2.4. Приключения попа Ивана в Азии

2.4. Приключения попа Ивана в Азии

Христианство у степных народов – плохо освещенная тема. Прочитать об этом можно лишь в специальной литературе и у сторонников нетрадиционных подходов к исторической науке, например, у того же Гумилева. Впрочем, кое-что можно почерпнуть и у классиков. Вот, например, как описывает происхождение монголо-татар Н.М. Карамзин: «В нынешней Татарии китайской, на юг от Иркутской губернии, в степях, неизвестных ни грекам, ни римлянам, скитались орды моголов, единоплеменных с восточными турками. Сей народ дикий, рассеянный, питаясь ловлею зверей, скотоводством и грабежом, зависел от татар ниучей, господствовавших в северной части Китая, но около половины XII века усилился и начал славиться победами. Хан его, именем Езукай Багадур, завоевал некоторые области соседственные и, скончав дни свои в цветущих летах, оставил в наследие тринадцатилетнему сыну, Темучину, 40 000 подвластных ему семейств, или данников. Сей отрок, воспитанный матерью в простоте жизни пастырской (выделено мной. – Г.К.), долженствовал удивить мир геройством и счастьем, покорить миллионы людей и сокрушить государства…»[50]

Комментатор, правда, тут же растолковывает, что под «пастырской жизнью» тот имел в виду «сельскую или странническую жизнь», «так как после смерти отца Темучину вместе с матерью пришлось некоторое время провести в скитаниях»[51].

Может, и так. Достоверных сведений о приверженности самого Чингисхана христианству нет. Но есть данные о том, что его исповедовало его ближайшее окружение. Якобы религию эту в форме несторианства, так же как и письменность, монголы позаимствовали у своих соседей уйгуров. «Чингис, – отмечает Гумилев, – женил своих сыновей на христианках: Угэдея – на меркитке Туракине, Толуя – на кераитской царевне Соркоктани-бэги. Несторианские церкви были воздвигнуты в ханской ставке, и внуки Чингиса воспитывались в уважении к христианской вере».

Широко распространено мнение о том, что монголы поклонялись Тэнгри (Небу) и всевозможным духам стихий, а часть их исповедовала бон – разновидность ламаизма. Следующие слова Л.Н. Гумилева свидетельствуют о том, что основной религией у них было все-таки христианство: «А монгольская «черная вера», служители и главы которой в тяжелые годы были опорой Чингисхана, была хотя и не упразднена, но весьма ограничена в своих возможностях. Глава монгольской церкви, прорицатель Кокочу, попытался было влиять на государственные дела и собирать людей, переманивая их даже от царевичей. Что ж, его пригласили в ханскую ставку и там переломили хребет, после чего его сторонники «присмирели».

Ограничение «черной веры», конечно, не означало, что несторианство стало или хотя бы получило шанс стать государственной религией. Но зато несториане получили доступ к государственным должностям, и, следовательно, возможность направлять политику новорожденной империи»[52].

Монголы были не единственными христианами в Степи. Еще раньше их в 1007–1008 гг. приняли христианство кераиты, родственное монголам племя. «До них дошел призыв Иисуса, – мир ему! – и они вступили в его веру», – пишет по этому поводу Рашид ад-Дин. Вождь кераитов носил вполне христианское имя – Маркуз (Марк).

«Примерно в это же время, – отмечает Гумилев, – приняли христианство тюркоязычные онгуты, потомки воинственных тюрок-шато – последнего осколка хуннов. Онгуты обитали вдоль Китайской стены, в горах Иньшаня, и служили маньчжурским императорам династии Кинь (Цзинь) в качестве пограничной стражи… В это же время были крещены гузы и отчасти чигили. У уцелевшей части уйгуров, обосновавшихся в Турфане, Карашаре и Куче, христианство вытеснило остатки манихейства. Даже среди самих киданей и подчиненных им племен Западной Маньчжурии оказался «некоторый христанский элемент», что и дало повод для возникновения в средневековой Европе легенды о первосвященнике Иоанне»[53].

