Глава 8. Сталинград — Курск — Днепр и военно-политические события на других направлениях мировой войны
Глава 8. Сталинград — Курск — Днепр и военно-политические события на других направлениях мировой войны
Битвы под Сталинградом (17 июля 1942–2 февраля 1943 г.), Курском (5 июля — 23 августа 1943 г.) и на Днепре (конец августа 1943 г. — начало 1944 г.) определили коренной перелом в ходе Великой Отечественной и всей Второй мировой войны в пользу антигитлеровской коалиции. Они оказали влияние на политику и стратегию всех воевавших государств, создали благоприятные условия для ведения боевых действий против фашистских войск на основных театрах вооруженного противоборства.
К осени 1942 г. от Баренцева моря до предгорий Кавказа на фронте протяженностью более 6 тыс. км действовала небывалая в мировой истории масса войск и боевой техники. С обеих сторон здесь находилось: войсковых соединений — свыше 600 дивизий, солдат и офицеров — 12 млн 790 тыс. человек, орудий и минометов — 129, 5 тыс. стволов, танков и штурмовых орудий — 12 тыс., авиации — более 8 тыс. самолетов.
После сражения под Москвой гитлеровское командование перебросило на Восточный фронт свыше 1,5 млн человек. Помимо 193 дивизий вермахта против Красной Армии было сосредоточено около 73 дивизий Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Словакии (плюс «добровольческая» испанская). На советско-германском фронте в 1942–1943 гг. сражалось в 15–20 раз больше вражеских соединений, чем на любом из других фронтов, где шли бои немецко-итальянских войск с войсками Англии и США.
Центральным событием Второй мировой войны с лета 1942 г. стала битва за Сталинград, куда были нацелены наиболее мощные ударные группировки фашистской Германии. Если гитлеровское руководство после провала блицкрига в 1941 г. стало считать 1942 г. «годом немецкой судьбы», то с захватом Сталинграда связывались все его расчеты добиться именно здесь решающей победы.
Маршал Советского Союза В. И. Чуйков, бывший командующий 62-й армией, державшей оборону в самом центре Сталинграда, писал: «Казалось, Гитлер готов истребить всю Германию за один этот город». Действительно, если с первых дней сражения на Сталинградском направлении наступали 14 дивизий, то к концу июля группа фашистских армий «Б» имела 38 дивизий, поддерживаемых целым воздушным флотом (около 1200 самолетов).
За ходом Сталинградского сражения с напряженным вниманием, буквально «затаив дыхание» (как отмечал У. Черчилль), следили миллионы людей на всех континентах земли, понимая, что в районе реки Волги во многом решается исход войны, судьба мировой цивилизации.
Индийский писатель Ходжа Ахмад Аббас вспоминал: «В 1942 году я вел в газете отдел хроники. Осенью того же года я обычно дежурил в редакции до 5 часов утра. Мы не ложились спать, ожидая новостей из Сталинграда, чтобы заверстать в номер самые свежие известия… Вспоминается мне ночь в середине ноября. Было два часа. Сообщения о Сталинграде запаздывали. Вдруг зазвонил телефон.
— Что слышно о Сталинграде? — спросил усталый мужской голос.
— К сожалению, телеграммы запаздывают, и сейчас я пока ничего нового сообщить Вам не могу.
— Тогда позвольте позвонить позже…
Он действительно позвонил через полчаса, а затем еще раз. По делийскому времени было уже три часа ночи. Только что редакция получила последние сообщения. Они были светлы и радостны.
Снова телефонный звонок. Знакомый голос.
— Ну как Сталинград? — спросил он.
— Сталинград побеждает. Красная Армия окружает фашистов.
— Очень хорошо! — облегченно промолвил мой собеседник. — Теперь я могу спокойно лечь спать.
Это был Джавахарлал Неру».
Контрнаступление под Сталинградом, в ходе которого была окружена 330-тысячная группировка противника, а в конечном итоге разгромлены пять вражеских армий (6-я и 4-я танковая немецкие, 3-я и 4-я румынские, 8-я итальянская), не имело аналогов в мировой военной истории. Не было примера, когда столь крупная вражеская группировка, оснащенная новейшей боевой техникой, была бы полностью окружена и ликвидирована. За время Сталинградской битвы, длившейся 200 дней и ночей, общие потери противника убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести составили около 1,5 млн солдат и офицеров, в том числе с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. — свыше 800 тыс. человек, а также до 2 тыс. танков и штурмовых орудий, свыше 10 тыс. орудий и минометов, около 3 тыс. боевых и транспортных самолетов. За это же время безвозвратные и санитарные потери Красной Армии составили более 1,1 млн человек[222].
Следует отметить еще такие важные моменты.
Во-первых, решение немедленно приступить к разработке плана контрнаступления было принято Ставкой Верховного Главнокомандования (ВГК) 13 сентября 1942 г. На подготовку такой огромной по масштабам операции ушло менее двух месяцев.
Во-вторых, соотношение сил Красной Армии и противника (по личному составу 1,1:1, по боевым самолетам 1,1: 1, орудиям и минометам 1,5: 1, по танкам и штурмовым орудиям 2,2:1) не отвечало «классическим» нормативам для нанесения глубокого удара и последующих наступательных действий. При таком соотношении сил лишь высокий уровень искусства советских войск мог обеспечить успех грандиозной военной акции по окружению крупной вражеской группировки.
