План государственного переворота?

План государственного переворота?

«Если решиться на демарш в форме протеста со всеми вытекающими последствиями и тем самым суметь предотвратить возникновение войны, то следует испытать, не нужно ли активизировать этот шаг тем, что для восстановления правового порядка нужно позволить произойти неизбежному противостоянию СС и засилью бонз. Вероятно, в последний раз судьба предлагает возможность освободиться немецкому народу и фюреру от кошмара гестапо и от проявлений бюрократии, которые разрушают стабильность и благополучие народа и позволяют возродиться коммунизму. Также здесь нужно выдвинуть на передний план следующие точки зрения:

1. Не может и не должно вызывать ни малейших сомнений то, что эта борьба ведется для фюрера.

2. Честные и порядочные представители партии должны быть осведомлены о серьезности положения. В такой необходимости убеждены и к ней склоняются, например, гаулейтер Вагнер в Силезии, имперский наместник Бюркель. Главнокомандующего группой в Вене и командира VIII армейского корпуса (по случаю физкультурного праздника в Бреславле) также можно здесь упомянуть.

Не должно появиться даже малейшего подозрения на заговор. И все же за этим шагом в любом случае стоит единство всех высших военных руководителей. Таких генералов можно будет найти и в люфтваффе. Короткие, четкие пароли: за фюрера, против войны, против бюрократии, мир с церковью, свобода слова, прекращение использования методов гестапо, снова справедливость в государстве, снижение всех взносов наполовину, нет строительству дворцов, строительство квартир для соотечественников, прусская чистота и простота!»

Видно, что Бек использовал идеи, высказанные еще весной, когда речь шла о восстановлении чести генерал-полковника фон Фрича и о сохранении престижа вермахта. Конечно, в этот раз на карту было поставлено гораздо большее – судьба всего немецкого народа. И вполне понятны резкость суждений и упорство, с которым Бек следовал к своей цели.

28 июля он узнал об очень важных сообщениях секретаря Гитлера, капитана Видемана, который незадолго до этого разговаривал с министром иностранных дел Англии лордом Галифаксом о напряженной военно-исторической ситуации в Европе. В записях Бека на следующий день об этом было сказано:

«В. не было поручено сообщать что-либо в Лондоне по своему усмотрению. Наоборот, он получил от фюрера четкие инструкции относительно своего поведения. При прощании Галифакс просил В. засвидетельствовать его почтение фюреру и спросил, возможно ли объяснить фюреру, что чешский вопрос, который в течение многих веков является проблемным для Европы, нельзя решить неожиданным насильственным выпадом. В. счел задачу подобного объяснения практически невозможной. Если во время разговора с В. перед его поездкой в Лондон фюрер прислушивался к мнению собеседника, то после его возвращения, во время доклада, Гитлер занял непримиримую отрицательную позицию.

Фюрер настаивал на своем: война против Чехии должна быть проведена, даже если вмешаются Франция и Англия, во что он не слишком верит. Казалось, что прошло время, когда можно было на него повлиять, или, по крайней мере, сейчас будет очень трудно заставить его изменить точку зрения, даже обосновывая противоположные суждения и предупреждая о последствиях. В своем мнении он укрепляется, во-первых, опираясь на поддержку Риббентропа и, во-вторых, благодаря Гиммлеру, насколько последний вообще участвует в обсуждении подобных вопросов. В. еще раз убедился в том, что Геринг ни при каких обстоятельствах не принадлежит к подстрекателям к войне, о чем можно сделать вывод из последних разговоров с ним».

