Подготовка операции

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Подготовка операции

В декабре 1941 года Красной Армии удалось осуществить контрнаступление под Москвой и нанести крупные поражения противнику под Ростовом и Тихвином. Но для развертывания дальнейшего наступления на широком фронте она не располагала необходимыми силами и средствами. Однако Советское Верховное главнокомандование, переоценив успех московского контрнаступления и возможности своих войск, поставило перед ними слишком широкие цели: на юге окружить противника в Донбассе и освободить Крым; на западном направлении войскам Калининского, Западного и Брянского фронтов при содействии левого крыла Северо-Западного фронта окружить основные силы германской группы армий «Центр»; на северо-западном направлении войскам Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронтов разгромить группу армий «Север» и деблокировать Ленинград. Таким образом, войскам Северо-Западного фронта предстояло участвовать одновременно в двух стратегических операциях. Разбросанность сил по многим направлениям предопределила ограниченность успеха Красной Армии, в том числе и сил Северо-Западного фронта.

К началу января 1942 года войска Северо-Западного фронта в составе 11-й и 34-й армий, 3-й и 4-й ударных армий оборонялись на рубеже: оз. Ильмень, Лычково, оз. Селигер, Осташков, протяжением 250 км.

Фронтом командовал генерал-лейтенант П. А. Курочкин, членами Военного совета были корпусной комиссар В. Н. Богаткин и дивизионный комиссар А. М. Пронин, начальником штаба — генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.

Что можно сказать о командующем СЗФ Павле Алексеевиче Курочкине? Главное — это был чрезвычайно молодой комфронта — ровесник века, он в 41 год возглавил фронтовое объединение. Опыта позиционной войны не имел, так как в Первой мировой по молодости лет не участвовал. Зато в Гражданскую прошел путь от рядового бойца до командира кавалерийского полка. За мужество П. А. Курочкин был награжден именным маузером с дарственной надписью «Стойкому защитнику пролетарской революции». С другой стороны, родился командующий в деревне Горнево Вяземского района Смоленской области (что недалеко от театра военных действий Северо-Западного фронта) и сражался с белогвардейцами, интервентами и поляками на Западном и Северо-Западном ТВД. Значит, особенности местности и климата пространства предстоящего наступления ему были неплохо известны. В отличие от многих командиров РККА П. А. Курочкин много учился. Он окончил Высшую кавалерийскую школу Красной Армии (1923), Военную академию им. М. Ф. Фрунзе (1932) и адъюнктуру при ней (1934), а в 1940 году — Академию Генштаба. Карьера — ну просто классическая: после окончания адъюнктуры — старший тактический руководитель кафедры в Военной академии им. М. В. Фрунзе, в 1935 году (еще до массовых репрессий. — Примеч. авт.) он стал командиром кавалерийской дивизии. В 1939 году Курочкин уже начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса. Во время освободительного похода Красной Армии на Западную Украину он находился в должности начальника штаба армейской кавалерийской группы. Во время советско-финского конфликта 1939–1940 годов П. А. Курочкин командовал 28-м стрелковым корпусом, который по льду Финского залива вышел в тыл Выборгской группировки противника и перерезал ее коммуникации. В 1940–1941 годах командовал 1-й армейской группой войск, армией, войсками Забайкальского округа. Автору сложно назвать Курочкина «фаворитом» Сталина, так как карьера его не имела резких скачков, а устойчиво шла вверх. Видимо, он обладал недюжинными организаторскими способностями, но в условиях войны подобный талант — это только часть успеха. Так же как и личная храбрость и образованность.

В начале Великой Отечественной войны генерал-лейтенант П. А. Курочкин принял командование 20-й армией, с которой участвовал в Смоленском сражении. Армия не развалилась, что уже в тот период являлось успехом, но полководческий талант быстро растущего до войны генерала, так толком и не проявился. В августе 1941 года Курочкин командовал 43-й армией, а затем был представителем Ставки ВГК на Северо-Западном фронте. И вот шанс отличиться — должность комфронта, да еще с наступательными задачами!

