13. 3. Деловая элита

13. 3. Деловая элита

Мы уже несколько раз принимались обсуждать российский бизнес как новый класс. И в главе об элите естественно, казалось бы, снова поговорить об олигархах. Но я не буду этого делать – по двум причинам. Во-первых, олигархов больше нет. Даже такие предпочитаемые властью крупные предприниматели, как Дерипаска, Алекперов или Абрамович, могут в лучшем случае лоббировать во власти свои корпоративные интересы, но не влиять на политику. И все они боятся, что их минет барская любовь. Поэтому я, пожалуй, не соглашусь с О. Крыштановской, относящей к бизнес-элите крупных предпринимателей, вовлеченных в политический процесс (Крыштановская 2004: 5). Это как раз олигархи. Крупный бизнес всегда вовлечен в политику, вопрос в том, пытается ли он навязывать свои представления власти. Однако я согласен с ней в вопросе об относительной независимости бизнес-элиты, ее способности оказывать на политиков сдерживающее влияние.

Во-вторых, нас интересует элита, ее нравы, установки, ощущение миссии, а не просто большие деньги. Хорошие примеры здесь – Бендукидзе, Мордашов, Коркунов и, конечно, Ходорковский с его гражданскими проектами.

Миссия бизнес-элиты вовсе не в том, чтобы нести социальную ответственность, понимаемую как расходы на общественные нужды, не предусмотренные налоговым законодательством. Ее цель – прибыль, но зарабатываемая законным путем. Агрессивность, напор, изобретательность – ее достоинства. Ее долг – платить налоги, создавать рабочие места, осуществлять инвестиции. Бизнес-элита должна быть прозрачной, должна дорожить своей репутацией и стараться избегать демонстрации своего богатства.

Русский бизнес далек от этих идеалов. У него хватает напористости и нахальства, но он не отличается законопослушностью. Он склонен коррумпировать чиновников и уходить от налогов. Он жаден, как ему и положено быть в эпоху первоначального накопления. Он далеко не един: его раздирает острая конкуренция, в которой нередко используются недозволенные приемы. Есть бизнес-элита, называемая компрадорской из-за ее ориентации на внешние рынки, на экспорт – в основном сырья. Есть бизнес-элита, которая рада, когда ее называют национальным капиталом – из-за ориентации на внутренний рынок и инвестиции в стране.

Я хочу подчеркнуть здесь одно важное обстоятельство: русский бизнес в последние годы обнаруживает позитивную тенденцию приближения к цивилизованным стандартам предпринимательской деятельности, к прозрачности и законопослушности. Но его культурному созреванию препятствует врожденное недоверие к власти, ею специально подогреваемое. Отсюда пристрастие к оффшорам и жизни в тени, диктуемое далеко не одним только стремлением к наживе, но и желанием сохранить нажитое. Легитимность собственности в нашей стране по-прежнему находится под вопросом. Поэтому бизнес порой боится высовываться и проявлять излишнюю активность. Тем не менее я все больше убеждаюсь в том, что российский бизнес, и в первую очередь бизнес-элита, готовы выполнить свою миссию в большей степени, чем другие социальные силы. Более других они готовы и к демократии. Бизнес-элита просто взрослеет, быстро выходя из пубертатного возраста.