Глава 1. «Викинги» южных морей, или Православные крестоносцы

Глава 1. «Викинги» южных морей, или Православные крестоносцы

Люди простые, в обычных чинах,

Взяв сухарей, толокна для припаса,

Русские норманны в утлых челнах

В море уходят, без карт и компаса.

«Мореходы». Ю. Краснолуцкий

Историки пока так и не пришли к единому мнению, откуда появились донские и запорожские казаки. Кто-то находит их тюркские корни, кто-то лелеет мечту о республиках беглых «бомжей» на берегах южных рек и морей. Бродяг, которые проявили удивительную самоорганизованность, образовав в кратчайшие сроки морской флот, кавалерию, посольства, правительство, свой особый хозяйственно-экономический уклад. Но если исследовать древнюю историю казачества, в первую очередь запорожцев и донцов, по дедуктивному методу, призвав на помощь логику и здравый смысл, то выявится совсем иная картина, чем в трудах столпов исторической науки.

Казаки не занимались земледелием и скотоводством. Их основное занятие — война, а в краткие периоды мира — охота и рыболовство, что также требует готовности к риску и проявления качеств воина. В культуре запорожцев, например, часто фигурирует героический образ «благородного лыцаря» (измененное произношение слова — «рыцаря»). Европейское рыцарство — каста профессиональных воинов, объединенных верностью христианской церкви. Для них ее олицетворял на земле папа римский. А запорожские и донские казаки — с их искренней преданностью православной вере, не напоминают ли они своим воинским братством рыцарские ордена? Православные крестоносцы в низовьях рек Днепр и Дон! Только кресты они носили не на плащах и щитах, а укромно, на шее.

Но откуда они появились там, в этих низовьях? Есть свидетельства, что донские казаки преподнесли икону Дмитрию Донскому в канун исторического сражения на Куликовом поле. Принял бы московский князь святыню в дар от сомнительного сообщества полууголовных элементов, только-только сбежавших на Дон и сбившихся там в ватаги анархистов? Тем более что немало донских казаков приняли участие в битве на стороне московского воинства. Если донские казаки имели политический вес и военное значение в 1380 году, то это значит, что сформировались и окрепли они задолго до этого события. И даже не за десять-двадцать лет. А если значительно раньше? Но если так, то это уже XIII век — период распада Киевской Руси. Кстати, в войске Мамая, который в пик боя возносит молитвы почему-то языческому Перуну, а не мусульманскому Магомету, воюют и донские казаки… «Белые» казаки рубили «красных»? Похоже. Но главное — от кого бежали на Дон «холопы», если феодальная система Киевской Руси распалась, а Московская Русь едва-едва крепнет? Где легче укрыться от татарских конных шаек — в непроходимой чаще лесной Руси или в открытой степи, которая словно предназначена для успешных действий кавалерии?

А запорожцы? Вот распалась Киевская Русь, крепостного права нет и в помине, бежать от феодальной зависимости невозможно, потому что ее просто нет: старых феодалов пожгли «татаро-монголы», а новые еще не родились. И вот на порогах Днепра возникают укрепленные городки — Сечи, куда, словно по чьей-то команде, сбиваются в полки сотни и тысячи хорошо вооруженных и обученных воинов. Самое интересно, что в Речи Посполитой, которая стала географической и исторической наследницей Киевской Руси, считают нормальным заключать с этими партизанскими ватагами договоры и союзы. Даже во Франции и в Испании готовы привлечь казачьи полки для войны друг с другом. Не слишком ли много чести для толп беглых холопов? Запорожцы — каста профессиональных воинов, она сложилась задолго до того времени, когда их «прописали» в истории.

Где-то на уровне интуиции чувствуешь, что казаки — донцы и запорожцы — потомки древнерусских богатырей-дружинников. Сословия, членам которого можно было иметь семьи, но нельзя было заниматься иным делом, кроме войны, охоты и рыболовства. Сословие, конечно, пополнялось пришлыми, в крови и сознании которых присутствовал «ген воина». Но основу богатырства-казачества, его «кадровый» костяк, составляли потомственные военные, чей удел — служить богу войны и охоты — передавался из поколения в поколение.