Анализируя логику И. В. Сталина при назначении командующих фронтов, следует отмстить, что перспективным военачальникам он давал возможность отличиться несколько раз, повышая их до должности комфронта. И это была первая попытка для генерал-лейтенанта П. А. Курочкина — молодого, смелого и образованного полководца. Не хватало лишь малого, того, чему не учили в академиях, — «чутья» военачальника, а также способности сплотить вокруг себя коллектив людей для решения сложнейших задач.

Начальник штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин был на год моложе командующего фронтом. Видимо, «фронт» в тот момент он не получил только из-за своей молодости. Чрезвычайно образованный (Полтавская пехотная школа — 1920, Киевская высшая объединенная военная школа — 1924, Военная академия им. М. В. Фрунзе — 1929, оперативный факультет той же академии — 1934, Академия Генштаба — 1937) и грамотный штабист, перед войной он занимал должность начальника Оперативного управления и 1-го заместителя начальника Генерального штаба. Ватутин просто рвался стать командующим, но он лично не служил на крупных командных должностях, и это вторая причина, почему фронт тогда «ему давать побаивались».

У Ватутина имелся свой «пунктик». Он был очень маленького роста, и, как у всех низкорослых мужчин «недостаток высоты» компенсировался чрезвычайно бурной деятельностью, в том числе и в военной области. Генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин был фанатичным приверженцем контрударов. Даже обороняясь, он контратаковал. Принимая активное участие в организации обороны Новгорода в качестве начштаба СЗФ, он лично возглавил действующую здесь оперативную группу войск, которая нанесла по наступающему врагу ряд успешных контрударов. Но, несмотря на этот «перегиб», командующему СЗФ с начальником штаба фронта очень повезло — по уровню компетентности и знаний лучшей кандидатуры на такую должность было тогда практически не найти.

«Золотым фондом» Северо-Западного фронта следует считать командующих 3-й и 4-й ударных армий генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева (бывший начальник штаба КОВО) и генерал-полковника А. И. Еременко (бывшего командующего войсками Западного и Брянского фронтов). Этих опытных военачальников назначили командовать новыми ударными объединениями Красной Армии. Что же это был «за зверь такой»?

Главной особенностью Северо-Западного фронта стало наличие в ней ударных армий. Идея их создания была выдвинута еще в предвоенное время, а законченный вид приобрела в докладе генерала армии Г. К. Жукова (в тот период командующего Киевского Особого военного округа. — Примеч. авт.) на совещании высшего руководящего состава РККА (23–31 декабря 1940 года). В документе под названием «Характер современной наступательной операции», который писали за Георгия Константиновича полковники И. Х. Баграмян и Г. В. Иванов (а Жуков только вносил правки. — Примеч. авт.), было выделено два типа общевойсковых армий: обычные и ударные.

На решающих направлениях предполагалось действие ударных армий. Подобные объединения должны были располагать такими силами и средствами подавления, которые обеспечивали бы осуществление оперативного прорыва фронта противника и вместе с тем надежное преодоление всей оперативной глубины обороны. Ударная армия должна иметь в своем составе 4–5 стрелковых корпусов (до 20 стрелковых дивизий), от 7 до 9 артполков АРГК, от 3 до 5 танковых бригад, а также 2 или 3 авиадивизии. Общий фронт наступления подобной армии предполагался в пределах 50–70 км.

На вспомогательных направлениях должны были действовать обычные армии с более слабым составом: 2–3 стрелковых корпуса (9–12 стрелковых дивизий) при фронте действия 60–100 км.

Согласно докладу Г. К. Жукова, для организации наступления на фронте в 400–500 км потребуется 3–4 ударных и 1–2 обычных «вспомогательных» армий.

Для развития тактического прорыва в оперативный период ударным армиям предполагалось придавать группы подвижных войск. Состав последних будет определяться их ролью и предназначением, но наиболее усредненный вариант — в качестве эшелона развития прорыва (на каждую ударную армию) — один мехкорпус или усиленный кавкорпус.

Таким образом, типовая ударная армия должна была иметь в своем составе 5 стрелковых корпусов (15–16 сд), 3–5 танковых бригад, 6–7 гаубичных артполков, 2–3 полка полевой артиллерии, 6 минометных батальонов, 7–8 зенитно-артиллерийских дивизионов, 2–3 полка истребителей, 4–5 полков бомбардировщиков, 2–3 полка штурмовиков. В качестве подвижной группы — один усиленный кавкорпус или мехкорпус. Впоследствии ударным армиям придавались бронепоезда и аэросанные подразделения.

