Глава 4. ВО ГЛАВЕ «МОЗГА АРМИИ»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 4. ВО ГЛАВЕ «МОЗГА АРМИИ»

В своих мемуарах А. М. Василевский отмечает, что 24 апреля 1942 г. И. В. Сталин по телефону сообщил ему, что напряженная работа подорвала здоровье маршала Б. М. Шапошникова. Поэтому решено освободить его от работы и дать возможность подлечиться, а временное исполнение обязанностей начальника Генштаба возложить на Василевского. Маршал Б. М. Шапошников был оставлен в должности заместителя наркома обороны. На следующий день Сталин подписал приказ № 0324 о реорганизации Генерального штаба с целью совершенствования его работы. По сравнению со штатом от 10 августа 1941 г. в структуру Генштаба были внесены следующие изменения: Разведывательное управление стало именоваться Главным разведывательным управлением, Управление строительства укрепрайонов — Управлением укрепленных районов; Отдел по оперативным перевозкам был выведен из Оперативного управления и стал самостоятельным отделом; создан Отдел по использованию опыта войны.

Если судить по опубликованным документам Ставки ВГК, то впервые подпись Василевского в качестве исполняющего обязанности начальника Генштаба появилась только 11 мая 1942 г. В своих мемуарах Александр Михайлович отмечает, что 26 апреля ему было присвоено воинское звание генерал-полковник. По другим данным, это звание он получил лишь 21 мая.

В мае — июне Сталин неоднократно обращался к Василевскому с предложениями полностью принять на себя обязанности начальника Генштаба. Одна из бесед на эту тему велась в кремлевском кабинете Сталина в присутствии командования Юго-Западного направления — С. К. Тимошенко, Н. С. Хрущева и И. Х. Баграмяна. Воздушная тревога прервала беседу и все вынуждены были спуститься в убежище. Здесь Сталин после обсуждения основной темы сообщил:

— В связи с серьезным заболеванием маршала Шапошникова Ставка сейчас занята поиском кандидата на должность начальника Генштаба. По мнению Ставки на эту должность подошел бы давно работающий в Генштабе товарищ Василевский, но он категорически отказывается от этого. Каково ваше мнение?

— Товарищ Сталин, я предлагаю назначить начальником Генштаба маршала Тимошенко, — сказал генерал Баграмян. — Он работал в наркомате обороны и отлично знает роль и содержание работы Генерального штаба.

Однако Тимошенко отклонил это предложение.

— На мой взгляд, для этой должности подходит генерал Голиков, отличный военачальник и политработник.

Сталин, выслушав своих собеседников, произнес:

— Все-таки считаю, что наилучшая кандидатура — это товарищ Василевский.

«Я, как и всякий раз при подобных разговорах, просил этого не делать у — пишет Александр Михайлович. — Я отказывался от этого назначения потому, что искренне считал себя не подготовленным для этой роли, тем более в условиях той сложной военной обстановки. Наблюдая в течение ряда лет за работой Б. М. Шапошникова и некоторых других военачальников, я отлично понимал, что подбор кандидата на должность начальника Генерального штаба является исключительно серьезной проблемой и что далеко не каждый, даже более подготовленный и опытный военачальник, чем я, может с ней справиться. Я считал, что начальник советского Генштаба обязан обладать не только глубокими военными знаниями, боевым опытом, критическим умом, но и рядом других специфических качеств. Он должен быть военачальником, пользующимся высоким авторитетом в Вооруженных Силах и стране, безусловно, с сильной волей и в то же время способным постоянно и во всех случаях проявлять выдержку, спокойствие и разумную гибкость в руководстве огромным и столь ответственным, разнохарактерным коллективом, каким является Генеральный штаб, и в же время иметь и дипломатические способности.

Все те качества, которые перечислил Василевский, несомненно, были присущи и ему. Сталин, имевший немалый опыт в решении кадровых вопросов, это давно уже уловил. Вот, что по этому поводу пишет B.C. Яровиков:[185]

«В выдвижении его на столь высокий пост большую роль сыграла рекомендация Б. М. Шапошникова. Он давно заметил военное дарование Александра Михайловича, продвигал его по служебной лестнице, а теперь хотел видеть его на своем месте. Решающее значение имело, конечно, мнение Сталина. К тому времени он уже оценил роль Генерального штаба в войне и хотел иметь во главе его военного стратега, который бы глубоко мыслил категориями развернувшейся войны, понимал тенденции ее развития, являлся первым помощником в планировании военных действий, умело вел за собой большой и сложный коллектив генштабистов. Верховный, конечно, сопоставлял Василевского с другими возможными кандидатами на пост начальника Генштаба. А его возглавляли такие талантливые военачальники, как К. А. Мерецков, Г. К. Жуков. Но теперь они командовали фронтами. К Василевскому Верховный приглядывался давно. Особенно близко мог наблюдать за ним после эвакуации в 1941 году части коллектива Генштаба из Москвы. Василевский находился с ним рядом почти все дни и ночи. Выполнял любое его задание оперативно, с умом, давая обоснованные предложения по усилению оборонительных действий советских войск, подготовке и проведению контрнаступлений под Москвой и на других направлениях. Когда только спал! А когда Б. М. Шапошников серьезно заболел и Василевский, в полном объеме выполняя его обязанности, показал возросшую зрелость руководящего военного деятеля, Сталин окончательно убедился в правильности своего выбора. События на фронтах не радовали, до предела усложнилось руководство войсками. Василевский был неизменно собранным, мобильным, способным нести ответственность за Генштаб, находить контакты с командованием фронтов, армий, управлениями Народного комиссариата обороны, с Госпланом, наркоматами, производящими оружие, боевую технику».

