Экзамен вообще

Экзамен вообще

Небольшое историческое отступление

Хорошей приметой, некими «полными вёдрами навстречу», для меня стал факт, что именно Сергей Кара-Мурза, историк с прекрасной естественно-научной базой, доктор химических наук, в работе «Причины краха советского строя» среди многообразия тех самых причин оставляет место формуле «Война = экзамен для государства».

И я, готовясь отстоять эту в общем почти тривиальную формулу от попрёков в «милитаризации мышления», вдруг вспомнил, что сегодня-то критикуют и вторую часть этого «уравнения». «Война», понятно, не комильфо, но таким же неполиткорректным становится и «экзамен». Вообще экзамен, как идея. Во-первых, соревновательность самим наличием победителей/побеждённых напоминает о конфликтах, может, даже о войнах. Во-вторых, это стресс для экзаменуемого. И, главное, недемократичная иерархия: Экзаменуемый и Экзаменатор. Тут сегодня вступают и «права (экзаменуемого) ребёнка» , и политкорректность, и «ювенальная юстиция», и ещё мощный ряд факторов и трендов, подрывающих саму идею «экзамена».

Вдобавок и итоговая, по результатам экзаменов, иерархия тоже нарушает идею «демократического равенства». Тут в свою очередь сегодня тоже много антиэкзаменационных примеров: специальные льготы для различных меньшинств, квоты на занятие должностей и т. д. Уже лет 10–15 в США, Европе принята толерантная замена: умственно отсталый = альтернативно одарённый …

Посчитав неполиткорректными, противоречащими новой картине мира многие ранее привычные слова (негр, калека, слепой), изобретательно составили список замен: негр = афроамериканец, а ближе к нашей теме: провал, проигрыш = отложенный успех; слепой = визуально затруднённый (visually impaired).

Источник этой боязливой вежливости – доведённые до предела, до абсурда права меньшинств. Любое право любого меньшинства – свято. В пределе этой политкорректной тенденции можно дождаться, допустим, госсекретаря, назначенного по квоте для секс-меньшинств, визуально затруднённого астронома, директора картинной галереи или альтернативно одарённого министра обороны.

Да и у нас ЕГЭ тоже внёс солидный вклад в выравнивание, выглаживание умственного уровня поколения. Это только кажется, что игра-угадайка, ЕГЭ – подобие соревнования. В одной из наших бесед профессор Сергей Петрович Капица сформулировал разницу: прежние экзамены выявляли способность думать, а ЕГЭ, по сути – проверка наличия некоторого запаса информации. То есть, если продолжить тезис Капицы, экзамен, дифференцируя поток экзаменуемых на умный/глупый, – «против всеобщего равенства». А вот ЕГЭ очень мне напоминает телевизионные игры, всякие викторины «Кто хочет стать миллионером?» – они все за равенство. ЕГЭ успешно уравнивает участников игры, подобно самому демократичному собранию в мире – телеаудитории. Знание или незнание – м-м-м… «самой длинной реки в Мозамбике», или «в скольких художественных фильмах снялась Алла Пугачёва?», или чего-то подобного – уж конечно, не основание для какой-либо глубокой дифференциации аудитории.

Не углубляясь далее в подобные противопоставления, оставляю одну, как я её понимаю, идею Экзамена – технологичность. Учёба – 11 лет, экзамен – час. Можно, наверное, без стрессов, плавно направлять, поправлять процесс обучения все 11 лет, приставив каждому ученику тьютора, куратора. Но разово экзаменовать – проще, технологичнее. Потому и в книгах, где по большинству исторических персон наличествуют сотни взаимоисключающих сведений, оценок, технологичнее будет использовать «оценки», проставленные историей на экзаменах-войнах.