По распространенному мнению, кидани во главе с гурханом Елюем Даши одержали ряд побед над среднеазиатскими мусульманами. В 1137 году под Ходжентом ими были наголову разбиты войска правителя Самарканда Рукн-ад-Дина Махмуд-хана, а в 1141 году Елюй Даши разгромил армию сельджукского султана Санджара. Сын Елюя Даши носил христианское имя – Илия, а сын Илии, взошедший на престол киданьского царства в 1178 году, звался попросту Юрка (Чжулху, Джурка).

В числе возможных кандидатов на роль пресвитера Иоанна можно упомянуть и вождя найманов – еще одного родственного монголам племени. Это следует, в частности, из показаний Рубрука: «Именно в то время, когда франки взяли Антиохию, единовластие в северных странах принадлежало одному лицу, по имени Кон-хам. Этот Кон был каракатай. Эти катаи жили в неких горах, через которые я переправлялся, а на одной равнине между этих гор жил некий несторианин пастух (pastor), человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман и принадлежащим к христианам-несторианам. По смерти Кон-хама, этот несторианец превознес себя в короли, и несториане называли его королем Иоанном, говоря о нем вдесятеро больше, чем было согласно с истиной. Именно так поступают несториане, прибывающие из тех стран: из ничего создают большие разговоры».

Прообразом «попа Ивана» мог послужить и небезызвестный Ван-хан (Тогрул), вождь вышеупомянутых кераитов, который в качестве союзника Чингисхана участвовал в войне с татарами и меркитами. Судьба развела впоследствии друзей по разные стороны баррикад и Тогрул в противостоянии с Чингисханом погиб.

Уже такой разброс в предположениях по поводу прообраза героя легенды говорит о том, что ее составители не имели точного представления о деталях дела. Не вызывает сомнения, что «пресвитер Иоанн» – это собирательный образ. Вот и самого Чингисхана можно выдвинуть на эту роль. И, в первую очередь, потому что именно на его армию в Европе возлагались надежды по разгрому войск сельджуков в Палестине. Как мы знаем, одним из этапов осуществления идеи «желтого крестового похода» был разгром монголами войск хорезмшаха Мухаммеда и его сына Джелал ад-Дина. Крестоносцы, правда, не воспользовались представившейся им возможностью обретения столь сильного союзника. Более того, они враждебно отнеслись к монголам. Союз не состоялся. И все же в 1258 году монголы освободили от мусульман Багдад, поучаствовав, таким образом, в крестовых походах на стороне христиан.

Да и имя у Чингисхана не такое уж азиатское, как это кажется на первый взгляд. Факт его распространенности среди тюркских народов еще не означает, что оно коренится в тюркских языках. Выглядит надуманным, например, такой, широко распространенный его перевод, как «Океан-хан».

Вспомним, что Чингисхана на Руси называли «Чагониз». Лаврентьевская летопись: «Тогда же и Чагонизъ канъ их оубиенъ бысть». Конечно, аналогия не настолько очевидна, чтобы быть замеченной всеми, но слегка искаженное европейское Джоханнес (Иоханнес), т. е. Иоанн, в этом «Чагонизе» все-таки угадывается.

А чтобы устранить всякие сомнения на этот счет, замечу, что в некоторых источниках Чингисхан так и именуется – Джахан (Джахангир), т. е. «Завоеватель Вселенной»[54]. В труде о Чингисхане «Тарих-и Джахангуша» («История мирозавоевателя»), принадлежащем перу иранского автора XIII в. Джувейни, эта аналогия видна уже в самом названии.

Джахангир (Джахан) – первооснова таких титулов, как «хан», «каан», «каган», «хакан», «хаган». Иногда же оно служило и просто именем. Особенно популярным это имя было в роду Тимуридов. Джахангиром, например, звали младшего брата основателя империи Великих Моголов – Бабура.

