2.3 Кое-что о «бородатых» монголах

2.3 Кое-что о «бородатых» монголах

Уверовав в дикость монголов, в их азиатский исход, исследователи и другие характеристики завоевателей стали подгонять под эти данные. Так монголы стали монголоидами. А как же? Неужто в Азии живет кто-то еще?

Впрочем, представления о монголоидности татар имеются и в самих летописях. Но уже одно то, что они причудливо переплетаются там с данными о европеоидности, порождает сомнения в их объективности. Скорее всего, монголоидность завоевателей была внесена в летописи задним числом, уже после того, как историки договорились считать их азиатами.

Доказывать европеоидность монголов удобнее всего на примерах неудачного развития темы их монголоидности. Именно поэтому опять придется воспользоваться творчеством авторов, карикатурно изображающих татар.

Взять хотя бы тезис Буровского о том, что христианские женщины, в отличие от азиатских, предпочитали смерть брачному союзу с монголами: «В христианском мире и женщины вели себя иначе. Нам известны имена многих тибетских, китайских, персидских принцесс, «украшавших» собой гаремы потомков Чингисхана – чингизидов. Но ни разу знатная женщина не предпочла смерть союзу с кривоногим степным дикарем. Рязанская княгиня Евпраксия была первая: во время штурма города, когда все уже было ясно, она бросилась с крепостной стены вместе с полуторагодовалым сыном.

Такой же выбор совершила и неведомая жена гончара из Киева – дикари изнасиловали ее и убили, а вовсе не она пошла с победителями».

Автор настолько пленился иллюзией мерзкого физического и морального облика татар, что его слова даже приобрели патетический оттенок: «Царствие Небесное вам, сестры, европейские русские женщины. Да упокоитесь вы все там, где и все праведники упокоены. Как и во многих других случаях, вы задали планку. Поступать хуже и слабее вас мужчина не мог, не теряя личного достоинства и уважения к самому себе. Глядя на вас, и мы должны были или вымести со своей земли воюющую кривоногую сволочь, или погибнуть»[42].

Чувствам, питаемым автором по отношению к монголам, явно недостает теплоты.

Но все эти стенания не стоят и бумаги, на которой они написаны. Кажется, даже в рамках школьной программы имеются сведения, что оплакиваемые Буровским русские женщины сплошь и рядом выходили замуж за выходцев из Орды. Результатом этих союзов стало появление целого ряда известных фамилий: Алябьев, Апраксин, Аракчеев, Арсеньев, Ахматов, Басманов, Батурин, Бекетов, Бердяев, Бибиков, Бичурин, Булгаков, Бунин, Бутурлин, Бухарин, Вельяминов, Гоголь, Годунов, Горчаков, Державин, Кантемиров, Карамазов, Карамзин, Корсаков, Кочубей, Кропоткин, Куракин, Милюков, Мичурин, Рахманинов, Салтыков, Строганов, Талызин, Татищев, Тимирязев, Третьяков, Тургенев, Тютчев, Урусов, Ушаков, Чаадаев, Шереметьев, Юсупов и т. д., и т. п. И это далеко не полный перечень.

Более подробно об этом можно прочитать у Мурата Аджи и у того же Гумилева. Нам же более интересны те эпитеты, которыми гвоздит монголов к позорному столбу Буровский, ибо они, хотя и в извращенной форме, выражают общепринятые представления о степняках.

Было бы еще терпимо, если бы он обзывал «воющей кривоногой сволочью» (по смыслу здесь «воющей», а не «воюющей», как в тексте) конкретных монголов, убивающих женщин и детей в Киеве, Козельске и Рязани. Но ведь это относится у него к азиатам вообще. Как же иначе понимать слова о другом женском типе, сформированном в христианской Европе и будто бы не приемлющем монгольского начала, в отличие от женщин азиатского типа? И как иначе воспринимать эпитет «кривоногий», явно употребляемый в качестве этнического признака азиата вообще, если не в негативном смысле?