В-третьих, при самом проведении контрнаступления решающую роль играл фактор времени. Окружение 6-й полевой и 4-й танковой армий противника планировалось осуществить в течение трех суток, до подхода тех сил, которые Гитлер мог перебросить сюда с других участков фронта. Ведение боевых действий в высоких темпах и в сжатые сроки — характерная черта операции.
В-четвертых, неблагоприятная метеорологическая обстановка накануне и в начале наступления (исключавшая действия авиации и поддержку войск с воздуха) не повлекла за собой отмены оперативных планов.
В-пятых, после создания гитлеровской ставкой группы армий «Дон» во главе с Манштейном для деблокады армии Паулюса (когда у противника на отдельных участках превосходство по танкам стало шестикратным, а по пехоте и артиллерии — двукратным), советское командование сумело сразу же внести коррективы в первоначальные планы, перегруппировать силы и сорвать опасный контрудар. Попытки немецко-фашистского руководства организовать «воздушный мост» для снабжения окруженной группировки закончились потерей для него 1100 боевых и транспортных самолетов.
Как отмечал в своих мемуарах Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, Ставка ВГК и Генштаб на этот раз «оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершения».
Нам представляется, что эти и другие уроки воинского искусства при решении крупнейшей стратегической задачи Второй мировой войны весьма поучительны в сравнении с действиями на других театрах войны. Вот какими оговорками, например, обуславливалось начало операции «Оверлорд», т. е. высадка англо-американских войск в Нормандии после ее весьма длительной подготовки:
— Если ветер будет не слишком сильный.
— Если прилив будет как раз такой, как нужно.
— Если луна будет именно в той фазе, какая требуется.
— Если предсказания погоды будут подходящими.
— Если у немцев окажется в резерве не более 12 подвижных дивизий, и если они не смогут перебросить с русского фронта свыше 15 первоклассных дивизий.
Глубокое удовлетворение, радость и ликование охватили миллионы людей во всем мире после того, как разнеслась весть о победе под Сталинградом.
Американский астронавт Д. Слейтон, участник Второй мировой войны, вспоминал: «Когда гитлеровцы капитулировали, ликованию нашему не было предела. Все понимали, что это поворот в войне, что это начало конца фашизма…»
Многие государственные и политические деятели стран антигитлеровской коалиции высоко оценили в те дни выдающийся успех советских Вооруженных сил.
5 февраля 1943 г. президент США Ф. Рузвельт писал Сталину:
«В качестве Главнокомандующего Вооруженными Силами Соединенных Штатов Америки я поздравляю Вас с блестящей победой Ваших войск у Сталинграда, одержанной под Вашим Верховным Командованием… Командиры и бойцы Ваших войск на фронте, мужчины и женщины, которые поддерживают их, работая на заводах и полях, объединились не только для того, чтобы покрыть славой оружие своей страны, но и для того, чтобы своим примером вызвать среди всех Объединенных Наций новую решимость приложить всю энергию к тому, чтобы добиться окончательного поражения и безоговорочной капитуляции общего врага»[223].
Позднее Ф. Рузвельт прислал Сталинграду грамоту, в которой подчеркивал «восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады…. будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа, — указывал американский президент, — остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны союзных наций против сил агрессии»[224].
В телеграмме короля Великобритании Георга VI на имя М. И. Калинина 21 февраля 1943 г. говорилось, что «…упорное сопротивление Сталинграда повернуло события и послужило предвестником сокрушительных ударов, которые посеяли смятение среди врагов цивилизации и свободы. Для того чтобы отметить глубокое восхищение, испытываемое мной и народами Британской империи, я отдал приказ об изготовлении Почетного меча, который я буду иметь удовольствие преподнести городу Сталинграду[225]. Я надеюсь, что в грядущие счастливые дни этот дар будет напоминать о несгибаемом мужестве, в котором город-воин закалялся в борьбе против сильных и упорных атак своих врагов, и что он будет символом восхищения не только народов Британской империи, но и всего цивилизованного мира».
Находясь под впечатлением разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, генерал Д. Макартур — командующий союзными силами в юго-западной части Тихого океана — дал такую оценку Красной Армии по случаю ее 25-й годовщины: «Красная Армия воплощает в себе то, что вызывает волнение, что движет всеми воинами: храбрость, готовность отдать жизнь за Родину, стойкость в испытаниях и тот неугасимый огонь решимости, который разгорается ярче и ярче, когда человек попадает, казалось бы, в безысходное положение. Это — основополагающие военные достоинства, которые составляют величие и порождают бессмертие».
Наряду с этими высокими оценками боеспособности советских Вооруженных сил, их возросшего мастерства в ходе Сталинградской эпопеи нельзя не отметить, что успехи на полях сражений пришли, как известно, после крупных неудач, отступлений и поражений в оборонительный период битвы.
Тогда противник еще обладал рядом превосходств, связанных с тем, что он умел, например, как и в 1941 г., оперативно массировать свои силы и средства, особенно танки и авиацию на направлении главного удара за счет ослабления второстепенных направлений и участков, добиваясь в итоге двух-трех и более кратного превосходства над войсками Красной Армии.
Такого умения как раз не хватало в те дни некоторым представителям высокого звена советского командования, которые к тому же нередко предпочитали не заниматься массированием своих сил, а поспешно посылать в бой неподготовленные, недостаточно обученные и неорганизованные войска из резерва, прибывшего пополнения, к тому же без тщательной разведки вражеских позиций и даже иной раз без артиллерийской и авиационной поддержки.
