Ю. Емельянов Полвека очернения советской истории

Ю. Емельянов

Полвека очернения советской истории

Доклад Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях», зачитанный им на закрытом заседании XX съезда КПСС, на первых порах был известен лишь его делегатам. Но вскоре было решено ознакомить с его содержанием членов партии, а также комсомольцев-активистов. А затем он попал в распоряжение средств массовой информации Запада, был ими широко растиражирован и соответствующим образом откомментирован. Так началось шествие по стране, а затем и по всей планете доклада, в котором под предлогом критики «культа личности» были вопиющим образом искажены личность Сталина, его деятельность, а также значительная часть советской истории.

Люди, знакомившиеся с докладом на слух, не имели возможности внимательно проанализировать аргументы Хрущева, а поэтому увидеть их очевидные логические натяжки, передержки, а то и откровенную ложь. Некритическому восприятию его способствовала и существовавшая тогда высокая степень доверия к слову, исходившему от руководства страны. А ведь доклад был представлен от имени ЦК КПСС, зачитан его Первым секретарем и содержал ловко подобранные высказывания В. И. Ленина (правда, весьма вольно прокомментированные Н. С. Хрущевым). Создавалось впечатление, что руководство страны решило поделиться с рядовыми членами партии и ВЛКСМ давно и тщательно хранимыми государственными тайнами.

Доклад вызывал доверие и благодаря его форме изложения. Слова Хрущева звучали просто и доходчиво. Он постоянно перемежал свой рассказ личными воспоминаниями, которые красочно излагал. Хрущев говорил как очевидец событий, о которых до него никто никогда не свидетельствовал. Докладчик то и дело обращался к некоторым из делегатов съезда, которые якобы могли подтвердить сказанное им. И хотя они не получали слова, создавалось впечатление, что они могли бы дополнить докладчика множеством других ярких примеров.

Наконец, трагический пафос доклада заставлял слушателей подавлять возможные сомнения в его правдивости. Докладчик приводил страшные свидетельства об истязаниях людей и письма тех, кто испытал жестокие пытки. Эти трагические истории не могли не вызывать сочувствия и волнения слушателей. Хрущев создавал впечатление, что ему больно говорить о мрачных страницах советской истории, и это лишь усиливало ощущение: он искренен и откровенен.

В то же время, как бы ни было горько многим людям принять суровое осуждение Хрущевым Сталина, доклад отвечал их позитивным представлениям о советском обществе, в котором несправедливость в конечном счете наказывалась, а правда торжествовала. Позже послесъездовский период стали называть «оттепелью» по названию повести Ильи Эренбурга, первая часть которой была опубликована за два года до XX съезда в мартовском номере журнала «Новый мир» за 1954 год. Название повести показалось созвучным позитивному восприятию XX съезда как события, положившего конец «замороженному» состоянию советского общества. Положительный герой повести «новатор» Соколовский, обличая «консервативного» директора завода Журавлева, так размышлял о судьбах страны: «Нужны другие люди… Романтики нужны. Слишком крутой подъем, воздух редкий, гнилые легкие не выдерживают… Просвещать мало, нужно воспитывать чувства… Мы много занимались одной половиной человека, а другая стоит невозделанная». Туманные фразы о «романтиках», людях, способных выдержать «крутой подъем» и призванных стать воспитателями чувств, захватывали воображение части интеллигенции и впоследствии породили миф о «детях XX съезда», которые взялись смело «возделывать» советских людей.

Однако далеко не у всех в стране отношение к докладу Хрущева было однозначно положительным. Осознав смысл содержания доклада, многие люди возмущались Хрущевым. Развенчание Сталина, имя которого было связано у миллионов советских людей с самым дорогим, было сделано Хрущевым столь грубо, что не могло не оскорбить их чувств. В Грузии, где этот доклад был воспринят, помимо прочего, и как посягательство на память великого сына грузинского народа, произошли массовые митинги и демонстрации протеста в защиту Сталина, которые усмиряли вооруженные силы. Десятки людей были убиты, сотни — ранены.

