128. Осевое время подготовки мировой войны. Сталин, Рузвельт и Гитлер

128. Осевое время подготовки мировой войны. Сталин, Рузвельт и Гитлер

— Посмотри, как от осени 1939-го к весне-лету 1941 года ситуация нас вводит в осевой момент истории, который я условно называю «Сороковой».

Сталин тридцатых стоял перед проблемой выхода. Оргия коллективизации, бывшая фактически побочным результатом внутрипартийной борьбы, закончилась его победой. Утрамбовавшаяся революция жаждала стать еще чем-то, поскольку революция себя законченной не объявляет, — и тот, кто это скажет первым, страшно рискует. Всем ходом предшествующего — войной, военным коммунизмом, монопартией ВКП(б) — в роли итога подсказывалось могущество. Сложилась схема: капиталистическое окружение — угроза интервенции — могущество. Каждый раз инсценируем крайность положения, добиваясь согласия на лишения, — а с людьми расплачиваемся могуществом.

А что в это время в западном мире? Люди едва очухались после Первой мировой войны, и тут Большой кризис. Обвал столь же мировой, как война. Такой катастрофы Запада не было за все время капиталистического общества после XVI века! Полярные точки отчаяния — Штаты и Германия, и поиск выходов пошел именно там.

Вроде бы каждое из событий прямо не обусловлено, но их совпадения во времени образуют реально нарастающую связь. События перекрещиваются — Рузвельт начал президентство с двух символических акций: отменил сухой закон и дипломатически признал Советский Союз. Гитлер стал канцлером. Нацисты устроили выборы, но коммунисты на них все же получили шесть миллионов голосов — еще была сильная партийная сеть. КПГ могла попытаться ударить, но нуждалась в советской поддержке. Один из ближайших к Тельману, стратег компартии Нейман, едет в Москву за помощью, а Сталин ему: какая поддержка? Вы поглядите, что у нас творится в деревне! Любопытно, ведь это значит, что он уже пересматривает пределы своего триумфа.

Гитлер, поскольку его курс получил поддержку немцев, идет на поэтапную ликвидацию версальской системы — что входило и в программу мировой революции, еще со времен Ленина. С другой стороны, выход из предкатастрофы коллективизации, где в 1930-м все повисло на волоске, для Сталина стал моделью выхода навсегда.

Утвердился стереотип сталинской политики: создание предкатастрофических экстремальных ситуаций, выход из которых укрепляет единовластие. Придает культовое, религиозное отношение к человеку-спасителю, способному вывести народ из предгибели, им же затеянной. Губитель, сдвоенный с Вызволителем, — это глубиннейшая мифологическая сцепка. Она работает на уровне Homo mif cus’а, предшественника Человека Исторического, и невероятно сильна.

Почему каялись, примирялись и внутренне капитулировали вчерашние враги и оппоненты? Почему непартийный интеллигент пошел за Сталиным? Это не только миф могущества — распоряжения миллионными множествами людей, в кратчайшие сроки меняющих место и образ жизни. Это еще особая персона человека, якобы способного вывести себя и других из любых бедствий!

По этому персональному признаку я объединяю троих: Рузвельта, Гитлера и Сталина. Но как распорядятся персоны и их режимы спасением от катастроф, вселяющим сакральное отношение к власти? Власть разная, и природа властей обернется различием формы выхода и его последствий.

Конечно, задним числом во всем, что делал Гитлер, видна авантюра. Он верно рассчитал, что западные демократии не могут рисковать новой мировой войной, когда еще не выветрилась память о первой — «Великой». К 1939 году он добился почти всего, чего можно было добиться, не проливая немецкой крови. Ликвидируя версальскую систему и вернув Германии статус великой державы. Как писал немецкий публицист-антифашист, если бы Гитлер умер к этому времени, он вошел бы в галерею национальных святых. Но такова ли была природа его режима?

Фашистскому режиму нужно постоянно обновляемое поприще риска, выигрышей и успешных авантюр для удержания народной массы в очарованном подчинении. А это требует все новых сенсаций, волшебных по воздействию на умы. Ставки только растут, снизить их нельзя. Это не пробел в стратегии, а природа режима и его лидера. Человек, который путем чудес вывел немцев из социального отчаяния, нуждается в следующих чудесах. Только обновляя ситуацию крайнего риска, он всякий раз заново подтверждает и наращивает сакральный фундамент единоличной власти. Расизм на это тоже сработал, но был далеко не так важен, как думают.

Номинально спор идет о «данцигском коридоре» и территориальных приращениях за счет Польши. Хотя после наглейшего поглощения Чехословакии общественное настроение в Англии переменилось, но, не исключаю, Лондон бы пошел на еще одну, последнюю умиротворяющую уступку. Но теперь уже самому Гитлеру не нужен был второй Мюнхен. Теперь ему нужна настоящая война, с настоящей и тоже волшебной военной победой.

Но примешивается новый момент: Гитлер эту свою войну с гарантированной победой не мог устроить без СССР! Отсюда начинается его путь к Сталину, и тут оказывается, что Сталину тоже нужна война.

Никогда Сталин не был настолько силен и популярен. Он рассматривался всеми как победитель и лидер умиротворения. Всякий шаг, касался ли он деревни или его знаменитой фразы «дети за отцов не отвечают» — связывали с его именем. Сталин мог пойти по этому пути, но для него это значило потерять самого себя.

— Но почему? Чего может опасаться победитель в момент полной победы?

— Потерять эту ситуацию нужности. Необходимость в нем лично зиждилась только на чрезвычайных, исключительных ситуациях. Которая придавала загадочный и сакральный характер власти. У Гитлера в 1934-м был момент выбора, когда он должен был принести в жертву революционный нацизм. И для Сталина настал такой же момент.

Где-то весной 1938-го последним большим процессом Бухарина, Рыкова, Ягоды, Крестинского и других Сталин наконец решил внутреннюю задачу. Он сделал свой выбор, но теперь выбор, им сделанный, предстал как мировая сцена. Пустое пространство, простор отсутствия — чем заполнить? Каким собственным сталинским действием? Прежнее действие террора успешно, но должно быть продлено чем-то новым — и Сталина позвало за пределы Союза. Неистовой устремленностью к большой войне Гитлер открывал ему новое поле игры. Возможность совершить то, что самому Гитлеру удалось при ревизии Версальского договора с 1933 по 1939 год.

Используя, как он верил, Гитлера, Сталин добился территориальных приращений немногой кровью: Прибалтика, Западная Украина, Западная Белоруссия, Буковина, финские земли. А Гитлер, используя разгаданного им Сталина, начал свою войну. Мировую.