КНИГА XXVII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

КНИГА XXVII

1. (1) Таково было положение дел в Испании; в Италии консулу Марцеллу изменой сдана была Салапия;1 Марморею и Мелес2 взяли с боя у самнитов. (2) Около трех тысяч воинов Ганнибала, оставленных для защиты города, перебили; добычу (а была она немалой) отдали войску. Кроме того, там были найдены двести сорок тысяч модиев пшеницы и сто десять тысяч модиев3 ячменя. (3) Скорбеть пришлось, впрочем, больше, чем радоваться: через несколько дней узнали о тяжелом поражении под Гердонией4. (4) Проконсул Гней Фульвий, рассчитывая отвоевать Гердонию, отпавшую от римлян после каннского поражения, поставил лагерь под городом в ненадежном месте и не позаботился о сторожевых постах. (5) Небрежность была у него врожденной, а тут он еще и решил, что доверие к Пунийцу пошатнулось в Гердонии, когда там прослышали, что Ганнибал, потеряв Салапию, ушел в Бруттий. (6) Обо всем этом тайно донесли из Гердонии Ганнибалу; эти вести внушили ему и заботу о том, чтобы удержать союзный город, и надежду застать врасплох беспечного врага. С войском налегке он, опередив молву, большими переходами подошел к Гердонии, а чтобы внушить врагу еще больший страх, стал перед городом, выстроив войско. (7) Римлянин, равный ему смелостью, но разумением и силами неравный, стремительно вывел из лагеря войско и начал сражение: (8) пятый легион и левое крыло5 лихо кинулись в бой. Ганнибал распорядился: когда взгляды и внимание всех будут устремлены на схватку пехотинцев, пусть по данному им знаку часть всадников окружит вражеский лагерь, а другая – зайдет в тыл уже дрогнувшему противнику. (9) Сам он глумился над Гнеем Фульвием, чей тезка претор Гней Фульвий был разбит им два года назад в этих самых местах:6 говорил, что исход сражения будет таким же. (10) Надежда не обманула его. Правда, хотя в рукопашном бою с пехотинцами пало много римлян, ряды солдат со знаменами стояли все-таки твердо; (11) но шумное появление всадников в тылу и вражеские крики со стороны римского лагеря привели в смятение сначала шестой легион (он стоял на второй линии, и нумидийцы сразу расстроили его ряды) – за ним пятый, и, наконец, воины, стоявшие у первых знамен, повернули назад. (12) Часть кинулась бежать врассыпную; часть была перебита на поле битвы; пал и Гней Фульвий и с ним одиннадцать военных трибунов. (13) Кто может точно сказать, сколько тысяч римлян и союзников пало в этом сражении, коль скоро у одних писателей я читаю о тринадцати тысячах, у других – всего о семи? Победитель овладел лагерем и добычей. (14) Гердонию, которая собиралась, как он узнал, перейти к римлянам и, если он уйдет, верности ему не хранить, он сжег, всех жителей переселил в Метапонт и Фурии7, а старейшин города, уличенных в тайных переговорах с Фульвием, казнил. (15) Римляне, уцелевшие после такого поражения, кое-как вооруженные, разными дорогами пробрались в Самний к консулу Марцеллу8.

2. (1) Марцелла вовсе не испугало столь тяжкое поражение: он написал в Рим сенату о гибели военачальника и войска под Гердонией (2) и добавил, что он – тот самый Марцелл, который после Каннского сражения побил Ганнибала, опьяненного победой, – идет на него и не даст ему долго радоваться. (3) Но в Риме была великая печаль, скорбели о том, что случилось, и боялись будущего. (4) Перейдя из Самния в Луканию9, консул расположился лагерем под Нумистроном на равнине на виду у Ганнибала; Пуниец занимал холм. (5) Марцелл еще раз дал понять, что уверен в себе: первый вывел из лагеря войско, готовое к бою; Ганнибал, видя, как из ворот выходят солдаты со знаменами, не уклонился от сражения: свой правый фланг он поднял на холм; римляне левым прижались к городу. (6) Римляне ввели в бой первый легион и правое крыло, а Ганнибал – воинов-испанцев и балеарских пращников, а в ходе сражения еще и слонов. Бились долго, никто не имел перевеса. (7) Сражение продолжалось с третьего часа10 до ночи – первые ряды устали биться. Первый легион заменили третьим, правое крыло левым; у врагов тоже свежие бойцы сменили в сражении усталых солдат; (8) затухавшая битва с появлением новых сил разгорелась вновь; ночь развела сражавшихся; победителей не было.

(9) На следующий день римляне с восхода солнца и далеко за полдень стояли в строю; никакой враг не показывался. Спокойно собрали доспехи с врагов, снесли в одно место трупы своих и сожгли их. (10) Следующей ночью Ганнибал бесшумно снялся с лагеря и ушел в Апулию11. С рассветом Марцелл обнаружил бегство врага; раненых оставил он в Нумистроне с немногочисленной охраной, начальником которой назначил военного трибуна Луция Фурия Пурпуриона, и пошел по следам врага. Настиг он его под Венузией12. (11) В течение нескольких дней перед передовыми постами шли беспорядочные стычки пеших и конных – почти все они кончались благоприятно для римлян. (12) Оттуда войска пошли по Апулии; примечательных сражений не было: Ганнибал снимался с лагеря ночью, искал места для засад: Марцелл шел за ним только днем и только после разведки.

