго организованная композиция»[70]. Это суждение лишний раз подтверждает ценность записок Робера де Клари как документа, ярко раскрывающего специфику и уровень исторического менталитета эпохи.

Хотя Робер де Клари обладал относительно невысоким интеллектуальным уровнем и весьма ограниченным культурным кругозором, все же он являлся историком — по интуиции. Хронист не удовлетворяется описанием фактов как таковых (подобно большинству анналистов), а ищет их причины. Его объяснения упрощены, но все-таки Робер де Клари — первый повествователь о Четвертом крестовом походе, ощутивший потребность объяснить историю главным образом из нее самой, первый из множества других, которые сохранили для потомства, может быть, более надежные, но гораздо менее одухотворенные живою мыслью и игрой фантазии свидетельства о своем времени. В заключительных словах Робера де Клари просматривается ясное обоснование его принципиальной позиции: он освещает события как рядовой рыцарь, участвовавший в походе. В этом — мера его правдивости и достоверности, делающая хронику по-своему выдающимся памятником исторического рассказа и исторической мысли феодальной эпохи.