Первые бои нового самозванца с царским войском

Первые бои нового самозванца с царским войском

За время нахождения Лжедмитрия II на территории Русского государства к нему прибыло несколько польских отрядов: 700 конных и 200 пехотинцев с Самуилом Тышкевичем, 500 конных и 400 пехотинцев с Валентином Валавским, несколько рот с Велегловским, Рудницким, Хруслинским, Казимирским и Микулинским. Зимой к ним присоединился Тупальский с конницей из 400 человек.

Но наиболее важное значение имело прибытие в лагерь самозванца в марте 1608 г. знатного польского князя Романа Рожинского. Произошло это следующим образом. Сначала к Лжедмитрию прибыли посланцы князя, чтобы решить вопрос о его вознаграждении за службу. Им самозванец ответил следующее: «Я был рад, когда узнал, что ко мне идет пан Рожинский… Вы требуете от меня денег, но таких же, как вы, бравых поляков у меня немало, а я им еще ничего не платил. Сбежал я из моей столицы от любимой жены и от милых друзей, не взяв ни денег, ни грошей. А вы собрали свой круг на льду под Новгородком и допытывались, тот я или не тот, будто я с вами в карты играю».

Откровенно лживые слова Лжедмитрия II очень не понравились послам Рожинского. Они ответили ему так: «Знаем, ты не тот уже хотя бы потому, что прежний царь знал, как уважить и принять рыцарских людей, а ты того не умеешь».

Пришлось самозванцу перестать корчить из себя царя и более вежливо поговорить с посланцами князя. Когда договоренность о сотрудничестве была достигнута, он пригласил гостей на пир. В конце марта в Орел прибыл сам Р. Рожинский с 200 гусарами и 350 пехотинцами. Вскоре он был выбран гетманом и стал главнокомандующим.

Все это говорит о том, что вокруг нового Дмитрия находились преимущественно поляки. Они верховодили в войске и контролировали действия самого авантюриста. Особой наглостью отличался князь Рожинский. Он требовал, чтобы «царь» бросал все дела, даже мытье в бане, когда тот к нему приходил. На пирах он желал сидеть рядом с Лжедмитрием за одним столом, хотя по русским обычаям это было не принято. Все это привело к конфликту князя с М. Меховецким, который находился в ближнем окружении самозванца. Против Рожинского стал зреть заговор. Узнав о нем, князь потребовал выдачи своих противников. На это Лжедмитрий ответил так: «Приехали вы ко мне с тем, чтобы я вам выдал своих верных слуг, которые меня кое о чем предостерегали. Не пристало московскому монарху выдавать своих верных слуг». В ответ шляхтичи стали кричать: «Ты что ж, желаешь иметь таких слуг, которые лишь языком тайно прислуживают? Или тебе нужно войско, готовое служить саблей и собственной кровью? Если ты не выполнишь наши требования, мы уйдем».

На это самозванец заявил следующее: «Как хотите, хоть и прочь подите». Естественно, что шляхтичи очень возмутились. С криками: «Убить мошенника! Зарубить! Ах ты, собачий сын, разбойник! Поманил нас, а теперь платишь такой неблагодарностью!» – они стали теснить Лжедмитрия. Только помощь стрельцов, входивших в охрану, спасла лжецаря.

Данный инцидент закончился тем, что Лжедмитрий был взят под стражу. Только прибытие в лагерь донских и запорожских казаков под руководством атамана И. Заруцкого и польского полковника А. Лисовского спасло его. Эти вольные люди соглашались подчиняться только «царю» и взяли его под свою защиту.

Все это говорит о том, что положение Лжедмитрия II было очень непрочным. К тому же даже в его окружении никто не верил в его истинность.

Царь Василий Иванович знал о появлении нового Лжедмитрия и его продвижении по приграничным городам. Чтобы воспрепятствовать его походу на Москву, Шуйский отправил войско в Белев. Главнокомандующим был назначен царский брат Дмитрий Иванович. Вторыми воеводами Большого полка являлись более удачливые воеводы боярин князь Б.М. Лыков и князь Г.К. Волконский. Передовой полк возглавили боярин князь В.В. Голицын и боярин М.А. Нагой. Сторожевой полк – боярин князь И.С. Куракин и Г.Г. Пушкин.

Когда дороги просохли после весеннего половодья, Лжедмитрий II двинул свои полки к Волхову. Навстречу ему выступило царское войско. Оно двигалось медленно, поскольку воины имели тяжелое вооружение: пушки, пищали и т. д. Напротив, польская конница была легка и маневренна. Это и решило исход битвы, несмотря на значительное численное превосходство русских.

В первый же день полякам удалось разбить русскую конницу. Пехота, стоявшая у тяжелых пушек, не могла двинуться с места, поэтому довольно быстро была окружена. Это вызвало такую панику у царских воевод, что они бросились к Волхову, но дорогу им преградила засека, проход через которую был очень узок. В итоге в этом месте от тесноты погибло много и людей, и лошадей.

Лжедмитрий II отпраздновал первую серьезную победу. Трофеями стали не только пушки, пищали и другое оружие, но и обоз, в котором было много продовольствия и боеприпасов. К тому же г. Волхов сдался без боя, а его воевода присягнул самозванцу.

Некоторые поляки, нагрузившись богатой добычей, решили вернуться на родину. Узнав об этом, Лжедмитрий решил их остановить, поскольку своей главной цели он не добился. К ним он обратился с такой речью: «Я не могу быть в Москве государем без вас. Хочу, если Бог утвердит меня в столице, всегда иметь на службе поляков: пусть одну крепость держит поляк, другую – москвитянин. Я хочу, чтобы все золото и серебро, сколько бы ни было его у меня, – чтобы все оно было вашим. Мне же довольно одной славы, которую вы мне принесете. А если ничего изменить нельзя, и вы все равно решите уйти, тогда и меня возьмите, чтобы я мог набрать вместо вас в Польше других людей».

Несомненно, новый авантюрист умел говорить убедительно, поэтому большинство поляков осталась при нем. На военном совете постановили двинуться быстрым темпом прямо к Москве. В день пришлось проходить по 7–8 миль. Но путь был достаточно легким. Жители Козельска, потом – Калуги гостеприимно встретили «своего государя» хлебом-солью. Снабдили всем необходимым. В опустевшем после бегства гарнизона Цареве-Борисове удалось сделать передышку Только Можайск не захотел сдаваться. Но поляки обстреляли его из пушек, и защитники города капитулировали на следующий день.

Лжедмитрий II решил продемонстрировать можайцам свою милостивость. Он приказал не грабить их и устроил торжественный въезд победителей. Во главе воинства ехал он сам в парадной одежде на хорошем скакуне. Около местного собора, посвященного Николе Можайскому, он спешился и с почтением вошел в храм. Там он отслужил молебен, демонстрируя приверженность к православной церкви и ее святыням. Это существенно отличало его от первого самозванца, который постоянно подчеркивал свое равнодушие к вопросам веры.

После Можайска никто уже не выходил приветствовать лжецаря. Местность выглядела пустынной, поскольку жители спрятались в лесах или бежали в столицу. Только под Звенигородом войско встретили представители польских послов, находившихся в Москве, которые стали убеждать польских воинов не нарушать перемирие, заключенное между Речью Посполитой и Русским государством. Они советовали им вернуться на родину, но сторонники самозванца слушать их не стали. Перед ними открывался путь к заветной цели. Оставалось лишь сделать последний рывок.