Видимо, выдвинутую концепцию об ударных армиях решили реализовать в декабре 1941 года в состоянии эйфории от удавшихся наступлений под Москвой, Ростовом и Тихвином, и во второй половине месяца началось их реальное формирование. Из пяти ударных формирующихся объединений Северо-Западный фронт получил две армии — 3-ю и 4-ю, а с их убытием в состав Калининского фронта — 1-ю ударную. Все было сделано просто: 3-й ударной армией с 25 декабря 1941 года стала 60-я резервная армия, а 4-й ударной армией — с того же числа 27-я армия 1-го формирования.

Забегая вперед, следует сказать, что идея о делении армий на два типа не получила дальнейшего продолжения. Чем формировать специальные ударные объединения, легче оказалось усилить обычные армии в соответствии с конкретно поставленными задачами. 5-ю ударную армию сформировали, а остальные сохранили, но, кроме названия, они ничем структурно от обычных армий не отличались.

Реализовали идею с чисто отечественным подходом — быстро, с воодушевлением (ну как же — контрнаступление под Москвой уже шло, и шло успешно! — Примеч. авт.) и обходясь имеющимися скудными средствами. И ведь громадные массы войск и техники надо было еще перевезти на ТВД!

Сосредоточение советской группировки на левом крыле Северо-Западного фронта началось после 18 декабря 1941 года, когда директивой Ставки были определены контуры предстоящей операции. И началось! Четыре стрелковые дивизии подвозились из района Москвы автотранспортом, а обозы этих дивизий и лыжные батальоны следовали своим ходом. По железной дороге перевозились все стрелковые бригады, артиллерийские и танковые части. Сосредоточение сил осуществлялось в чрезвычайно сложных условиях. Сильные морозы вынуждали делать частые остановки автоколонн для обогрева личного состава. Почти непрерывные снегопады снижали скорость движения, а изношенность автомашин приводила к поломкам в пути и разрыву автоколонн. На скорость сосредоточения отрицательно сказывались перебои в снабжении горюче-смазочными материалами. Единственная железная дорога также не справлялась с перевозками, пропуская в сутки не более 11 эшелонов.

Вследствие этих причин сосредоточение войск затянулось, и вместо запланированного срока 26 декабря было закончено только 7–8 января 1942 года. Некоторые части прибыли только 9 января, а отдельные подразделения и тыловые учреждения подходили и позднее, догоняя свои соединения уже в процессе наступления.

Задержка сосредоточения войск привела к необходимости переносить сроки начала наступления с 5 на 7-е, а затем и на 9 января.

Следует отмстить, что и к этому сроку армии в отношении материально-технического обеспечения оказались неподготовленными к операции. Так, 4-я ударная армия к началу наступления имела в войсках и на складах 2,5 боекомплекта боеприпасов, 1–1,5 сутодачи продовольствия и фуража, причем мяса и концентратов не было совершенно. Еще хуже обстояло дело с горючим. На армейских складах автобензина не было совсем, а в баках машин оставалось в среднем около 0,15 заправки. Некоторые соединения и части совершенно не имели ни продовольствия, ни фуража. В армии не хватало автотранспорта. В армейских автобатах имелось всего 227 автомашин, что было явно недостаточно для нормального обеспечения подвоза во время операции. Но и это количество автомашин армия не могла полностью использовать из-за отсутствия горючего.

Такое же положение было и в 3-й ударной армии, имевшей в войсках от 0,8 до 1 боекомплекта боеприпасов, 0,5 заправки горючего и 1 сутодачу продовольствия и фуража. Переходящих запасов на армейских складах не было. Имевшийся в армии автотранспорт мог поднять до 700 т грузов, в то время как вес суточной потребности армии составлял 1500 т.

В период подготовки к операции боевой состав армий был изменен. В 3-ю ударную армию были включены три стрелковые дивизии и шесть стрелковых бригад, а в 4-ю ударную армию — пять стрелковых дивизий и четыре стрелковые бригады.

