Для них весь народ — сплошь патология
Для них весь народ — сплошь патология
Телезатея «Имя Россия», как и предыдущие двадцать лет жизни, убедительно показала, что властители-демократы не знают ни страны, ни народа, ни его истории, но тупо уверены, что до них дела в России вершили одни невежды, бездари и нравственные монстры. И, скорее всего, были убеждены, что при голосовании сразу же на первые места выйдут такие драгоценные персонажи, как Хрущев, Ельцин, Сахаров…
Опасливая межеумочная «Литературка» устами Александра Кондрашова их заблаговременно предупреждала: «А не боитесь, что вдруг «главным героем российской истории» окажется Сталин?» Сам-то Кондрашов этого очень боялся. А Любимов ответил лихо: «А чего бояться?.. Как только будет отобрано 12 очень разных имен, шансов у Ленина и Сталина не останется никаких». Вот она, тупость в химически чистом виде! Но для верности и сам, и его напарник по затее «профессор» Владимир Лавров на страницах «ЛГ», «НГ» и других газет включились в антисоветскую пропаганду с упором на поношение Ленина и Сталина. Казалось бы, уж сами-то организаторы просто обязаны по правилам элементарного приличия хотя бы во время придуманной ими затеи воздержаться от вмешательства. Нет, не могли они обуздать свою ненависть даже на короткое время…
Об Андрее Сахарове, и.о. директора Института истории Российской академии наук, и о его только что помянутом заместителе Владимире Лаврове следует сказать особо, и не только потому, что оба принимали самое активное участие в телезатее «Имя Россия».
В истории был такой забавный случай. Во времена Наполеона в Швеции пресекся королевский род, и шведы, подобно нашим предкам, призвавшим Рюрика, обратились к Наполеону с просьбой прислать им на должность короля кого-нибудь из своих бесчисленных маршалов. Его величество на это добро не скупился, в 1810 году послал им храброго маршала Бернадота, и тот охотно уселся на шведском престоле. И всем оказался хорош импортный король, в 1813 году даже командовал шведскими войсками в войне против Наполеона. Но была у него одна странность: он чуждался своих придворных, даже прелестных дам. В чем дело? Однажды импортный король заболел. Пришли всезнающие врачи, распахнули на больном одежды и обмерли. На короле красовалась татуировка: «Смерть королям и тиранам!» Он же начинал свою карьеру в годы Великой французской революции, казнившей Людовика XVI. Однако это не помешало ему благополучно просидеть на шведском престоле до самой смерти в 1844 году, когда было уже за восемьдесят, и основать династию Бернадотов, продолжающуюся и поныне.
Так вот, добросовестный историк Геннадий Стариков дал себе труд изучить сочинения Сахарова и Лаврова в советское время. Например, сочинение первого — «Антикоммунистическая фальсификация под видом научного исследования» («Вопросы истории КПСС», № 4 за 1964 год), сочинение второго — «Малоизвестные страницы деятельности В. И. Ленина» («Новая и новейшая история», № 3 за 1986 год). И что же обнаружилось? Эти ныне лютые антисоветчики, клевещущие на Ленина, Сталина, требующие уничтожения Мавзолея и всего кремлевского мемориала, в то время писали совсем в другом плане. Особенно разительно сопоставление кандидатской диссертации Лаврова 1986 года и докторской— 1997-го. Паразитируя на одной и той же теме Чрезвычайного съезда крестьянских депутатов, базируясь на тех же источниках, цитируя тех же ораторов, в том числе и Ленина, бесстыжий карьерист делает прямо противоположные выводы.
Короче говоря, Геннадий Стариков, фигурально выражаясь, растелешал голубчиков. И что же мы увидели? У обоих — «татуировка».
