№ 38. Письмо командующего 5-й армией главнокомандующему армиями Северного фронта генералу Рузскому от 29 марта 1917 года
№ 38. Письмо командующего 5-й армией главнокомандующему армиями Северного фронта генералу Рузскому от 29 марта 1917 года
В. секретно, в собственные руки.
Милостивый государь Николай Владимирович!
Общее настроение в армии с каждым днем делается напряженнее. Некоторое успокоение, которое замечалось в первые дни, после созыва общего собрания депутатов от всех частей, управлений и учреждений армии, в последние дни сменилось проявлением крайне опасного свойства. Аресты офицеров и начальников не прекращаются [36] . К прежним обвинениям о приверженности к старому режиму или несправедливом отношении к солдатам за последние дни стали высказываться обвинения начальников о несоблюдении очереди при постановке на позицию, о посылке людей на гибель для захвата пленного. Были случаи отказа идти на позицию нa том основании, что и в прошлом году полк стоял пасхальную ночь па позиции, и поэтому постановка его в окопы перед пасхой несправедлива и проч. Как иллюстрацию тех требований, которые предъявляются войсками и с каким невероятным трудом приходится их успокаивать, представляю при сем рапорт начальника 182-й пех. дивизии, генерала Попова, из коего видно, что солдаты начинают вмешиваться даже в вопросы о распределении войск между боевою частью и резервом и весьма туго поддаются на объяснения и увещевания их начальников.
Три дня подряд ко мне приходили полки, стоявшие в резерве, с изъявлением своей готовности вести войну до конца, выражали готовность по первому моему требованию идти куда угодно и сложить головы за родину, а наряду с этим крайне неохотно отзываются на каждый приказ идти в окопы, а на какое-либо боевое предприятие, даже на самый простой поиск, охотников не находится, и нет никакой возможности заставить кого-либо выйти из окопов. Боевое настроение упало. Не только у солдат нет никакого желания наступать, но даже простое упорство в обороне и то понизилось до степени, угрожающей исходу войны.
Все помыслы солдат обращены на тыл. Каждый только думает о том, скоро ли ему очередь идти в резерв, и все мечты сводятся к тому, чтобы быть в Двинске. За последние дин настойчиво живут мыслью, что они достаточно воевали, и пора их отвести в далекие тыловые города, а на их место поставить войска Петроградского и других больших гарнизонов.
В массе войсковой все определеннее проводится неизвестными агитаторами требование о выборных начальниках, и уже появились прокламации об избиении офицеров. Бывшие случаи ареста солдатами генералов и офицеров, которые все кончались тем, что неугодные начальники были убраны, а солдаты никаких наказаний не понесли, в сущности, почти привели нас к тому положению, когда солдаты могут устранить кого угодно одною угрозою насилия над личностью начальника. Начальники же фактически лишены какой-либо возможности найти какую-либо опору в законе, и, по-видимому, не скоро еще наступит время, когда военные суды вновь займут то положение, которое ими совершенно утрачено.
Всё происходящее, конечно, мы все предвидели. Нельзя перед лицом противника вносить в армию такой разлад, какой внесли все распоряжения Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и то особое положение, в какое был поставлен Петроградский гарнизон. Кроме того, политика, широко охватившая все слои армии, невольно отвлекла все внимание от Фронта к тому, что происходит в Петрограде, и заставила всю войсковую массу желать одного – прекращения войны и возвращения домой.
Все начальники до последнего ясно отдают себе отчет, до какой степени гибельно такое настроение, изо всех сил работают на поддержание боевой готовности, всеми мерами стараются влить в солдат свою решимость довести войну до достойного конца, но все их усилия до сего времени к реальным положительным результатам не привели. Настроение падает неудержимо до такой степени, что простая смена одной части другою на позиции составляет уже рискованную операцию, ибо никто не уверен, что заступающая часть в последнюю минуту не откажется становиться на позицию, как то было 28 марта с Ряжским полком (который после уговоров на позицию стал).
Учитывая изложенное выше настроение, у меня является весьма серьезное опасение, не вызовет ли предполагаемая перегруппировка самые серьезные волнения в войсках, которым из резервов необходимо будет становиться на позицию. Хотя все начальники примут все меры, чтобы внушить солдатам смысл и значение такой перегруппировки, но боюсь, что для массы, с ее теперешней впечатлительностью и подозрительностью, никакие доводы не пересилят того господствующего настроения протеста и нежелания делать больше, чем делали до сих пор, которое составляет основу нынешнего настроения.
В заключение доношу, что отказ от предполагаемой перегруппировки является безусловно необходимым и с точки зрения нравственного состояния начальников, которое событиями последнего времени было подвергнуто тягчайшим испытаниям, и вряд ли у них хватит сил справиться с новыми вспышками неповиновения, которыми грозит эта перегруппировка.
Прошу принять уверение в искреннем уважении и глубокой преданности.
А. Драгомиров
29/III 1917 г., № 2606. (В.-уч. Арх.; дело № 1237; л. 38–39.)
Данный текст является ознакомительным фрагментом.