Командармы — М. А. Пуркаев и особенно сильно пониженный в должности А. И. Еременко — имели определенные амбиции и мотивацию, чтобы не просто провести операцию, но и отличиться. Тем более каждый из них был старше и опытнее молодого командования Северо-Западного фронта. Вот такую «психологическую мину» закладывало руководство Ставки ВГК в иерархию отношений между фронтовыми начальниками. Правда, следует сказать, что Ставка ВГК и Генштаб так «плотно» в тот период руководили фронтами, что от тех требовалось только правильно «привязать к местности» вышестоящее решение. А если что шло не так — сразу следовала кара. Но что поделаешь — национальная психология.

Перед началом операции (а фактически СЗФ должен был проводить разнонаправленные операции одновременно) в составе войск фронта имелось 18 стрелковых дивизий, 10 стрелковых бригад, 22 лыжных батальона, 6 танковых батальонов, 17 инженерно-саперных батальонов, 6 артиллерийских полков РГК, 5 отдельных гвардейских дивизионов, 3 артиллерийских полка ПТО и 5 смешанных авиационных дивизий. Всего во фронте насчитывалось около 180 тыс. человек, около 2000 орудий, из них 514 артсистем калибра 76,2-мм и более, 160 орудий ПТО, 511 крупных (от 82-мм и выше) и 708 малых (50-мм) минометов, 144 орудий зенитной артиллерии, 186 исправных танков и 89 (52 бомбардировщика, 33 истребителя, 4 штурмовика. — Примеч. авт.) действующих самолетов[1].

Рассчитывая на то, что в зимний период лесисто-болотистая местность театра военных действий будет более пригодна для действий бронетанковых сил, Ставка ВГК и командование фронта упорно удерживали численность своего «ударного кулака». И это даже несмотря на то, что в течение достаточно краткосрочного периода зимних сражений из фронта во фронт убывали и прибывали целые армии.

Шесть имевшихся к началу января танковых батальонов (103, 85, 161, 150, 171, 170 отб) были распределены по общевойсковым армиям: 103,150-й и 161-й — поддерживали 11-ю армию на старо-русском направлении; 85-й — действовал с 34-й армией на демянском направлении; 146-й и 170-й — поддерживали действия 3-й ударной армии, а 141-й и 171-й батальоны танков усиливали 4-ю ударную на холмском направлении.

Боевой состав Северо-Западного фронта на 1 января 1942 года*

Наименование объединений Количество соединений, частей и людей в них Всего танков Всего орудий и минометов В том числе Стрелковые дивизии Танковые дивизии Кавалерийские дивизии Стрелковые бригады Танковые бригады Отдельные танковые батальоны Отдельные пулеметно-артиллерийские батальоны Лыжные батальоны Всего людей Средняя укомплектованность стрелковых дивизий Орудий 76,2-мм и крупнее Орудий ПТО Орудий зенитных Минометов 82-мм и крупнее Минометов 50-мм 3-я ударная армия** 3 — — 5 — 1 — 5 51 600 8689 35 489 104 29 9 159 188 4-я ударная армия*** 4 — — — — 1 — 2 46 014 11 172 30 790 172 61 19 225 313 11-я армия 5 — — — — 3 — — 37 022 7825 85 390 133 28 96 46 87 34-я армия 5 — — — — 1 — — 36 700 7241 22 368 105 42 20 81 120 Всего во фронте 17 — — 5 — 6 — 7 171 336 8435 172 2037 514 160 144 511 708 Всего в трех фронтах 69 1 3 21 6 19 15 19 622 964 7036 621 11 089**** 3115 1046 492 3270 3166

* Таблица составлена по материалам Архива ГШ, ф. 13, оп. 505сс, д. 59/1230, ч. 1, лл. 1–48; д. 418/1226, лл. 153–221; д. 147, ч. IX, лл. 62–93.

** Без учета включенных, но не прибывших к 1 января в состав армии 54-й стрелковой бригады.

*** Без учета включенных, но не прибывших к 1 января в состав армии 358-й стрелковой дивизии, 29, 39, 48-й и 51-й стрелковых бригад, 61, 68, 69-го и 71-го лыжных и 81-го отдельного танкового батальонов.