3. (1) Тем временем в Капуе, пока Флакк, распродавая имущество знати и занимаясь сдачей в аренду отобранных государством земель13 (арендную плату вносили зерном), тянул время и подыскивал повод для новых жестокостей против кампанцев, втайне набирал силу преступный замысел, который и был раскрыт по доносу. (2) Флакк выселил солдат из домов – он рассчитывал сдать эти дома вместе с землею в аренду и притом боялся, чтобы и его солдат, как Ганнибаловых, не изнежила городская жизнь с ее удовольствиями. Поэтому он их заставил выстроить себе у городских стен и ворот жилье на военный лад. (3) Соорудили жилища из плетенок и досок, кое-какие сплели из тростника и все покрыли соломой: все годное в пищу огню было собрано словно нарочно. (4) Сто семьдесят кампанцев во главе с братьями Блоссиями и сговорились поджечь все это сразу – в одну ночь, в один час. (5) Донесли об этом некоторые рабы из дома Блоссиев14; по приказу проконсула городские ворота вдруг заперли, по данному знаку сбежались вооруженные солдаты; всех виновных схватили; следствие велось энергично; осужденных казнили; рабы-доносчики получили свободу и по десять тысяч ассов каждый.

(6) Жители Нуцерии и Ацерр15 жаловались, что им негде жить: Ацерры частью сожжены, Нуцерия разрушена. Фульвий отослал их к сенату в Рим. (7) Жителям Ацерр разрешено было вновь отстроить сгоревшие дома; нуцерийцам было велено переселиться в Ателлу16, как они того и хотели; ателланцам – в Калатию. (8) Среди множества важных дел – и удачных и неудачных, – занимавших умы, не забыли и о Тарентской крепости17. (9) Марк Огульний и Публий Аквилий были отправлены в Этрурию закупить хлеб для отправки в Тарент; тысяча солдат из городского войска (половина римлян, половина союзников) посланы были туда отвезти хлеб и усилить гарнизон.

4. (1) Кончалось лето; подходило время консульских выборов. Сенат встревожило письмо Марцелла: не в интересах государства дать сейчас Ганнибалу передышку, теснимый Марцеллом, он отступает и отказывается от сражения. (2) Опасались и отозвать Марцелла в разгар военных действий, и остаться на год без консулов. (3) Сочли за лучшее отозвать из Сицилии консула Валерия, хотя он и был вне пределов Италии. (4) По велению сената городской претор Луций Манлий отправил ему письмо, приложив к нему и письмо консула Марка Марцелла; чтобы Валерию было понятно, почему его, а не его сотоварища отзывают сенаторы из провинции.

(5) Почти в это же время прибыли послы от царя Сифака и рассказали, как удачно он воевал с карфагенянами. (6) Они утверждали, что для их царя нет народа ненавистнее карфагенян и милее римлян; он уже посылал послов в Испанию к римским военачальникам, Гнею и Публию Корнелиям;18 теперь он пожелал испросить дружбу Рима как бы у самых ее истоков. (7) Сенат не только дал милостивый ответ послам, но и отправил к царю своих послов с подарками: Луция Генуция, Публия Петелия и Публия Попилия; (8) в подарок повезли: пурпурные тогу и тунику; кресло, отделанное слоновой костью, и золотую чашу весом в пять фунтов. (9) Послам было велено посетить и других африканских царьков, им тоже отправлены были подарки: тоги с пурпурной каймой и золотые чаши весом в три фунта. (10) И в Александрию к царям Птолемею и Клеопатре19 отправлены были послами Марк Атилий и Маний Ацилий: напомнить о старой дружбе и возобновить ее; в подарок посланы были: царю пурпурные тога и туника, кресло, отделанное слоновой костью; царице – расшитый плащ и пурпурная накидка.

(11) В то лето из соседних городов и селений часто приходили известия о знамениях: в Тускуле родился ягненок с выменем, полным молока; молния ударила в крышу Юпитерова храма, и ее почти целиком снесло; (12) почти в те же дни в Анагнии20 молния ударила в землю перед воротами и земля горела день и ночь, хотя ничего, что могло бы гореть, тут не было; при скрещении дорог у Анагнии, в роще Дианы, птицы покинули свои гнезда; (13) в Таррацине21, недалеко от гавани, из моря выпрыгивали, словно играющие рыбы, змеи удивительной величины; (14) в Тарквиниях22 родился поросенок с человеческим лицом; в окрестностях Капены, возле рощи Феронии23, с четырех статуй, словно обильный пот, текла днем и ночью кровь. (15) Для отвращения этих знамений по указанию понтификов в жертву богам принесли крупных животных; назначен был день для молебствия в Риме перед парадными ложами богов и другой день для молебствия – у рощи Феронии в Капенской области.

5. (1) Консул Марк Валерий, вызванный письмом, поручил провинцию и войско претору Луцию Цинцию24, а Марка Валерия Мессалу послал с несколькими кораблями в Африку – пограбить и разведать, что делает и что готовит народ карфагенский. (2) Сам консул благополучно прибыл в Рим с десятью кораблями и сразу же созвал сенат, (3) где и рассказал обо всем, что сделал: почти шестьдесят лет в Сицилии шла война – и на суше, и на море, часто римляне терпели тяжкие поражения; он, Валерий, покончив с войной, замирил провинцию. Ни одного карфагенянина в Сицилии нет, (4) все сицилийцы – на острове: те, кого страх принудил бежать, возвращены в свои города, к своим землям; они пашут и сеют, (5) заброшенную землю опять возделывают; урожая будет хватать и на самих земледельцев, и на то, чтобы поддерживать хлебом – и в мирное, и в военное время – римский народ. После того сенату представлены были (6) Муттин и люди, сослужившие службу народу римскому;25 им, как в свое время обещано было консулом, оказали почести. (7) Муттин даже получил от сената по предложению народных трибунов достоинство римского гражданина.

(8) Пока все это происходило в Риме, Марк Валерий Мессала с пятьюдесятью кораблями, подойдя перед рассветом к берегам Африки, неожиданно высадился в окрестностях Утики26, (9) опустошил их на широком пространстве, захватил много людей и разной добычи и на тринадцатый день после своего отплытия вернулся в Лилибей27. (10) Пленных допросили и обо всем, что узнали, сообщили, расписав по порядку, консулу Левину – пусть знает, как обстоят дела в Африке: (11) пять тысяч нумидийцев во главе с Масиниссой, сыном Галы, юношей горячим, находятся в Карфагене; по всей Африке набирают наемников, чтобы переправить их в Испанию к Газдрубалу, (12) который с возможно большим войском переправится в Италию на соединение с Ганнибалом; от этого, по мнению карфагенян, зависит победа. (13) Кроме того, карфагеняне, чтобы вернуть Сицилию, готовят огромный флот, который, надо думать, скоро туда направится.