Казачество, как и средневековое рыцарство, было интернациональным. Английские, французские, испанские, итальянские, германские рыцари были различны этнически, но спаяны дисциплиной рыцарского ордена, верой в Христа и подчинялись Великому Магистру ордена и папе римскому. Донские и запорожские казаки имели в своих рядах великороссов и малороссов, поляков, потомков тюркских народов, даже немцев и французов, но каждый из пришлых становился православным христианином, верующим в Христа и в Святую Троицу. Безропотно подчинявшимся распоряжениям Верховной Рады или Войскового Круга, гетмана или войскового атамана. Православное казачество, как и европейское рыцарство, имело свой «кодекс чести», неукоснительно соблюдавшийся в бою и в быту.

Есть и еще одно удачное сравнение: донское и запорожское казачество — это православные «викинги» южных морей. Флотилии древних скандинавов на парусно-гребных судах — «дракарах» — наводили ужас на жителей прибрежных городов Европы и северо-запада Руси. Они были хозяевами рек и морей, штурмуя Париж и Лондон… Добирались до Средиземного моря и Северо-Американского континента. Только что не имели огнестрельных пищалей и орудий-фальконетов.

Спустя несколько веков их тактику на морях и реках как историческую эстафету приняли запорожцы и донцы. Они были грозой Азовского и Черного морей. (Кстати, «Черного» потому, что так его прозвали турки из-за черной роковой угрозы казачьего флота. А более мирное, спокойное море — Мраморное — именовали «Белым». Азовское в те времена называли «Синим».) Казаки были морским сословием до тех пор, пока молодая Российская империя, созданная протестантами, не «перевела» в кавалерию героев православного флота.

Вот еще что любопытно: никому не известна карта мира, составленная не по физическим параметрам планеты, не по политико-государственному принципу, не по национальному… А по религиозному. Ведь до начала XX века, даже, так сказать, в цивилизованных странах главной определяющей характеристикой человека была не его национальность, а вероисповедание. Вот даже в «прогрессивном» XX веке: если к СССР прибавить страны социалистического лагеря, где проповедовался полный или частичный атеизм, то получилась бы потрясающая картина. Около половины поверхности планеты не имела бы «религиозного цвета» на такой карте. Бесцветная, сатанинская муть — вот был цвет России в период с 1917 по 1991 год. А вокруг, наползая друг на друга, воюя и переплетаясь, пестрели разными красками «территории»: католичества, протестантства, ислама, буддизма, конфуцианства, православия, иудаизма и даже язычества, в разных вариациях… Нет, интересная получилась бы карта, даже для XX века, поучительная и характерная! А для веков XVI–XVII? Какой цвет на этой карте имело бы казачество рядом с синими «кляксами» Азовского и Черного морей? Какую роль играло?

Форпостом православного мира на рубеже с исламским было оно в те века. И рубеж, «линия фронта», проходил по морским волнам.

Итак, казаки донские и запорожские. Православные. Казаки-мореходы со своими адмиралами, флотилиями, судоверфями… Они жили в одно время, буквально были братьями по оружию. В истории известен лишь один крупный инцидент между ними.

Весной 1625 года донцы и запорожцы сговорились захватить и пограбить турецкий порт Трабзон. Две тысячи донцов подошли к городу чуть раньше запорожских «чаек» и, боясь утратить фактор внезапности, в одиночку полезли на стены. Приступ их был отбит с большими потерями для них. Подошли запорожцы, а для решительного штурма сил уже не было. Между командирами союзных флотилий возникла ссора. Запорожцы обвиняли донцов в необдуманной спешке и в стремлении в одиночку довольствоваться богатствами побежденных… Донцы огрызались в ответ, что запорожцы слишком долго собирались и хотели на «горбу донцов» ворваться в город и взять большую долю добычи, поскольку понесли бы меньшие потери… Между союзниками вспыхнула драка, в результате которой донской атаман был убит и казачьи флотилии разошлись в разные стороны к неописуемой радости осажденных турок. Но такие конфликты были единичными.

У них была схожая тактика действий на море, были общие враги — Турция и Крымское ханство. Но! На этом их сходство и заканчивается.