Посмотрим, заслуживают ли монголы подобного к себе отношения. Были ли они «кривоногими дикарями», или хотя бы просто монголоидами?

И вот, что приходит на ум в этой связи.

Известно, что большинство в монгольском войске составляли кипчаки. Данное войско пополнялось последними неоднократно и повсеместно, благодаря удивительной способности кипчаков находиться практически в любой точке земного шара и их страстному желанию служить в любой армии мира. Вспомним хотя бы об ордах Юрия Кончаковича и Данила Кобяковича, перешедших на сторону монголов в 1222 году на Северном Кавказе. В конце концов, монголы, будучи немногочисленными, просто растворились в огромном массиве половцев, населявших покоренный ими Дешт-и-Кипчак. Вот как описал это удивительное явление Аль-Омари: «В древности это государство было страной кипчаков, но, когда им завладели татары, то они [кыпчаки] сделались их подданными. Потом они [татары] смешались и породнились с ними [кипчаками], и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их [татар] и все они стали точно кипчаки, как будто они одного [с ними] рода».

Можно было бы здесь задаться вопросом, почему именно кипчаки ассимилировали монголов, а не наоборот? Потому что монголы были «немногочисленными»? Но как в таком случае они смогли победить «многочисленных» и «вездесущих» кипчаков? И как, в конце концов, они могли быть поглощены ими, если те в ходе столкновений были буквально истреблены монголами? (По свидетельству Рубрука, на протяжении двух месяцев пути по половецкой земле он не видел «даже следа какого-нибудь строения…, кроме огромного количества могил команов»).

Но в данный момент нас интересует другое, а именно: внешний вид агрессора. А это облик европеоида, если верить Аль-Омари. Ведь кипчаки были европеоидами по свидетельствам современников. Согласно расхожему мнению, их на Руси и прозвали-то половцами за волосы цвета половы, т. е. рубленой соломы. По словам Гумилева, светловолосые и голубоглазые потомки кипчаков и сейчас проживают в Венгрии, где их называют «чанго».

Помнится, русские любили захватывать в кочевьях степняков «красных девок половецких» и охотно на них женились. Поговаривают, даже княгиня Ольга была половчанкой. Если «половецкие девки» были «красными» т. е. красивыми, то, надо полагать, половецкие парни были не хуже, и, следовательно, могли составить прекрасную пару для русской княжны. Это я опять к напыщенному заявлению Буровского о том, что русские, и, вообще, христианские женщины, предпочитали смерть союзу с «кривоногим степным дикарем».

Даже византийские императоры не брезговали сношениями с татарами. Так, не предпочла смерть союзу с «дикарем» Ефросинья – дочь византийского императора Андроника III Палеолога (1296–1341), которую выдали замуж за монгольского хана Узбека (ум. в 1342 г.) Не стал исключением и брак золотоордынского хана Ногая (убит в 1300 г.) с побочной дочерью другого византийского императора – Михаила VIII Палеолога (1224–1282).

Впрочем, всех примеров не перечислить.

Видимо, тогда были другие представления о татарах, потому, что подобные союзы никого не смущали.

Остается, правда, еще один вопрос: но ведь ранние-то монголы, так же как и вся верхушка монгольского рода, Борджигины, были все-таки монголоидами? Должен разочаровать тех, кто в это верит. Уже легенда о происхождении оных говорит об обратном. Согласно этой легенде праматерь всех монголов, «Алан-гоа, родила трех сыновей, по ее словам, от светло-русого человека, приходившего к ней через дымник юрты и испускавшего свет, от которого она беременела. Эта легенда, с одной стороны, перекликается с шаманским догматом сексуального избранничества духом женщины, которую он наделял своей силой, а с другой – отмечена в источнике, чтобы объяснить, почему древние монголы были так непохожи на все окружающие их народы.