(14) Сведения эти, прочитанные консулом, так взволновали сенат, что было решено: консулу выборов не ждать; назначить для проведения их диктатора, а самому тотчас же возвращаться в свою провинцию. (15) Его, однако, удерживали споры: консул говорил, что уже в Сицилии он назначит диктатором Марка Валерия Мессалу, который тогда командовал флотом; сенаторы утверждали, что диктатора можно назначить только в римских пределах, то есть в Италии. (16) Марк Лукреций, народный трибун, запросил мнения сенаторов, и сенат постановил: пусть консул, прежде чем покинуть город, спросит народ28, кого угодно назначить диктатором, и кого народ прикажет, того и назначит диктатором; если консул не пожелает, тогда трибуны изложат все народу29. (17) Консул отказался спрашивать народ о деле, решение которого целиком в его власти, и запретил спрашивать и претору; спросили народные трибуны; народ постановил назначить диктатором Квинта Фульвия, бывшего тогда под Капуей. (18) Консул ночью, накануне того дня, когда должно было состояться народное собрание, тайно отбыл в Сицилию; покинутые им сенаторы решили писать Марку Клавдию: пусть придет на помощь государству, которому его сотоварищ изменил, и назначит диктатором того, кого прикажет народ. (19) Итак, консул Марк Клавдий назначил диктатором Квинта Фульвия, и согласно тому же решению народа30 диктатор Квинт Фульвий назначил Публия Лициния Красса, верховного понтифика, начальником конницы.

6. (1) Диктатор прибыл в Рим, отправил Гая Семпрония Блеза, бывшего под Капуей его легатом, к войску в Этрурию на место претора Гая Кальпурния, которого вызвал письмом и которому поручил командование войском под Капуей. (2) Сам он назначил выборы на ближайший день, но они не состоялись: помешал спор диктатора с трибунами. (3) Центурия младших трибы Галерии, которой выпал жребий голосовать первой31, выбрала в консулы Квинта Фульвия и Квинта Фабия; остальные трибы не возражали бы, но тут вмешались народные трибуны, Гай и Луций Аррении: (4) продлевать пребывание в должности не вполне согласно с гражданскими нравами; выбирать консулом того, кто сам председательствует на выборах, – это и вовсе худой пример. (5) Если диктатор согласится, чтобы за него голосовали, они прервут выборы; по поводу любых других претендентов они чинить препятствий не будут. (6) Диктатор защищал выборы, ссылаясь на мнение сената, решение народа, на старые примеры: (7) так, в консульство Гнея Сервилия, когда Гай Фламиний, другой консул, пал у Тразименского озера, народ по предложению сената постановил, что, пока в Италии идет война, он имеет право вновь избирать бывших консулов – кого и сколько раз пожелает32. (8) Фульвий добавил еще примеры; один из старых времен: Луций Постумий Мегелл, интеррекс, председательствуя на выборах, был сам выбран консулом33 и с ним вместе Гай Юний Бубульк; а другой – совсем свежий: Квинт Фабий никогда не согласился бы на продление своих консульских полномочий, не будь это ко всеобщему благу. (9) После долгих словесных схваток диктатор и трибуны согласились наконец на том, что послушаются сената. (10) Сенаторы решили, что в такое время, как сейчас, государственными делами следует ведать испытанным боевым военачальникам, на отсрочку выборов они не согласны. (11) Трибуны уступили, выборы состоялись, в консулы были избраны: в пятый раз Квинт Фабий и в четвертый – Квинт Фульвий Флакк. (12) В преторы были выбраны Луций Ветурий Филон, Тит Квинктий Криспин, Гай Гостилий Тубул и Гай Аврункулей. По окончании выборов Квинт Фульвий сложил с себя диктаторские полномочия.

(13) В конце этого лета карфагенский флот в сорок кораблей под начальством Гамилькара подошел к Сардинии и опустошал ольвийские земли; когда же там появился со своим войском претор Публий Манлий Вольсон, (14) флот обогнул остров, разорил область Карал34 и вернулся в Африку с разной добычей.

(15) В том же году умерли несколько жрецов, которые были замещены: Гай Сервилий назначен понтификом вместо Тита Отацилия Красса; Тиберий Семпроний Лонг, сын Тиберия, – авгуром вместо Тита Отацилия Красса; (16) децемвиром вместо Тиберия Семпрония Лонга, сына Гая, поставлен Тиберий Семпроний Лонг, сын Тиберия. Умерли Марк Марций, царь священнодействий35, и Марк Эмилий Пап, главный курион36, но в том году на их место никого не назначили.

(17) Цензорами этого года были Луций Ветурий Филон и Публий Лициний Красс, верховный понтифик. Красс Лициний не был до своего цензорства ни консулом, ни претором; цензором он стал прямо из эдильского звания. (18) Эти цензоры, однако, не составили список сената и вообще ничего не сделали; смерть прервала цензорство Луция Ветурия, и тогда Лициний сам отказался от должности37. (19) Курульные эдилы – Луций Ветурий и Публий Лициний Вар – справили однодневные Римские игры. Плебейские эдилы – Квинт Катий и Луций Порций Лицин – поставили в храм Цереры38 бронзовые статуи, сделанные на деньги от штрафов, и справили игры, по тогдашним временам великолепные.