26 июня 1942 г. приказом № 199 Ставки ВГК генерал Василевский был утвержден в должности начальника Генштаба. С целью повышения статуса Александра Михайловича постановлением СНК СССР от 14 октября он был назначен заместителем наркома обороны.

Итак, А. М. Василевский достиг пика своей карьеры. Он теперь стал во главе «мозга армии». Теперь ему придется нести ответственность за всю работу огромного коллектива Генерального штаба. Василевский ничего не изменил в стиле деятельности Генштаба, который сложился под руководством маршала Шапошникова. Не произошло и «перетряхивания» кадров. Работа Генштаба пошла в том же ритме и с такой же высокой степенью напряженности.

А. М. Василевский руководил Генштабом около трех лет, из которых почти два года (более 22 месяцев) провел на фронтах в роли представителя Ставки ВГК. «В тех конкретных условиях ведения вооруженной борьбы такая практика являлась, — отмечал Александр Михайлович, — я бы сказал, не только правильной, но и необходимой для Ставки и Генерального штаба, так как она позволяла при принятии окончательных решений и при разработке планов проведения операций исходить не только из данных, которые имеются в Центре, но уже в значительной мере учитывать особенности обстановки непосредственно на месте и производить на этой основе более обоснованные расчеты».

В то же время Василевский подчеркивает: «Безусловно, нельзя отрицать при этом того, что, часто выезжая на фронт и находясь там, я, как начальник Генерального штаба, не мог принимать непосредственного участия в решении всех вопросов, над которыми обязан был работать аппарат Генштаба, и лишался возможности повседневного общения с его коллективом, а следовательно, и возможности оказывать постоянную, практическую помощь в работе его управлениям и отделам. И это немало беспокоило меня, беспокоило и потому, что я остро чувствовал и воспринимал ту довольно жесткую, не дававшую каких-либо скидок требовательность, которую предъявлял ко мне Верховный Главнокомандующий почти каждый раз за те или иные упущения или промахи в работе Генерального штаба. Поэтому я, будучи в отрыве от Генерального штаба, принимал все меры к тому, чтобы обеспечить себе возможность для более эффективного руководства его работой. Учитывая порою крайне слабую укомплектованность его руководящими кадрами, вынужден был неоднократно докладывать о своем беспокойстве за Генштаб Ставке Верховного Главнокомандования. Однако И. В. Сталин несколько проще относился к этому моему беспокойству.

В отсутствие А. М. Василевского во главе Генштаба оставался военный комиссар Ф. Е. Боков, который 8 августа 1942 г. был назначен заместителем начальника Генштаба, хотя и не был подготовлен для выполнения чисто оперативных функций. Заместители начальника Генштаба генералы Н. Ф. Ватутин и П. И. Бодин, назначенные на эти должности по просьбе А. М. Василевского, вскоре, в июле, решением И. В. Сталина были направлены первый — командующим войсками Воронежского фронта, а второй — начальником штаба Сталинградского фронта. В результате Оперативное управление снова осталось без руководителя. Василевский, стремясь обеспечить бесперебойную и эффективную работу одного из важнейших управлений Генштаба, обратился к Сталину с просьбой назначить начальником Оперативного управления и первым заместителем начальника Генштаба генерал-лейтенанта А. И. Антонова, руководившего штабом Закавказского фронта.

— Напрасно вы так озабочены работой Генштаба, — сказал Сталин. — Главное сейчас для Ставки, для Генштаба, да и для всех — это успешное выполнение проводимых и намеченных нами операций, на них и должно быть сосредоточено все ваше внимание, сюда должно быть направлено и основное внимание Генштаба, к тому же все важнейшее по ним Генштабом уже сделано, а с остальными канцелярскими делами мы как-нибудь справимся и без вас, а когда вы будете необходимы здесь как начальник Генерального штаба при решении новых задач, то не беспокойтесь, мы вас не забудем и пригласим. Если же у Генерального штаба в процессе его работы встанут какие-либо серьезные затруднения и появится необходимость помочь ему, то думаю, что вы сможете это сделать и находясь на фронте. А в основном сейчас не вы должны помогать Генштабу, а Генштаб вам.