— Как же так? Кто виноват? — недоумевал Любимов, хватая за грудки Лаврова. — Ведь о Сталине, то и дело называя его Джугашвили, дабы напомнить, что он по рождению не русский, вы писали в его письменно и устно объявленной биографии, что он еще в детстве «не отличался презентабельной внешностью, зато отличался настырностью»; что насадил в стране «депрессивную коллективную бесхозяйственность» и притом «сталинское государство использовало бесплатный труд заключенных»; вы свалили на него голод 1932 года; приписали ему «миллионы загубленных жизней и исковерканное террором сознание народа»; вы пошли даже на то, что уделили Великой Отечественной войне лишь две строчки, сведя все к трем словам: «Страна сумела выстоять» — и все. Даже не напомнили, что не выстояла Польша, а Франция-то даже при мощной поддержке Англии не сумела выстоять против меньших сил немцев, с ними вместе не сумели выстоять Бельгия и Голландия, а потом — Дания и Норвегия, Греция и Югославия… Умолчал умник о том, что СССР не только выстоял, но под водительством Сталина разнес в пух и прах фашистскую Германию, освободил Польшу, Чехословакию и другие страны Восточной Европы, и о роли самого Сталина в войне — тоже ни-ни; наконец, у вас ни слова и о послевоенном восстановлении страны под его руководством, об освоении атомной энергии и о прорыве в космос, а лишь брезгливо — о высотных зданиях, подобных новому МГУ, с их — фи! — дубовыми дверями и — тьфу! — бронзовыми ручками… И, несмотря на все ваши тараканьи старания, — Сталин на первом месте! — Любимов визжал и катался по полу. Это я видел собственными глазами в вещем сне. Или вы думаете, что таких снов не бывает?
— Этот провал, — кричал Любимов из-под стола, под который закатился, — наверняка из-за одной вашей фразы: «Народная любовь к Сталину была огромна». Надо срочно принимать меры!
И они начали с того, что вставили ароматное словечко в приведенную выше фразу: «Народная любовь к Сталину была патологически огромна». Да, для них весь народ — сплошь патология. И еще внесли поправочку: «Ульянова выгнали из Казанского университета». Прежде было — «исключили».
Но и после этого оба тирана продолжали набирать голоса и лидировать, ибо все доводы против них теперь, после стольких лет осатанелого вранья, на людей уже не действовали. Демократические болваны даже этого сообразить не могут. Поищите дураков в другой деревне…
* * *
Действительно, приглядитесь… Сталин — грузин? Ну и что! Да мы вообще-то народ-интернационалист.
«Непрезентабельная» внешность? Во-первых, это не имеет никакого значения. Он же не артистом был. Во-вторых, любому достаточно взглянуть хотя бы на его портрет, приложенный к биографии, дабы убедиться, что вы даже и тут врете. Сопоставьте этот портрет хотя бы с портретом Кириенко или Чубайса, тоже «отцов отечества».
«Исковерканное сознание народа»? Да как же он, народ-то, с таким сознанием создал сверхдержаву, перед которой одни трепетали от страха, а другие преклонялись и восхищались? Конечно, в психах недостатка никогда не было, вот и сейчас: Радзинский, Сванидзе, Новодворская… Но при Сталине их на Канатчиковой даче держали, а теперь им всероссийский эфир предоставляют, печатают, премии дают.
«Коллективная бесхозяйственность»? Надо бы указать примеры оной: план ГОЭЛРО, Днепрогэс, Магнитка, Турксиб, Челябинский тракторный, Сталинградский, перелеты Москва — Северный полюс — Америка, Т-34, «Катюша» и т. п.
«Бесплатный труд заключенных»? А вы хотите, чтобы они в шашки резались, как Чичиков с Ноздревым? Во всем мире во все времена заключенные работали. Почитайте хотя бы «Графа Монте-Кристо» Дюма, или «Записки из мертвого дома» Достоевского, или «Остров Сахалин» Чехова. Ведь не читали. А этот Любимов с застенчивой улыбкой негодяя и сейчас ничего не читает.
И врете, что «бесплатный труд». Солженицын, например, за время отсидки столько деньжат накопил, что сразу по выходе на свободу домишко приобрел, правда, некоторые говорят, что тут была и плата за сексотство. Возможно. Ведь еще и довольно долго мог не работать. На что жил?
А еще и голод? За 75 лет Советской власти случилось два голода: в 1922 году и в 1933-м. Первый был естественным следствием не только неурожая, но и двух войн, бушевавших не где-то за морем или океаном, как для англичан и американцев, а на своей земле. А как не быть второму голоду, если, во-первых, в южных районах страны не только в 1932-м, но и в 1931-м были и засуха, и тяжелый неурожай, но их должным образом официально не зарегистрировали. Это, основываясь на советских архивных материалах, уже в нынешние дни убедительно показал крупный американский ученый Марк Таугер, на которого ссылается Сигизмунд Миронин в книге «Голодомор» на Руси» (М., 2008, с. 8–9). Во-вторых, кулаки всеми средствами вредили только что созданным и еще создававшимся колхозам. В-третьих, перестройка сельского хозяйства на новый лад, конечно, не могла пройти легко. Однако, не имея хлебных резервов из-за неурожая 1931 года, советское руководство в 1932 году делало все, чтобы помочь голодающим, о чем свидетельствует хотя бы переписка Сталина с Шолоховым.