Согласно свидетельствам современников, монголы в отличие от татар были народом высокорослым, бородатым, светловолосым и голубоглазым. Современный облик обрели их потомки путем смешанных браков с соседними многочисленными низкорослыми, черноволосыми и черноглазыми племенами»[43].

Эти сведения Гумилевым не взяты с потолка. Вот как объясняет название рода, к которому принадлежал Чингисхан, Рашид ад-Дин: «Значение «бурджигин» – «синеокий», и, как это ни странно, те потомки, которые до настоящего времени произошли от Есугэй-бахадура, его детей и уруга его, по большей части синеоки и рыжи»[44].

Подобные сообщения не втискиваются в концепцию исхода с Дальнего Востока и ими часто пренебрегают. Но ведь это не выход. Будучи вытолкнутыми в дверь, «бородатые монголы» упорно лезут в окно. Взять хотя бы описанный ан-Насави случай с монгольским посольством к хорезмшаху Мухаммеду ибн Текешу. Последний приказал отрезать послам бороды, что считалось тяжким оскорблением.

А вот, что пишет Батый верховному хану Угедею по поводу ссоры чингизидов по окончании похода на Северо-восточную Русь: «Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Мегет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: «Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб (выделено мной. – Г.К.), которые лезут равняться!»[45].

А что за бородач явно не монголоидной внешности изображен на знамени монголов в битве при Лигнице (рис. 8, левый верхний угол)? И почему на его голове вместо монгольского малахая красуется необычная с точки зрения традиционной истории царская (королевская) корона? Сразу видно, средневековый художник был незнаком с нынешними представлениями о монголо-татарах. А вот на картинах его современных коллег последние уже вполне монголоидны (рис. 30). Понятно почему: коллегам основательно промыли мозги за прошедшее время. Ну, в самом деле, не очевидец же заблуждался?

К слову сказать, есть и исключения из этого правила. Я имею в виду промытые мозги. У современных турок, например, свой взгляд на проблему. Они представляют монголов типичными европеоидами. Пример этого – памятник хану Батыю в турецком городе Сегют (рис. 9).

Откуда же взялся сей странный народец в непривычной и дикой для него среде монголоидных племен? Вестимо откуда: с запада. Откуда же еще взяться синеоким бородачам в Восточной Азии? И что самое интересное – из местности, вызывающей своим названием европейские ассоциации – Чеши. Вот как описывает это явление Л.Н. Гумилев: «В 67 г. н. э. хунны и китайцы вели ожесточенную войну за так называемый Западный край, т. е. оазисы бассейна Тарима. Китайцы и их союзники, одержав временную победу, разорили союзное с хуннами княжество Чеши (в Турфанском оазисе). Хуннский шаньюй собрал остаток чешиского народа и переселил их на восточную окраину своей державы, т. е. в Забайкалье.

Рис. 8. Битва при Лигнице 9 апреля 1241 года. Средневековая миниатюра

Чешисцы принадлежали к восточной ветви индоевропейцев, видимо, близких к восточным иранцам. На своей родине они никого не шокировали своим обликом. Попав в совершенно иную страну, они должны были приспособиться к ней и в какой-то мере смешаться с местным населением. В VII или VIII в. это маленькое племя было подчинено тюрками. Во время господства уйгуров оно ничем не обнаружило своего существования, и только в конце X в. родился основатель монгольского величия, предок Чингисхана в девятом колене, сын Алан-гоа и светло-русого светоносного духа – Бодончар. Дату его рождения монгольский историк Х. Пэрлээ приурочил к 970 г.»[46].

Остается единственный вариант, в соответствии с которым монголы могли бы выглядеть монголоидами. Это могло быть при наличии в их войске татар. Множества татар. Причем, имеются в виду не поздние татары, которых мы называем крымскими, казанскими или астраханскими, а настоящие, забайкальские, в среду которых затесались обитатели оазиса Чеши, и которые по описаниям были настоящими монголоидами.

