УБИЙСТВО ИЛИ САМОУБИЙСТВО?

УБИЙСТВО ИЛИ САМОУБИЙСТВО?

Вскоре после смерти сына вдовствующая императрица расправилась и с его женой. Правда, теперь на защиту Цыси встает не только Кольдр, но и немецкий синолог Брандт, однако никаких доказательств защита не приводит, а у обвинения их более чем достаточно. К тем фактам, о которых говорилось в предыдущей главе, стоит добавить, что Алутэ крайне раздражала правительницу своей скромностью. Когда ее приглашали на дворцовые спектакли, она во время неприличных сцен отворачивалась. Цыси решила, что невестка презирает ее за развращенность, и задумала проучить дерзкую. Стоило той улыбнуться своему мужу, как Цыси объявляла, что она завлекает его. Когда же император заболел и жена не решалась навестить его, вдовствующая государыня обвинила ее в черствости. Алутэ пошла к мужу, но тут Цыси заявила, что та хочет погубить больного любовью.

При всей своей скромности Алутэ иногда умела быть твердой. Она помнила, что является законной императрицей, не желала становиться перед Цыси на колени и убеждала Тунчжи не делать этого, хотя понимала, чем ей грозит такое поведение. Рассказывают, что накануне своей смерти, последовавшей в начале 1875 года, императрица была беременна. Цыси, по-видимому, знала это, но наследник от строптивой невестки ее совершенно не устраивал; еще меньше привлекала ее Алутэ в роли главной регентши. Разлучив супругов, она не постеснялась обвинить императрицу в том, что та убила мужа развратом, то есть фактически приписала ей собственную вину: «У, лиса-оборотень! Это ты соблазнила и погубила моего сына, да еще хочешь быть Великой императрицей!? Скорее высохнут моря и рассыплются скалы, чем будет по-твоему!».

Неудивительно, что Цыси не захотела ждать родов Алутэ. Она потребовала срочно выбрать монарха под тем предлогом, что трон не должен оставаться пустым, а в результате посадила на этот трон... четырехлетнего ребенка, своего племянника Гуансюя.

Теперь Алутэ была уже вовсе «не нужна». Но она вряд ли покончила с собой от горя по мужу, как объявили в официальном указе, а, скорее всего, была доведена до смерти. Юй Жунлин изображает это таким образом:

«Вдова Тунчжи оказалась совершенно не у дел. В смятении она послала к своему отцу евнуха с тайным письмом, спрашивая совета. Когда евнух вернулся, она вскрыла конверт и ничего в нем не обнаружила.[19] Императрица поняла: отец намекает, что ей лучше всего покончить с собой. Тогда она отказалась от пищи и через семь дней умерла».

Согласно другим источникам, не сама Алутэ «отказалась от пищи», а Цыси «приказала ограничить последнюю в воде и пище» или «только» позволила это. Некоторые считают, что молодая императрица была просто отравлена, но они забывают о разнообразии приемов Цыси. Еще сомнительнее утверждение, будто Алутэ отравилась сама: дело в том, что, по страшным и малопонятным китайским законам, если императрица или наложница принимали яд, всех их родственников вырезали, а смерть от голода не преследовалась, и Алутэ, конечно, учла это.

Вполне вероятно также, что Чун И толкнул дочь на самоубийство не по своему разумению, а под нажимом Цыси, которая предположила, что Алутэ и ребенок в ее чреве заражены сифилисом. Впрочем, последней деталью она могла и не поделиться с сановником. В«Четырех удивительных делах при цинском дворе» Цыси велит сказать отцу Алутэ, будто та настолько убита кончиной мужа, что ей лучше последовать за ним. Чун И, оказавшись, в безвыходном положении, послал дочери коробку с булочками. Алутэ удивилась и, написав на дне коробки «Что это значит?», отослала ее назад. Отец ответил: «Не смею объяснять, ибо нет никого мудрее государыни». Тут только императрица все поняла и избавила свою семью от казни.

На следующий год после гибели Алутэ «какой-то цензор, которому до всего было дело, подал ко двору меморандум, сообщая, что в народе ходят разные слухи: одни говорят, что императрица умерла от горя, а другие — что от голода. Поэтому необходимо внести во все это ясность, дать императрице похвальный посмертный титул и т. д. и т. п. Однако покойная императрица посмертного титула так и не получила, а цензор лишился своего места». Здесь, вероятно, имеется в виду чиновникПань Дуньянь, продолжавший обличения даже после отставки. Пострадал и отец Алутэ, несмотря на его покладистость: он был выведен из Государственного совета и вновь обрел силу лишь через двадцать пять лет, в 1900 году, когда Цыси, словно в насмешку над ним, назначила его охранником своих личных покоев.