Хотя в других городах страны подобных выступлений не было, неприятие доклада Хрущева выразилось в ходе первомайских торжеств 1956 года, когда повсеместно в праздничных колоннах несли портреты Сталина. То же самое происходило и на Красной площади. Демонстранты проходили перед трибуной Мавзолея Ленина — Сталина, на которой стояли Хрущев и другие руководители, держа в руках знамена с изображениями Сталина. Эти проявления любви и уважения к вождю до крайней степени раздражали Хрущева. На приеме, состоявшемся 1 мая 1956 года, он произнес тосты, в которых яростно атаковал Сталина.

В то же время немало советских людей, оказавшись перед выбором, кому верить — Сталину или Хрущеву, отказывались теперь верить любым руководителям страны. Доклад Хрущева усилил настроения цинизма и неверия, дал мощный импульс процессам моральной и идейной эрозии советского общества. Этим активно воспользовалась западная пропаганда, которая велась против нашей страны. Теперь западные радиоголоса вызывали больше доверия, поскольку они могли утверждать, что Хрущев, в сущности, повторил многие из обвинений, которые они выдвигали против Советской власти с первых же лет «холодной войны».

* * *

Особенно усилилось влияние западной пропаганды на социалистические страны Центральной и Юго-Восточной Европы. В радиопередачах западных «голосов» утверждалось, что руководители этих стран были поставлены у власти Сталиным, которого только что осудил Хрущев, а существовавшие там порядки мало чем отличались от тех, что были при Сталине в СССР, и теперь подверглись разносной критике советским руководством. С весны 1956 года началось брожение в этих странах, особенно в Польше и Венгрии. 28 июня 1956 года требования радикальных перемен привели к волнениям в Познани, сопровождавшимся столкновениями с полицией.

Доклад Хрущева подорвал политические позиции многих руководителей коммунистических партий земного шара, которые должны были дать объяснения рядовым коммунистам, почему они прежде прославляли Сталина, а теперь стали обвинять его во всевозможных грехах. В этих условиях некоторые из них, как, например, руководитель многочисленной Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти, старались отмежеваться от советского руководства. Тольятти ставил вопрос о «некоторых формах перерождения» советского общества. Руководство же Коммунистической партии Китая, на словах сдержанно поддержав критику Сталина, на деле было крайне недовольно докладом Хрущева.

Неоднозначная реакция международного коммунистического движения, события в Грузии и Польше, вторичный провал попыток Хрущева вернуть Югославию в социалистический лагерь в ходе визита Тито в СССР в июне 1956 года заставили руководство нашей страны искать ответы на проблемы, порожденные закрытым докладом. 30 июня 1956 года было опубликовано постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», в котором, в отличие от доклада Хрущева, не говорилось о негативных чертах характера Сталина как первопричине беззаконных репрессий. Вместо этого на первый план выступило традиционное для коммунистов всех стран объяснение: Сталин допустил отступления от марксизма-ленинизма.

Указывалось, что «Сталин повинен во многих беззакониях, которые совершались особенно в последний период его жизни». Однако это обвинение в адрес Сталина существенно смягчалось следовавшим за ним заявлением о том, что «советские люди знали Сталина как человека, который выступает всегда в защиту СССР от происков врагов, борется за дело социализма». Подводя итог этим противоречивым рассуждениям, авторы постановления делали вывод: «В этом состояла трагедия Сталина. Но все это вместе с тем затрудняло и борьбу против совершавшихся тогда беззаконий, ибо успехи строительства социализма, укрепления СССР в обстановке культа личности приписывались Сталину». В постановлении подчеркивалось, что успехи, достигнутые Советской страной, «создавали такую атмосферу, когда отдельные ошибки и недостатки казались на фоне громадных успехов менее значительными, а отрицательные последствия этих ошибок быстро возмещались колоссально нараставшими жизненными силами партии и советского общества».

Однако постановление уже не могло остановить центробежных сил, развязанных реакцией на доклад Хрущева. Резкое обострение польско-советских отношений в октябре 1956 года после избрания нового руководства польских коммунистов во главе с В. Гомулкой, восстание в Венгрии, едва не приведшее к развязыванию полномасштабной войны в Европе, показали, что следствием «десталинизации», развернутой Хрущевым, стал острый кризис в социалистическом лагере и международных отношениях. Пытаясь спасти положение, Хрущев совершил в конце октября — начале ноября 1956 года молниеносные визиты в социалистические страны. В ходе своих переговоров с Тито Хрущев был явно растерян. Он отмечал: «Люди будут говорить, что, пока был Сталин, все слушались, не было никаких потрясений, а сейчас, после того как «они» пришли к власти, Россия потерпела поражение и потеряла Венгрию».