Так, 16 апреля 1933 года в ответ на отчаянное письмо из Вешенской Сталин на другой же день ответил «молнией»: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за сообщение. Сделаем все, что требуется. Сообщите о размерах необходимой помощи. Назовите цифру». Шолохов назвал все необходимые цифры. 22 апреля Сталин молнирует: «Ваше второе письмо только что получил. Кроме отпущенных недавно сорока тысяч пудов ржи отпускаем дополнительно для вешенцев восемьдесят тысяч пудов, всего сто двадцать тысяч пудов. Верхне-Донскому району отпускаем сорок тысяч пудов. Надо было прислать ответ не письмом, а телеграммой. Получилась потеря времени».
А что видим во времена Романовых? В XVIII веке голод приходил в Россию 34 раза, в XIX — свыше 40 раз. Но для наглядности сравнения возьмем тоже 75 последних лет царизма. За это время было 11 голодных лет. Причем размах голода все время нарастал: 5–10–20–30 — 50 губерний. Наконец, в 1911–1912 годах, при Николае II, накануне 300-летия дома Романовых, столь пышно отмечавшегося, и сразу после смерти Столыпина с его великими, как «Сибирский цирюльник», реформами, голод охватил 60 губерний. Причем порой голодные годы следовали один за другим кряду, например, голодными были четыре николаевских года с 1905-го по 1908-й. Это говорит о том, что власть была бессильна предотвратить бедствие, даже зная о его угрозе. В советское время иная картина и в этом смысле: благодаря усилиям общества и власти голод ни разу не вышел за рамки одного года. Больше того, в 1924 году неурожай поразил те же районы страны, что и в 1922-м, но благодаря своевременно принятым мерам голода не было.
Так вот, на 35 лет ленинско-сталинского правления приходится два голода, а на 20 лет царствования Николая II — шесть. Но в его биографии, написанной Лавровым, ни один николаевский голодный год даже не упомянут.
* * *
Между прочим, Шолохов был совсем не одинок в своем обращении к Сталину и в ЦК о голоде и самоуправстве местных властей. Так же поступал, например, и известный генерал П. Г. Григоренко. После одного обращения в ЦК о том, что в его родном селе власти отобрали у крестьян все зерно, были приняты решительные меры, и положение исправили. А сам автор письма, учившийся тогда в Ленинградской военно-технической академии, получил ответ: «ЦК отмечает, что вы, тов. Григоренко, поступили как зрелый коммунист. На основе частного факта сумели сделать глубокие партийные выводы и сообщили их в ЦК» (М. Малинин «Заметки советского диссидента». Нью-Йорк, 2005 г., с. 177). К слову сказать, выросший в деревне Григоренко писал о кулаке, существование которого просто отрицают такие умники, как никогда не живший в деревне генеральский отпрыск Любимов: «Кулак — зверь, злодей, уголовник» (там же, с. 169).
Уж заодно надо вспомнить и шибко благородное негодование Никиты Михалкова по поводу того, что советские офицеры не выступили против клеветы на Сталина. Ну что клевета! Как говорится, на вороту не виснет. Тем более — на гробе почившего в бозе. А Николая-то живехонького ославили и свергли. И был он не секретарь ЦК, а помазанник Божий, которому в отличие от Сталина офицеры персонально приносили присягу. И что? Никто не ворохнулся. Ведь даже войска всех этих Деникиных да Колчаков не имели ничего монархического.
А тут можно назвать как раз хотя бы только что упомянутых — полковника Михаила Шолохова и генерал-майора Петра Григоренко. Первый выступил против клеветы на страницах «Комсомольской правды», тогда имевшей совесть: «Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что ниспровержение не отвечает истине». А чего стоит брошенный им афоризм: «Был культ, но была и личность». Укажите народу хоть одну личность в нынешнем правительстве, в «Единой России», в партии Миронова, в шараге Жириновского…
А Григоренко считал, что никакого «культа» и не было, а была та самая любовь, которую организаторы затеи сначала признали народной, а потом обозвали патологической. На войне генерал командовал дивизией. Он утверждал: «Сталину как Главнокомандующему не нашлось равного ни в лагере союзников, ни во вражеском стане… Без сталинской мудрости, без сталинского гения победа если бы и была добыта, то значительно большими жертвами и за более продолжительное время… Что же касается критики Сталина в докладе Хрущева на XX съезде, то она велась на уровне мещанских сплетен». И через пятьдесят с лишним лет на том самом уровне она и осталась. Мы это видели, слушая Миронова, Черномырдина, Любимова, Кублановского и других пристяжных Хрущева.