Запорожцы, образно говоря, «жили в гражданском браке» с польским королевством, гетманы наведывались в Варшаву, в которой выпрашивали жалованье для казаков. В киевских и нежинских учебных заведениях учились сыновья казачьей элиты (стоит вспомнить легендарных сыновей Тараса Бульбы — выпускников бурсы). Запорожцы имели право заключать собственные торговые соглашения с турецким султаном, не оборачиваясь на Варшаву. Заключались союзы с Францией. Сичевики Днепра были, если так можно выразиться, более европеизированы. Более цивилизованы.

Донцы состояли в аналогичных отношениях с Московской Русью. «Гражданским браком» их войсковые атаманы «жили» с московским царем. Обменивались посольствами и «зимовыми станицами». Ждали денег, военных припасов и, уже во второй половине XVII века, подкреплений войсками.

Но их главная ударная сила, сила самостоятельная — приходилась на восток. На Азию. Если в Черном море они были «младшими братьями» запорожцев, которые то и дело приходили им на выручку в море Азовском, то на востоке, в море Каспийском, они были подлинными могучими «варягами» — грозой персов и наставниками флотилий терских и яицких казаков. И еще одно различие. Важное. После того как гетман запорожцев, Зиновий (Богдан) Хмельницкий, сменил внешнеполитическую ориентацию с польской на великорусскую, морской флот запорожцев как-то стал хиреть. Словно сам собой. А ВМС донских казаков, наоборот, во второй половине XVII века пережили эпоху расцвета. Стоит вспомнить, что основанная в 1644 году крепость-столица донцов Черкасск (сейчас станица — Старочеркасская) была отстроена как островная крепость, на острове Черкасском. Именно на этот период приходится взлет флотоводческого таланта атамана Донского Войска — Степана Тимофеевича Разина. Его в истории описывают исключительно как уголовника, сжегшего корабль московского царя и утопившего в Волге женщину персидской национальности. «Забывая» перечислить ряд морских сражений в Азовском и Каспийском морях, которые он выиграл у турецких и персидских адмиралов.

Поэтому в нижеследующей главе, описывающей морскую славу Запорожского Войска, часто будут упоминаться донские казаки. Но моряки-донцы заслужили и отдельную, последующую, главу.

Прежде чем приступить к ознакомлению с морской историей казачества, было бы справедливо представить их практически единственного противника на Черном и Азовском морях — Турцию, ее военно-морские силы. (Запорожские казаки, правда, имели опыт морских боев с французским и испанским флотом в XVII веке, но это был хоть и яркий, но эпизод в их истории.)

И вот что интересно! Россия, православный мир воевали с турецким флотом минимум с начала XVI века по 1917 год. Сначала запорожские и донские атаманы, потом адмиралы петровского и екатерининского флота… Адмиралов: Спиридова, Ушакова, Лазарева, Нахимова, Корнилова, Макарова, Колчака — победителей турецкого флота — знают многие. А кто в России знает турецких адмиралов, с кем они сражались, кого побеждали? Была ли в России издана хотя бы одна книга, автором которой был бы турецкий флотоводец, сражавшийся против Андреевского флага? Или не адмирала, а просто рядового участника или свидетеля этих сражений? Султанская Турция была достаточно просвещенной страной, с богатейшей культурой, чтобы в рядах ее флота были люди, способные владеть пером. За 400 с лишним лет, нет сомнений, о русском Черноморском регулярном флоте и о казачьем с «той стороны» написано немало. Только вот в России поче-му-то их если и издают, то как-то незаметно. Можно сказать, что практически нет работ российских авторов о турецком военном флоте, о его адмиралах XVII, XVIII, XIX и XX веков. Об английском флоте, о флоте Наполеона Бонапарта и Наполеона III, о кайзеровском и гитлеровском флоте, о японском, даже об итальянском — написаны и изданы тома и библиотеки. А о турецком, с которым воевали более четырех веков, — словно какой-то заговор молчания. В качестве подтверждения этого вывода можно привести книгу профессора Военно-морской академии, капитана 1-го ранга В. Д. Доценко — «История моего собрания», изданную в Санкт-Петербурге в 1998 году. В ней представлено около 8 тысяч изданий по военно-морской тематике. Упомянуты книги, изданные как до 1917 года, так и после… Чего там только нет! Вот только упоминания хоть об одной книге о русском флоте, принадлежащей перу турка, не обнаружено.[3] Все, абсолютно все современное черноморское побережье Болгарии, Украины, России, Грузии до второй половины XVIII века было турецким, практически все старинные северо-черноморские порты — в прошлом были портами и крепостями Турции, а о том, как их былые хозяева описывали процесс их утраты, в России молчок. Громко провозглашаются лишь данные о боевых потерях турок. (Удивительным исключением на этом фоне является издание в 1737 (!) году в Санкт-Петербурге книги венецианского графа де Марселли. Этот аристократ в 1679 году прибыл в столицу Турции и занялся, судя по всему, военно-морской разведкой. Прожил в Стамбуле 11 месяцев. За большие деньги он выкупил «Канун-наме» — книгу, в которой содержались боевые уставы турецкой армии и флота, справочные материалы по организации вооружения и снаряжения боевых кораблей и о принципах комплектования и обучения их экипажей. В Турции XVII века, как всегда и везде, были свои предатели родины за золото наличными. В 1735 году эта книга с комментариями де Марселли была издана в Париже. А потом и в Санкт-Петербурге: в России всерьез готовились воевать с Турцией. Да, в 1872 году в столице Российской империи была издана книга одного турецкого писателя и историка Эвлии Челеби, очевидца и современника сражений казаков с турками за право выхода в Азовское и Черное моря и нападений казачьих флотилий на Стамбул.) Может, были и другие примеры, но факт очевидный: данные о турецком флоте в России всегда были чрезвычайно скудны. И в этом сквозит какая-то фальшиво наигранная бравада, мол, турки, они турки и есть!