7. (1) В конце этого года на тридцать четвертый день по отплытии из Тарракона39 прибыл в Рим легат Сципиона Гай Лелий; он вошел в Город, ведя за собой строем пленных;40 сбежался народ. (2) На следующий день он доложил сенату: Новый Карфаген41, главный город Испании, взят за один день; отпавшие от Рима города вновь перешли на его сторону, заключен союз с новыми. (3) От пленных узнали почти то же самое, что было известно из писем Марка Валерия Мессалы; сенаторов очень встревожил переход Газдрубала в Италию: страна с трудом выдерживала натиск и одного Ганнибала. (4) В народном собрании Лелий рассказал то же самое. Сенат назначил день благодарственного молебна за успехи Сципиона и велел Лелию как можно скорее возвращаться со своими кораблями42 в Испанию. (5) Я отнес, как и многие, к этому году взятие Нового Карфагена, хотя и знаю, что некоторые упоминают его под следующим43, (6) но мне кажется невероятным, чтобы Сципион провел целый год в полном бездействии.

(7) В мартовские иды, когда вступили в должность консулы Квинт Фабий Максим (избранный в пятый раз) и Квинт Фульвий Флакк (в четвертый), им обоим провинцией назначена была Италия, но власть их была разделена: Фабий должен был воевать под Тарентом, Фульвий – в Лукании и Бруттии [209 г.]. (8) Марку Клавдию продлили власть на год; преторы жеребьевкой разделили между собою обязанности: Гай Гостилий Тубул стал городским претором, Луций Ветурий Филон получил в ведение дела иностранцев и Галлию;44 Тит Квинций Криспин – Капую, Гай Аврункулей – Сардинию.

(9) Войско было так разделено по провинциям: Фульвий получает два легиона, бывших у Марка Валерия Левина в Сицилии; Квинт Фабий – находившиеся в Этрурии под командой Гая Кальпурния; войско, стоявшее в Городе, отправляется в Этрурию; (10) Гай Кальпурний остается в этой провинции и ведает там войском; Тит Квинкций получает Капую и войско, что было у Квинта Фульвия. (11) Гай Гостилий45 получает от пропретора Гая Летория его провинцию и войско, стоящее в Аримине; Марку Марцеллу оставлены легионы, с которыми он воевал, будучи консулом. (12) Марку Валерию и Луцию Цинцию (им продлили командование в Сицилии) дано войско, сражавшееся под Каннами, и приказано пополнить его уцелевшими солдатами из легионов Гнея Фульвия46. (13) Они были разысканы и отправлены консулами в Сицилию; они служили здесь, отмеченные таким же позором, как и солдаты, сражавшиеся под Каннами, и бывшие солдаты претора Гнея Фульвия, которых разгневавшийся на них за такое же бегство сенат тоже отправил туда. (14) Гаю Аврункулею оставлены в Сардинии те легионы, с которыми Публий Вольсон удерживал эту провинцию. (15) Публию Сульпицию велено с тем же легионом47 и тем же флотом удерживать Македонию; власть ему продлили на год. Тридцать квинкверем приказано отправить из Сицилии под Тарент к консулу Квинту Фабию; (16) остальной флот сенату угодно отправить в Африку за добычей, с тем чтобы Марк Валерий Левин им командовал сам или послал бы Луция Цинция либо Марка Валерия Мессалу – как захочет. (17) В Испании все остается без перемен; Сципиону и Силану власть продлили не на год, а до тех пор, пока их не отзовет сенат48. Так распределены были на этот год войска и провинции.

8. (1) Среди дел более важных происходили и выборы главного куриона49 на место умершего Марка Эмилия; вспыхнул старинный спор. (2) Патриции утверждали, что Гай Мамилий Ателл, единственный из плебеев, добивавшийся этого звания, не имеет на него права: до сих пор курионами были только патриции. (3) Спросили трибунов; те передали дело сенату, а сенат предоставил решение народу: и главным курионом впервые стал плебей – Гай Мамилий Ателл. (4) Верховный понтифик Публий Лициний возвел Гая Валерия Флакка в сан Юпитерова фламина, хотя тот вовсе этого не хотел; децемвиром священнодействий на место умершего Квинта Муция Сцеволы поставили Гая Летория. (5) Я охотно умолчал бы о том, почему Гая Флакка принудили стать фламином50, если бы после этого его прежде дурная слава не обратилась в добрую. Юность его была беспутной и разгульной. Публиций Лициний, верховный понтифик, назначил Гая Флакка фламином, хотя родной брат, Луций Флакк, и остальные родственники терпеть его не могли за пороки. (6) Но, целиком погрузившись в священные обряды и службы, он вдруг совершенно переменился: среди всей молодежи никто, по мнению первых сенаторов, родственников и посторонних, не стоил больших похвал. (7) Это общее признание внушило ему оправданную уверенность в себе, и он восстановил давно забытое из-за недостойных предшественников право фламина присутствовать в сенате. (8) Он вошел в курию; претор Луций Лициний его вывел. Флакк обратился к народным трибунам; он требовал права, исстари принадлежавшего его сану: получая этот сан, фламин получал и претексту, и курульное кресло51. (9) Претор считал, что право утверждается не устарелыми примерами из летописей, но установившимся к последнему времени обыкновением. Никогда на памяти отцов и дедов ни один Юпитеров фламин этим правом не воспользовался. (10) Трибуны решили, что фламины забыли о нем по своей беспечности, в ущерб себе, но не своему сану; они с полного согласия сената и народа ввели фламина в сенат – сам претор не противился, – но все считали, что Флакк получил эту честь скорее за святость своей жизни, чем по праву своего сана.

(11) Консулы, прежде чем отправиться в провинции, набрали два городских легиона, чтобы пополнять ими, где потребуется, войско. (12) Прежнее городское войско консул Фульвий поручил брату Гаю Фульвию Флакку, своему легату, отвести в Этрурию, а легионы, стоявшие в Этрурии, перевести в Рим.