Предположение об идентичности имен «Чингисхан» и «Иоанн» не будет выглядеть невероятным, если вспомнить, каков был официальный титул Чингисхана в Китае. Его называли там Хуан ди. Хуан – это Иоанн по-испански. Близко к «Иоанну» и название монгольской династии в Китае – Юань.

В русских летописях также можно кое-что обнаружить. До XV века монгольских ханов на Руси именовали термином «кан». Но среди многочисленных вариантов данного титула (къханъ, къхановъ, каинъ, кановичъ и др.) попадается и совсем неожиданный – «иванновичъ»![55] Вряд ли может быть случайным такое количество совпадений.

«Хан» (Джахан, Чаган, Чагониз, Чингис) и Иоанн – одно и то же.

Насчет Хуан ди, как искаженного «Иоанн», могут возникнуть возражения. Дескать, подобный титул носил еще в III в. до н. э. объединитель Китая под властью династии Цинь – Цинь Шихуан ди, захороненный в 210 г. до н. э. в мавзолее с терракотовой армией. Был еще один император с подобным титулом – так называемый «желтый император» Хуан ди, живший, как полагают, в еще более глубокой древности – в третьем тысячелетии до н. э. Уж эти-то никак не могли быть предводителями крестоносцев. Но справедливо это лишь в допущении глубокой древности Китая, а это сейчас оспаривается рядом ученых.

Очень уж походит Чингисхан на христианского вождя.

При отождествлении фигур Чингисхана и пресвитера Иоанна деяния монголов, нелепые в свете традиционной истории, обретают смысл. Воинственные пастухи, что звучит как нонсенс, превращаются в воинственных пастырей, что на фоне полыхавших тогда религиозных войн выглядит вполне логично. То, что монгольская экспансия носила характер крестового похода, хотя бы «желтого», нетрудно догадаться, принимая во внимание враждебное отношение монголов к мусульманам – хорезмийцам и сельджукам. Неспроста ненависть европейцев к монголам очень быстро сменилась надеждой на скорое освобождение с их помощью «Земли Обетованной» от мусульман. По свидетельству Гумилева «вся Западная Европа радовалась победам восточных христиан и сравнивала Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой»[56].

С чего бы это «кривоногим дикарям» из Забайкалья становиться союзниками христиан в борьбе за Святую землю? Не иначе как они сами были распространителями христианства. Подчеркиваю, не просто христианами, а именно распространителями христианства, миссионерами. То есть, захват территорий осуществлялся ими не с целью расширения пастбищной базы, как это трактуется в официальном монголоведение, а с вполне понятной целью их колонизации и христианизации.

В этом же контексте легко угадываются и причины неприязни монголов к половцам. Те, как известно, были язычниками. Поэтому, нелепую жажду мести оным логичней было бы заменить на вполне естественное желание их христианизировать и поставить к себе на службу, что, в конце концов, и было осуществлено.

Похоже, легенда о попе Иване и сказания о монгольских походах – две ипостаси одного и того же явления. Видимо, для историков оказалось невыносимым, что мирные скотоводы могут одновременно быть и религиозными деятелями, принимающими участие в крестовых походах, и они развели монголов и воинство «попа Ивана» по разным легендам, в некоторых случаях заставив их даже сражаться друг с другом (борьба попа Ивана с Чингисханом, борьба Ван-хана кераитского с тем же Чингисханом).

Из-за этого у тихих пастухов неожиданно появилась полумистическая тяга к какому-то «последнему морю», нелепая жажда мести меркитам, половцам, хорезмийцам и т. д. Надо же было как-то объяснить монгольскую экспансию, не привлекая для этого идею миссионерской деятельности. Так, понемногу обрастая деталями, приукрашиваясь, и создавался этот миф, к слову сказать, не высосанный из пальца, а выросший на реальной исторической почве.