Сталин в то время не придавал должного значения роли Генштаба в планировании и руководстве вооруженной борьбой, считая, что он занимается обыденной канцелярщиной. Осознание своей ошибки придет к Верховному Главнокомандующему позже, когда Генштаб под руководством генерала Василевского докажет, что является полноценным рабочим органом Ставки ВГК. Однако надо отдать должное настойчивости Василевского, который сумел убедить вождя в необходимости назначения генерала Антонова в Генштаб. Такое назначение состоялось 11 декабря 1942 г., несмотря на то что Сталин лично его не знал. «Многие его знали и одобрительно отзывались о нем, — пишет генерал армии С. М. Штеменко. — А. М. Антонов детально знакомился с людьми управления, тщательно изучал оперативную обстановку, вполне свободно ориентировался и в делах Генгитаба, и в положении на фронтах. Постепенно у нас прекратились бдения в приемной. Не без помощи Антонова Верховным Главнокомандующим был установлен трудный и жесткий, но в целом необходимый и приемлемый регламент работы Генштаба, который сохранился на годы. При этом сам он делил с нами все тяготы службы».[186]

В исторических исследованиях последнего времени, в том числе в труде «Генеральный штаб Российской армии: история и современность», в разработке которого участвовал и автор данной книги, дана развернутая характеристика деятельности Генштаба в годы войны. Поэтому мы остановимся лишь на отдельных вопросах, наиболее ярко характеризующих роль начальника Генштаба А. М. Василевского.

Одной из наиболее важных и сложных задач Генштаба и его начальника являлось планирование военных кампаний. За два-три месяца до начала новой кампании в Генштабе, исходя из военнополитической цели и задач вооруженной борьбы, определенных политическим руководством, и с учетом складывавшейся стратегической обстановки на всем советско-германском фронте, разрабатывались предложения и осуществлялись предварительные расчеты для Ставки ВГК относительно ее общего стратегического замысла, материально-технического обеспечения войск, подготовки необходимого количества стратегических резервов и их использования и по многим другим вопросам.[187] В общем стратегическом замысле находили отражение способ действий вооруженных сил, направления сосредоточения основных усилий, распределение сил и средств по стратегическим направлениям, состав и порядок создания на них стратегических группировок войск, их возможные задачи, очередность и время применения, основы взаимодействия и др. Предложения с необходимыми обоснованиями и расчетами обычно докладывались начальником Генштаба на совещаниях в Ставке с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО. После обсуждения и принятия Ставкой ВГК решения в Генштабе с привлечением (в части касавшейся) представителей главных и центральных управлений Наркомата обороны, наркоматов промышленности и других центральных органов осуществлялось окончательное планирование. При этом детально разрабатывались только планы начальных (исходных) операций, а последующие операции намечались в общих чертах. Они планировались в ходе военных действий в зависимости от результатов исходных операций. В зависимости от развития обстановки Генштаб вносил коррективы в ранее разработанные планы и создавал новые группировки войск для проведения новых операций. В этой связи большинство кампаний подразделялось на этапы.[188]

Планирование военных действий в оборонительных кампаниях имело свою специфику. Летом 1942 г. переход Красной Армии к стратегической обороне был вынужденным. Ставка ВГК и Генштаб могли лишь наметить общую цель и способ действий вооруженных сил: в упорных оборонительных сражениях, сочетаемых на ряде направлений с частными наступательными операциями и контрударами, измотать, обескровить противника, остановить его продвижение и создать условия для перехода в наступление (контрнаступление). После принятия решения на ведение стратегической обороны Генштаб совместно со Ставкой разрабатывал и реализовывал мероприятия, вытекавшие из определенного замысла. К ним относились: строительство оборонительных рубежей с заблаговременным занятием ряда из них войсками; подготовка стратегических резервов и их использование для восстановления прорванного фронта, усиления группировок на важнейших направлениях; согласование усилий этих группировок и фронтов (армий) внутри них, видов вооруженных сил и родов войск с целью отражения ударов противника и его разгрома. Для того чтобы истощить и остановить мощные ударные группировки вермахта на каждом стратегическом направлении готовились и проводились несколько последовательных по глубине стратегических оборонительных операций. В ходе оборонительных кампаний стратегическая оборона непрерывно совершенствовалась: увеличивались глубина построения оборонительных группировок, их состав и эшелонирование, росло искусство инженерного оборудования местности, повышалась эффективность противотанковой и противовоздушной обороны. Стратегическая оборона становилась все более активной и устойчивой.

Планирование военных действий в наступательных кампаниях зависело от различных целей и конкретно складывавшейся обстановки, соотношения сил и средств в те или иные периоды войны. Все это накладывало отпечаток на характер стратегического планирования кампаний. Так, зимняя кампания 1942/43 г., связанная с борьбой за захват стратегической инициативы, началась с контрнаступления на решающем направлении советско-германского фронта (сталинградском — в ноябре 1942 г.). В последующем, по мере выявления результатов контрнаступления, планировались и организовывались новые наступательные операции, но уже на более широком фронте и на значительную глубину (общее стратегическое наступление).

Для достижения целей кампаний Ставка ВГК и Генеральный штаб создавали, как правило, несколько стратегических группировок, основу которых составляли фронтовые объединения. Каждая такая группировка обычно включала от 2 до 4 фронтов, усиливалась объединениями и соединениями других видов вооруженных сил. Наиболее крупные группировки предназначались для проведения главных операций.