(13) Также и консул Фабий велел своему сыну Квинту Максиму отвести в Сицилию к проконсулу Марку Валерию собранные остатки Фульвиева войска (их было около четырех тысяч трехсот четырех человек), а от него взять два легиона и тридцать квинкверем. (14) Отбытие этих легионов ничуть не уменьшило ни по существу, ни с виду войско, защищавшее провинцию. (15) Ведь, кроме двух своих превосходно пополненных старых легионов, претор располагал также множеством нумидийцев, пеших и конных, а также набрал сицилийцев, опытных воинов, служивших прежде у Эпикида52 или у пунийцев. (16) Вспомогательные отряды из иноземцев он добавил к каждому из двух римских легионов, и у него как бы осталось два войска: одно он поручил Луцию Цинцию для охраны той части острова, где было царство Гиерона;53 (17) с другим сам охранял остальную часть острова (разделены они были прежней границей между римлянами и пунийцами54); разделил он и флот, состоявший из семидесяти кораблей, – так, чтобы охранялось все побережье. (18) Валерий сам с конницей Муттина разъезжал по всей провинции, отмечал, какие поля возделаны, какие заброшены, хвалил или распекал хозяев. (19) Благодаря этим заботам он смог и послать хлеб в Рим, и переправить его в Катину55 для снабжения войска, которое должно было стоять летом под Тарентом.

9. (1) Впрочем, перевод воинов, в большинстве латинов, и союзников в Сицилию чуть не стал причиной большой смуты – так большие события часто зависят от мелочей. (2) Среди латинов и союзников – в их собраниях – поднялся ропот: десять лет воинских наборов и денежных поборов исчерпали их силы; почти каждый год они несут в кровопролитных сражениях большие потери: (3) одни гибнут, другие мрут от болезней; латин или союзник у римлян в войске погибнет скорее, чем пленный у Ганнибала: враг отпускает его домой без выкупа, а римляне шлют из Италии скорее в ссылку, чем на службу. (4) Восьмой год старятся солдаты, сражавшиеся под Каннами, и умрут они раньше, чем враг уйдет из Италии, – он сейчас силен, как никогда. (5) Если старые солдаты не вернутся домой, а новых опять наберут, то скоро у союзников не останется людей. Пока не дошло до полного обезлюдения и полной нищеты, откажем римлянам в том, в чем им скоро откажут сами обстоятельства. (6) Если римляне увидят согласие союзников, они подумают о мире с карфагенянами; иначе, пока жив Ганнибал, будет в Италии и война.

Вот о чем говорили союзники на своих собраниях. (7) У римского народа было тогда тридцать колоний56; из них двенадцать (ото всех в Риме находились посольства) отказали консулам и в солдатах, и в деньгах. Это были Ардея, Непета, Сутрий, Альба, Карсиолы, Сора, Свесса, Цирцеи, Сетия, Калы, Нарния, Интерамна57. (8) Консулы, потрясенные неожиданностью, желая отклонить союзников от столь ужасного решения и думая больше успеть упреками и угрозами, чем лаской, заявили: союзники осмелились сказать консулам то, (9) что они, консулы, и не подумают повторить в сенате – это ведь не отказ от воинских обязанностей, а просто отпадение от Рима. (10) Пусть скорее вернутся в свои колонии и посоветуются с земляками, как будто они на такое безбожное дело еще не отважились, а только ведут о нем разговоры; пусть напомнят им, что они не кампанцы и не тарентинцы, но римляне; (11) из Рима они происходят, из Рима отправили их в колонии на завоеванные земли – да разрастется дерево, которого они отводки; если они еще чтут свое старое отечество, если помнят о нем, то ведь они обязаны Риму тем, чем обязаны дети родителям. (12) Пусть рассудят все сызнова: их нынешнее безрассудное поведение – это измена римской державе, обеспеченное торжество Ганнибала.

(13) Консулы долго тратили слова на подобные разговоры, на послов это ничуть не подействовало: им нечего, сказали они, сообщать землякам, не о чем вновь совещаться в своем совете: нет в их краю ни солдат, ни денег. (14) Консулы, видя их упорство, доложили обо всем сенату; сенаторов охватил великий страх; многие считали, что державе пришел конец: так же, мол, поступят и остальные колонии, так же – союзники: все согласились выдать Рим Ганнибалу.

10. (1) Консулы уговаривали и утешали сенат: другие колонии, говорили они, будут верны Риму и своему долгу, а если к забывшим об этом долге отправить послов, которые будут их не просить, а распекать, то им станет стыдно перед Римом. (2) Сенат разрешил поступить и действовать так, как они сочтут нужным для государства, но сначала велел разведать о настроении в других колониях; вызвали их послов и спросили, подготовлено ли условленное число солдат58. (3) Марк Секстилий, фрегелланец59, от имени восемнадцати колоний ответил: подготовлено, а если потребуется больше, то выставят и больше, (4) и вообще усердно выполнят все требования и желания римского народа – средств у них много, а доброй воли и того больше.

(5) Консулы сказали, что не могут ограничиться похвалой только от себя – этого мало за такую заслугу: пусть в сенате от всех сенаторов услышат послы слова благодарности, и консулы привели их в сенат. (6) Сенаторы почтили их, как только могли, особым постановлением и поручили консулам представить послов и народу, напомнить о многих славных деяниях, совершенных на благо наше и наших предков, и рассказать о недавней их помощи государству.

(7) Пусть и сейчас, спустя столько веков, будут поименованы эти колонии, чтобы умолчание не лишило их заслуженной славы: это были Сигния, Норба, Сатикула, Фрегеллы, Луцерия, Венузия, Брундизий, Адрия, Фирм, Аримин; (8) на другом море: Понтии, Пестум и Коза60, (9) а внутри страны – Беневент, Эзерния, Сполетий, Плацентия и Кремона61. Римская держава устояла с их помощью; благодарность была воздана им в сенате и перед народом. (10) О двенадцати других колониях, которые отказались повиноваться, сенат запретил упоминать и не велел консулам ни отпускать их послов, ни удерживать их в Риме, ни к ним обращаться. Это молчаливое порицание сочли наиболее отвечающим достоинству римского народа.