**** С учетом орудий частей РГК.

В конце января, уже в ходе развернувшихся операций, 3-я и 4-я ударные армии (а также 141, 171, 146, 170-й танковые батальоны и 24-й аэросанный батальон) отошли к Калининскому фронту. Но вскоре в составе СЗФ появился 1-й гвардейский стрелковый корпус, который поддерживала 69-я танковая бригада (демянское направление), а 29 января в тылу фронта стала разгружаться вновь прибывшая 29-я танковая бригада.

Согласно отчетам отдела АБТВ штаба СЗФ, личный состав танковых батальонов материальную часть знал слабо (за исключением 103 отб, который в процессе боевых действий получил значительный опыт), и большой процент выхода из строя танков связан в первую очередь именно с этой причиной. В среднем в боях могло участвовать от 30 % до 50 % исправных танков. Также отмечалось, что командный состав танковых частей тактически подготовлен удовлетворительно, а технически слабо.

«Сколоченность» батальонов также весьма отставала от предъявляемых требований: ни учений, ни боевых стрельб, ни стрельб даже одиночных в подразделениях перед отправкой на фронт вообще не проводили.

Похожее положение было и в бригадах. Оба соединения имели штабы, состоявшие всего из 4–5 человек. Поэтому и метод действий танковых батальонов и бригад был один — боевые действия велись мелкими подразделениями, которые поддерживали продвигающуюся вперед пехоту.

Можно иметь самые передовые идеи военной науки, самых образованных военачальников, знакомых с подобными идеями, разрабатывать самые смелые военно-стратегические планы, но отсутствие грамотных, опытных и обученных исполнителей, особенно среднего и низшего звена, срывало все «благие» указания Ставки и вышестоящих штабов.

Состояние бронетанковой техники Северо-Западного фронта (данные на 1 января 1942 года)

в/ч / БТТ КВ Т-34 Т-60 БТ Т-26 Т-38 MK II MK III БА-10 БА-20 Примечания н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. н/х рем. 103 отб 3 2 — — — — — — 5 2 — — — — — — — — — 2 данные на 1.01.1942 г. 85 отб — — 3 1 — — 6 3 — — 5 — — — — — 12 1 1 1 данные на 1.01.1942 г. 161 отб 5 0 10 1 20 — — — — — — — — — — — — — — — данные на 1.01.1942 г. 150 отб — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — данные на 1.01.1942 г. 171 отб — — — — 10 — — — — — — — 12 — 9 — — — — — данные на 1.01.1942 г. 170 отб — — — — 18 — — — — — — — 13 — — — — — — — данные на 1.01.1942 г. 146 отб 5 И 20 — — — — — — — — — — — — — — — — — прибыла 4.01.1942 г. 141 отб 3 1 16 1 20 — — — — — — — — — — — — — — — прибыла 4.01.1942 г. 69 тбр 8 2 15 1 19 — — — — — — — — — — — — — — — прибыла 20.01.1942 г. 71 тбр 10 — 16 — 20 1 — — — — — — — — — — — — — — прибыла 29.01.1942 г. Всего 38 16 70 4 97 1 6 3 5 2 5 — 25 — 9 — 12 1 1 3 —

А вот у немцев, несмотря на очаговость в отдельных случаях их обороны, грамотные и опытные исполнители «управленческой воли» имелись в достаточном количестве, хотя общее руководство группой армий «Север» и 16-й армией было довольно посредственным.

Всего перед войсками Северо-Западного фронта оборонялось шестнадцать дивизий 16-й германской полевой армии, которой командовал генерал-полковник Буш[2]. Кроме того, перед левым крылом фронта действовали две дивизии 9-й армии. В первой линии оборонялись восемь дивизий (290, 30,12, 32, 123 пд вермахта и мд СС «Мертвая голова» 16-й армии, 251-я и 253-я дивизии 9-й армии), остальные находились в глубине обороны. Всего у противника насчитывалось 93 тыс. человек, около 1600 орудий и минометов, из них 750 орудий и минометов калибром 75-мм и крупнее. Но у врага практически не имелось танков.

Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм Йозеф Франц Риттер фон Лееб был личностью довольно своеобразной. Имея солидный боевой опыт (участвовал в военных действиях в Китае еще в 1900 году. — Примеч. авт.), он ненавидел нацистский режим, поэтому уходил со службы трижды. Достаточно образованный артиллерист (по первому военному образованию. — Примеч. авт.), Лееб тем не менее неумело применял бронетанковые части и много спорил с вышестоящим руководством, за что в конце концов и поплатился должностью (хотя он сам попросил об отставке. — Примеч. авт.), но после окончания войны сохранил свободу.

Генерал-полковник Эрнст фон Буш, который возглавлял 16-ю полевую армию вермахта, напротив, несмотря на аристократическое происхождение, был убежденным нацистом. Видимо, его «жизненная позиция» также способствовала карьере военачальника. Участвовал в Первой мировой войне, польской и французской кампаниях. Несмотря на то что во время сражений на территории Франции действовал не особенно удачно и безынициативно (командуя той же 16-й армией. — Примеч. авт.), Буш «на волне» общего успеха 26 мая 1940 года получил Рыцарский крест ордена Железного креста, а 19 июля 1940 года был произведен в генерал-полковники. Подытоживая вышесказанное, следует отметить, что германской группировкой, противостоящей Северо-Западному фронту, руководили хоть и опытные, по отнюдь не лучшие генералы вермахта. Но под их командованием находились достаточно «сколоченные» соединения, которым удалось выдержать натиск советской наступательной группировки.

Замысел наступательной операции Северо-Западного фронта был определен Ставкой Верховного главнокомандования. По одной из директив от 18 декабря 1941 года главный удар должен был наноситься двумя армиями левого крыла фронта из района Осташков в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудня, «имея задачей во взаимодействии с войсками Калининского фронта отрезать пути отхода противнику и не дать ему возможности задержаться для обороны на заранее подготовленном рубеже оз. Отолово, Андреаполь, западный берег р. Западная Двина, Ярцево. В дальнейшем ударом на Рудня отрезать Смоленск с запада»[3]. Второй удар фронту согласно директиве Ставки 005868 предстояло нанести силами правофланговой 11-й армии в общем направлении на Старую Руссу с ближайшей задачей «путем обходов овладеть Старая Русса, в дальнейшем ударом на Дно и Сольцы, во взаимодействии с войсками Волховского фронта, отрезать пути отхода противнику со стороны Новгород и Луга»[4]. Действовавшая в центре 34-я армия имела задачу «сковать противника на демянском направлении»[5]. В ходе наступления намечалось прибытие 1-го и 2-го гвардейских стрелковых корпусов, находившихся на формировании[6]. Направление главного удара фронта определялось Ставкой с учетом целей всей стратегической операции, развернувшейся на московско-смоленском направлении. Оно выводило главную группировку фронта во фланг и тыл основной группировки врага, действовавшей западнее Москвы. Удар 11-й армии должен был «обеспечить левый фланг Волховского фронта», который имел задачу «разбить противника, оборонявшегося на р. Волхов, в дальнейшем окружить и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта пленить или истребить его»[7].

Как уже отмечалось, запланированный размах всего стратегического наступления на различных направлениях не соответствовал количеству сил и средств, имевшихся в этот период в распоряжении Советского Верховного главнокомандования.

Поэтому задачи, поставленные фронтам, оказались дорсальными. Операция Северо-Западного фронта осложнялась тем, что его фланговые группировки должны были наступать по расходящимся направлениям, между которыми оставались крупные силы противника, оборонявшиеся в районе Демянска.