Запорожским же и донским казакам было, надо сказать, не до бравады. При всей их удали и мореходном искусстве каждый из них (хотя большинство были неграмотными и книг венецианского графа не читали) знал, что турок на море — сильный и умелый враг. И далеко не трус и неумеха.

Первое несомненное известие о морском походе казаков к турецкому побережью датируется 1492 годом — под Тягинь. (Надо полагать, что сия казачья флотилия образовалась не за полгода до отплытия. И экипажи казачьих лодок состояли не из практикантов-неофитов военно-морского дела.) По тому времени это был вызов, равный вызову на поединок Гулливера лилипутом. Ибо турецкий флот в Черном море в XV веке был настоящим великаном.

К концу XV века Османская империя турок была фактически монопольным владыкой Средиземного, Мраморного, Черного и Азовского морей. Турки испытывали, пользуясь определением российского этнографа Л. Н. Гумилева, — «пассионарный подъем». В годы правления султана Селима I (1512–1520) правительство монархии выделяло огромные ассигнования на программы военного кораблестроения. Ко времени его смерти флаг с изображением исламского полумесяца развевался над мачтами более 300 кораблей. При его преемнике, султане Сулеймане I Великолепном (1520–1566), турецкие ВМС насчитывали уже более 400 кораблей. Владения Османской империи простирались от Гибралтара до Персидского залива, от «Железных ворот» на Дунае до порогов Нила в Африке. Великий визирь (т. е. глава правительства) Махмет-паша Соколлу грозился отнять у русских Волгу, отбив Казань и Астрахань, взяв под контроль и Каспийское море. Турция превратилась в военно-морскую державу если не мирового, то евразийского масштаба, по сравнению с которой в то время даже английский флот чувствовал себя неуверенно.

Столкновение турецкого флота с мощнейшими флотами того времени — испанским и венецианским — было неизбежным. И оно произошло — в сражении у Лепанто в 1571 году. К тому времени султан Сулейман I Великолепный уже скончался, а объединенный флот христиан получил выдающегося флотоводца — дона Хуана Австрийского. Если о сражении испанской «Непобедимой армады» с английским флотом более-менее известно и в XXI веке, то известие о поражении турецкой «армады» вызвало ликование великих людей той эпохи. «В тот день разрушено было ложное убеждение всего мира и всех народов в непобедимости турок на море… посрамлена была оттоманская честь и гордыня», — восхищенно писал автор романа «Дон Кихот». Сервантес явно преувеличивал. «Мир» и «все народы» — это слишком завышенная оценка масштабов влияния турок. А главное, казаки, например, и без итогов сражения у Лепанто не верили в непобедимость турок на море. Поскольку побеждали их там не раз.

