ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Пока видимой мощи английской монархии угрожало затмение при короле Стефане, поддержанию идеального образа английского короля способствовало развитие двух ярких легенд. В 1138 г. Гальфрид Монмутский издал свою «Историю королей Британии», главным героем которой является король Артур, а Осберт де Клер, настоятель Вестминстерского аббатства, закончил «Жизнь» Эдуарда Исповедника. Эдуард Осберта, естественно, имел некоторое отношение к Эдуарду как исторической личности, хотя у него праведные черты короля заметно усилены, а рассказ о совершенных им чудесах стал гораздо длиннее со времени окончания первого варианта «Жизни» в 1066 г. или около того. У монахов Вестминстерского аббатства были его мощи, но им еще не удалось добиться его канонизации. Усилия Осберта были безуспешными; папа римский отверг прошение монахов. И только в 1161 г. с помощью Генриха II монахам Вестминстера в конце концов удалось сделать так, что имя Эдуарда появилось в церковном календаре, и превратить королевские кости в святые мощи. Эта кампания была религиозным аналогом развивающемуся мнению, будто король Эдуард представлял традиции Старой Англии, что хороший закон должен быть связан с «законом короля Эдуарда», а хорошие короли — с его семьей. Генрих I взял в жены его двоюродную праправнучку, Стефан — его двоюродную прапраправнучку, Генрих II был его двоюродным прапрапраправнуком. После 1161 г. его мощи присутствовали в Вестминстерском аббатстве на коронациях его преемников; а в XIII в. король Генрих III свои лучшие силы отдал перестройке усыпальницы и церкви Эдуарда и его именем назвал своего старшего сына.

Эдуард I вряд ли забыл бы, что был назван в честь Эдуарда Исповедника. Но сам он, похоже, больше интересовался своим другим знаменитым предшественником Артуром. И нет сомнений в том, что в Эдуарде III было больше от Артура, нежели от Эдуарда. Артур, вероятно, существовал и возглавлял возрождение Британии и отвоевание большой части Англии приблизительно в 500 г. Но на протяжении веков легенда о нем развивалась медленно, и только в XII в. он стал наравне с Карлом Великим и Александром Македонским самым легендарным монархом европейской литературы. Его слава росла, как и популярность многих легенд, расцветших в XII в. на кельтских землях. Начало истории туманно, но Артур стал пользоваться уважением во многом благодаря смелым вымыслам Гальфрида Монмутского. Гальфрид был бретонцем, выросшим в Уэльсе, и хорошо знал кельтскую традицию. Он также пользовался покровительством англо-нормандских баронов и епископов и в конце своей жизни дорос до епископа Св. Асафа, епархии, которая оказалась, однако, такой же придуманной, как и его «История королей Британии», которая большей частью является художественным произведением. Ее главная цель — распространять легенды и рассказы, которыми наслаждался Гальфрид так, будто они были реальной историей. Но по ходу дела ему удалось польстить кельтам, сильно преувеличив их прошлое, и нормандцам — показав Артура как, в сущности, англо-нормандского короля. В середине книги есть несколько очень странных пророчеств, вложенных в уста волшебника Мерлина. Неясно, предсказывают ли они чудесное возрождение кельтов или построение великой Британской империи грядущими нормандскими королями. Двусмысленность явно преднамеренная; Гальфриду доставляло удовольствие мистифицировать своих читателей и водить серьезных историков за нос. Нет сомнений в том, что английские короли в конечном итоге были победителями. Главным центром героического эпоса начала XII в. был королевский двор Карла Великого. Короли и Франции, и Германии могли претендовать на то, что они наследники Карла Великого, и греться в лучах его славы. Во второй половине XII в. Артур превзошел в придворных романах Карла Великого, и английские короли оказались на своем месте.