Для многих людей становилось ясным, что гибель венгров и советских людей в ходе восстания 1956 года — это прямое следствие доклада Хрущева. Следствием волнений в Венгрии и Польше стали также чрезвычайные усилия СССР по оказанию срочной экономической помощи этим странам. На эти цели было выделено не менее миллиарда долларов. При этом на такую же сумму была сокращена советская помощь Китаю, что не могло не вызвать раздражения правительства этой страны. В середине 1957 года руководители Китая объявили о необходимости «полагаться на собственные силы», не рассчитывая на помощь «других стран». Отношения СССР с Китаем стали ухудшаться. И в этом также проявлялись следствия доклада Хрущева.

* * *

На XXI съезде КПСС Хрущев продолжил антисталинскую кампанию. В Отчетном докладе съезду он намекал на ответственность Сталина за убийство Кирова, заявляя: «Начало массовым репрессиям было положено после убийства Кирова. Надо еще приложить немало усилий, чтобы действительно узнать, кто виноват в его гибели… Наш долг — тщательно разобраться». (Многочисленные правительственные комиссии, создававшиеся вплоть до 1989 года для проверки этой версии, не смогли ее подтвердить).

С целью окончательно посрамить Сталина и его деяния Хрущев добился принятия в ходе съезда резолюции «О перемещении праха Сталина в другое место». И опять против Сталина были пущены в ход ссылки на «волю Ленина», на сей раз совершенно фантастические. Среди прочих выступлений в поддержку этой резолюции была речь 77-летней Д. А. Лазуркиной, которая заявила: «Вчера я советовалась с Ильичом, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии».

В. Е. Семичастный, который после XXII съезда стал председателем КГБ СССР, вспоминал: «Останки Сталина были похоронены у Кремлевской стены при свете прожекторов. Надпись на фронтоне «Ленин — Сталин» удалили, оставив лишь одно имя — Ленин…» По словам Семичастного, «приходили письма от несогласных с решением людей, в них отмечалась огромная роль Сталина в исторической победе над фашистской Германией. Долго никто не хотел брать на себя ответственность за установку давно готового бюста. В течение многих лет могилу Сталина украшали цветы. Каждый день — свежие».

Перезахоронение тела Сталина сопровождалось переименованием всех городов, улиц, площадей, носивших имя Сталина. Сталино стало Донецком, Сталинабад стал называться Душанбе, Сталинири превратился в Цхинвали. Не пощадили и Сталинград. Парадоксальным образом во Франции оставались улицы и площади в честь Сталинграда, а в нашей стране имя города, символизировавшего героическую борьбу советского народа и решающий перелом в войне против гитлеризма, было вычеркнуто. Повсюду были сняты с постаментов статуи Сталина, сбиты или замазаны его барельефы. Лишь на родине Сталина, в Гори, сохранились памятник, расположенный неподалеку от дома, где он родился, и музей, посвященный его жизни и деятельности.

Новый импульс антисталинской кампании был придан Хрущевым осенью 1962 года. Ноябрьский (1962 г.) Пленум ЦК КПСС должен был рассмотреть более чем сомнительное предложение Хрущева о разделении партийных органов управления на промышленные и сельскохозяйственные. Пленум проходил после завершения так называемого ракетного кризиса, который в значительной степени объяснялся авантюристическими действиями Н. С. Хрущева.

Опасаясь осуждения членами Центрального Комитета его действий на международной арене, а также задуманной им партийной реорганизации, Н. С. Хрущев в своем докладе на Пленуме неожиданно стал расхваливать рассказ школьного преподавателя математики А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». При этом Хрущев сообщил, что его коллеги по Президиуму ЦК, которые также ознакомились с этим рассказом, рекомендовали не публиковать его. Комментируя их мнение, Хрущев сказал: «Мне ясно, товарищи, что многие из нас еще не изжили из себя сталинизм». Этим заявлением Хрущев предупреждал, что те, кто станет критиковать его за провалы во внешней и внутренней политике, будут обвинены в «сталинизме». Кроме того, незадолго до открытия Пленума ЦК в «Правде» по инициативе Хрущева было опубликовано стихотворение Евгения Евтушенко «Наследники Сталина». В нем содержались прозрачные намеки на «тайных сталинистов», которые якобы мечтают о реванше. Как и прежде, Хрущев использовал «сталинскую тему» в чисто политиканских целях. Застращав участников Пленума жупелом сталинизма, Хрущев добился своей цели: его предложение о разделении партийных органов управления было принято.