Несторианство, как разновидность христианства, возникло в Византии еще в V веке. В 431 г. на Эфесском соборе был предан анафеме его родоначальник – константинопольский патриарх Несторий. Позднее несторианство стало господствующим вероисповеданием персидских христиан. Отсюда оно будто бы широко распространилось по всей Восточной Азии. Утверждая это, часто ссылаются на тот факт, что в 591 году в битве при Балярате византийцами были захвачены в плен тюрки, имевшие на лбах татуировку в виде креста. Происхождение ее они пояснили тем, что так им посоветовали сделать живущие среди них христиане, дабы избежать моровой язвы. Якобы в VII веке несторианство проникло даже в Китай[57].

Несколько слов о сущности данного религиозного течения. Оно напоминает арианство – учение осужденного на I Вселенском соборе христианских церквей 325 года епископа Ария, отвергавшего божественную природу Иисуса Христа. Основным догматом несторианства является положение о том, что Христос был земным человеком, в котором по временам пребывал Бог, и что божественная и человеческая природа в нем отделимы друг от друга. Соответственно, мать Христа, дева Мария, считается у несториан не Богородицей, а Христородицей, и не является объектом почитания. В несторианских храмах, в отличие от католических и православных, нет икон и статуй.

При всем том, что несторианство считалось ересью у католиков, между этими религиями существовали в то время прочные связи. По сведениям Гумилева, католики питали к несторианам дружеское расположение, чего не скажешь об их чувствах по отношению к православным. Известен упрек, с которым обратился к католическому кардиналу Пелагию митрополит Эфесский: «Ты изгоняешь греческое духовенство за непокорность папским велениям… хотя латиняне терпят в своей среде иудеев и еретиков, армян, несториан, яковитов»[58].

Азиаты отвечали латинянам взаимностью. Так, несториане не причащали православных, но допускали к евхаристии католиков. А в материалах францисканской миссии 1245 года можно обнаружить следующее: монголы не допускали на кладбище своей знати никого из посторонних, карая за это смертью. И только для миссионеров было сделано исключение, ибо «они были послами великого папы, которого тартары называют юл-боба, то есть «великий папа»[59].

Вы скоро поймете, на чем была основана «дружба» католиков с несторианами.

Надо отметить, что масштабы проникновения несторианства в Восточную Азию были несколько преувеличены Гумилевым. Нарисованная им благостная картина всеобщей христианизации есть лишь итог слепого следования источникам. Уже простая попытка логического осмысления всего этого порождает неудобные вопросы. Почему христианство при такой широкой распространенности в древности среди степных народов уже к XVIII веку развеялось там как дым? Как известно, русским православным миссионерам, проникшим в Сибирь в то время, пришлось заново крестить живших там аборигенов, поскольку о религии креста в тех местах никто и слыхом не слыхивал. Известно также, что данная миссия провалилась, несмотря на поддержку царского правительства.

Почему же православным не удалось то, что будто бы с легкостью раньше проделали несториане – завоевание Восточной Азии? Этому удивлялся сам Гумилев. Он пытался найти этому объяснение в том духе, что несториане-де, в отличие от православных, «преодолели наибольшую трудность общения между разноязычными народами, т. е. нашли в языке местного населения слова, передававшие адекватно сложные христианские понятия»[60].

Но это объяснение, мягко говоря, хромает. Трудно поверить в то, что современные православные миссионеры были глупее древних несториан. Ведь языки со временем развиваются, становятся богаче. То же можно сказать и о способности к их применению. Трудно поверить в то, что древний миссионер с его убогим словарным запасом и детским, мифологическим мышлением мог успешнее завоевать аудиторию, чем современный монах. И если несторианство все-таки овладело душами туземцев, то почему оно бесследно исчезло ко времени появления русских миссий?

Объяснение всему этому может быть только одно: его там никогда и не было. Или было, но с крайне ничтожным влиянием на аборигенов.

