Любимец царя Федора Алексеевича

Любимец царя Федора Алексеевича

Самым туманным в истории села Зюзина оказался период, когда село находилось в ведении дворцовой Коломенской волости – документов из Дворцового ведомства за этот период – с 1666 по 1684 г. – не нашлось никаких. Даже документы по переписи 1678 г., которые представлялись при проведении последующей переписи 1715–1716 гг., когда сравнивались все данные по всем селениям, чтобы определить, как изменилось селение, из Дворца не прислали. И писцы записали, что село Зюзино «по прежней переписи 1678 г. было в дворцовых раздаточных селах, переписных книг 1678 не прислано»[351].

Впрочем, в Дворцовом ведомстве эта перепись проходила несколько раньше, чем во владельческих селениях. Когда через сто лет владельцам Зюзина Князевым (о них глава позже) понадобились сведения о селе, им прислали «Выписку из Большого Дворца из писцовых книг 183, 184, 185 гг.» (1675–1677 гг.)[352] со следующими краткими сведениями: дворцовое село, 11 дворов крестьянских, а в нем две заповедные рощи 71 десятин без чети, усадебная крестьянская земля 4 десятины, животинный выпуск 2 десятины, пашни крестьянские 72 четверти, да 5 пустошей, в них пашни 70 четвертей. Церковь деревянная, при которой имеются попов, дьячков, пономарев и просвирницын дворы. Как видно из перечисления, названы только владения крестьян, а то, что принадлежало государю, даже не упомянуто – в том числе государевы двор и сад. И если бы при очередной раздаче владению не была составлена подробная опись, этого бы нельзя было узнать. В описи подробно перечислено, «что чего отказано» – и пашни, и покосы, и леса, и выпасы для животных, и земли под гумном с подробными размерами, «и в житницах молоченой, а в полях земляной хлеб».

Впрочем, по размеру и составу по пустошам жалуемая князю В.Ф. Одоевскому дача могла не совпадать с той, которую реквизировали у боярыни Ф.П. Морозовой. Терем боярский сохранился, и церковь стояла крепко, с богатым убранством, среди многих образов – два («образ Бориса и Глеба... образ Спасов») из тех, что были подарены молодоженам Морозовым в 1619 г. государем Михаилом Федоровичем и его матерью; и описана церковь так подробно, как ни в каких других книгах. Полное описание это я с удовольствием приведу ниже, в главе «История прихода».

А прежде нужно сказать, что 24 июня 1684 г. великие государи и цари и великие князья Иван Алексеевич и Петр Алексеевич всея Великие и Малые и Белые Русии самодержцы и сестра их великая государыня благородная царевна и великая княжна Софья Алексеевна пожаловали боярина и дворецкого князя Василия Федоровича Одоевского за его службы – и при царевиче Алексее Алексеевиче, и при царе Федоре Алексеевиче «из молодых лет многие годы им Государям служил верно»; велели ему дать «в Московском уезде село Зюзино, которое взято к дворцовым селам по смерти столника Ивана Глебова сына Морозова с крестьянами и пустошми и со всеми угодьями... в вотчину... а в нем церковь во имя благоверных князей Бориса и Глеба древяная клецки с папертью, на паперть три лесницы, церковь крыта тесом; строенье боярина Глеба Ивановича Морозова...».

Крестьянских домов в селе было тогда (1684 г.) двенадцать. Эти двенадцать семей жили с тех пор в своих дворах, не перемещаясь, и стали корнями всех зюзинских крестьянских фамилий. Иногда позади основного дома для родственников или для повзрослевших сыновей ставили особую избу, а то и две. Этот обычай сохранился в селе вплоть до 1960-х гг., когда село перестало существовать.

Русские крестьяне. Гравюра из книги А. Олеария «Описание путешествия в Московию», XVII в.

О том, что село Зюзино принадлежало князю В.Ф. Одоевскому, я узнала из случайно попавшегося мне и прочитанного всего лишь из любопытства «Духовного завещания боярина князя Никиты Ивановича Одоевского» (1689)[353]. Перечисляя в завещании свои огромные владения, он упомянул и те, которые были у его сыновей и внуков. За свою долгую жизнь он пережил и своих сыновей, и многих внуков. Боярин и дворецкий князь Василий Федорович Одоевский был внуком Никиты Ивановича и умер бездетным тремя годами раньше его.