И вот, Никита Сергеевич, с такими мыслями и оценками генерал Григоренко выступил против доклада вашего тезки и против решения ЦК «О культе личности и его последствиях». И не за столиком в ресторане Дома кино, а с трибуны партийной конференции Ленинского района столицы. Выше он подняться не мог. А ваш великий тезка был жив-здоров и, как говорится, стоял у руля. Ему, конечно, доложили. И что дальше? Если бы только дали выговор! Нет, ему, тезке-то, этого было мало: Григоренко сняли с работы в военной академии, где он преподавал, и сначала отправили на Дальний Восток, потом вообще уволили из армии, лишили генеральского звания, пенсии… Генерал вынужден был пойти работать грузчиком в овощной магазин. Вы-то, Никита Сергеевич, долго ли ишачили грузчиком после того, как осмелились по-дворянски благородно выступить в защиту Сергея Бондарчука?
Но генерал все стоял на своем. Создал «Союз истинных ленинцев». И у вашего тезки, Михалков, не нашлось иных средств избавиться от смутьяна, как психушка, лишение гражданства, высылка из страны. Но и за рубежом, отринув все ухаживания Солженицына, уговаривавшего его написать воспоминания, порочащие Красную Армию и Великую Отечественную войну, генерал заявил: «Я уехал бы на Родину, даже если бы знал, что еду прямо в психушку».
Ну какой мог быть разговор с таким человеком у Солженицына, которого долгие годы умоляли с почетом вернуться в Россию еще давно забытый глава правительства Силаев, потом — сам Ельцин с пьяных глаз, за ним — целый конгломерат интеллектуалов с пером за правым ухом. А он все выжидал, калькулировал, кумекал — не прогадать бы, не попасть бы тепленьким в мозолистые лапы вернувшего власть народа. Так же кумекал и во время войны, ухитрившись оказаться на фронте лишь в мае 1943 года, хотя по возрасту подлежал мобилизации в июне 41-го.
* * *
Но вернемся к шествию Сталина во главе «списка Любимова». Паника среди толоконных лбов нарастала. На отчаянный «SOS!» откликнулся Алексей Венедиктов. Он вскочил и бросил с вышки «Эха Москвы» спасательный круг братьям. Круг именовался «Поможем ВГТРК!» Под этим девизом «Эхо» начало свое голосование. И что же? Вначале вышли вперед Ельцин и Высоцкий. Брат Алексей радостно повизгивал и потирал ручки. Но это длилось недолго. Буквально через день и здесь в лидеры вышли Сталин и Ленин. Да еще как! С гораздо большим отрывом, чем у Любимова. Что делать? Не оставалось ничего другого, как закрыть спасательную станцию «Поможем утопающим».
Но перед этим Венедиктов как главный редактор «Эха» выступил по телевидению с «Обращением к народу». В провале своей операции по спасению он обвинил каких-то таинственных «нациков», которые-де «могут дать любое количество голосов». А еще — государственную пропаганду: она, дескать, проповедует сталинизм. Тут уж не выдержал Александр Кондрашов в «Литгазете». Он вспомнил телесериал «Сталин-лайф», несколько других фильмов, справедливо назвав их бездарными, в которых ничего, кроме глумления над Сталиным, нет.
Что же, черт возьми, все-таки делать? Кто-то предложил Любимову и Лаврову удавиться. Именно об этом задумался однажды от горькой жизни Аркашка Несчастливцев. Но нет! Не такими их взрастили папочки и мамочки, Ельцин и Яковлев, Радзинский и Бжезинский. И сделав вид, словно никакого отношения к собственной затее не имеют, они с новой силой вдарились в самую бесстыдную, аспидно-черную агитацию против ненавистных им лидеров.
Профессор Лавров обнаружил много причин своего провала. Во-первых, говорит, «Ленин и Сталин сохраняются как государственные символы». Никак совсем спятил! Да где они в роли символов? В чем сохранились как символы? Не в том ли увидел это профессор толоконных наук, как на Красной площади во время парадов Мавзолей В. И. Ленина и могила Сталина паскудно загораживаются фанерой? Не в том ли, что боевые знамена армии с изображением Ленина заменены деникинско-власовскими триколорами? Не в том ли, что памятник Ленину в Кремле снесли, а его скульптура в Большом Кремлевском дворце убрана?