В тот тяжелый период весьма серьезные замечания за свои непродуманные действия получали от Ставки ВГК такие командующие фронтами, как маршал С. К. Тимошенко, генералы Ф. И. Голиков, В. Н. Гордов, А. И. Еременко и ряд других военачальников[226].
На последующих этапах Великой Отечественной войны богатейший опыт (как положительный, так и негативный) ожесточенного противоборства Красной Армии и армий фашистского блока был глубоко изучен и рационально использован советским командованием.
К отмеченному выше добавим, что Сталинградская победа укрепила международный престиж СССР, подтвердив неминуемость грядущего разгрома фашизма. Она оказала значительное влияние на подъем движения Сопротивления, вдохновила народы порабощенных гитлеровцами стран Европы на усиление ударов по оккупантам.
В самой же нацистской империи и других государствах фашистского блока сообщение о беспрецедентной катастрофе на берегах Волги вызвало растерянность, замешательство, серьезное морально-политическое потрясение. Погребальным звоном церковных колоколов и трехдневным трауром отозвались над ошеломленным гитлеровским рейхом победные раскаты Сталинградской битвы.
«Поражение под Сталинградом, — свидетельствовал гитлеровский генерал З. Вестфаль, — повергло в ужас как немецкий народ, так и его армию. Никогда прежде за всю историю Германии не было случая столь страшной гибели такого количества войск».
«Ни один из союзников России в минувшей войне не может похвастаться такой победой, — утверждал другой генерал вермахта, Г. Дерр, участник Сталинградской битвы. — …Победа Советского Союза под Сталинградом означала нечто большее, чем величайший военный успех в его истории».
В течение зимней кампании 1942/43 гг. Красная Армия разгромила целые соединения итальянской, румынской и венгерской армий, потерпели поражение под Ленинградом финские войска. Партнеры Германии по агрессии стали подумывать о выходе из войны. Как констатировал румынский диктор Антонеску, «после битвы под Сталинградом фашистское государство стало шататься».
Разгром немецко-фашистских захватчиков на Волге создавал исключительно благоприятную военно-политическую ситуацию для активизации действий союзников СССР и нанесения удара по Германии с Запада. Однако высшие представители военного командования союзников в своем кругу не скрывали, что стремятся «использовать русских в… собственных интересах» и «выжать из России максимальную пользу».
В то время как СССР использовал для борьбы против вермахта свыше 400 дивизий, Великобритания в 1943 г. имела на театрах военных действий (включая Юго-Восточную Азию и Тихий океан) от 19 до 24 дивизий, а США — 15–22 дивизии. Имея в общей сложности 10–12-миллионную армию, военно-политическое руководство союзников особо подчеркивало важность «воздушного наступления» на Германию с целью подрыва ее экономики и деморализации населения. Чтобы выиграть войну, считалось необходимым воздержаться от планов «вести наземные операции в Европе», а вместо этого сосредоточить прежде всего воздушную мощь против тыла противника. В разгар Сталинградского сражения министр авиации Великобритании А. Синклер говорил, что «главным инструментом в достижении победы является бомбардировочная авиация». Подразумевалось фактически вновь вынудить Советский Союз сражаться один на один с вермахтом.
Размах «воздушного наступления» англо-американской авиации из года в год возрастал. Если в 1941 г. на территорию Германии было сброшено 35,5 тыс. бомб, то в 1942 г. — 53,7 тыс., а в 1943 г. — 226,5 тыс. бомб. Для противодействия налетам союзной авиации командование люфтваффе вынуждено было усиливать систему ПВО. Бомбардировки причинили ущерб главным образом жилым кварталам Кельна, Бремена, Дюссельдорфа, Берлина, Гамбурга, Дортмунда и ряда других городов. По официальным германским данным, с октября 1942 по сентябрь 1943 г. было разрушено 914 тыс. квартир, без крова остались миллионы жителей. В военно-экономическом отношении эффективность «воздушного наступления» была невысока: оно не могло существенно подорвать и ослабить промышленный потенциал Германии. По сравнению с 1942 г. ее военное производство в 1944 г. возросло по самолетам и танкам в 3 раза, по артиллерии — 3,5 раза.
Военно-стратегическое положение СССР летом 1943 г. вновь подверглось серьезному испытанию. Несмотря на тяжелейшие последствия сталинградского поражения, гитлеровское руководство приняло решение нанести на советско-германском фронте мощный удар, взять реванш за Сталинград. Расчет делался на неспособность Красной Армии восстановить свои силы после напряженных боев зимой 1942/43 г., на превосходство новой немецкой танковой техники, на господство в воздухе и уверенность в том, что СССР по-прежнему не получит от своих союзников существенной поддержки в виде открытия второго фронта в Европе.
В оперативном приказе ставки вермахта № 6 от 15 апреля 1943 г. указывалось, что наступлению на Курской дуге (операция «Цитадель») «придается решающее значение» и что «победа под Курском должна явиться факелом для всего мира». В другом приказе непосредственно перед началом наступления эта операция квалифицировалась как «великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом. Могучий удар, который настигнет советские армии, должен потрясти их до основания». Как отмечал бывший сотрудник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии генерал В. Эрфурт, «вся наступательная мощь, которую германская армия способна была собрать, была брошена на осуществление операции “Цитадель”».