В подтверждение этого можно сослаться на следующий факт. Известно, что несторианство и поныне существует в некоторых странах, таких как Ирак, Индия, Сирия, Иран, США, Россия, Грузия, Армения. Наибольшее количество членов насчитывают общины Ирака и Сирии (82 и 40 тыс. чел. соответственно). Подавляющее число несториан по этнической принадлежности – ассирийцы. Индийские несториане – малаяли.

Как видим, ни монголов, ни каких-нибудь там кераитов с найманами в этом списке нет. Это может говорить только об одном: несторианство, где родилось, там и существует по сей день. Его родина – Ближний Восток и Индия. Если оно не прижилось в Восточной Азии, значит, масштабы его распространения там были весьма незначительными.

Выходит, история с монголами высосана из пальца? Отнюдь. Просто не там надо искать их прародину. Не Восточная Азия их породила, а матушка Европа, откуда они в составе религиозных орденов и отправились в свои крестовые походы. История завоеваний Чингисхана – это переделанная монгольскими и китайскими летописцами история этих самых походов. Так во всяком случае считают С. Валянский, Д. Калюжный, Я. Кеслер и другие представители группы «Хронотрон». По их мнению, за Золотую Орду был принят католический Орден Святого Креста с красной звездой.

Вот что пишут сами авторы: «Орден Святого Креста, созданный в Палестине под именем Вифлеемского духовно-рыцарского ордена, после отвоевания королевства Иерусалимского мусульманами, переселился в Южную Францию, а в 1217 году вошел в Богемию, Моравию, Силезию и Польшу. Его появлению здесь способствовало стремление чешских властей не отставать от Европы в политике крестоносного движения.

Название крестоносцы этот Орден получил приблизительно в 1235 г. и был утвержден папою Григорием в 1238 г. Гроссмейстеры, командоры и благочинные Ордена носят мальтийский золотой крест с красной эмалью или красными драгоценными камнями, а члены Ордена – крест из красного атласа с шестиугольной звездой; отсюда их название: «крестоносцы с красной звездой». Ныне гроссмейстер этого ордена имеет местопребывание в Праге и считается первым прелатом Богемии» (цитируем по Настольному энциклопедическому словарю товарищества Бр. А. и И. Гранат и К°, издание 5-е, том 5, стр. 2409. Москва, 1901)

Можно предположить, что по золотому кресту, который носили благочинные, и получили эти крестоносцы на Руси название Золотого Ордена (ордо по-латыни, орда в старорусском произношении)…

…Разумеется, Орден не ограничивал свою деятельность Чехией. В документах сообщается, что с 1240 года он подчинил себе Силезию. На одной из церковных святынь Ордена, экспонируемой в пражском музее, упоминается «светлейший властитель Андрей, король Венгрии». Экспансия шла и в другие земли.

Почти одновременно Тевтонский орден, основанный еще в 1128 году в Иерусалиме и позже стоявший в тех же Татрах, сменил дислокацию и переместился в Варшаву, откуда начал давление на северные земли России. В 1201 году германцы основали крепость Ригу в устье Даугавы и учредили в Ливонии Храмовый орден меченосцев, задачей которого было окатоличивание балтийских племен.

Всем известны два последних ордена, Тевтонский и Ливонский. А Золотой Орден и был подменен в истории России «монголо-татарской» Золотой Ордой…

…Почти все историки, отмечая присущие Орде многонациональность, военизированность и жесткую дисциплину, называют ее «искусственным образованием» (в кавычках, видимо, в недоумении от ее нестандартной судьбы). Замените Орду на Орден, и кавычки можно снять: это действительно искусственное военно-государственное образование»[61].

Такая вот оригинальная версия. И аргументов в ее пользу более чем достаточно. Но все равно слишком много вопросов остается без ответа. Пожалуй, не меньше, чем в рамках официальной версии. Если Золотая Орда – это католический Орден, то почему монголы зафиксированы в источниках как несториане? И почему эти монголы, будучи, по мнению авторов, западными европейцами, говорили на тюркских языках?