Герб князей Одоевских

«...В духовной своей внук мой боярин и дворецкой князь Василей Федорович написал племянникам своим, а моим правнучетам князь Михаилу з братьями в Московском уезде выслуженную свою вотчину село Зюзино, Борисоглебское тож, с пустошми, и по смерти внука моего боярина и дворецкаго князя Василья Федоровича, по указу великих государей и по докладной выписке за пометою думного дьяка Емельяна Украйнцова, то село Зюзино, Борисоглебское тож, по духовной внука моего дано было жене ево, а моей внуке боярыне вдове княгине Акилине Федоровне до ея живота... а после внуки моей боярыни вдовы княгини Акилины Федоровны то село Зюзино изволили великие государи отдать боярину князю Борису Ивановичу Прозоровскому, и им, правнучетам моим... бить челом великим государем... вместо тое вотчины укажут им иную какую вотчину дать...»

Никита Иванович в завещании подробно распорядился, как надо правнучатам, сыновьям внука Юрия Михайловича, хлопотать за потерянную вотчину или за ее возможную замену.

Ближний боярин князь Никита Иванович Одоевской принадлежал к древнейшему княжескому роду, ведшему свое начало от великого князя Михаила Черниговского, замученного в Золотой Орде Батыем. Князь Никита Иванович был женат на Евдокии Федоровне Шереметевой, дочери боярина Федора Ивановича Шереметева от его второй жены княжны Ирины Борисовны Черкасской. Ирина Борисовна была двоюродной сестрой царя Михаила Федоровича, так как отец царя патриарх Филарет Никитич Романов и ее мать Марфа Никитична Романова-Юрьева были родными братом и сестрой.

Боярин Ф.И. Шереметев был одним из богатейших вотчинников того времени. И от брака с его дочерью главным образом произошло земельное богатство князя Н.И. Одоевского. Но и сам он получил немало вотчин за долгую службу. Родившись в 1601 г., при Борисе Годунове, он видел все ужасы Смутного времени. Начав служить при Михаиле Федоровиче, он был отмечен уже в книге Московского осадного сиденья в приход литовских людей и королевича Владислава в 1618–1619 гг. в числе стольников, которые «малы, по полкам были не росписаны, а были в верху у государя и в сполохи в полки ездили собою». За эту службу жалован был первыми собственными вотчинами[354]. Он служил и Алексею Михайловичу, и его детям Федору Алексеевичу, правительнице Софье Алексеевне и малолетним государям Ивану и Петру. Рассказ о длительной службе Никиты Ивановича Одоевского требует отдельного изложения. Но особо хочется отметить важнейшее.

При вступлении на престол царя Алексея Михайловича боярин князь Н.И. Одоевской с окольничим С.В. Прозоровским приводили к крестному целованию молодому государю жителей Москвы. В день царского венчания князь Одоевской был пожалован в числе других вельмож в ближние бояре. И именно его назначил вскоре молодой царь при составлении нового Уложения председательствовать в комиссии из пяти лиц, которым поручены были подготовительные работы: двух бояр князей Н.И. Одоевского и С.В. Прозоровского, окольничего князя Ф.Ф. Волконского и двух дьяков. Князя Одоевского считали душой и главным деятелем этой комиссии, Сперанским XVII века, имя которого останется навсегда бессмертным в летописях отечественного законодательства. Уложение было напечатано в 1649 г.

Соборное уложение 1649 г. в серебряном ковчеге

В 1651 г. князь Н.И. Одоевской назначен воеводой в Казань, где он сменил боярина Глеба Ивановича Морозова, и пробыл там два года. Дети и внуки князя Одоевского служили рядом с ним; он видел уже в стольниках и всех своих правнуков.

У князя Никиты Ивановича было четыре сына: Михайла, Федор, Алексей и Яков, которые царю Алексею Михайловичу приходились троюродными братьями. Василий Федорович – второй сын Федора Никитича. Федор Никитич был ближним боярином и наместником Псковским, когда 13 июля 1656 г. его вместе с отцом, ближним боярином и наместником Астраханским, государь послал из Полоцка в Вильню как великих и полномочных послов на съезд с польскими комиссарами. Но в дороге князь Федор Никитич внезапно скончался[355]. В своем письме к царю Алексею Михайловичу, которое привез государю на стан в село Дрису стряпчий Пущин, князь Н.И. Одоевской писал: «Июля 18, от Полоцка на другом стану, у речки Начи судом праведным Божиим, а моим великимъ грехом, сына моего Федки не стало... И я, холоп твой, тело его с того стана отпущу июля в 19-й день, а на твою государеву службу пойду июля 20-го. Милость, государь, покажи, сотвори милость над убогою его душою и над оставшею его женою и малыми сиротками»[356].