Основным содержанием военной кампании являлись стратегические операции, планирование и подготовка которых занимали центральное место в деятельности Генштаба и его начальника. Всего в ходе войны было подготовлено и проведено более 50 таких операций, замыслы и планы которых разрабатывались, как правило, по решению Ставки ВГК. В ряде случаев инициатором проведения стратегических операций являлся Генеральный штаб.

В годы войны благодаря усилиям и профессионализму начальника Генштаба А. М. Василевского сложилась определенная, достаточно эффективная система планирования стратегических операций. В связи с тем, что в 1942 г. переход войск Красной Армии к обороне был вынужденным, стратегические оборонительные операции, как и в целом кампании, заранее не планировались. Их организация осуществлялась в основном в условиях крайнего дефицита времени, одновременно с отражением ударов превосходящих сил противника, обладавшего к тому же господством в воздухе. При этом приходилось решать широкий круг проблем, в том числе вскрытие замысла противника и состава группировок его войск, создание своей оборонительной группировки и выбор наиболее целесообразного ее оперативно-стратегического построения, инженерное оборудование местности и др. После этого Ставка ВГК определяла стратегическую цель и общий замысел операции, на основе которых Генштаб разрабатывал общую и частные директивы. Такой метод планирования наиболее четко проявился уже в летне-осенней кампании 1942 г.

Основным способом ведения стратегических оборонительных операций являлось сочетание позиционных форм с высокой активностью войск. Последняя находила свое выражение в широком маневре силами и средствами, в проведении контрударов и частных наступательных операций, в нанесении массированных ударов артиллерией и авиацией по главной вражеской группировке и др. Это позволило Красной Армии в ряде стратегических операций, правда, ценой утраты значительной территории, больших людских и материальных потерь, сорвать наступательные замыслы противника, нанести ему существенный урон и удержать важнейшие военно-политические и административные центры страны (операции на сталинградском и других направлениях), а в некоторых — и создать выгодные условия для перехода в контрнаступление (Сталинградская операция).

Особое место в ряду стратегических оборонительных операций занимает операция под Курском в июле 1943 г. Она, в отличие от других, готовилась не вынужденно, а преднамеренно. В последующем (осенью 1943 и в 1944 г.) оперативная и стратегическая оборона организовывалась только на отдельных направлениях, причем на короткое время. Она была призвана обеспечить ведение решительных наступательных операций там, где определялась судьба войны.

Особенностью стратегических оборонительных операций 1941–1943 гг. являлось то, что они имели не только значительный пространственный размах, но и в них участвовало значительное количество сил и средств. Большинство оборонительных операций проводилось на фронте 450–650 км, при глубине отхода советских войск до 300–600 км и более.[189] Состав войск в ходе операций менялся. Как правило, на первом этапе операций, в связи с потерями, он резко сокращался, но затем, по мере подхода резервов, возрастал.

Методы планирования стратегических наступательных операций складывались в ходе военных действий. С 1942 г. подготовка исходных стратегических наступательных операций той или иной кампании проводилась, как правило, в период стратегических пауз, продолжавшихся от двух до четырех месяцев. Это позволяло своевременно пополнить части и соединения людьми, боевой техникой, накопить материальные запасы, подготовить войска и штабы к предстоящим действиям, оборудовать исходные районы для наступления, всесторонне спланировать операцию и отработать все вопросы взаимодействия. К разработке планов таких операций Генштаб в соответствии с указаниями Ставки ВГК приступал обычно за 2–2,5 месяца до начала наступления.[190] Исходя из этого, Генштаб определял цель и замысел операций, способы их ведения, намечал этапы той или иной операции, задачи фронтов и т. д. Затем ориентировал командующих войсками о замысле стратегической операции и задачах, которые им предстояло в ней решать. В соответствии с этой ориентировкой командующие фронтами представляли в Генштаб свои соображения по наиболее эффективному, с их точки зрения, использованию своих войск, которые учитывались при окончательной отработке ее плана. Нередко в Ставке ВГК проводились совещания с участием командующих войсками фронтов, где обсуждались планы предстоящих действий.

В окончательном виде оперативная часть плана обычно оформлялась в Генштабе на карте. В других планирующих документах находили отражение все вопросы, связанные с обеспечением фронтов резервами, вооружением, боевой техникой, транспортом, материальными средствами. Особое внимание уделялось вопросам планирования очередности подвоза фронтам всего необходимого для ведения операций. После завершения отработки планов в Генеральном штабе Ставка отдавала фронтам директивы (обычно за две-три недели до начала наступления). В директивах указывались: цель операции фронта; ближайшие и дальнейшие задачи войск и сроки их выполнения; количество, состав ударных группировок и направления их ударов; разграничительные линии между фронтами; в отдельных случаях — оперативное построение войск, порядок использования подвижных войск, плотность артиллерии и др. Одновременно ставились задачи дальней авиации, Войскам ПВО, а на приморских направлениях и флоту, организовывалось взаимодействие между фронтами и стратегическими группировками, действовавшими на разных направлениях. Вся остальная работа по планированию осуществлялась командованием и штабами фронтов.