По продолжительности Курская битва заняла в 4 раза меньше времени, чем Сталинградская, но по своим масштабам не уступала сражению на Волге. Путем перегруппировок войск из Европы гитлеровское командование смогло сосредоточить на Курской дуге 900 тыс. солдат и офицеров (более 100 дивизий). С обеих сторон в битву было последовательно вовлечено свыше 4 млн человек, около 70 тыс. орудий и минометов, до 12 тыс. самолетов. Курская битва — крупнейшая танковая битва Второй мировой войны. Здесь было сосредоточено 70 % всех танковых и механизированных дивизий вермахта из находившихся на советско-германском фронте, а также свыше 65 % самолетов. В общей сложности в битве участвовало более 13 тыс. танков, самоходно-артиллерийских установок и штурмовых орудий. Большие надежды немецко-фашистское командование возлагало на новую боевую технику: танки «тигр», «пантера», штурмовые орудия «фердинанд», самолеты «Фокке-Вульф-190», штурмовики «Хенкель-129».
Об огромной огневой и ударной мощи войск в сражении на Курской дуге говорят такие данные: вермахт обрушил на советские войска 486 тыс. тонн боеприпасов, намного больше, чем англо-американская авиация на всю Германию за весь 1943 г. Возросла и мощь ответных ударов советских войск: по сравнению со Сталинградской битвой среднесуточный расход боеприпасов здесь был выше в 3 раза, а горючего для танков и авиации — почти в 5 раз больше.
В ходе битвы под Курском было разгромлено[227] 30 отборных дивизий противника, в том числе 7 танковых. Вермахт потерял около 500 тыс. солдат и офицеров, 1,5 тыс. танков, 3 тыс. орудий и более 3,7 тыс. самолетов.
Важным достижением и одной из особенностей советского военного искусства в этой битве явилось своевременное и полное вскрытие замысла группировки противника. Определив направление главного удара вражеских войск, Ставка ВГК решила перейти к преднамеренной обороне, в ходе которой предусматривалось обескровить ударные группировки вермахта, и прежде всего «выбить его танки», а затем осуществить контрнаступление и завершить их разгром.
Победа под Курском стала новым существенным вкладом СССР в разгром фашистского блока. Оценивая ее военно-политические итоги, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков подчеркнул: «Разгром немецко-фашистских войск под Курском имел крупнейшее международное значение и еще выше поднял авторитет Советского Союза. Призрак неминуемой катастрофы встал перед фашистской Германией».
Этот факт был вынужден признать и противник. Вот что писал бывший гитлеровский генерал-фельдмаршал Э. Манштейн, командовавший группой армий «Юг»: «Операция “Цитадель” была последней попыткой сохранить нашу инициативу на Востоке. С ее прекращением, равнозначным провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. В этом отношении “Цитадель” является решающим, поворотным пунктом войны на Восточном фронте».
Не менее объективно оценил итоги сражений на Курской дуге и бывший генеральный инспектор бронетанковых войск фашистской Германии генерал-полковник Г. Гудериан: «В результате провала наступления “Цитадель” мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе, на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос… и уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику».
Одним из первых политических деятелей Запада, сумевших по достоинству определить значение Курской битвы, был Ф. Рузвельт. Уже спустя четыре дня после начала контрнаступления он писал И. В. Сталину: «Ваши армии великолепно проявляют себя в борьбе против германского наступления под Курском». 6 августа 1943 г. президент США назвал взятие Орла «великой победой», имеющей «далеко идущие последствия»[228]. К оценке американского президента присоединился британский премьер-министр У. Черчилль, отметивший победы советских войск под Курском как «вехи на пути к окончательной победе»[229].
2 августа 1943 г. Комитет начальников штабов США под воздействием победоносного хода битвы на Курской дуге подготовил документ о роли Советского Союза в войне, в котором многие прежние оценки подверглись серьезным коррективам.
«Россия занимает во Второй мировой войне доминирующее положение, — говорилось в нем, — и является решающим фактором в предстоящем поражении стран оси в Европе. В то время как в Сицилии войскам Великобритании и Соединенных Штатов противостоят две немецкие дивизии, русский фронт приковывает примерно 200 немецких дивизий. Когда союзники откроют второй фронт на континенте, то он, безусловно, будет второстепенным по сравнению с русским фронтом, русский по-прежнему будет играть решающую роль. Без участия России в войне в Европе, разгромить страны оси невозможно…»
Победа Красной Армии под Курском дала новый толчок активизации движения Сопротивления в оккупированных странах, привела к тяжелому военно-политическому кризису в фашистском блоке. Выход из войны Италии положил начало развалу этого блока.
Сокрушительный разгром главной группировки вермахта открыл Красной Армии широкий оперативный простор для ведения наступательных операций на большом протяжении фронта от Невеля до Азовского моря.
Крупным событием второго периода Великой Отечественной войны явилась битва за Днепр, проведенная с конца августа по декабрь 1943 г. войсками Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов (переименованных с 20 октября соответственно в Белорусский, 1-й, 2-й, 3-й и 4-й Украинские фронты).
Именно здесь рассчитывал Гитлер создать неприступный «Восточный вал», перейти к затяжной позиционной войне, чтобы постепенно истощить силы Красной Армии и вновь переломить ход вооруженной борьбы в свою пользу.
«Днепр планировался как линия сопротивления еще после падения Сталинграда… весной 1943 г., — отмечал бывший командир 48-го немецкого танкового корпуса генерал О. Кнобельсдорф, — его большая ширина, низкий восточный берег и высокий крутой западный, казалось, должны были стать непреодолимым барьером для русских».