Василий Федорович, как выше было сказано, с малых лет начал службу стольником при царевиче Алексее Алексеевиче. Вероятно, вскоре после кончины отца его взяли в комнаты, в товарищи к подрастающему царевичу. В документах от 1666 г. он значится первым в списке девяти стольников 13-летнего царевича, получивших простые древки для похода в с. Преображенское. Скорее всего, ему тогда было уже лет шестнадцать[357].

В тот год Алексея Алексеевича официально объявили наследником. На него возлагали большие надежды. В 1667 г. воспитателем и наставником наследника стал ученый монах Симеон, приехавший в Москву из города Полоцка, расположенного тогда в пределах Великого княжества Литовского, и впоследствии известный как Симеон Полоцкий.

Когда царь Алексей Михайлович во время шведского похода в 1656 г. проезжал через Полоцк, к царю обратился со своими стихами монах (в миру – Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович, позднее один из зачинателей русского силлабического стихосложения и драматургии). Это знакомство продолжилось впоследствии. Когда через несколько лет Симеон Полоцкий переехал в Москву на постоянное место жительства и основал небольшую школу для приказных чиновников, его пригласили учителем и в царское семейство. Наследник царевич Алексей Алексеевич официально присутствовал вместе с отцом на различных приемах, сопровождал его в поездках. С ним всегда были и его стольники. Естественно, что и на занятиях с Симеоном Полоцким присутствовали два-три ближних стольника царевича, в первую очередь князь Василий Одоевской, сирота, выросший рядом с царевичем.

Постепенно Симеон Полоцкий стал заниматься и с царевной Софьей, которой в 1667 г. было 10 лет. Несомненно, что именно занятия с Симеоном Полоцким помогли ей развиться настолько, что окружающие считали ее весьма образованной для того времени и тех условий женщиной. Симеон Полоцкий специально для царских детей изготовил антологию «Вертоград Многоцветный» – тематический сборник стихов, написанных С. Полоцким и расположенных в алфавитном порядке[358].

17 января 1670 г. 16-летний царевич Алексей Алексеевич неожиданно умер, и Симеон Полоцкий стал заниматься со следующим по старшинству царевичем, 8-летним Федором Алексеевичем. Он был смышленым, но хилым мальчиком. Вероятно, 20-летний стольник Василий Одоевской, пока служил старшему царевичу, подружился и с младшим и после кончины царевича Алексея стал любимым стольником царевича Федора.

Когда 22 января 1671 г. царь Алексей Михайлович женился на Наталье Кирилловне Нарышкиной, боярин князь Никита Иванович Одоевский был посаженым отцом – «в отцово место», а «в материно место боярина князя Никитина жена Ивановича Одоевского княгиня Авдотья Федоровна». Кстати сказать, на прошлой свадьбе царя Алексея Михайловича с Марьей Ильиничной Милославской 16 января 1648 г. княгиня Авдотья Федоровна Одоевская была большой свахой, а князь Никита Иванович – большим дружкой; посаженым же отцом был боярин Борис Иванович Морозов[359].

В том же 1671 г. жена князя Никиты Ивановича скончалась, приняв в день кончины постриг и схиму с именем Евфросиния (вероятно, в Новодевичьем монастыре, так как там и погребена)[360]. В списке «приезжих боярынь» новой царицы Натальи Кирилловны, приведенном И.Е. Забелиным, бабушки Василия Федоровича не было (по этому можно судить, что список был составлен уже после ее кончины – в 1671–1672 гг.). Но здесь оказались четыре другие княгини Одоевские. Мать Василия Федоровича – «боярина князя Федора жена Никитича Одоевского Софья Ивановна» – значилась в этом списке шестой (в прежнем списке у царицы Марьи Ильиничны шестой была жена Никиты Ивановича княгиня Авдотья Федоровна, а Софья Ивановна была пятнадцатой). Жена Якова Никитича княгиня Анна Михайловна переместилась с тридцать второго места на десятое. Жена Юрия Михайловича княгиня Авдотья Федоровна – с тридцать пятого места на двадцать пятое.