Иногда Генштабом, особенно во второй половине Великой Отечественной войны, когда линия фронта стремительно отодвигалась на запад, а наступательные действия на различных его участках или подготовка к ним велись почти непрерывно, применялся и другой метод планирования стратегических операций. Суть его состояла в том, что командующим фронтами предписывалось представить в Генштаб письменные соображения о планах операций (нередко военные советы фронтов представляли свои соображения о планах дальнейших действий и без предварительного указания Ставки). Эти планы тщательно изучались в Генштабе, докладывались Ставке, и если та была в принципе согласна с ними, то план корректировался, после чего Генеральный штаб распорядительным порядком «увязывал» действия фронтов и готовил для каждого из них соответствующие директивы.

Целью большинства стратегических наступательных операций, проведенных в первом и втором периодах войны, обычно являлся разгром крупных стратегических группировок противника (от 30–40 до 60–80 дивизий), овладение важными в политическом, экономическом и стратегическом отношениях районами (Северным Кавказом, Донбассом, Крымом) или стратегическими рубежами (по рекам Десна, Днепр, Висла, государственной границе), освобождение административных территорий (Прибалтика, Белоруссия, Молдавия). В третьем периоде войны целями операций являлись освобождение оккупированных противником стран (Польша, Чехословакия, Югославия), последовательный вывод из войны на стороне Германии ее союзников (Румыния, Финляндия, Венгрия), завершение ее разгрома. Для достижения этих целей проводились несколько операций разного масштаба.

Для достижения целей стратегических операций Ставка ВГК и Генштаб создавали крупные группировки войск. В их состав, как уже отмечалось, входило от двух до четырех фронтов (100–200 расчетных дивизий), объединения и соединения дальней авиации и Войск ПВО страны, а на приморских направлениях и реках (озерах) — силы флотов и речных (озерных) флотилий. Количество сил и средств в стратегических группировках в годы войны имело тенденцию к возрастанию. В операциях третьего периода оно составляло до 1,5–2,5 млн человек, от 20 до 40 тыс. орудий и минометов, от 3 до 6 тыс. танков и САУ, от 2 до 7,5 тыс. самолетов.[191] Некоторые стратегические наступательные операции (Киевская в 1943 г., Львовско-Сандомирская и Петсамо-Киркенесская в 1944 г.) проводились силами одного фронта. В Петсамо-Киркенесской операции участвовали также силы Северного флота.

Формы и способы разгрома противника в стратегических наступательных операциях отличались большим разнообразием. К ним относились: окружение и уничтожение его крупных группировок; рассечение сил противника мощным ударом на большую глубину и разгром их по частям; дробление противостоявшей стратегической группировки рядом мощных ударов на нескольких направлениях с развитием успеха в глубину и в стороны флангов. Во многих операциях эти способы сочетались. Способ разгрома противника выбирался с учетом конкретной обстановки, соотношения сил, характера театра военных действий, начертания линии фронта, положения и возможностей своих войск и противника. Поэтому каждая новая наступательная операция, как правило, отличалась от предыдущей.

Особое внимание при подготовке и в ходе стратегических операций уделялось внезапности, являвшейся одним из главных факторов успеха. Это позволяло в более короткие сроки добиваться значительных результатов, вынуждая противника допускать крупные просчеты. С целью достижения внезапности проводились следующие мероприятия: сосредоточение и неожиданный для противника ввод в сражение крупных резервов; нанесение первых ударов большей силы, чем ожидал противник; использование на главных направлениях мощных танковых группировок; ведение глубоких наступательных операций в высоких темпах; быстрый перенос усилий с одного стратегического направления на другое; наращивание последовательных ударов в оперативной и стратегической глубине и др.

Генштаб значительное внимание уделял обеспечению деятельности представителей Ставки ВГК, в том числе и Василевского. С этой целью формировалась оперативная группа из хорошо подготовленных генералов и офицеров, в том числе и из штабов родов войск, готовились соответствующие документы, выделялись необходимые средства связи, шифровальной службы и транспорта. Специалисты, входившие в состав оперативных групп, проводили в жизнь распоряжения представителя Ставки, оказывали помощь штабам в организации боевых действий. По свидетельству Василевского, большую помощь в деле руководства работой Генштаба во время его нахождения на фронте оказывали систематические приезды ответственных работников Генштаба. Они осуществлялись по их инициативе с разрешения Василевского или по его вызову, а иногда и по указаниям Сталина. Основными целями таких посещений являлись доклады Василевскому о разрабатываемых Генштабом проектах или указаниях, подлежащих утверждению Ставкой, или проектах руководящих директив или указаний, исходящих от Генштаба в войска, а также рассмотрение других вопросов работы Генштаба.

