УСТРАНЕНИЕ КНЯЗЯ ГУНА

УСТРАНЕНИЕ КНЯЗЯ ГУНА

Кроме Цыань у Цыси был еще один давнишний соперник — князь Гун, шестой сын императора Даогуана и младший брат императора Сяньфэна. Гун обладал гораздо большими способностями, чем Сяньфэн, так что Даогуан вначале даже собирался сделать его престолонаследником. Помешала этому почти случайность. Рассказывают, что однажды весной братья отправились на охоту, Гун набил много дичи, а Сяньфэн возвращался с пустыми руками. Тогда наставник посоветовал ему сказать отцу, будто он пожалел зверей, увлеченных любовной игрой. Император поразился благородству сына и изменил свое решение. Так Сяньфэн стал монархом, однако Гун по-прежнему сохранял при дворе очень большое влияние.

Неудивительно, что отношения с Гуном складывались у Цыси сложнее, чем со многими другими соперниками. По данным Хасси, она впервые встретила князя на одном из пикников, которые устраивались в Парке радости и света (летнем дворце Юаньминюань) для императора Сяньфэна и его друзей. Гун «был всего на два года старше ее и вскоре очень привязался к ней». Затем князь помог ей разделаться с триумвиратом, но сам не отошел от власти. Фактически, как показывает Юй Жунлин, он «стал главным регентом, а императрицы — только „правящими из-за опущенной занавески“, причем с неравными правами: ведь Цыси была лишь наложницей Сяньфэна. По обычаю, наложницы и конкубины должны были каждое утро „желать спокойствия“ императрице. Цыси приходилось исполнять этот унизительный ритуал, хотя после смерти Сяньфэна она и Цыань получили титулы Великих императриц.

Считая себя равной с Цыань, Цыси пренебрегала своими обязанностями. Тогда Цыань пожаловалась князю Гуну и тот посоветовал Цыси быть почтительнее ко вдовствующей императрице. Цыси страшно рассердилась, однако не посмела обнаружить своего гнева». Вероятно, это было ее первое столкновение с князем Гуном.

Второе столкновение произошло во время казни Ань Дэхая, которую организовали князь, Цыань и юный император Тунчжи. Но и на этот раз Цыси не решилась отомстить Гуну, а он продолжал вести себя весьма независимо. Например, князь противился трате средств на восстановление Парка радости и света, разрушенного англо-французскими интервентами в ходе второй «опиумной» войны. Этой реставрации хотели и Цыси, любившая развлечения, и Тунчжи, мечтавший таким способом изолировать свою мать от политики. Разъяренный поведением Гуна, он даже написал указ о его казни, которая только порадовала бы Цыси, но добросердечная Цыань удержала императора.

Будучи главой Государственного совета, занимавшегося внутренними делами страны, и одновременно Палаты внешних сношений, князь Гун сосредоточил в своих руках значительную власть и, пожалуй, больше, чем кто-либо из маньчжурской родовой знати, понимал необходимость учиться у буржуазных государств. Так, он писал о преимуществах поднимающейся Японии, основал в Пекине первую школу иностранных языков, полемизировал с реакционным президентом академии Лес кистей, который продолжал считать всех иноземцев варварами. Поэтому борьба против Гуна ясно свидетельствует о лицемерии Цыси, притворявшейся, будто она поддерживает сторонников хотя бы частичной европеизации.

Внешне отношение Цыси к князю иногда выглядит почти идиллическим, но на самом деле она боялась Гуна и незаметно добилась его исключения из числа регентов. Одним из выражений ее ненависти к Гуну явилось то, что наследником Тунчжи она выбрала сына князя Чуня, а не Гуна. Основная же месть последовала только через пятнадцать лет после казни Ань Дэхая, во время франко-китайской войны 1884–1885 годов, когда Китай утратил свои мнимые права на Вьетнам. Эта «потеря Аннама была использована вдовствующей императрицей для устранения сторонников ее покойной соперницы. Князя Гуна, Ли Хунцзао и Вэн Тунхэ сместили с должностей»,— пишет Вэнь Цзин. Между тем реальные причины поражения Китая были совсем другими: отсталость, разложение, невежество и т. д. Характерно, что в Палате внешних сношений не нашлось даже карты Аннама, который Китай собрался защищать.

Еще глубже раскрывает смысл этой кампании С. Л. Тихвинский:

«Цыси зорко следила за тем, чтобы в правительстве не вошел в силу кто-нибудь из маньчжурских князей или китайских сановников; едва она замечала, что растет влияние того или иного из царедворцев и он может в дальнейшем чем-нибудь помешать ей в ее безграничном стремлении к власти, она тут же начинала готовить контрудар и всегда искусно добивалась устранения неугодного ей лица. Так, например, в 1884 году, во время франко-китайской войны, использовав в качестве предлога поражение китайского флота в устье реки Минь в провинции Фуцзянь, Цыси одним декретом отстранила от участия в верховном императорском совете его старейших членов — князя Гуна, Бао Юня, Ли Хунцзао, главу военного приказа Цзинь Ляня и главу приказа Общественных работ Вэн Тунхэ».

На сей раз дело обошлось без отравления или отсечения головы, и Юй Жунлин объясняет причины этого: во-первых, князь Гун был слишком влиятелен, а во-вторых, Цыси привязалась к его дочке. Но романист Шай Дунфань дает еще одну, весьма правдоподобную мотивировку — князь вступил в сговор с могущественным Ли Ляньином, которому была выгодна смерть Ань Дэхая. Думается, что пример Гуна лишний раз свидетельствует о разнообразии приемов Цыси (иногда она тем или иным причинам отдаляла казнь неугодного человека либо заменяла ее другим наказанием), а также о запутанности и низменном характере тех мотивов, которые действовали при маньчжурском дворе.