* * *

К концу 1964 года стали очевидными многие пороки политики Хрущева, приведшие к расколу мирового социалистического лагеря и международного коммунистического движения, сбою в выполнении пятилетних планов, бестолковщине в хозяйственной организации, порожденной созданием совнархозов, угрозе раскола партии после разъединения ее органов управления на промышленные и сельскохозяйственные, идейно-политической эрозии общества, которой способствовало очернение им советской истории. Дальнейшее пребывание Хрущева у власти стало опасным для судеб Советской страны.

Отстранение Н. С. Хрущева от руководства партии и страны сопровождалось прекращением антисталинской кампании. Вскоре понятие «период культа личности» было изъято из употребления. В докладе по случаю 20-летия Победы Первый секретарь ЦККПСС Л. И. Брежнев впервые после многих лет упомянул имя Сталина среди тех, кто организовывал Победу. В ответ раздался шквал аплодисментов.

А вскоре в стране были опубликованы мемуары Г. К. Жукова, К. К. Рокоссовского, И. С. Конева, А. М. Василевского, К. А. Мерецкова, И. Х. Баграмяна, С. М. Штеменко и других маршалов, в которых было сказано немало о том, как мастерски осуществлялось руководство Вооруженными Силами И. В. Сталиным в годы войны. Эти воспоминания послужили основой для изображения Верховного Главнокомандующего и советских военачальников в художественной литературе (например, в книге Ю. В. Бондарева «Горячий снег») и в кинематографе (например, в киноэпопее Ю. Н. Озерова «Освобождение»).

Однако бывшие соратники Н. С. Хрущева оказались не готовыми дать глубокую оценку Сталину и его времени. И в значительной степени потому, что некоторые из них постоянно восхваляли Хрущева за его атаку на Сталина и были соавторами резолюции XXII съезда о выносе тела Сталина из Мавзолея. Судя по ходу дискуссии на заседании Политбюро ЦК 17 декабря 1969 года, ряд его участников осуждали мемуары советских маршалов, руководствуясь не стремлением глубоко разобраться в советском прошлом, а соображениями политической конъюнктуры.

Лишь после долгого обсуждения члены Политбюро ЦК согласовали на заседании текст статьи к 90-летию Сталина. Статья во многом повторяла до предела сухую, заполненную общими фразами статью, опубликованную ровно 10 лет назад еще при Хрущеве. Канцелярские перечисления сведений из биографии Сталина, постов, которые он занимал, сдержанные заявления о его вкладе в руководство Советской страной постоянно перемежались с произвольно выхваченными словами Ленина из его «Письма к съезду», цитатами из постановления ЦК КПСС от 30 июня 1956 года, дежурными фразами о вреде культа личности Сталина и его последствиях. Статья венчалась положительными оценками деятельности нынешнего руководства партии.

По такому же образцу впоследствии готовились и статьи о Сталине в энциклопедиях и биографических справочниках. Так же была написана и статья к 100-летию Сталина 21 декабря 1979 года. Эти и другие материалы, в которых скупо и сухо рассказывалось о сталинском времени, не раскрывали всей сложной картины противоречивых процессов, происходивших в советском обществе и в руководстве страны, топили реальные трагедии и великие победы Советской страны в потоке пустых и тяжеловесных фраз. В результате для многих советских людей деятельность Сталина и его время стали темными пятнами в их историческом сознании, лишь отчасти расцвеченными мемуарными материалами и отдельными художественными произведениями. В то же время значение Сталина для понимания советской истории было столь велико, что он был постоянным предметом многих неформальных дискуссий, нередко плохо подкрепленных реальными фактами, но очень эмоциональных.