Большую помощь представителям Ставки ВГК оказывали работавшие при штабах фронтов, армий, отдельных корпусов, а иногда и дивизий постоянные представители (группа офицеров) Генштаба.[192] Они действовали на основании положения, утвержденного маршалом Шапошниковым. В телеграмме, направленной 23 марта 1942 г. начальнику штаба Ленинградского фронта начальником группы офицеров Генштаба генерал-майором Ф. М. Исаевым, разъяснялось, что группа офицеров Генштаба имеет следующие права: осуществлять непосредственную проверку выполнения штабами и войсками директив, приказом и распоряжений Верховного Главнокомандования, наркома обороны и Генштаба; обеспечивать Генштаб быстрой, непрерывной и точной информацией об обстановке, ходе боевых действий и состоянии войск.[193] Практика показала, что отдельные начальники штабов фронтов и армий не понимали или не хотели понимать роль офицеров Генштаба в обеспечении руководства боевыми действиями. Они отказывали им в ознакомлении с директивами Ставки и Генштаба и в средствах передвижения, запрещали отправлять шифровки на имя начальника Генштаба. Василевский, стремясь положить конец этому произволу, 4 июня вместе с военным комиссаром Генштаба Боковым подписал директиву № 155 450, адресованную начальникам штабов фронтов и армий.

«Необходимо прекратить неправильное отношение к офицерам Генерального штаба, — отмечалось в директиве, — своевременно ознакомлять старших офицеров фронтов и армий с директивами Ставки и Генерального штаба, оказывать им содействие и помощь в их работе и в необходимых случаях обеспечивать офицеров средствами передвижения».[194]

К лету 1943 г. в деятельности офицеров Генштаба был выявлен ряд недостатков, отрицательно влиявших на выполнение поставленных перед ними задач. Руководящий состав группы офицеров Генштаба, не входя организационно в состав Оперативного управления, не мог осуществлять эффективное руководство деятельностью офицеров и в этом отношении являлся только передаточной инстанцией. Закрепление офицеров Генштаба за фронтом, армией, корпусом, приводило к их сращиванию с соответствующим штабом, а также к тому, что они, присмотревшись к недостаткам, переставали их замечать и в ряде случаев просто не доносили об этих недостатках из-за опасения испортить отношения с командованием. С целью устранения этих недостатков Василевский в качестве заместителя наркома обороны 22 июня подписал приказ, в котором говорилось:

«1. Весь личный состав офицеров передается в состав Оперативного управления для использования их из расчета по 5–10 человек на фронт (в зависимости от состава фронта) и 1–2 офицеров на каждую отдельную и воздушную армию. При Оперативном управлении иметь постоянный резерв офицеров в количестве 10–15 человек.

2. Закрепление офицеров за штабами армии и ниже не производить. Группа выделенных на тот или иной фронт офицеров возглавляется старшим офицером и, находясь при штабе фронта, руководствуется в своей работе планом, утвержденным начальником Оперативного управления, и выполняет отдельные его задания в зависимости от обстановки. Старшие офицеры подчиняются непосредственно начальникам соответствующих направлений Оперативного управления, которые и руководят их повседневной деятельностью.

3. Начальнику Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии пересмотреть соответствующее “Положение о группе офицеров Генерального штаба” и на его основе составить единое “Положение об офицерах Генерального штаба Красной Армии”. Проект Положения представить мне на утверждение к 30 июня 1943 г.

Реорганизацию закончить к 1 июля 1943 г. Список старших фронтовых офицеров представить мне на утверждение 25 июня 1943 г.

4. Личный состав группы офицеров, не использованный в пределах Генерального штаба, передать в распоряжение начальника Главного управления кадров Красной Армии»[195].

Вместе с представителями Ставки ВГК на фронты выезжали и представители от родов войск, назначаемые И. В. Сталиным. В тесном контакте с А. М. Василевским в большинстве случаев работали: от Военно-воздушных Сил — начальник штаба и заместитель Главкома ВВС Ф. Я. Фалалеев, заместитель командующего артиллерией Красной Армии М. Н. Чистяков, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко или его заместитель. И. В. Сталин требовал от представителей Ставки ВГК ежесуточно к 24 часам телеграфные отчеты о своей деятельности на фронте, обязывал их иметь с ним самую прочную и непрерывную связь. Для этого представители Ставки располагали специально созданным командным пунктом с мощным узлом связи. Кроме того, Василевский через узел связи Генштаба имел связь с фронтами, армиями и штабами военных округов. На рассмотрение, утверждение и для последующего доклада Ставке ВГК Василевскому направлялись наиболее важные документы, разрабатывавшиеся в Генштабе. «Прочная техническая связь с Генштабом обеспечивала мне, — пишет Александр Михайлович, — как начальнику Генштаба, возможность неоднократно в сутки заслушивать доклады руководящих его лиц — о всех важнейших событиях, происходящих на фронтах, о постоянной деятельности Ставки, о важнейших донесениях и просьбах, поступающих от фронтов в адрес Ставки и Генштаба, о ходе выполнения тех или иных заданий Ставки, о ходе формирований, о состоянии стратегических резервов и обо всех основных затруднениях, с которыми сталкивался Генштаб в процессе своей работы. Тут же давались мною Генштабу все необходимые указания по обсуждаемым вопросам»[196].