Но и этот план был сорван советскими воинами. В ходе битвы за Днепр они нанесли тяжелое поражение основным силам группы армий «Юг» и части сил группы армий «Центр» противника, освободив свыше 38 тыс. населенных пунктов, в том числе 160 городов.
Всего за год (ноябрь 1942 — декабрь 1943 г.) от врага была очищена территория более чем в 1 млн кв. км, равная площади Франции, Англии, Бельгии, Нидерландов, Дании, Австрии вместе взятых. На освобожденной земле до войны проживало 46 млн человек. Понятно, что такие масштабы вооруженной борьбы на советско-германском фронте не могли не изменить общей политической и стратегической ситуации в мире.
Анализ исторических фактов и явлений позволяет сделать вывод, что главный критерий коренного перелома, основными звеньями которого стали Сталинградская, Курская битвы и битва за Днепр — это необратимость изменений в соотношении сил в военном противоборстве в пользу антигитлеровской коалиции. Коренной перелом — не единовременный акт, он был подготовлен многими предшествующими сражениями, прежде всего битвой под Москвой, самоотверженной обороной Ленинграда, Одессы, Севастополя, Киева, Новороссийска, Мурманска, действиями союзников по отражению наступлений врага на других театрах Второй мировой войны.
Военно-политические итоги указанных битв и коренного перелома в целом наглядно свидетельствовали, насколько несостоятельными оказались социально-политические, экономические и военно-стратегические прогнозы гитлеровского командования, рассчитывавшего на слабость СССР, на его неспособность дать достойный отпор наиболее могущественной военной машине того времени.
Народное хозяйство Советского Союза в исключительно тяжелых условиях сумело обеспечить важнейшие потребности фронта. Благодаря поистине самоотверженным усилиям тружеников тыла в течение второго периода войны удалось не только превзойти врага в выпуске основных видов военной продукции, но и осуществить перевооружение Красной Армии новейшими средствами борьбы.
В ходе каждой из рассматриваемых битв повышалась боеспособность многих частей и соединений Вооруженных сил СССР и внутренних войск. Советские воины учились бить и побеждать врага «малой кровью», т. е. с собственными минимальными потерями, приобретая необходимый опыт, расчетливость, воинскую зрелость. Приумножалось число частей, получивших наименование гвардейских или награжденных высокими орденами СССР.
Неуклонно росло мастерство по руководству войсками. Советское командование учло горький опыт неудачных сражений 1941–1942 гг., научилось современным формам и способам военного искусства; выдвинулась плеяда новых командиров, новаторски решавших сложнейшие проблемы военного дела. Совершенствовалось руководство многомиллионной армией со стороны Ставки ВГК и Генштаба. Сталин как Верховный Главнокомандующий и Председатель Ставки ВГК в течение 1943 г. заметно овладел оперативным искусством. «Ощущение, что Сталин владеет оперативными вопросами, — свидетельствовал Жуков, — у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что он и в этих вопросах чувствует себя вполне уверенным».
Талантливыми военными руководителями и полководцами проявили себя в тот период Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, Н. Ф. Ватутин, И. С. Конев, Л. А. Говоров, А. И. Еременко, Р. Я. Малиновский, И.X. Баграмян, П. А. Ротмистров, Н. Н. Воронов, А. А. Новиков, К. А. Мерецков, К. С. Москаленко, А. И. Антонов, М. В. Захаров, И. Д. Черняховский, Ф. И. Толбухин, В. Д. Соколовский, В. И. Чуйков, П. И. Батов, Д. Д. Лелюшенко, А. Х. Бабаджанян, А. В. Горбатов, Я. Н. Федоренко, П. С. Рыбалко, С. И. Руденко, Н. Д. Яковлев и многие другие военачальники. Перед ними поблек престиж известных гитлеровских фельдмаршалов и генералов.
Вскоре после поражения немецко-фашистских войск в битве на Волге посол СССР в Великобритании И. М. Майский так оценивал реакцию английской (и в целом западной) общественности на военные успехи Советского Союза. По его словам, первое, доминирующее чувство на Западе — это крайнее удивление жизнеспособностью СССР. Раньше преобладало мнение, что советским войскам удастся зимой 1942/43 г. удержать линию фронта и, может быть, провести лишь ограниченные наступательные операции. И вдруг неожиданно — такое мощное наступление. «Наряду со всеобщим изумлением мощью Красной Армии, — писал Майский, — очень широко распространено глубокое восхищение ее храбростью, выносливостью, искусством, организованностью. Было бы неправильно утверждать, что такое восхищение свойственно только массам. Нет, довольно часто можно встретить людей из интеллигенции, из средней буржуазии, даже из высших финансовых и правительственных кругов, которые полны искреннего восхищения героической борьбой нашего народа и нашей армией, и которые прямо говорят: “Вы спасли нас”».
Миллионные массы в порабощенных странах изуверились в возможности освобождения от жесточайшего террора. Теперь же они поверили, что на свете есть реальная сила, способная не просто отогнать один африканский корпус врага или высадиться на гряде островов, но и окончательно сокрушить фашистскую империю.
Укрепление международного авторитета СССР в результате коренного перелома в войне означало и усиление антигитлеровской коалиции в целом. К концу 1943 г. в нее входило уже около 40 государств. Примерами плодотворного сотрудничества СССР, США и Великобритании стали Московская и Тегеранская конференции.