(11) Консулы готовили все необходимое для войны; решено было взять из священного казначейства62 золото от двадцатины63, которое там сохранялось на крайний случай. Взято было золота около четырех тысяч фунтов. (12) По пятьсот фунтов дали каждому консулу, проконсулам Марку Марцеллу и Публицию Сульпицию, а также претору Луцию Ветурию, получившему по жребию в управление Галлию. (13) Консулу Фабию добавлено было сто фунтов золота для отправки в Тарентскую крепость. Остаток золота был употреблен, чтобы, уплатив чистыми деньгами, сдать подряд64 на изготовление одежды для войска, сражавшегося в Испании со славой для себя и для своего военачальника.

11. (1). Решено было, прежде чем консулы покинут Рим, умилостивить богов, пославших страшные знамения. (2) На Альбанской горе молния ударила в статую Юпитера, в дерево подле храма, а в Остии в источник65; в Капуе – в ограду и храм Фортуны; в Синуэссе66 – в городскую стену и ворота. (3) Все это было поражено молнией. Некоторые писатели сообщают, что вода в Альбанском озере стала красной, как кровь67, а в Риме в приделе храма Счастливого Случая фигурка из венца Фортуны68 вдруг сама упала ей на руку; (4) достоверно известно, что в Приверне69 заговорил бык и коршун влетел в харчевню на людной площади; в Синуэссе родился ребенок – ни мальчик, ни девочка, (5) таких обычно зовут андрогинами (составные слова греческому языку свойственнее, чем латинскому); шел молочный дождь, и родился мальчик со слоновьей головой. (6) Эти знамения отвратили жертвами крупных животных, молебствием перед всеми ложами богов и общим однодневным. Было велено претору Гаю Гостилию дать обет и устроить игры в честь Аполлона70, как устраивали их по обету и в прошлые годы.

(7) Консул Квинт Фульвий в эти дни председательствовал на выборах цензоров71. В цензоры были выбраны Марк Корнелий Цетег и Публий Семпроний Тудитан; оба они еще консулами не были. (8) Эти цензоры сдали в аренду землю Капуи; они сначала запросили об этом народ, и он вынес постановление. (9) Составление списка сената задержано было спором о том, кого записать первым; списком занимался Семпроний, (10) но Корнелий утверждал, что надо держаться обычая предков и первым в сенате ставить того, кто первый из ныне живущих сенаторов был в свое время цензором. Таковым оказался Тит Манлий Торкват. (11) Семпроний ответил, что боги, жребием назначая, кому из двоих заняться списком сенаторов, предоставляют ему право свободного выбора. Вот он и поступит по собственному усмотрению: выберет Квинта Фабия Максима, кому даже Ганнибал присудил бы первенство в римском государстве. (12) Спорили долго; Корнелий уступил, и Семпроний записал первым сенатором консула Квинта Фабия Максима. Составлен был новый список сенаторов; восемь сенаторов были исключены, в их числе Марк Цецилий Метелл, обесславивший себя после Каннской битвы72 предложением покинуть Италию. (13) За то же самое цензорскому порицанию подвергались и некоторые всадники, их, правда, было совсем мало. (14) Но у всех, кто при Каннах служил в коннице и потом оказался в Сицилии (а их было много), отобрали лошадей. Горечь наказания увеличило продление срока службы; прежние походы, проделанные на лошадях, полученных от государства, этим всадникам не засчитывались – десять походов они должны проделать на собственных лошадях. (15) Цензоры обнаружили большое число лиц, которым следовало служить во всадниках; тех из них, кому в начале этой войны было семнадцать лет, а они не явились на службу, перевели в эрарии73. (16) Еще отдали с подряда постройку сгоревших вокруг форума зданий: семи лавок, мясного рынка и Царского атрия74.

12. (1) Сделав все, что было нужно в Риме, консулы отправились на войну. (2) Первым – Фульвий под Капую; через несколько дней – Фабий. Он в разговоре с Фульвием и в письме к Марцеллу заклинал их задерживать жестокими боями Ганнибала, пока сам Фабий будет осаждать Тарент. (3) Когда этот город отнимут у врага, ему, отовсюду теснимому, нигде не будет пристанища; не на кого будет положиться, незачем будет задерживаться в Италии. (4) Фабий послал в Регий приказ начальнику гарнизона, оставленного Левином против бруттийцев (там было восемь тысяч человек, переправленных, как сказано, из Сицилии, преимущественно из Агафирны, и привыкших жить грабежом;75 (5) к ним вдобавок перебежчики из Бруттия, готовые на все – и по своей храбрости, и по необходимости): (6) пусть сначала опустошат окрестности и затем осадят Кавлонию76. Приказ выполнили не только с рвением, но и с жадностью: ограбив и прогнав земледельцев, стали усердно осаждать Кавлонию. (7) Марцелла подстрекало и письмо консула, да и сам он считал, что из всех римских военачальников он единственный достойный противник Ганнибалу. Как только стало достаточно корма для лошадей, он выступил из зимнего лагеря и под Канузием77 встретился с Ганнибалом, (8) который старался склонить канузийцев к отпадению, но, услышав о приближении Марцелла, снялся с лагеря: в этой открытой местности засаду устроить негде – он стал отступать в леса. (9) Марцелл преследовал его по пятам; ставил свой лагерь рядом с его лагерем, окончив лагерные работы, тут же выводил готовые к бою легионы. Ганнибал, посылая небольшие отряды всадников, пехотинцев и лучников, завязывал незначительные схватки; он не считал нужным дать решительное сражение и все-таки был вынужден его дать.

(10) Он выступил ночью; Марцелл настиг его на широкой открытой равнине и не дал поставить лагерь, нападая со всех сторон и мешая работам. Войска в полном составе были брошены в бой; сражение шло почти до ночи и кончилось ничем. Быстро, еще до ночи, укрепили лагеря, поставив их недалеко один от другого. (11) На другой день Марцелл на рассвете вывел войско; Ганнибал от сражения не отказался; в длинной речи уговаривал он солдат сломить гордого врага: пусть вспомнят наконец Тразименское озеро и Канны; (12) он ведь наседает на них, не дает спокойно пройти, расположиться лагерем, отдохнуть, оглянуться; каждый день, только взошло солнце, и римляне уже тут. (13) Если после одного сражения враг уйдет, обливаясь кровью, он станет воевать с меньшим пылом.