Теремной дворец Московского Кремля. 1635–1636 гг.

Появилась в списке новой царицы и жена стольника «князя Васильева жена Федоровича Одоевского Акулина Федоровна» – двадцать восьмая из сорока четырех[361]. Женился, судя по всему, Василий Федорович до 1671 г. (когда ему, вероятно, исполнился 21 год) на дочери окольничего Федора Михайловича Ртищева[362]. В мае 1671 г. у него был свой двор, поставленный рядом с двором его дяди боярина Якова Никитича, среди дворов Новгородской сотни тяглецов в Земляном городе «направо от Тверских ворот по Неглинну и от Неглинны по Стретенскую улицы»[363].

30 мая 1672 г. родился царевич Петр Алексеевич, и 2 июня у государыни был «стол родинный по Золотой палате, без зову, без мест». На этот родинный стол к царице собирались приезжие боярыни из тех, что внесены в список, а значит, являются родственницами царскому семейству. Они и рассаживались за столом согласно этому списку, хотя в дворцовых разрядах записано «без мест».

Крестили новорожденного царевича Петра Алексеевича 29 июня 1672 г. в Чудовом монастыре, а на следующий день был родинный стол у государя по Грановитой палате, сидели «у стола все без мест». В числе одиннадцати бояр, окольничих, думных дворян и стольников, которые у стола не сидели, а выполняли свои задачи, находился и стольник князь В.Ф. Одоевской, стоявший «у царевича». Все они были государем за службу пожалованы: «...Им государеве жалованье сахары и овощи посыланы на дворы... да им же по голове сахару, весом в три фунта...»[364]

А 1 сентября 1674 г. царевич Федор, которому к тому времени исполнилось тринадцать лет, был представлен народу в качестве наследника престола[365]. И князь Василий Одоевский во время церемонии держал над царевичем колпак[366].

Наследник царевич Федор Алексеевич со своими стольниками теперь присутствовал на приемах и сопровождал отца в поездках в монастыри и в дворцовые села: Преображенское, Измайлово, Воробьево, Коломенское, на соколиную охоту к Новодевичьему монастырю. Федор, как и отец, был страстным охотником.

В 1674 и 1675 гг. во дворце было поставлено несколько спектаклей, на которых присутствовало все царское семейство.

В Дворцовых разрядах княгини Одоевские записаны приглашенными к царице по случаю рождения царевны Феодоры на родинный стол (1 октября 1674 г.) по Золотой палате и на крестинный стол (4 октября т. г.) по Передней палате.

Кстати, крестным отцом царевны Феодоры был царевич Федор Алексеевич, который присутствовал на торжестве со всеми своими стольниками. Был, несомненно, среди них и любимец Федора Алексеевича князь В.Ф. Одоевской. В январе 1675 г. по указу государя были «на смотре и на выезде против кизылбашских послов... царевичевы дворы и боярские, и околничих, и разных чинов», в том числе «двор столника князь Василья княж Федорова сына Одоевского...»[367].

В свое время этот двор в Белом городе на Тверской улице с каменными палатами был продан боярином Федором Ивановичем Шереметевым, тестем князя Никиты Ивановича Одоевского, своему внуку Федору Никитичу. После его смерти двор на Тверской «с церковью и с полаты и со всяким дворовым строением и с прикупными дворовыми месты» перешел к Василию Федоровичу[368].

Царь Алексей Михайлович умер внезапно (30 января 1676 г.), не дожив до сорока семи лет. Перед смертью он успел благословить на царство 14-летнего наследника сына Федора, а малолетнего Петра поручил заботам и попечению деда – Кирилла Нарышкина.

Федор Алексеевич, как и все сыновья от Милославской, был «хилого телосложения и слабаго здоровья», да еще и страдал цингой. Он ходил, всегда опираясь на палку. Его считали в меру образованным, набожным и слишком болезненным, чтобы не зависеть от своих советников и приближенных. Однако, сменив отца на царском престоле, Федор Алексеевич все шесть лет царствовал без регента. Некоторые иностранцы отмечали у болезненного Федора сильный характер, предполагая, что он «использовал только половину своих возможностей, и если бы он был здоров, то, вероятно, стал бы выдающимся правителем»[369].