Докладная записка от 29 июля дает информацию о выводах, сделанных Беком из сообщения Видемана, в связи с преследуемой им целью демарша военных лидеров у Гитлера:

«На первый план отчетливее, чем обычно, выходит проверка вопроса: собираются ли, и если да, то в какое время, главнокомандующий сухопутными войсками и генералы сухопутных войск (главнокомандующие группами армий и командиры корпусов) единодушно предстать перед фюрером и резко заявить ему, что мы в настоящее время не готовы к войне против Чехии и ее последствиям ни в военной политике (руководство, образование и вооружение), ни в экономической и в особенности в финансовой политике и в сфере морального состояния и настроя населения. Этот факт многократно подробно доказывался компетентными людьми, но все безуспешно. Главнокомандующий сухопутными войсками и его генералы сожалеют, что не могут взять на себя ответственность руководства такого рода войной, не объявив себя соучастниками в глазах народа и истории. Поэтому в случае, если фюрер будет настаивать на проведении войны, они оставят свои посты.

Форма этого объяснения может быть впечатляющей, но не резкой и грубой. В качестве времени для подобного демарша предположительно нужно принять в расчет вторую половину сентября. К тому времени пройдет эйфория партийного съезда. Кроме того, согласно предположениям, начиная с августа должны поступать ноты английского и французского правительств, которые еще больше прояснят ситуацию.

Одновременно ответственный министр финансов должен предпринять похожий демарш, так как его к этому побудит денежная ситуация.

Как указано в докладной записке от 16 июля, нужно в любом случае считаться с внутренним политическим напряжением. Соответственно, будет необходимо, чтобы сухопутные войска были подготовлены не только к возможной внешней войне, но и к внутренним столкновениям, которые могут произойти в Берлине. Нужно дать соответствующие поручения. Нужно свести вместе Вицлебена[25] и Гелльдорфа»[26].

Сравнив докладную записку от 29 июля с записками от 16 и 19 июля, можно найти различие в рассуждениях Бека. Так, если в середине месяца Бек рассматривал возможность совместного демарша верховного руководства всего вермахта, то 29 июля он ограничился предложением коллективного шага лишь верхушки сухопутных войск, рассчитывать на участие главнокомандующего люфтваффе, вопреки заверениям Видемана в дружественной позиции Геринга, было, по мнению Бека, бесполезно. Второе различие заключается во времени, выбранном им для проведения демарша. В докладной записке от 16 июля самым благоприятным было обозначено время непосредственно после получения ожидаемых в августе первых французской и английской нот, тогда как в докладной записке от 29 июля этот шаг планировался лишь во второй половине сентября, когда пройдет упоение атмосферой партийного съезда в Нюрнберге.

То, к чему стремился Бек, было осуществляемое на основе закона и права действие, направленное как против военной политики главы государства, так и против презираемой им внутриполитической системы, но не против самого главы государства. Во внутренней политике это действие задумывалось как чистка, а не как революция. Об этом нужно помнить, чтобы правильно судить о превращении Бека в «государственного изменника». С этим, конечно, было совместимо и то, что Бек на случай, если его законное решение, которого он добивался государственными методами принуждения, натолкнется на резко отрицательное отношение Гитлера, планировал военный путч. Несомненно, что истоки плана переворота Вицлебена, к которому позже присоединился Гальдер, как преемник Бека, восходят ко времени службы Бека. Работа шла в Генеральном штабе, и вел ее обер-квартирмейстер Генрих фон Штюльпнагель, особенно близкий Беку человек. В любом случае для Бека предшествующая законная попытка была необходимым условием и оправданием для государственного переворота, который, в крайнем случае, стал бы необходимым.

В те же дни – в июле – августе – руководитель Генерального штаба сделал набросок речи, которую должен был держать главнокомандующий сухопутными войсками перед командующими группами и командирами корпусов, чтобы ввести их в курс дела об общем положении и необходимости совместного шага. Это была обширная работа[27], в которой подробно рассматривались ожидаемые во время операции против Чехословакии особые обстоятельства, необходимое время для полного разгрома противника, вопрос помощи, которую могла оказать Венгрия, и затем предположительное поведение остальных европейских держав. При этом в основу были положены опубликованные с мая того года меморандумы Бека. Некоторые – полностью, некоторые – частично.