Разгоряченные этими уговорами, наскучив дерзостью врагов, не дававших и дня передышки, карфагеняне рьяно кинулись в бой. (14) Сражались уже больше двух часов: у римлян правое крыло и отборный отряд78 дрогнули. Марцелл вывел на передовую линию восемнадцатый легион. (15) Но тут одни в страхе начали отступать, другие сменить их не торопились; смятение уже стало общим; и вот – страх сильнее стыда – солдаты бегут. (16) В сражении и во время бегства пало до двух тысяч семисот граждан и союзников, четыре римских центуриона и два военных трибуна: Марк Лициний и Марк Гельвий. (17) Четыре знамени были потеряны крылом, с которого началось бегство, и два – легионом, сменившим отступавших союзников.

13. (1) Марцелл по возвращении в лагерь обратился к солдатам со словами, такими суровыми и горькими, что гнев их начальника показался им страшнее вчерашнего злосчастного сражения, которое они вели целый день. (2) «Благодарю богов, – сказал Марцелл, – что враг не захватил лагерь, когда вы, перетрусив, кинулись за его укрепления: вы, конечно, бросили бы его с перепугу – так же, как проиграли сражение. (3) Почему вашими душами овладел такой ужас, почему вы забыли, кто вы и кто ваш противник? Не его ли прошлым летом вы побеждали, преследовали и доводили до крайности? (4) Последнее время вы гнали его день и ночь, утомляли мелкими стычками; вчера не позволили ни уйти, ни стать лагерем. (5) Не буду говорить о том, чем вы можете гордиться, а скажу вам о том, чего вы должны стыдиться, в чем каяться: вчера вы сражались на равных и с тем прекратили бой. (6) Что нового случилось сегодня, днем или ночью? Ваших войск убыло или вражеских прибыло? Я, кажется, говорю не с моим войском и не с римскими солдатами: тела да оружие только и остались от вас. (7) Был бы у вас тот же дух, разве увидел бы враг ваши спины, разве отнял бы знамена у какого-нибудь манипула или когорты79? До сих пор он хвалился, что вырезает римские легионы; сегодня он впервые обратил их в бегство – этой честью украсили его вы».

(8) Поднялся крик; пусть полководец простит им этот день, пусть испытает, как ему угодно, дух своих солдат. «Испытаю, солдаты, и завтра поведу вас в бой; победителей я прощу скорее, чем побежденных». (9) Бросившим свои знамена он распорядился выдать ячменя;80 центурионов манипулов, бросивших знамена, заставил стоять в стороне, с мечами наголо и без поясов; всему войску, пехоте и всадникам, приказал завтра быть наготове.

(10) Марцелл распустил собравшихся; солдаты согласились, что корил он их справедливо; в этот день в римском войске, кроме военачальника, не было человека, который не хотел бы вернуть его расположения – смертью или блестящей победой. Назавтра все было, как и приказано, в полном порядке. (11) Марцелл похвалил солдат, объявил, что на передовую линию он выведет тех, кто, бросив знамена, первыми обратились в бегство. (12) «Бейтесь до конца все и каждый, одержите победу: пусть о сегодняшней победе в Риме узнают раньше, чем о вчерашнем бегстве». (13) Затем он приказал подкрепиться пищей, чтобы не ослабеть, если сражение затянется. Сделано и сказано было все, что воодушевляет солдат; они идут в бой.

14. (1) Ганнибал, извещенный об этом, воскликнул: «Ну и противник! Он не может перенести ни удачи, ни неудачи! Победив, он свирепствует над побежденными; потерпев поражение, он снова бросается в бой». (2) Ганнибал велел играть сигнал и вывел свое войско. Сражались с обеих сторон яростнее, чем накануне: пунийцы старались сохранить вчерашнюю славу, римляне – смыть свой позор. (3) Левое крыло римлян и когорты, бросившие свои знамена, сражались на передовой линии; восемнадцатый легион стоял на правом крыле; (4) флангами командовали легаты Луций Корнелий Лентул и Гай Клавдий Нерон; Марцелл держал середину строя, ободряя солдат и словами, и своим присутствием. (5) У Ганнибала на передовой стояли испанцы – главная сила его войска. (6) Сражение шло уже долго, но никто не имел перевеса, и Ганнибал приказал вывести вперед слонов: не напугают ли они противника и не приведут ли его в замешательство. (7) Сначала слоны действительно смешали ряды римлян: одних потоптали, другие в страхе разбежались, обнажив линию обороны. (8) Это пошло бы и дальше, если бы военный трибун Гай Децим Флав, схватив знамя первого манипула гастатов, не приказал всем идти за ним; приведши их туда, где столпились животные и беспорядок был наибольшим, он приказал забросать слонов дротиками. (9) Все дротики попали в цель – и не мудрено: кидали с близкого расстояния в таких громадин, да еще сгрудившихся вместе. Не все слоны, правда, были ранены, но те, в чьих спинах засели дротики, кинувшись бежать, увлекли за собою и невредимых – животные эти с норовом. (10) Тут уже не один только манипул, но каждый, кто только мог попасть в бегущих слонов, стал кидать в них дротики. Огромные животные кинулись на своих и убили их больше, чем врагов: животное, охваченное страхом, не слушается сидящего на нем вожака. (11) На карфагенян, уже смятых пробежавшими слонами, наступала римская пехота; краткий бой – и враг бежит врассыпную. (12) Марцелл вдогонку послал конницу; гонимых страхом преследовали, пока наконец не загнали в лагерь. (13) Ко всему еще в самых воротах лагеря рухнули два слона; и солдатам пришлось лезть в лагерь через ров и вал; тут-то и началось избиение: убито было около восьми тысяч человек и пять слонов. (14) И римлянам эта победа недешево стоила, тысячу семьсот легионеров (из двух легионов), больше тысячи трехсот союзников потеряли убитыми; раненых – и граждан, и союзников – было очень много. (15) Ганнибал в следующую ночь ушел; Марцеллу хотелось его преследовать, но большое число раненых удержало на месте.

