Правление царя Федора

Правление царя Федора

Наследовал престол Алексея Михайловича его третий сын, 15-летний Федор (двое его старших братьев умерли в юности). Федор не отличался крепким здоровьем. Случалось, он неделями и месяцами не мог выйти из дворца, мучимый недугами. Даже на коронацию его несли на носилках. При этом Федор был умным, живым юношей, страстно любил лошадей, в которых знал толк. Он получил хорошее домашнее образование, знал латынь, любил чтение и музыку. Учителем Федора был Симеон Полоцкий. Ученый монах, воспитанник иезуитов, он обратил на себя внимание царя Алексея Михайловича в Полоцке, когда прочитал в честь царя оду, поразившую всех благозвучием и красотой. Его взяли в Москву и определили наставником царских детей. Симеон Полоцкий писал много стихов, составил «Вертоград многоцветный» – сборник стихотворных сентенций на все случаи жизни, стремясь при этом, чтобы «в непрерывном повествовании не родилась для слушателя скука», чтобы читатель получал новые знания.

Царствование Федора оказалось в целом спокойным. Федор правил гуманно, ему удалось умерить чрезмерные аппетиты родственников по материнской линии – Милославских. Им на смену в управление пришли люди достойные и опытные – бояре Языков и Лихачев, а позже князь В. В. Голицын.

При Федоре самодержавие уже не нуждалось в поддержке общества, «земли», усилилась власть воевод на местах. В 1678—1679 гг. провели подворную перепись, и с тех пор подданные платили налоги с дворов, а не с земли (с «сохи»), как раньше. В окружении царя обсуждали проекты преобразований, предвосхищавшие реформы Петра I. В 1681 г. отменили местничество – систему, при которой должности занимали люди в зависимости от знатности и заслуг их рода. Это приводило к распрям из-за «места», затрудняло управление. Федор указом предписал отменить местничество, а книги, в которых велся «местнический счет», сожгли при свидетелях в печах. Главным критерием продвижения по службе стали личные способности и выслуга лет.

При Федоре книги стали обычными не только при дворе, но и в народной среде. Хотя многие из них по-прежнему оставались рукописными, внимание читателей привлекали яркие, красочные типографские сборники стихов, нравоучительных историй, учебники. Особенно прославился «Букварь» Кариона Истомина, по которому учились несколько поколений русских людей. Появляются в руках русских читателей и многочисленные переводные издания. Сборники поучительных рассказов, стихотворные сборники не только духовного, но и светского содержания становятся доступны читателю, и духовный мир его стремительно расширяется.

Популярны басни (в том числе Эзопа), забавные рассказы, близкие и понятные не лишенным чувства юмора русским людям. Вот переводной рассказ про упрямую жену: «У некоего мужа жена бе зело упорна, всегда противу ему глаголющи. И некогда случися им идти через реку, и жена утопе». Далее рассказывается, что сбежавшихся с баграми людей муж просит искать не вниз по течению, а вверх. «Человецы же зрящи глаголют ему: „Что – рече, – тако противу обычая твориши? Когда повелось кому мертвому противу воды плыти?“ Он же рече: „Вем аз (знаю я. – Е. А.) жены моей обычай, яко жива будучи не згодися (не соглашалась. – Е. А.) со мною, и в пригоде (приключении. – Е. А.) сей тако о ней разумею, яко зело бе упряма, того ради противу воды плыть ей“».

Москва при Федоре давно жила уже другой, новой жизнью. При дворе все больше появлялось людей без традиционной бороды, одетых в новомодное польское платье. В жизнь и быт входили западные новинки. Во дворце и домах знати появлялись во множестве иностранные вещи – обои из тисненой кожи, мебель, посуда, кубки и украшения. По-новому начали работать и русские художники. На стенах стали (как тогда говорили) «ставить парсуны» – портреты, написанные с натуры. Иностранцы отмечали, что члены царской семьи знали по-польски, одевались в польские одежды. Во время стрелецкого бунта 15 мая 1682 г. мятежники разграбили дом дьяка Посольского приказа и, к своему ужасу, нашли там неведомого «гада» – каракатицу с множеством ног, т. е. кальмара, которым, надо полагать, лакомился втихомолку от прочих подданных просвещенный посольский дьяк. Огромное влияние на образ жизни русских верхов оказывали приехавшие с Украины писатели, церковники, учителя – носители польской и смягченной православием украинской культуры барокко. Новое проступало в церковной и жилой архитектуре (так называемое «нарышкинское барокко»).