Во-вторых, говорит вслед за Венедиктовым, «в эфир выходят просталинские фильмы и сериалы». Мало того! Еще и школьники учатся по просталинским учебникам. Однако, по понятным соображениям шкурной осторожности, как и брат Алексей, ни одного факта, ни одного названия, ни одной цитаточки не привел. Не иначе как для него просто упоминание имени Сталина уже сталинизм.
В-третьих, говорит, «коммунисты были мобилизованы своим руководством». Как в Гражданскую войну. Помните? «Райком закрыт. Все ушли голосовать». Или, вернее, Зюганов издал приказ № 227. Ни шагу назад!.. Дядя умник, да ведь у большинства коммунистов и компьютеров-то нет по причине реанимированной вами пролетарской бедности. Компьютеры как раз у вашего брата в избытке. Это одно, а другое — мобилизуете-то мощными совокупными средствами и телевидения, и радио, и миллионнотиражных газет как раз вы, а толку — никакого! В чем дело? Задумались бы хоть разок в жизни!
В-четвертых, продолжает Лавров, «порядочный человек (это такой-то оборотень — и о порядочности! — В. Б.) голосует один раз, скажем, за Пушкина, а упертый сталинист (то есть человек глубоко непорядочный. — В. Б.) долдонит тысячу раз по клавише: Сталин, Сталин, Сталин…» Тут, с одной стороны, нельзя не заметить, что таких упертых, как Лавров, Любимов и собратья их, в России да и во всем мире раньше просто не было. Довели страну до кошмара, но все долдонят: демократия без берегов!., частная собственность!., рынок!., траспарентность… структуризация… глобализация… С другой стороны, ведь не коммунисты составляли этот проект, не они, а вы сами установили, что можно голосовать неограниченное число раз, — ну вот и ешьте.
Наконец, лобастый профессор предупреждает: «Стоит задуматься… Победа Сталина и Ленина обернется утверждением коммунистов, что недавние парламентские выборы сфальсифицированы». Проснулся!.. Очухался!.. Да оппозиция давно твердит об этом, а коммунисты выступают с убийственными фактами и цифрами в руках.
Любимов в расчете на идиотов, заявив: «Мы не вмешиваемся, мы констатируем», тут же без всякого стеснения еще раз выразил пламенную жажду провалить, засыпать, похоронить Сталина и большевиков: «Кто более чудовищно повлиял на нашу историю, чем большевики?.. Чудовищные деяния Сталина…».
Эти стенания и вопли заняли в «Новой газете» целую полосу, которую озаглавили так: «Сталина выбирают роботы». Ну, это прием известный. Если, допустим, ты не любишь стихи Мандельштама, они тебя тотчас объявляют невеждой, роботом, антисемитом.
* * *
За этими персонажами не забыть бы лепту застенчивого губернатора Александра Ткачева в клоаку антисоветчины и сталинофобии. Ему думать бы о том, каким образом за время его губернаторства дело на Кубани — на Кубани! — дошло до того, что помидоры привозят из Турции, а картошку едят израильскую. А он озабочен тем, как почтить Екатерину II, добиваясь переименования Краснодара. Для этого, бросая все дела, и являлся на сидения в столицу.
На одном из сидений заявил: «Революция — это всегда плохо». Разумеется, такое дело не может обойтись без жертв, утрат, разрушений. И кому-то бывает плохо, а кому-то — наоборот. Вот, скажем, в XVI веке первая буржуазная революция в Нидерландах. В результате ее страна освободилась от испанского господства и вскоре стала одной из самых развитых в Европе. Кому тут было плохо? В следующем столетии — революция в Англии. Что, она отбросила страну на задворки истории? Уж если не смеете честно думать и говорить об Октябрьской революции, то вспомните хотя бы Китай: каким он был до революции и гражданской войны и каков сейчас. А немного позже на наших глазах произошла революция на Кубе, пятидесятилетие которой отмечали даже с участием митрополита Кирилла, нынешнего Патриарха. Поинтересуйтесь, Ткачев, у Кастро, чем Куба была и чем стала. И с кого они брали пример — с царя Николая или со Сталина?