Северо-Западный фронт к началу операции превосходил противостоящую ему группировку в пехоте в 1,8 раза, а по артиллерии примерно в 1,3 раза (по советским оценкам к 1 января 1942 года Северо-Западному фронту противостояло всего 8 дивизий противника: 5 пехотных, 2 моторизованных и одна охранная. — Примеч. авт.). Кроме того, советские войска имели 268 танков и бронеавтомобилей, из них, как уже говорилось, 186 исправных, а у немцев на этом участке бронетехники не имелось вовсе. На направлениях главных ударов превосходство Красной Армии над противником возрастало еще больше — до 3–4 раз. В то же время 34-я армия, предназначенная для непосредственного окружения и уничтожения демянской группировки, наоборот, уступала противнику в людях в 1,3 раза и в артиллерии в 2,1 раза. На начальном этапе операции это объединение должно было просто сковывать противника на демянском направлении, что и соответствовало ее возможностям. Однако, по воспоминаниям генерала П. А. Курочкина, они с Н. Ф. Ватутиным, «оценив детально обстановку, мы решили активизировать действия в этой армии. Обороняясь в центре, ей предстояло, по новому плану, нанести удары по флангам демянской группировки врага: один — в направлении Беглово, Свинорой, второй — на Монаково, Ватолино; на четвертый день операции продвинуться на 20–25 км и создать условия для окружения немецко-фашистских войск в районе Демянска. После окружения и уничтожения демянской группировки мы предполагали направить армию на Холм. Наступление на общую глубину 125–130 км планировалось завершить за 9–10 суток, т. е. с темпом 9–10 км в сутки. Войскам 34-й армии должны были помогать частью сил ее соседи — 11-я и 3-я ударная армии.

Наступлению 34-й армии, по нашему замыслу, отводилась не решающая, а вспомогательная роль. Мы считали, что эта армия сумеет отвлечь к центру внимание противника от флангов, где наступали по расходящимся направлениям наши ударные группировки; мы хотели сковать врага, прикрыть направление на Бологое, освободить занятую противником ст. Лычково, важную для улучшения снабжения армии. Последующее развитие событий сделало направление 34-й армии решающим, чего, однако, мы перед наступлением не предвидели.

Так сложилась идея окружения демянской группировки врага. Но, планируя операцию на окружение, мы не имели возможности создать даже минимально необходимого перевеса сил, не говоря уже о том, что не располагали подвижными соединениями, столь нужными, как показал последующий ход войны, для успешной операции подобного рода. Мы в то время не имели необходимого опыта и во многом шли ощупью. Но наш опыт затем облегчил многое в будущем…»

Заключительные фразы цитаты скорее похожи на самооправдание, и никому, кроме автора воспоминаний, от этого не легче. Налицо серьезный просчет — задача, поставленная перед командующим 34-й армией генералом Н. Э. Берзариным, была заведомо нереальной и превышала возможности этого объединения. А ведь 34-я армия являлась связующим звеном между фланговыми ударными группами СЗФ, одновременно прикрывая на широком 110-километровом фронте ответственное направление на Бологое. Таким образом, командующим и штабом Северо-Западного фронта была допущена большая ошибка, повлиявшая на судьбу всей операции. Наши военачальники не учли того, что от успешного окружения и уничтожения демянской группировки противника зависел исход всей операции по разгрому группы армий «Север». Для решения подобной задачи следовало бы и сил выделить значительно больше.

Войскам Северо-Западного фронта предстояло наступать в исключительно тяжелых условиях лесисто-болотистой местности холодной многоснежной зимой. Они действовали на большом удалении от железных дорог, имевших низкую пропускную способность, при отсутствии в полосе наступления удовлетворительных автомобильных и автогужевых дорог. Железная дорога Москва — Калинин — Вышний Волочёк — Бологое, разрушенная немцами, до февраля 1942 года еще не была восстановлена. К фронту подходила единственная магистраль Ярославль — Рыбинск — Бологое, на которую помимо Северо-Западного фронта базировались Калининский и левое крыло Волховского фронта. Она была сильно перегружена, систематически подвергалась воздействию вражеской авиации и часто выходила из строя. Ближайшие железнодорожные станции располагались в 100–150 и более километрах от линии фронта. Большая удаленность войск от железнодорожных станций, ограниченность автомобильных дорог, растянутость коммуникаций, непрерывные снежные заносы, недостаток горючего сильно усложняли перегруппировки и обеспечение войск. В таких тяжелых условиях сосредоточение войск, прибывавших из резерва Ставки и с других фронтов, происходило медленно и с нарушением установленных сроков. В большинстве своем войска прибывали слабо вооруженными, а иногда и совсем без вооружения, а оно поступало отдельно. К тому же соединения и части были плохо обучены и не сколочены, что отрицательно сказывалось на эффективности их действий. Поэтому к ведению операции войска фронта оказались недостаточно подготовленными. Задача материально-технического обеспечения частей в полном объеме не была решена: для артиллерии удалось накопить только от 0,8 до 2,0 боевых комплектов боеприпасов; обеспеченность горюче-смазочными материалами частей составляла всего от 0,15 до 0,5 заправок, а продовольствия и фуража — от 1 до 1,5 сутодачи. Трудности сосредоточения и материального обеспечения войск не могли не сказаться на их боевых действиях в операции, а также на конечных ее результатах.