Царевы приближенные после смерти Алексея Михайловича стали бороться между собою за влияние на юного слабого здоровьем царя. Они сразу раскололись на две группы. Одна поддерживала Милославских, родственников первой жены Алексея Михайловича, а значит, и его сына, правящего государя Федора Алексеевича; другая – Нарышкиных, родственников второй жены, которые хотели посадить на престол маленького Петра. Князья Одоевские, являясь родственниками Романовых, при воцарении Федора Алексеевича заявили себя приверженцами Милославских. Князья Никита Иванович и сын его Яков Никитич приводили к присяге новому государю в дворцовых палатах всех находившихся в Москве чиновных людей[370].

Когда в феврале 1676 г. боярин Матвеев подвергся опале, князь Никита Иванович был назначен на его место начальником Аптекарского приказа, ведавшего врачей-иноземцев. А уже в июле впавший в немилость Матвеев был лишен всех должностей и имущества и отправлен вместе с женой и сыном в Пустозерск[371]. Любимому же стольнику князю Василию Федоровичу Одоевскому царь Федор Алексеевич пожаловал 9 мая 1676 г. чин крайчего (кравчего) с путем и дал довольно большой по тому времени денежный оклад – 350 руб., а в боярских книгах и списках приказано было писать его выше окольничих, «для того что он с честию пожалован с путем»[372].

Должность крайчего предоставлялась по большей части царским родственникам, которым можно было доверять, чтобы не положено было в кушанье какой отравы – по-тогдашнему, порчи. В присяге крайчий он клялся: «...ничем государя в естве и в питье не испортити, и зелья и коренья лихова ни в чем государю не дати, и с стороны никому дати не велети, и лиха никакого над государем никоторыми делы и никоторою хитростью не делать; а будет я услышу от кого или сведаю какое дурное или какое злое умышленье или порчу на государя и мне про то сказати государю...» Чтобы уберечь государя от козней, дворцовые порядки предписывали, чтобы питье и ед, прежде чем дойдут до государя, постоянно испытывались всеми подающими в глазах принимающего. Ключник испытывал, ставя еству на стол перед дворецким; дворецкий испытывал, отдавая ее стольнику, чтобы нести к столу государю; крайчий, принимая блюдо от стольника, должен был покушать в глазах государя прежде, чем ставить к нему на стол. А чашник, как поднесет государю, сам отольет и выпьет, потом поднесет государю[373].

Серебряная с чернью чаша царя Федора Алексеевича. ГИМ

У крайчего находилась в заведывании посуда, напитки и столовое белье[374]. Предоставление «пути» давало пожизненный доход из сбора пошлин за провоз товаров по дорогам. Чин «с путем», «путный» означало вообще – при должности и с жалованьем.

Князь Василий Федорович, как правило, был с царем во всех походах. Федор Алексеевич посещал многие монастыри для моления или освящения. Государь вовсе не был прикован к постели и временами чувствовал себя достаточно хорошо. Уже в конце 1676 г. царь Федор Алексеевич совершил несколько походов. Дворцовые разряды детально упоминают эти государевы походы, где в числе царедворцев и «крайчей с путем» князь Василий Федорович Одоевской – Кашин, Александровская слобода, монастыри Переславля-Залесского, Троице-Сергиев и Саввино-Сторожевский монастыри[375].

В 1678 г. князь В.Ф. Одоевской назначен в товарищи к деду Никите Ивановичу в управлении Аптекарским приказом, где в течение четырех лет он исполнял обязанности судьи[376]. В этом учреждении тоже нужен был верный человек, которого видел болезненный царь в верном крайчем с путем князе Василие. Ведь лекарства могут представлять еще большую опасность. В письме опального боярина А.С. Матвеева к царю Федору Алексеевичу смещенный глава Аптекарского приказа рассказывает, как все проверяет на себе: «...Какого лекарства после ваших государских приемов оставалось и те лекарства при вас, великом государе, выпивал я, холопъ твой... приняв у тебя, великого государя, рюмку, и что в ней останется, на ладонь вылью и выпью... Ваш государский чин обдержит, когда вы составы докторские изволите принимать, и при вас, великих государях, только чин исправляют, накушивают малейшую долю; а что я, холоп твой, выпивалъ, и то угождая тебе, великому государю, и чаял, паче, что усугублю милость твою государскую к себе»[377].