* * *

К этому времени в США осознали, что «сталинский вопрос» может оказаться «ахиллесовой пятой» советского строя. Оценивая его значение, видный американский советолог Стивен Коэн писал в середине 70-х годов: «Сталинский вопрос… имеет отношение ко всей советской и даже российской истории, пронизывает и заостряет современные политические вопросы… Сталинский вопрос запугивает как высшие, так и низшие слои общества, сеет распри среди руководителей, влияя на принимаемые ими политические решения, вызывает шумные споры в семьях, среди друзей, на общественных собраниях. Конфликт принимает самые разнообразные формы — от философской полемики до кулачного боя». Под влиянием таких оценок внешнеполитические стратеги США могли рассматривать историю сталинского времени как поле боя, на котором могли разыграться решающие сражения «холодной войны», а сфабрикованные ими образы Сталина в качестве эффективных орудий в этих сражениях. 6 США и других странах Запада спешно сочинялись искаженные версии советской истории, усиленно распространявшиеся в СССР и других социалистических странах Европы.

Уход идеологического руководства КПСС от серьезного анализа огромного периода советской истории, связанного с пребыванием у власти И. В. Сталина, привел к тому, что советское общество оказалось не подготовленным к массированной антисоветской пропаганде, развязанной в разгар горбачевской «перестройки» средствами массовой информации под руководством А. Н. Яковлева, соратника М. С. Горбачева. Фильм Т. Абуладзе «Покаяние», пьесы М. Шатрова, книга А. Рыбакова «Дети Арбата», статьи в «Огоньке», «Московских новостях», «Новом мире», «Знамени», передачи ряда телеканалов и радиостанций, изображавшие значительную часть истории СССР как время мрачного террора и безумной тирании, оказали немалое воздействие на общественное мнение страны.

К этому времени стало ясно, что горбачевская «перестройка» зашла в тупик и Горбачев пытался скрыть провал своей политики, а также укрепить свои пошатнувшиеся политические позиции. Подобно Хрущеву, который воспользовался сочинением учителя математики для того, чтобы обвинить своих коллег по Президиуму в сталинизме и преодолеть их сопротивление его организационным реформам, Горбачев и Яковлев воспользовались письмом преподавательницы химии Нины Андреевой, опубликованным в газете «Советская Россия», для того чтобы обвинить на заседании Политбюро ЦК 24–25 марта 1988 года ряд своих коллег, особенно Е. К. Лигачева, в сталинизме и противодействии перестройке.

Вступив в союз с силами, давно готовившими удар по нашей стране, Горбачев, Яковлев и другие развязали кампанию за «очищение социализма» от «сталинизма», под аккомпанемент которой осуществлялось уничтожение советского общества. Размах антисталинской кампании конца 80-х годов намного превосходил хрущевские атаки на Сталина. А потому и последствия ее оказались значительно более разрушительными. Заявления о «нерентабельности» «сталинской затратной экономики», о том, что все данные о достижениях советской экономики зиждутся на «лукавых цифрах», служили основанием для развала промышленности, сельского хозяйства, науки. Слова об «антигуманности» сталинского строя помогали уничтожать систему социального обеспечения, здравоохранение, образование, культуру. Под вопли о «произволе» карательных органов СССР разрушались органы правопорядка, разведка и контрразведка. Под крики о «советской агрессии» уничтожались Вооруженные Силы страны. Истерия о «сталинской тюрьме народов» прикрывала захват власти в советских республиках национал-сепаратистами и распад великой Советской державы.

* * *

После крушения Советской власти и распада СССР разрушители нашей страны поспешили подправить свои лозунги. Реставрация капитализма сопровождалась расширением антисоветской кампании, которая теперь распространялась не только на Сталина и его время, но также и на Ленина, на Великий Октябрь. Б. Н. Ельцин объявил весь советский период истории «черной ямой», в которой 70 с лишним лет якобы находилась наша страна. Автор двухтомного антисталинского пасквиля Д. А. Волкогонов, в котором он с пафосом проклинал И. В. Сталина за «измену ленинизму», написал двухтомный пасквиль против Ленина, в котором проклинал вождя Октябрьской революции за «антигуманизм». Пытаясь скрыть циничное разграбление национальных богатств, обнищание миллионов людей, рост преступности, быстрое вымирание населения, власть имущие через послушные им СМИ неустанно твердили об «ужасах» советской жизни, о полном уничтожении дворян, священников, офицеров, интеллигентов в первые годы революции, поголовном уничтожении крестьян в ходе коллективизации, о 100 миллионах погубленных людей и 100 миллионах сидевших в лагерях.