Артур из «Истории» Гальфрида и легенд о рыцарях Круглого Стола был феодальным владыкой, который советовался со своими баронами и подвергался осуждению, если игнорировал их советы. Несмотря на это, его слово было почти законом; часто отмечалось, что английская монархия в XII в. имела тенденцию к деспотизму. Эта тенденция была пресечена, и направление изменилось на прямо противоположное в XIII в. Это не значит, что бароны, которые оказывали сопротивление Иоанну и Генриху III, создали ограниченную конституционную монархию, известную нам сегодня. Они имели представление о том, как ограничить королевскую власть. Более сложные понятия развились в XIV в. Но между XIV и XVII вв. было далеко не ясно, что абсолютизм королевской власти не заявит о себе вновь. У англичан не было деспотов со времен Якова II, и их особая разновидность конституционной монархии есть нечто отличное от всего, что знали в Средние века. Тем не менее она больше всего обязана традициям, установившимся между 1688 и 1901 гг., в результате разногласий в общественном мнении, да и всех событий четырех веков, которые разделили Великую хартию вольностей и Гражданскую войну.

Мы не можем завершить изучение английских королей, которые правили до рождения Иоанна, не задавшись вопросом, что связывает их монархию и нашу современную. Большая часть ответа на этот вопрос скрыта в том, что было рассказано в этой книге. В представлении о том, что монарх является символом многих сторон жизни народа, во многих внешних атрибутах монархии, а особенно в главной церемонии миропомазания и коронации поразительно проявляются элементы преемственности. Самое явное отличие состоит в том, что в начале Средних веков было необходимо, чтобы король и имел власть, и управлял. В наши дни важно, чтобы он (или она) этого не делал (а). В Средние века общественные институты и обычаи устанавливали некоторые границы королевского абсолютизма; в XII в. королевская власть устанавливает границы республиканской тенденции английских общественных институтов и выполняет совершенно новую функцию по отношению к Британскому Содружеству. В этих отношениях монархия в начале Средних веков и в наши дни выполняет почти противоположные задачи. Но современная конституционная монархия или «коронованная» республика предполагает долгое развитие как представительных, так и монархических институтов. В отличие от сэра Роберта Коттона мы не можем увидеть в витане зародыш парламента. Если мы зададим вопрос, из каких корней выросли в XIII и XIV вв. представительные институты власти, когда они возникли в Англии, как и почти в каждой стране Западной Европы, ответ должен лежать в плоскости представлений и искусства управления государством конца XII—XIII в. Но если мы продолжим спрашивать, почему парламенты процветали в Англии более длительное время, чем в других местах, часть ответа будет состоять в том, что в Англии они выросли из институтов местного, уже глубоко укоренившегося управления. Уже во времена саксов королевские представители встречались с местными общинами в судах графств и других местах. В зачаточном состоянии уже существовала идея «самоуправления в распоряжении короля», которая является особой чертой управления Англией в XIII—XIV вв. В условиях Средневековья можно было управлять эффективно лишь в том случае, если далеко расположенные местные общины были согласны на добровольную совместную работу; таким образом, элемент самоуправления был необходим для сильного правления. Самоуправление в распоряжении короля помогало английским королям править более эффективно, нежели королям в большинстве других европейских стран наших дней. Но оно также означало, что английским королям было сложнее полностью игнорировать мнения своих влиятельных подданных.

Последствия этого были далеко в будущем, в 1154 г.; самый большой интерес в нашем рассказе должно вызывать то, как изменяющиеся представления и обстоятельства формировали мощный институт власти — представления примитивные и замысловатые, существовавшие в умах людей с самым разнообразным мировоззрением и образованием, а также то, как этот институт развивался и изменялся в руках королей, которые зачастую обладали чрезвычайно ярко выраженной индивидуальностью. С течением времени такая индивидуальность лучше отражалась документально, и вот мы с некоторой долей точности можем отметить то влияние, которое оказали Альфред, Этельстан, Кнуд и трое первых нормандских королей на королевскую власть в Англии, а также ее влияние на них. Но даже при этом нас постоянно мучают проблемы, которые мы не можем решить. Древние короли появляются перед нами, как ряд незаконченных портретов. Иногда кажется, что они оживают и выходят из рам. Но этот момент проходит, призраки растворяются в стене, а мы остаемся вглядываться в старые, обветшалые, незаконченные холсты в поисках новых доказательств того, как художник хотел закончить эти портреты.