Эти обязанности не отменяли непременное присутствие крайчего с путем у стола государя на праздниках и в его походах по привычным осенним маршрутам. В конце 1679 г. Одоевской был с царем в четырех походах: снова Троице-Сергиев, Воскресенский, Саввино-Сторожевский и Новодевичий монастыри для моления, освящение церкви Покрова Пресвятой Богородицы в дворцовом селе Измайлове[378].

А 9 мая 1680 г. царь Федор Алексеевич «пожаловал князь Василья из кравчих с путем в бояре и указал ему ведать Приказы: Большой Дворец денежного сбору, Хлебной, Судной, Дворцовой, Оружейную, и Золотую и Серебряную полаты»[379]. В ведении Приказа Большого Дворца находились все дворцовые волости с собираемыми с них доходами. С тех пор боярин князь Василий Федорович Одоевской управлял всеми этими приказами и палатами до самой смерти, не переставая управлять вместе с дедом и Аптекарским приказом. В нем вместе с известным в то время западником и приверженцем всего иноземного дьяком Андреем Виниусом он произвел целый ряд улучшений, вызывал из-за границы новых врачей и постоянно поддерживал с иноземцами близкие отношения. Но и после этих назначений боярин Василий Федорович сопровождает царя в походах 1680 г.: 2 июля – в дворцовое село Воробьево, куда прежде в это время года выезжали надолго всем царским семейством (возможно, Федор Алексеевич спешил вернуться, ведь в июле он венчался с Агафьей Семеновной Грушецкой), а 21 сентября – к Троице в Сергиев монастырь для моления[380].

Первый брак Федора Алексеевича закончился трагически: 14 июля 1681 г. царица Агафья умерла в родах, а спустя неделю – и новорожденный сын Илья. Царь тяжело переживал потерю, но вскоре оправился и приступил к делам; тогда же он назначил князя Василия Васильевича Голицына возглавить комиссию по уничтожению местничества, которая в январе 1682 г. начала работать. А 12 января собрался Земский собор, где велись споры о местничестве. На Соборе государь Федор Алексеевич не только присутствовал, но и в краткой речи сказал, что местничество «благословенной любви вредительно, мира и братского соединения искоренительно»[381]. Чтобы навсегда покончить с вековыми обычаями, местнические списки решили сжечь, что и было сделано.

Сожжение местнических книг 12 января 1682 г. Гравюра XIX в.

Князь Василий Федорович Одоевской присутствовал на Земском соборе и подписался под деянием этого Собора впервые в чине боярина и дворецкого[382]. Как видно, государь пожаловал ему этот высокий чин накануне. Князь уже управлял Приказом Большого Дворца, который по должности находился в ведении дворецкого, и служба его удовлетворяла государя.

Дворецкий – это высший из придворных чинов. Ему не только подчинялись Приказ Большого Дворца, все дворцовые волости с собираемыми с них доходами. В его ведомстве также состояли все нижние придворные служители: истопники, которые смотрели за чистотой и порядком в царских комнатах, истопники комнатные и сторожа, охранявшие дворцовые входы. Дворецкий отвечал за все, что может произойти во дворце[383].

А вскоре после Земского собора, 15 февраля 1682 г., царь Федор Алексеевич обвенчался вторым браком – с 15-летней Марфой Матвеевной Апраксиной. Вторая жена царя была родственницей царского постельничего И.И. Языкова и крестницей боярина А.С. Матвеева, который – частично благодаря ее ходатайству – был реабилитирован и возвращен из ссылки[384]. Но спустя два месяца после свадьбы (27 апреля 1682 г.) царь Федор Алексеевич неожиданно умирает.

В многодневной череде царедворцев князь Василий Федорович Одоевской дневал и ночевал у гроба царя в 15-й день мая[385].

Бунт стрельцов 1682 г. Миниатюра

Еще в начале 1682 г. обострились волнения стрельцов, недовольных своими полковниками и жаловавшихся «на великую тягость и жестокое обременение их работой, от которой не освобождались они по воскресеньям и по праздникам, и которую они должны были нести для своих полковников, понуждаемые побоями». В феврале и апреле подавались челобитные, но челобитчики были наказаны, что резко обострило возмущение стрельцов, и они начали искать поддержку против бесчинствующих начальников в других полках. «Стрельцы соединились тогда между собою и решились искать на них суда, иначе переломать им шеи». А их в московском стрелецком гарнизоне было около 55 тыс. чел., при этом в большинстве своем старообрядцы[386].