Кроме того, Василевский вел телефонные разговоры со Сталиным часто по нескольку раз в сутки. При этом обсуждались ход выполнения заданий Ставки на тех фронтах, на которых ее в данный момент представлял Василевский, а также ход военных действий на остальных фронтах, целесообразность подключения к проводимой операции соседних фронтов или организации новых мощных ударов по врагу на других стратегических направлениях. Наряду с этим рассматривались вопросы, касающиеся состояния и использования имеющихся резервов ВГК, боевого и материального обеспечения войск, назначения или перемещения руководящих кадров в вооруженных силах и др.

Представители Ставки, располагая всеми данными о возможностях, замысле и планах Верховного Главнокомандования, оказывали существенную помощь командующим фронтами в выработке и принятии наиболее правильных оперативных решений, вытекающих из общего плана стратегической операции. Большую работу они проводили по разрешению на месте сложных вопросов стратегического взаимодействия между фронтами, видами вооруженных сил и родами войск, исходя из общего замысла Ставки на операцию. Командующие войсками фронтов получали от представителей Ставки помощь в обеспечении войск всем необходимым для выполнения задач, так как многие вопросы касались компетенции Верховного Главнокомандующего и Наркомата обороны. Представители Ставки также обращались в Генштаб по таким вопросам, как ход боевых действий на соседних фронтах, обеспечение фронтов резервами, боевой техникой, боеприпасами и горючим. Все доклады представителей Ставки обязательно представлялись Сталину. В свою очередь, Генштаб оказывал представителям Ставки постоянную практическую помощь в их работе.

А. М. Василевский в своих мемуарах подробно рассказывает о докладах начальника Генштаба или его заместителя на рабочих заседаниях Ставки ВГК. При этом он подчеркивает, что, безусловно, будет правильным «говорить о них как о докладах Ставке, Политбюро ЦК партии и ГКО». Сам Василевский отмечал, что лично считал такие свои доклады, как доклады ЦК партии и Ставке. Обычно вечером, если Василевский находился в Москве, звонил Сталин (или его секретарь Поскребышев) и приглашал прибыть в Центральный Комитет часам к восьми-девяти. Повестка доклада предварительно не называлась. Необходимо было самому определять, какие вопросы кроме общей обстановки на фронтах будут интересовать Сталина и присутствующих у него членов Политбюро и ГКО. Иногда получалось так, что Сталина интересовал какой-то другой вопрос. Но в основном обсуждались положение на фронтах и вопросы материального обеспечения войск. Доклады приходилось делать очень быстро, освещая не только положение на фронтах, но и оценивая их действия, внося предложения и докладывая просьбы военных советов фронтов. Протоколы заседаний не велись. По обсуждаемым вопросам при необходимости тут же готовились решения, которые в зависимости от содержания рассматриваемого вопроса оформлялись постановлением ЦК ВКП(б) или ГКО, директивами Ставки ВГК.

А. М. Василевский особо подчеркивает, что Генштаб повседневно держал связь с Политбюро ЦК ВКП(б). При этом вопросы, требующие санкции ЦК ВКП(б), решались при участии специально прикрепленного к Генштабу члена Политбюро. С ним Василевский повседневно держал связь, обращался к нему за помощью при решении тех вопросов, которые не мог решить сам, а также тех, которые не требовали внимания и без того чрезмерно перегруженного Сталина.

«Политбюро было в курсе всех дел Генштаба, — пишет Александр Михайлович. — Представитель Политбюро принимал участие почти во всех заседаниях, проводимых в Генштабе с целью реализации принятых Ставкой и ЦК решений, на которые приглашались представители наркоматов. Наиболее трудные вопросы выносились на решение Ставки, ЦК ВКП(б). Прикрепление Политбюро ЦК одного из членов в помощь Генеральному штабу в период Великой Отечественной войны вполне себя оправдало.

Значительно упростилась наша повседневная связь с ЦК ВКП(б), с правительством и наркоматами. Практиковались выезды отдельных членов Политбюро на фронт. Обычно они ехали туда, где было особенно трудно, где складывалась сложная военная обстановка. Эти поездки приносили бесспорную пользу»[197].

В данном случае Василевский не погрешил против истины. В последнее время в исторических трудах стараются обходить стороной вопрос о роли партийных органов в решении вопросов, хотя она была неоднозначной. Конечно, главным была не тесная связь с ЦК, а постоянное общение со Сталиным, ибо только он в действительности держал все бразды правления в своих руках. Василевский не сомневался в том, что назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было оправданно. «В тот предельно трудный период наилучшим решением, учитывая величайший ленинский опыт периода Гражданской войны, — пишет Александр Михайлович, — являлось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать тыл и фронт единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. И когда Сталин, как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО, стал еще и Верховным Главнокомандующим, наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу. Такое объединение в лице И. В. Сталина функции партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы».[198]

Последний пассаж сделан явно для того, чтобы показать роль коллективного руководства вооруженной борьбой, которая в действительности была пагубной в условиях войны. Но проследим за рассуждениями Василевского. Он отмечает:

«По моему глубокому убеждению, И. В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны на основе линии партии и был способен оказывать значительное влияние на руководящих политических и военных деятелей союзных стран по войне. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния. И. В. Сталин обладал не только огромным природным умом, но и удивительно большими познаниями. Его способность аналитически мыслить приходилось наблюдать во время заседаний Политбюро ЦК партии, Государственного Комитета Обороны и при постоянной работе в Ставке. Он неторопливо, чуть сутулясь, прохаживается, внимательно слушает выступающих, иногда задает вопросы, подает реплики. А когда кончится обсуждение, четко сформулирует выводы, подведет итог. Его заключения являлись немногословными, но глубокими по содержанию и, как правило, ложились в основу постановлений ЦК партии или ГКО, а также директив или приказов Верховного Главнокомандующего. Но бывало, что кто-то по указанию Сталина прямо на заседании готовит проект. Сталин подойдет, прочитает написанное, иногда внесет поправки, а если проект не удовлетворяет, сам продиктует его новый вариант»[199].