Между тем, гибель СССР сопровождалась жизненным крушением миллионов человеческих судеб. Миллионы советских людей были лишены работы, родного крова, сотни тысяч были уничтожены в вооруженных конфликтах и стали жертвами невероятно возросшей преступности. Обогащение небольшой части общества за счет разграбления народных богатств сопровождалось разорением и обнищанием большинства населения. Теперь даже ранее аполитичные люди стали осознавать, что такое социализм, который они потеряли. Жизненный опыт заставлял бывших советских людей отказываться от прежней доверчивости к грубым антисоветским вымыслам. Несмотря на непрекращавшуюся клевету на советский строй и его руководителей, миллионы людей отвергали ее. Опросы общественного мнения свидетельствовали о том, что с начала 90-х годов популярность Сталина неуклонно росла, а доля тех, кто безоговорочно принимал антисталинскую пропаганду, сократилась до трети опрошенных. В городах и поселках России стали воздвигать памятники Сталину, создавать музеи, посвященные ему, восстанавливать разрушенные памятники Ленину.

Потоку антисталинских книг Радзинского, Волкогонова, Млечина, Илизарова и других противостояло все большее количество книг, в которых высказывались иные суждения по поводу Сталина и его времени. В своих книгах В. В. Карпов, В. В. Суходеев, С. Н. Семанов, H.H. Яковлев, Ю. Н. Жуков, М. П. Лобанов, ГЛ. Липартелиани, Ю. В. Качановский, В. Ф. Аллилуев, B.C. Бушин, А. А. Зиновьев, В. В. Кожинов, С. Г. Кара-Мурза и многие другие авторы, нередко придерживавшиеся разных идейно-политических воззрений, разоблачали грубую ложь о Сталине и его времени, которую начал первым распространять Н. С. Хрущев. Реалистично описывая события непростого советского прошлого, они давали высокую оценку деятельности И. В. Сталина и свершениям сталинской эпохи. В оппозиционной печати постоянно публиковались материалы, разоблачавшие грубую клевету на советский строй.

Явный провал полувековых попыток вытравить из сознания народа светлую память о советском прошлом, о Великой Революции, Великой Победе, великих трудовых свершениях, их организаторах и их творцах вызывает тревогу у власть имущих. Невольно демонстрируя свою идейную беспомощность, антисоветчики вновь и вновь обращаются к старым заготовкам. Против советского прошлого вновь брошена старая «гвардия», когда-то выступившая в авангарде разрушителей СССР. В бой против Сталина опять пошли «Дети Арбата». По новому кругу стали раскручивать «В круге первом» Солженицына. (Но на сей раз в телевизионных версиях.) В подкрепление этим телесериалам двинули вновь сформированный «Штрафбат». Даже известные романы советских писателей И. Ильфа, Е. Петрова, М. Булгакова в ходе телеэкранизации обрели в угоду политической конъюнктуре черты патологического антисоветизма. На телеэкране беспрестанно мелькают наспех сработанные невежественные «документальные» фильмы, в которых до неузнаваемости искажена подлинная история великой страны. Редкий юбилей актера, писателя, композитора, художника, ученого, талант которого расцвел в советское время и был высоко оценен Советской властью, обходится без замечаний теледиктора о том, как мучился юбиляр под «гнетом» «жестокого режима», как он лишь чудом уцелел, как он втайне ненавидел советский строй и боролся против него.

Антисоветская кампания особенно усилилась в ходе и после принятия ПАСЕ антикоммунистической резолюции. Хотя ее инициаторами были иностранные государства, заинтересованные в том, чтобы еще раз ограбить Россию под предлогом компенсаций за мнимую оккупацию, в нашей стране снова обнаружилась «пятая колонна», готовая присоединиться к разграблению Родины.

(Из статьи в газете «Правда» 17–20 февраля 2006 г., № 17).

С. Кара-Мурза