«В Европе происходило то же самое, что и в России, — продолжал губернатор и оратор, — строительство, созидание, но без революций, без кровопролитий…» Выходит, он и не слышал, и не знает о множестве названных здесь и неназванных революций во всех концах света, об их жертвах. А ведь доктор каких-то наук! И люди с таким багажом в голове являются на телевидение сокрушать Ленина и Сталина, поучать всех соотечественников.
Дальше еще интересней: «Когда приезжаешь в глубинную Россию, впечатление такое, что война еще не окончилась, мы все еще пожинаем последствия… А когда бываешь в США, Франции, Германии, то впечатление такое, что там войны и не было». Кто виноват? Сталин!
Поразительно! Уже не первой молодости ученый человек не знает или не может сообразить, сопоставить, каковы последствия того, что на землю США не ступала нога вражеского солдата и не обрушились ни одна бомба, ни один снаряд, а на его Родине враг дошел до Волги и Кавказа, что для Франции война продолжалась четыре недели, а для его Родины — почти четыре года. Скоротечной была война и на немецкой земле и прошла лишь в одном направлении — от границы к Берлину, а по земле вашей Родины, губернатор и оратор, война прошла дважды — на восток и обратно. И сражений такого ожесточения, при котором около тридцати наших городов переходили из рук в руки порой до трех раз, — таких сражений не было больше нигде. От этого розы на этой земле не расцветают.
Но это лишь одна сторона дела. А вторая — «пожинаем последствия»? Да, и это главное, — пожинаем последствия двадцатилетних реформ той власти, представителем которой являетесь вы, а не наследники Сталина.
Та уверенность, с какой эти питомцы демократии считают не себя, а нас полными идиотами, просто изумляет. Упоминавшийся А. Кондрашов, прогрессист свежей «лит-газетной» выпечки, в статье, панически озаглавленной «Доигрались!», писал при виде Сталина первым: «Голосовавшие за Сталина голосовали не за него, не за репрессии и вообще не ЗА, а ПРОТИВ того… что разбазарены великая наука, оборонка и государственная собственность, социальная защита, лучшая в мире бесплатная медицина, бесплатное образование… Голосовали против невиданного даже при крепостном праве социального разрыва, против унижения армии, унижения наших соотечественников в ближнем зарубежье, против нищеты и беспризорности, против похабщины на ТВ и толп проституток на трассах… Голосовали против идеологии гламура и гедонизма, против тотальной безнаказанности, против бесстыдной роскоши нуворишей, против чудовищной коррупции».
Гляньте-ка, все видит, все понимает — и великие блага социализма, и нынешний кошмар. Все! Кроме нескольких пустячков. Например, а кто сотворил в стране этот небывалый кошмар? Ведь не было же Гражданской войны или вражеского нашествия, землетрясение случилось только в Армении (Спитак), не грянула трехлетняя погибельная засуха, не вышли из берегов, все затопляя, Волга и Днепр, Дон и Нева, Кура и Терек, наконец, не рухнул на Москву второй Тунгусский метеорит, оставив отметину на лбу Горбачева… Так кто же все состряпал? Оказывается, «ельцинские годы». Годы! А люди, люди, которые орудовали в эти годы? Вот они, рядом. Это они бросили страну в бездну. Хоть языком-то пошевели. Это одна сторона дела.
Не менее содержательна другая. Ведь такого «социального разрыва», как верно пишет, не было даже при крепостном праве, допустим, при Петре, как не было при нем и унижения армии, «тотальной безнаказанности», например, за взяточничество. Наоборот! Армия прославлялась, а за взяточничество царь мордовал даже своего любимца Алексашку Меншикова. Все так. Но голосуют не за Петра, а за Сталина. Екатерина завоевала Крым, не было при ней беспризорщины и толпы проституток не стояли вдоль трактов, а жили во дворцах. Все верно. Но голосуют не за нее, а за Сталина. И при Хрущеве не было «гламура и гедонизма, бесстыдной роскоши нуворишей». Наоборот! Даже невинные стиляжки высмеивались. А голосуют не за Кукурузника, а за Сталина. В чем дело-то?
Но Кондрашов неколебим: «Повторяю: и у Любимова, и у Венедиктова голосовали не за Сталина и ГУЛАГ, даже не за Сталина и Великую Победу — а ПРОТИВ БАЗАРА. За Родину, а не за Сталина!».
Слово «базар» он ловко ставит вместо слова «рынок», не решаясь его произнести, так как президент и премьер только о рынке и долдонят.
Нет, любезный просветитель, мы голосовали именно за Родину, за Сталина. Эти слова слились неразрывно.