Нет ответа и на вопрос, почему русские летописцы приняли крестоносцев за азиатов. Неужто немцев никогда не видели? Но мы-то с вами знаем, что немцы им были хорошо знакомы. В особенности по нападениям в районе Новгорода и Пскова, где они орудовали в составе Ливонского ордена. Предположение о правке летописей надо отбросить. Трудно поверить в тотальную фальсификацию документов. Обязательно где-то что-то всплывет.

Да и документальных данных о деятельности Золотого ордена в восточном направлении нет никаких. А это значит, что версия о его выступлениях под вывеской «монголо-татар» повисает в воздухе. Можно, конечно, поверить в то, что документы надежно упрятаны в архивах Ватикана. Но только поверить. А ведь мы не проблемами веры здесь занимаемся.

Чтобы ответить на все эти вопросы, образ католического ордена надо «слепить» заново. Почему именно католического? Потому, что в главном авторы правы: именно такого рода образование предстало в летописях «монголо-татарской ордой». Только вот Золотой Орден тут ни при чем. Конечно же, это тевтонцы, не случайно ведь я уделил описанию их деяний столько внимания[62]. Тевтонский орден, а точнее, его трансильванский филиал, и стал той самой Золотой Ордой, по поводу природы которой сломано столько копий. И фактов в пользу этого мнения более чем достаточно. Гораздо больше, чем в пользу идеи забайкальского исхода.

А лепить заново образ крестоносца предстоит вот по каким причинам. Слишком уж оторван от реальности существующий образ, созданный в соответствии с мифом о «благородных германских цивилизаторах». «Слепить заново» как раз и означает – освободить этот образ от идеологических наслоений, т. е. воссоздать с привлечением данных, в том числе и расходящихся с этим мифом.

Уверяю вас, тевтонец после такой операции предстанет типичнейшим монголом. Частично эта работа уже проделана. Выяснилось, что крестоносцы ни внешним видом, ни способами ведения войны не отличались от «монголов». Остался всего один шаг до полного отождествления их с этими, как принято говорить, «степняками». Необходимо выяснить, могли ли крестоносцы говорить по-тюркски и было ли среди них распространено несторианство, как у монголов.

Ответить на эти вопросы, не привлекая информацию о кочевниках Евразии, невозможно. Ведь именно они были в то время хозяевами мест, в которых разворачивалась картина монгольского погрома, мест, совокупно называемых Полем. И если действия тевтонцев в восточном направлении как раз и были этим погромом, то никак не могли они осуществиться без участия этих кочевников. И мы вскоре увидим, что в составе христова воинства собственно германская составляющая действительно была очень невелика.

Сделать это надо и по другой причине. Рассматривать монголов в отрыве от прочих кочевников Евразии – непродуктивно. Слишком уж невелика доказательная база при таком подходе. Так поступили представители проекта «Хронотрон» и оказались неубедительными при всем своем остроумии. Как говаривали классики: «Мы пойдем другим путем». Другой путь – это путь интерполяций и аналогий. Если монголы в качестве военного ордена выпадают из исторического контекста, значит, надо присмотреться к этому самому контексту. Полностью ли отвечает он реалиям? Нельзя ли и в других людских сообществах увидеть аналогичные черты? Если да, то это существенно расширит нашу доказательную базу. Увидев в других кочевниках воинский порядок, легче будет то же самое обнаружить в монголо-татарах.

Вот и попытаемся выяснить суть кочевничества, как такового, и составить соответствующее мнение обо всех этих «тюрках», «половцах», «венграх», «русских» и пр. «народах», упоминаемых в связи с монгольским нашествием и в домонгольское время.

В том, что монголы не были пастухами, мы уже убедились. Предстоит выяснить, были ли пастухами означенные «народы»…