Рис. 9. Памятник хану Батыю в г. Сегут (Турция)

Но и здесь прокол. Согласно летописям, татары, отравившие отца Чингисхана, Есугей-багатура, были в отместку за это поголовно вырезаны монголами, и, следовательно, служить в их войске никак не могли. От них осталось только имя, присвоенное монголами.

Правда, Гумилев упоминает о каких-то уцелевших татарах, якобы служивших позднее в монгольских войсках. Но как в это можно поверить, если из татар оставляли в живых только детей ростом не выше оси колеса телеги?

Стало быть, наши синеокие бородачи по внешнему виду ничем не отличались от европейских рыцарей. Практически те же «белокурые бестии». Кстати, устав тамплиеров, принятый и Немецким орденом, запрещал крестоносцам бритье бород. И здесь «арийцы» недалеко ушли от монголов.

Несколько слов о бытовых привычках степняков. Буровский с брезгливостью упоминает о том, что татары не любили мыться: «Рассказывая сказки о цивилизованности монголов, наши евразийцы как-то забывают упомянуть – монголы никогда не мылись. С рождения. Они считали, что грязь послана небом, и кто моется – смывает с себя посланное небесами счастье»[47].

Не знаю, откуда почерпнуты такие сведения и насколько отвечают они действительности. Да это и не важно. Важно другое: то же самое можно обнаружить и в привычках крестоносцев! Именно неопрятного внешнего вида предписывал придерживаться тамплиерам Бернар Клервоский (1091–1153) – духовный покровитель Ордена. По его мнению, рыцари должны коротко остригать волосы «в соответствии со словами апостола о том, что мужчинам не к лицу растить длинные локоны», избегать излишеств в одежде и пище. Идеал рыцаря – неумытое, непричесанное существо. Помимо того, что он должен быть с бородой, так этой бороде следовало еще быть всклокоченной. Одежде же тамплиера надлежало быть пропахшей пылью.

Все это и многое другое в том же духе можно почерпнуть из трактата св. Бернара «Похвала новому рыцарству». И вот еще что здесь можно узнать об идеальном рыцаре: «Рыцари Ордена никогда не носят богато украшенных одеяний и редко моются. Со своими нечесаными волосами они выглядят косматыми; они покрыты пылью, и кожа их, под бременем вооружения, от постоянного ношения кольчуги, и от жаркого солнца, покрыта густым загаром. Они ничего не жалеют для приобретения сильных и быстрых коней, но сбруя и седла их коней не имеют никаких украшений, ибо все их мысли направлены на брань и победу, а не на узорочье или выставление себя напоказ. Таких-то сильных и верных мужей, вооруженных мечами и опытных в воинском искусстве, избрал себе Бог для охраны Святого Гроба Господня»[48].

Подставьте на место «рыцарей Ордена» монголов с их «желтым крестовым походом», и никто не ощутит подмену.

Да и не таким уж грязнулями были эти монголы. По сведениям Гумилева, им запрещалось купаться и мыть одежду только летом, а не с рождения[49]. Надо быть напрочь лишенным здравого смысла, чтобы утверждать, что монголы не мылись никогда. Ведь и без Гумилева понятно, что без мытья человек долго не проживет. У него, в конце концов, забьются грязью поры и перестанет дышать кожа. Так что сказки рассказывают не «евразийцы», а как раз их оппоненты.

Впрочем, даже запрет на летнее купание вызывает сомнение. Ведь этноним «монголо-татары» охватывал множество племен, совершенно различных по происхождению и уровню цивилизованности. Возможно, и затесались в качестве наемников в их ряды какие-то грязнули. Но ведь нельзя же эту частность переносить на весь народ!

Теперь о христианстве. Ученым, изучающим историю по Матвею Парижскому и А. Буровскому, трудно представить себе немытого монгола, поклоняющегося Христу. Теперь им это сделать будет легче, поскольку последние, как выяснилось, имели может и не совсем респектабельный, но вполне европейский вид.

Значит, и ничто европейское, в том числе христианство, им не должно быть чуждо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.