Укрепление антигитлеровской коалиции после трех крупнейших побед Советских Вооруженных сил отразилось не только в верхних эшелонах политического руководства, но и в консолидации широких народных масс, их готовности к решительной борьбе с фашизмом. Массовые движения солидарности с СССР, митинги и сбор средств в помощь Красной Армии проходили в США, Англии, Канаде, Австралии. Многочисленный поток приветствий советскому народу шел из Мексики, Кубы, Бразилии, с Тихого океана, где воевали солдаты, летчики, моряки США, Англии, Индии, Австралии, Голландии. Характерно письмо американских и австралийских солдат, в котором говорилось: «Из болот и джунглей юго-западной части Тихого океана мы шлем братский привет нашим доблестным товарищам по оружию — бойцам Красной Армии…. Вы выиграли для нас драгоценное время. Пока мы собирали силы для будущих боев, вы сражались и проливали кровь. Теперь мы тоже готовы…»
Влияние успехов Красной Армии на военно-политическую обстановку в мире во многом определялось их материальными результатами и последствиями. В послании Конгрессу, направленном 10 января 1944 г., американский президент подчеркивал:
«Самую существенную помощь, которую мы и другие Объединенные Нации получили от Советского Союза, нужно искать в Сталинграде, Харькове и Киеве, в миллионах нацистских солдат, раненых, убитых и взятых в плен на русской территории, миллионах, которые уже не смогут сопротивляться нашим войскам в Западной Европе».
Потери, понесенные вермахтом в Сталинградской, Курской битвах, в битве за Днепр и других сражениях на советско-германском фронте в 1943 г., были ошеломляющими для гитлеровского командования. Всего за период коренного перелома в ходе войны Красная Армия нанесла поражение 218 дивизиям Германии и ее союзников (2,6 млн убитых, раненых и пленных, до 7 тысяч уничтоженных танков, более 14 тысяч самолетов, около 50 тысяч орудий). Эти крупные неудачи немецко-фашистских захватчиков заставили гитлеровское командование перебросить с Запада на Восточный фронт до 75 своих дивизий, что, естественно, облегчило боевые действия англо-американских войск.
Для восполнения понесенных потерь и восстановления военного потенциала с января 1943 г. в Германии были в полном объеме введены чрезвычайные мероприятия по программе «тотальной войны», что позволило гитлеровскому режиму оттянуть сроки своего окончательного поражения. Однако полностью возместить численность вермахта путем новых мобилизаций после 1943 г. не удалось. По расчетам Генерального штаба сухопутных войск, ежегодная нехватка военнослужащих с начала 1944 г. определялась в 800 тыс. человек.
Осознание безвыходности положения на фронтах привело часть германской буржуазии, генералитета и офицерства к оппозиции против Гитлера, которая все больше принимала форму организованного заговора. Военные катастрофы на Восточном фронте открыли правду многим немцам. Гестаповцы в своих донесениях отмечали, что «значительная часть населения открыто и нелицеприятно выражает свои опасения относительно исхода войны». Усиливалась деятельность антифашистского демократического подполья.
Вместе с поражениями на советско-германском фронте в течение 1943 г. еще более обострились противоречия между всеми участниками фашистского блока, усилились стремления союзников рейха пока не поздно порвать с Гитлером и искать выход в заключении сепаратного мира с США и Англией.
Заметно ухудшились, например, отношения германского военного командования с румынским руководством. По признанию правителя Румынии И. Антонеску, румынские войска под Сталинградом потеряли более 57 тыс. солдат и офицеров; в июле 1943 г. общая цифра румынских потерь возросла до 300 тыс.
Росло недовольство и в Венгрии и тоже из-за больших потерь, особенно на Дону и Волге. 2-я венгерская армия оставила там около 70 тыс. человек и 75 % боевой техники.
8-я итальянская армия потеряла под Сталинградом около 100 тыс. человек убитыми и ранеными. Фактически это был полный разгром итальянского экспедиционного корпуса, который Муссолини в угоду Гитлеру послал за тысячи километров от своей земли.
Одновременно с поражением в России итальянские войска начали отступление в Северной Африке. В октябре 1942 г. 8-я английская армия генерала Монтгомери одержала победу над итало-немецким корпусом Роммеля у Эль-Аламейна, где противник потерял около 55 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными. В ноябре крупный десант английских и американских войск под командованием генерала Д. Эйзенхауэра высадился в Алжире и Марокко, а спустя полгода (в мае 1943 г.) итало-немецкие войска в Северной Африке капитулировали. Важное значение для вывода Италии из войны имела высадка союзников в Сицилии. В обстановке резкого военно-политического кризиса фашистская диктатура оказалась свергнутой, Муссолини арестован, а в сентябре было подписано перемирие с Италией.
Документы германского командования говорят о том, что Гитлер лихорадочно изыскивал наиболее боеспособные дивизии для помощи своему итальянскому союзнику. «Десяток германских дивизий мог бы удержать Муссолини у власти, — писала английская “Дейли экспресс” 7 августа 1943 г., — но Гитлер не мог отвлечь от России даже такое небольшое число войск». Более того, в сентябре — декабре 1943 г. гитлеровское командование было вынуждено отправить 28 дивизий из Западной Европы для удержания Восточного фронта.
События на Средиземноморье и Ближнем Востоке в 1941–1943 гг. развивались совсем не по тому стратегическому сценарию, который намечался гитлеровским руководством. Основные операции здесь планировалось проводить только тогда, когда у Германии будут развязаны руки в России.