15. (1) Разведчики, посланные вслед за неприятелем, донесли на следующий день, что Ганнибал двинулся в область бруттийцев81.

(2) Почти в те же самые дни выдав Ганнибаловы гарнизоны, стоявшие по их городам, консулу Квинту Фульвию сдались и гирпины, и луканцы, и жители Вольцей82; консул принял их милостиво и только пожурил за старую ошибку. (3) Это и бруттийцам внушило надежду на такую же милость; от них к консулу пришли двое братьев, знатнейших в своем племени, Вибий и Пакций, и просили принять их на тех же условиях, на каких сдались луканцы83.

(4) Консул Квинт Фабий взял приступом город Мандурию84 области салентийцев: захвачено было до трех тысяч человек и много разной добычи. Оттуда он направился к Таренту и расположился лагерем у самого входа в гавань85. (5) Часть кораблей, с которыми Левин сопровождал груз продовольствия, имела на борту стенобитные машины и все потребное для осады; другая часть – метательные машины, камни и всякое другое оружие – так оборудованы были и грузовые суда, не только гребные86. (6) Из моряков – одни должны были подкатывать к стенам машины и приставлять лестницы, другие издали – с кораблей – поражать защитников стен. (7) Эти корабли были снаряжены так, чтобы осадить город со стороны открытого моря. А море было свободно – Филипп собирался напасть на этолийцев, и потому карфагенский флот был отправлен к Коркире. (8) В Бруттии отряд, осаждавший Кавлонию, узнав о приближении Ганнибала, отошел на возвышенность, на которой можно было удержаться только в первой сумятице атак.

(9) Осаждавшему Тарент Фабию помог в его важном деле случай, по существу не стоящий упоминания. Ганнибал оставил в Таренте отряд бруттийцев; начальник этого отряда смертельно влюбился в женщину, брат которой служил в войске консула Фабия. (10) Из письма сестры брат узнал о ее новой связи с чужестранцем – богатым и очень уважаемым земляками человеком – и возымел надежду с помощью сестры повлиять на ее любовника. О своих надеждах он доложил консулу. (11) Консул не счел это бреднями и велел воину пробраться под видом перебежчика в Тарент; при посредстве сестры подружился он с командиром, исподволь разузнал, как тот настроен, и, убедившись в его легкомыслии, уговорил – не без помощи женских ласк – предать римлянам участок стены, охраняемый его отрядом. (12) Сговорившись, как действовать и когда начинать, воин прокрался между караульными постами и, выбравшись из города, доложил консулу о том, что им сделано и что надо сделать.

(13) Фабий в первую стражу87 подал знак бывшим в крепости и охранявшим гавань, а сам, обогнув гавань, незаметно устроил засаду с восточной стороны города. (14) Затем трубы зазвучали одновременно и с крепости, и от гавани, и с кораблей, приплывших со стороны открытого моря. Крик и тревога поднялись, как и было задумано там, где никакой опасности не было. (15) Своим солдатам консул велел стоять молча. Тарентинцами с этой стороны командовал Демократ, тот, что прежде был начальником флота88. Видя, что вокруг все спокойно, а в городе такой шум и такие крики, словно враги уже там, (16) он, испугавшись, как бы, покуда он медлит, консул не пошел бы на приступ, сам повел свой отряд к крепости, откуда доносился ужасающий шум. (17) Фабий, рассчитав по времени и догадываясь по молчанию (оттуда, где недавно кричали и призывали к оружию, не слышно было ни звука), что охрана выведена, приказал приставить лестницы к стенам там, где, по сообщению солдата, стояла когорта бруттийцев, которых он склонил к измене. (18) Как только захватили стену – бруттийцы помогали солдатам, – стали перелезать в город; затем взломали соседние ворота и в них вошел большой отряд римлян. (19) С громким криком перед самым рассветом они прошли на форум, не встретив ни одного вооруженного, но все, кто сражался около крепости и гавани, сбежавшись, набросились на них.

16. (1) Сражение у входа на форум было скорее горячим, чем упорным: ни храбростью, ни вооружением, ни воинским искусством, ни силой и бодростью не равны были римлянам тарентинцы. (2) Только бросили они свои дротики – до рукопашной еще и не дошло, – как разошлись знакомыми улицами по домам своим и своих друзей. (3) Двое из их командиров, Никон и Демократ, пали, мужественно сражаясь; Филемена89, когда-то подавшего совет предаться Ганнибалу, вынес из боя конь, (4) вскоре коня обнаружили без всадника блуждающим по городу; тело нигде не нашли; все решили, что Филемен бросился с коня в открытый колодец. (5) Карфалон, начальник пунийского гарнизона, когда он, безоружный, шел к консулу напомнить об узах гостеприимства, связывавших их отцов, был убит встречным солдатом. (6) Убивали повсюду, не разбирая вооруженных и безоружных, карфагенян и тарентинцев. Там и сям перебили много бруттийцев – по ошибке ли, по застарелой ли к ним ненависти или чтобы прекратить разговоры, будто Тарент взят не войной, но изменой. (7) Кончив убивать, разбежались по городу грабить. Взято было, как рассказывают, тридцать тысяч рабов, множество серебряных изделий и монет, восемьдесят три тысячи90 фунтов золота; статуи и картины, почти равные тем, что украшали Сиракузы. (8) Фабий тут оказался великодушнее Марцелла;91 отвечая писцу на вопрос, что делать с огромными статуями (то были боги, представленные в виде сражающихся, каждый в своем обличье), он велел оставить тарентинцам их разгневанных богов. (9) Стену, отделявшую город от крепости, разрушили и место расчистили.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.