А. М. Василевский не скрывает того факта, что в первые месяцы войны сказывалась недостаточность оперативно-стратегической подготовки Сталина. Он мало советовался тогда с работниками Генштаба и командующими фронтами, часто лично принимал решения, причем не всегда правильные. По мнению Василевского, поворотной вехой глубокой перестройки Сталина как Верховного Главнокомандующего стал сентябрь 1942 г., когда сложилась очень трудная обстановка и требовалось более гибкое и квалифицированное руководство военными действиями. Именно в это время Сталин стал по-иному относиться к аппарату Генштаба, командующим фронтами, вынужден был постоянно опираться на коллективный опыт военачальников. Прежде чем принять решение по тому или иному важному вопросу ведения вооруженной борьбы, Сталин советовался со своим заместителем Жуковым, начальником Генштаба, руководящими работниками Генштаба, главных управлений Наркомата обороны, командующими фронтами, а также с наркомами, ведающими оборонной промышленностью.

А. М. Василевский уделял большое внимание вопросам обеспечения устойчивого и непрерывного управления войсками с учетом накопленного опыта. В 1942 г. была издана директива, определявшая строгий порядок устройства основных и запасных пунктов управления фронтов и армий и организации работы на них. Работа Генштаба не могла быть эффективной без получения постоянной достоверной информации от войск. Вначале сроки и порядок представления сводок и донесений от фронтов и армий устанавливались отдельными распоряжениями Генштаба. Для упорядочения этого процесса с 1 августа 1943 г. был введен в действие Табель срочных донесений, четко определивший необходимый перечень оперативных и отчетно-информационных документов, которые надлежало направлять в Генштаб, штабы (управления) видов вооруженных сил и родов войск, сроки и способы их представления.

Особое внимание А. М. Василевский обращал на соблюдение режима секретности в войсках. В первой половине января 1942 г. в этом деле был выявлен ряд нарушений со стороны штабов Юго-Западного направления, Юго-Западного и Южного фронтов. В частности, начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин допустил печатание машинисткой общего плана зимних операций армий Юго-Западного направления, представленного на утверждение Ставки ВГК. В разряд виновных попали и начальники оперативной группы штаба Юго-Западного направления генерал-лейтенант И. Х. Баграмян и начальник штаба Южного фронта генерал-лейтенант А. И. Антонов. Об этом генерал Василевский доложил Сталину, который приказал ему подготовить директиву, в которой обратить внимание Баграмяна, Бодина и Антонова на недопустимость нарушения требований к сохранению секретности оперативных планов. В директиве № 170 018, подписанной 16 января Василевским, категорически запрещались: печатание оперативных планов на машинке, за исключением лично ответственных исполнителей; издание и рассылка общих оперативных директив фронтов, применяя только частные боевые приказы и распоряжения, касающиеся отдельных армий (соединений); передача по телеграфу (шифром) оперативных планов.[200]

Кроме вышеуказанных нарушений, имели место многочисленные случаи прямого разглашения военной тайны, особенно при размещении штабов в населенных пунктах. Поэтому Василевский и военный комиссар Генштаба Боков 27 февраля 1942 г. направляют начальникам штабов фронтов, военных округов, 7-й отдельной армии и ВВС директиву № 153 135 о немедленном наведении порядка в работе штабов. От старших начальников требовалось все действия командиров и начальников, повлекших за собой разглашение военной тайны, рассматривать как нарушение воинской присяги, с вытекающими отсюда последствиями.[201] Прошло восемь месяцев, и снова Василевский в директиве № 157 609 от 19 октября вынужден был обратить внимание начальников штабов фронтов и 7-й отдельной армии на случаи нарушения режима секретности.[202]

Генеральный штаб принимал активное участие в подготовке и формировании стратегических резервов. В первом периоде войны, когда войскам Красной Армии пришлось дважды вести стратегическую оборону, основным источником образования стратегических резервов являлась мобилизация новых контингентов военнообязанных. Резервы создавались главным образом за счет образования новых формирований в тылу страны (85 %) и частично путем вывода войск из состава действующих фронтов на доукомплектование (15 %).[203] Такой способ создания резервов диктовался тем, что в условиях утраты стратегической инициативы и ведения вынужденной обороны Ставка ВГК имела ограниченные возможности для вывода войск в резерв из состава действующих фронтов. К тому же иногда требовались свежие силы для стабилизации фронта там, где противнику удавалось его прорвать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.