Поражения под Москвой, Сталинградом, Курском и на Днепре явились приговором для всей стратегии фашистского блока на Ближнем Востоке и Средиземноморье. Ни о каких перебросках немецких войск с советско-германского фронта для решения средиземноморских задач, и тем более об операциях с Кавказа на Иран, теперь уже не могло быть и речи.
Правда, как уже отмечалось, осенью 1942 г. обстановка на южном крыле советско-германского фронта сложилась очень тревожная. В разгар Сталинградской битвы одна из группировок вермахта вышла к перевалам Главного Кавказского хребта и находилась всего в 200–300 км от советской границы с Турцией. Наличие договора о взаимопомощи с Англией и Францией не помешало правительству Турции за четыре дня до нападения Германии на СССР заключить с ней договор о дружбе. В августе 1942 г. турецкие государственные деятели заявляли, что Турция «в высшей степени заинтересована в уничтожении русского колосса» и «в возможно более полном поражении большевистской России»[230]. По данным Генерального штаба Красной Армии, у границ с СССР в то время сосредоточилось 26 турецких дивизий. Разгром же гитлеровских войск на Волге и на Кавказе, их поспешное отступление за Днепр отрезвляюще подействовали на турецкие правящие круги и способствовали стабилизации обстановки на южных границах СССР.
События на советско-германском фронте оказали влияние на соотношение сил и ход вооруженной борьбы на средиземноморском театре. В апреле 1942 г. гитлеровский генерал А. Кессельринг признавал, что «потребности русского фронта вынуждают верховное командование вермахта отправить туда большую часть авиационных соединений, базирующихся на Сицилии». Планировавшаяся операция по захвату Мальты так и не состоялась. Требования Роммеля усилить его африканский корпус для захвата Суэца систематически не удовлетворялись из-за невозможности для гитлеровского командования снять хотя бы часть войск из-под Сталинграда. Фельдмаршал В. Кейтель признавал: «Требовалось совсем немного, чтобы захватить Александрию и прорваться к Суэцкому каналу и в Палестину. Но как раз тогда мы не были достаточно сильны на этом направлении… в первую очередь из-за войны с Россией». Более того, летом 1942 г. у Роммеля были взяты две дивизии и переброшены на советско-германский фронт.
Американские генералы Дж. Маршалл, Д. Эйзенхауэр, О. Брэдди неоднократно подчеркивали, что сосредоточение и потери немецких войск в России создают благоприятные возможности для операций союзников и значительно облегчают их действия. Перед высадкой в Алжире Эйзенхауэр писал, что упорное сопротивление русских обеспечивает союзникам «свободу выбора места, времени и количества сил» для наступления в Северной Африке. В августе 1943 г. премьер-министр У. Черчилль говорил, что большинство военных операций союзников «невозможно было осуществить… если бы не героические подвиги и победы русской армии». Тогда же Комитет начальников штабов США констатировал: «Пока основная масса немецких сил скована на русском фронте, у стран оси имеются очень ограниченные возможности для наступательных действий…»
Таким образом, разгром основных группировок вермахта на далеком советско-германском фронте способствовал действиям антигитлеровской коалиции на Средиземном море, он предотвратил и сорвал опасные планы фашистских агрессоров в направлении Ирана и Индии. Советско-германский фронт всегда учитывался при стратегическом планировании союзников как фактор номер один в мировой обстановке.
Последствия и результаты сражений под Сталинградом, Курском и на Днепре ощутимо проявлялись и в азиатском регионе, где велась длительная война милитаристской Японии с Китаем, а с декабря 1941 г. развернулись сражения между японскими и американскими вооруженными силами на обширной акватории Тихого океана.
Позиция японского правительства по отношению к СССР (несмотря на заключенный в апреле 1941 г. договор о нейтралитете) в течение всей войны определялась решением императорской ставки от 2 июля 1941 г.: «…Нападение на Советский Союз должно быть совершено тогда, когда стало бы ясно, что Советский Союз настолько ослаблен войной, что не сможет оказать эффективного сопротивления».
В декабре 1941 г. Япония, Германия и Италия продлили срок «Антикоминтерновского пакта», демонстрируя этим единство своих целей. Впоследствии Международный трибунал для Дальнего Востока на основе многочисленных документов установил, что «до 1943 года Япония не только планировала вести агрессивную войну против Советского Союза, но также и продолжала активную подготовку к такой войне». В приговоре Международного военного трибунала для Дальнего Востока указывалось, что в 1942 г. «японский генеральный штаб и штаб Квантунской армии разработали новые наступательные военные планы против Советского Союза, остававшиеся в силе на 1943 год».
На Токийском процессе выяснилось, что в 1943 г. в Японии были разработаны «Мероприятия по управлению Сибирью» с обширной программой деятельности японской администрации после оккупации Советского Приморья и Хабаровского края и присоединения их к «сфере сопроцветания великой восточной Азии». Окончательный раздел советских территорий предусматривалось оформить совместным японо-германским соглашением, причем устанавливалось, что «Сибирская железная дорога будет поставлена целиком под контроль Германии и Японии», разграничительная линия между ними пройдет в Омске.
Соединения Квантунской армии, сконцентрированные возле границ с СССР, в 1941–1943 гг. насчитывали до 40–50 % общей численности японских сухопутных войск. На советских дальневосточных границах постоянно сохранялось напряженное положение. За 1941–1942 гг. японцы 779 раз совершали нарушения сухопутной границы, 206 раз — нарушения территориальных вод, 262 — нарушения воздушного пространства. Японскими кораблями было задержано более 80 советских судов, несколько из них потоплено. Наркомат иностранных дел СССР только в 1942 г. направил японскому правительству 10 нот с протестами против враждебной деятельности японских властей. Президент Ф. Рузвельт в декабре 1942 г. сообщал советскому правительству о том, что, по его данным, не исключена возможность нападения Японии на СССР[231].