И тут вдруг умирает царь. В той дележке власти, которая вспыхнула в Москве, каждой стороне очень важно было привлечь взбунтовавшихся стрельцов, использовать в свою пользу. Патриарх Иоаким в тот же день собрал в Москве людей всех сословий и чинов, чтобы решить, кто из двух царевичей будет править. Собрание единодушно предпочло Петра.

Но стрельцы возмутились тем, что старший брат Иван, имеющий больше прав на престол, обойден; вместо малолетнего Петра, играющего с потешными полками, будет править 23-летний Иван Нарышкин, пожалованный 7 мая в бояре. Говорили, что он примерял царские регалии, садился на трон и всячески оскорблял Ивана Алексеевича и других членов царского семейства. И так как избрание Петра одобрила Боярская дума, стрельцы сочли, что в заговоре против законного царя состоят и бояре-изменники.

Юный Петр со своими потешными полками на учении. Миниатюра

Перед стрелецким бунтом по Москве распространились подметные письма, в которых в числе бояр, намеченных к избиению, первыми упоминались трое князей Одоевских: Никита Иванович, его сын Яков Никитич и внук Василий Федорович, а за ними и другие, «которые старой веры не любят, а новую заводят»[387]. На Василия Федоровича доносили толпе, будто он говорил, «что стрельцов вешать и казнить и рубить». Однако все трое бояр Одоевских сохранили свое положение и при правительнице Софье Алексеевне, которая после коронации Ивана и Петра Алексеевичей (она состоялась 25 июня 1682 г.) правила от имени своих малолетних братьев.

После коронации был стол в Грановитой палате, где боярин и дворецкий князь Василий Федорович Одоевской сидел за государевым поставцем (т. е. за столом, на который кушанья подавались прямо с кухни)[388]. Поначалу он сопровождал в походах обоих государей в монастыри: Троице-Сергиев, а позже Новодевичий и Спасо-Евфимиев. Но с августа 1683 г. князь Василий Федорович сопровождал только царя Ивана Алексеевича (как прежде отца) во всех многочисленных поездках по монастырям и пустыням: Донской монастырь, а затем Суздаль, Владимир, Звенигород, Новодевичий монастырь[389]. При этом он продолжал управлять всеми названными выше приказами.

Иждивением царских родственников Милославских, особенно Ивана Михайловича, восстанавливался Знаменский монастырь, пострадавший в пожар 1668 г. Монастырь основан в 1631 г. на месте домовой церкви Знамения при палатах бояр Романовых на Варварской улице, родового владения боярина Никиты Романовича; поэтому он всегда опекался царским семейством. Работы было сделано много – десять каменных зданий, и новых, и восстановленных старинных палат, каменная ограда, новая церковь Знамения с теплой под ней Афанасия Афонского на месте прежней во имя того же святого. Собор был начат строением в 1679 г. и уже подходил к концу, когда Иван Михайлович умер. Окончить постройку велено было боярину и дворецкому князю Василию Федоровичу Одоевскому. В 1684 г. собор был готов, и 27 июля верхняя церковь была торжественно освящена святейшим патриархом Иоакимом[390]. Не исключено, что село Зюзино было пожаловано государями князю Одоевскому как выслуженная вотчина в благодарность за успешное окончание строительства Знаменского монастыря. Несомненно, что дворцовое село Зюзино, находившееся в управлении Приказа Большого Дворца, во главе которого стоял князь Василий Федорович, было известно ему до того, как благодарная за службу правительница Софья Алексеевна пожаловала князя и указала дать ему село как выслуженную вотчину в июне 1684 г.

Одоевской владел селом Зюзином чуть больше двух лет. 20 декабря 1686 г. он умер (похоронен в Троице-Сергиевой лавре). Судя по завещанию Никиты Ивановича, Зюзино по особому указу великих государей предоставили во владение «боярыне вдове княгине Акилине Федоровне до ее живота», т. е. пока она жива. Но Акилина Федоровна не прожила и полугода. А село Зюзино снова перешло в распоряжение Большого Дворца и в том же 1687 г. из категории раздаточных сел было пожаловано новому владельцу – боярину князю Борису Ивановичу Прозоровскому.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.