Принимая решение на операцию, командующий фронтом был связан указаниями Ставки в отношении направлений ударов и распределения сил по этим направлениям. Поэтому он имел ограниченные возможности исправить недостатки замысла Ставки, хотя и пытался в рамках предоставленных ему прав улучшить план операции, но, к сожалению, неудачно. Как уже говорилось, генерал П. А. Курочкин не ограничился тем, чтобы только сковать противника на демянском направлении, а поставил войскам 34-й армии более активную задачу: прочно обороняя рубеж ст. Беглово, оз. Селигер, Долматиха, не допустить прорыва противника в направлениях Крестцы, Яжелбицы, Валдай и нанести удары по флангам демянской группировки врага: один — в направлении Беглово, Вязовка и другой — в направлении Монаково, Ватолино с задачей обеспечить фланги соседних 11-й и 3-й ударной армий и выйти на фланги и в тыл демянской группировки для воспрещения ее отхода на запад за реку Ловать. В последующем армия должна была развивать успех в западном направлении, выйти на рубеж реки Порусья и во взаимодействии с 1-й и 4-й партизанскими бригадами завершить окружение и уничтожение противника в районе Демянска, овладеть Холмом и тем самым обеспечить действия 11-й армии с юга, а 3-й ударной армии — с северо-запада[8]. Учитывая, что против пяти дивизий 34-й армии, имевшей очень мало средств усиления (один артполк ПТО и три саперных батальона)[9], на демянском плацдарме оборонялись пять германских дивизий, усиленных артиллерией и обеспеченных большим количеством боеприпасов, такая задача для этой армии была непосильной.

Плотное взаимодействие регулярной Красной Армии с партизанскими отрядами на этом ТВД не было случайным. Лесисто-болотистая слабозаселенная местность способствовала созданию полурегулярных соединений, чем-то напоминающих бригады британских «чиндитов», сражающихся в лесах Юго-Восточной Азии. Например, 1-я Особая партизанская бригада Ленинградской области объединила партизанские отряды Лычковского, Демянского, Крестецкого, Мстинского и Полавского районов, всего 500 человек. Командиром соединения назначили майора А. Никифорова, а комиссаром — армейского политработника Я. Сафронова. Личный состав бригады был вооружен автоматическим оружием. Радиостанция типа А-19 позволяла держать постоянную связь не только с советским тылом, но и с отрядами, также имевшими дальнюю связь. Бригада базировалась в советском: тылу — в Крестецком и Полавском районах, и отсюда ее отряды совершали успешные рейды на ближайшие тылы вражеских войск.

Во 2-ю Особую партизанскую бригаду входило несколько отрядов общей численностью 386 человек. Ее командиром также был кадровый командир майор А. М. Литвиненко, а комиссаром — старший политрук В. И. Терехов. Один из отрядов бригады почти целиком состоял из военнослужащих. Всего в полосе Северо-Западного фронта летом и осенью 1941 года было сформировано 12 партизанских бригад, из которых половина действовала в тылу врага: 1-я Новгородская (непродолжительное время), 2-я и 3-я Залучские, 4-я Старорусская, 1-я и 2-я Особые. Остальные 6 соединений являлись резервными, и их личный состав шел на пополнение боевых бригад. Эго были первые партизанские соединения в годы Великой Отечественной войны.

Опять вернемся к организации наступления.

Из-за недостатка сил войска фронта наступали в одном оперативном эшелоне. В резерве фронта не было ни одной дивизии. Подвижные группы отсутствовали. Одноэшелонное оперативное построение не обеспечивало наращивания усилий на решающих участках в глубине, особенно в условиях наступления по расходящимся направлениям. Оперативное построение 11-й и 34-й армий, наносивших удары каждая на двух направлениях, было также одноэшелонным. В этих армиях все дивизии наступали, располагаясь в лилию, а армии не имели резервов для наращивания усилий войск первого эшелона в ходе операции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.