Чтобы прикрыть дальневосточную границу протяженностью свыше 4 тыс. км от Владивостока до Читы (из расчета хотя бы 1–2 дивизии на 100 км), Советский Союз был вынужден держать там весьма значительные силы: в июне 1941 г. — 700 тыс. человек, в июле 1942 г. — 1,4 млн, в июле 1943 г. — 1,1 млн человек.
Поражения вермахта на советско-германском фронте сильно поколебали веру японских правящих кругов в мощь германской армии. Японский посол Осима в ответ на настойчивые попытки Берлина втянуть Японию в войну с СССР недвусмысленно заявил: «Учитывая нынешнее военное положение, для японского правительства невозможно вступить в войну».
С разгромом немецких войск под Сталинградом, указывается в изданной в Японии «Истории войны на Тихом океане», давно ожидавшийся момент для нападения на СССР «был утерян навсегда».
Политика геноцида, террора и насилия, проводившаяся оккупантами в Европе и Азии, вызвала к жизни мощную волну движения Сопротивления. Его участников вдохновляло сплочение сил антигитлеровской коалиции, каждый успех СССР, США, Англии на внешнеполитическом или военном поприще. Опираясь на возраставшую мощь Объединенных Наций, освободительная борьба народов приобретала все больший размах, охватывала широкие слои общества, в том числе и тех, кто раньше был деморализован или подавлен жестоким террором и социальной демагогией нацизма.
Победы под Сталинградом, Курском, на Днепре оказали сильное морально-политическое воздействие на подъем антифашистской борьбы. Каждая весть о сокрушительных ударах по вермахту становилась достоянием миллионов, звала к активной деятельности тысячи новых бойцов. Активный участник движения Сопротивления, всемирно известный ученый Фредерик Жолио-Кюри говорил: «Голос Москвы звучал в захваченном, но не покорившемся Париже как надежда на освобождение, как призыв к борьбе и победе».
В жестокой борьбе с фашизмом у каждой из стран антигитлеровской коалиции были свои трудности. Но такому напряжению сил, которое было свойственно Советскому Союзу, вынесшему основную тяжесть вражеского натиска, не было примеров в истории. Победы и успехи на фронте достигались также предельной мобилизацией сил тружеников тыла.
В газете «Известия» в январе 1944 г. было опубликовано выступление председателя управления военного производства США Д. Нельсона, с которым он выступил в Вашингтоне после возвращения из поездки в СССР. «То, что я видел и слышал в России, — говорил он, — убедило меня, что руководители и народ этой великой страны стремятся к сотрудничеству с нами. Они знают, что только сотрудничество всех стран и длительный мир могут привести к быстрому внутреннему развитию России, которое больше всего их интересует… Русские не нуждаются в дополнительной территории… Они не являются конкурентами в борьбе за мировые рынки. Все это убедило меня в том, что мы можем вести дела с Россией с пользой для нас самих, для русских и в интересах прочного всеобщего мира».
Таким образом, Сталинградская, Курская битвы и битва за Днепр явились наиболее важными военно-политическими событиями второго периода Великой Отечественной войны. Они оказали влияние на все сферы противоборства двух коалиций, привели к серьезному военному ослаблению Германии, крушению ее наступательной стратегии, кризису агрессивного блока, изменению позиций ряда нейтральных стран. С военными поражениями на советско-германском фронте началось банкротство всей системы гитлеровского режима, его политики, экономики, идеологии.
Принимая на себя главный удар гитлеровской военной машины, преодолевая огромные трудности экономического порядка, СССР не только выстоял в единоборстве с наиболее мощными военными силами противника (опиравшимися на потенциал почти всей Европы), но и сумел без значительной помощи извне добиться коренного перелома в развитии военных событий. Советский Союз дал пример предельной мобилизации сил и активности в действиях для защиты своей независимости и освобождения народов от немецко-фашистских оккупантов…
Действия на советско-германском фронте являлись важнейшими военно-политичес-кими факторами, оказывавшими влияние на обстановку на всех фронтах войны, стратегическое планирование союзников, на усиление размаха освободительной, антифашистской борьбы народов на оккупированных территориях. Исторические факты показывают, что обособленное, изолированное рассмотрение событий Второй мировой войны без учета советско-германского фронта не может дать верной картины исторической действительности.
После побед 1943 г. впереди еще лежал большой и трудный путь до Берлина. Он потребовал от СССР, других участников антигитлеровской коалиции немалых усилий. Но фундамент окончательной победы над нацизмом был заложен в самых тяжелых кровопролитных боях и сражениях 1941–1943 гг.
Руководитель освободительной борьбы народов Югославии И. Броз Тито на первой сессии Антифашистского веча народного освобождения Югославии (АВНОЮ) в ноябре 1942 г. говорил, что вера в стойкость Советского Союза вдохновляет югославский народ в его борьбе за свободу родины. В приветствии советскому народу, принятом на второй сессии АВНОЮ (ноябрь 1943 г.), указывалось, что борьба народов Югославии за свободу «была бы безнадежной, если бы она не была составной частью великой освободительной войны свободолюбивого человечества».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.