Правда, турок это стратегическое поражение навеки заставило забыть о мечтах выйти в открытый Мировой океан. Начавшийся экономический спад заставил отказаться и от программы строительства 180 новых галер. Можно сказать, что с началом XVII века начался закат морского господства Турции.

Но если от амбиций выйти в Атлантику турецким адмиралам пришлось отказаться, то свои внутренние моря — Средиземное и Мраморное, а также северные моря — Азовское и Черное — они ни с кем не собирались делить.

Основу военно-морских сил Турции составлял парусно-гребной флот, включавший в себя: фрегаты до 12 банок (скамеек) для гребцов, бригантины — 18 банок, галиоты — 24 банки, галеры или каторги — 25 банок, галеасы — 26 банок, средние баштарды — 27 банок, баштарды — 32 банки. Были еще самые мореходные, чисто парусные суда — парусные талионы и средиземноморские каравеллы.

Галерный флот состоял из двухмачтовых «закале», содержащихся за счет султанской казны, и галер — «беглер», которые содержались их капитанами за счет 14 прибрежных городов и земель. Оба типа галер имели огуречную форму корпуса, длиной более 50 метров, шириной более 6, с осадкой в два метра. Каждая галера имела 25 пар весел по пяти гребцов на каждое и три треугольных паруса на большой и передней мачтах. Паруса использовались только при попутном ветре. На борту имелся запас морских карт, компас и подзорная труба. Артиллерийское вооружение галеры представляло собой 3–4 орудия с ядрами более 15 килограммов. Боезапас галер — 20 центнеров пороха. Себестоимость постройки, снаряжения и вооружения одной такой галеры составляла 1344 рейхсталера. Командовал галерой капитан, был штурман, помощник штурмана по управлению матросами, надсмотрщик за гребцами-невольниками, были кузнецы, плотники, конопатчики, канатчики и весельные мастера. Каждая галера имела на борту роту морской пехоты в 100–140 человек.

Этот тип судов имел сугубо военный недостаток. Невысокий надводный борт и мешающие стрельбе комендоров гребцы. Поэтому в конце XVI века на турецких судоверфях стали строить корабли по улучшенному венецианскому проекту — галеасы. Это был трехмачтовый корабль с «заваленными внутрь» бортами. На палубах были установлены 24 орудия, расчеты которых были защищены от ружейного огня. На 52 веслах изнывали 400 гребцов, а на палубе размещался, по сути, батальон морской пехоты — 300 человек, для десанта или абордажного боя. А уж самые крупные военные корабли Турции — талионы — строились на североафриканском побережье — в Алжире и в Тунисе.

Главнокомандующим военно-морским флотом Оттоманской империи был полный адмирал Капудан-паша, с постоянной штаб-квартирой на острове Родос в Эгейском море. Его заместителем был первый вице-адмирал. Второй заместитель, вице-адмирал, был в Стамбуле, при дворе султана. Соединениями флота в морях командовали контр-адмиралы. Показательный факт — главком ВМФ не отирался в приемных султана в столице, а был постоянно при действующем флоте. И в Турции не жаловали «паркетных адмиралов». Слово «адмирал» означало деятельность, а не звание.

В военное время, по мобилизации и вооружению торговых судов, в XVII веке численность турецкого флота возрастала до числа более 400 кораблей различного класса. И это не считая многочисленных береговых батарей в прибрежных крепостях черноморского и азовского побережья. И частей морской пехоты, то есть команд для абордажных схваток.

Южные моря являлись, таким образом, просто бассейнами для мусульманского флота. И вот в эти «бассейны» вливались две православные реки — Днепр и Дон, которые несли на себе лодки казачьих флотилий.

Действия этих флотилий, с парой крошечных пушчонок на далеко не каждой лодке, против военно-морской мощи Турции можно считать безумием. Или героизмом. Но «безумству храбрых — поем мы песню», вчитываясь в историю морской славы казачества — морского сословия.

Важно еще и то, что запорожцы решили главную задачу, которая стоит перед каждой морской державой. Каковой, несомненно, являлась военно-демократическая республика запорожских казаков. Они «взяли» море, добившись от турецкого султана в 1649 году подписания наивыгоднейшего договора, регламентирующего морскую торговлю запорожцев. Такого договора не подписывал ни один из российских императоров за все время противоборства с Турцией в Черном море. Но об этом подробно в следующей главе.