ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД СПАРТАКА И ЕГО ГИБЕЛЬ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД СПАРТАКА И ЕГО ГИБЕЛЬ

Спартаковское восстание рабов в древнем Риме — одно из наиболее красочных и драматических событий античного мира. Спартак стоял, "подобно Ганнибалу, у ворот Рима"; своими походами он изрезал территорию Римской республики вдоль и поперёк, наводя повсюду ужас на рабовладельческие слои населения.

Историки и публицисты рабовладельческого мира войну со Спартаком считали "ужасной и опасной для Рима войной", они сравнивали её с Серторианской и Митридатовой войнами, а древний историк Саллюстий посвятил ей даже часть своего большого исторического труда.

Римские историки не могли скрыть широту размаха спартаковского движения и социальное значение его.

Классовая предубеждённость, крайняя ненависть к Спартаку, сквозящие в отдельных свидетельствах, небрежность в установлении последовательности и точности событий, — связанных с восстанием Спартака, — всё это, конечно, мешало историкам и публицистам рабовладельческого Рима оставить полноценные и точные сведения о Спартаке.

Среди вопросов, не получивших ещё разрешения, следует выделить вопрос о последнем походе Спартака — в Брундизий — и обстоятельствах его гибели. К этому нас обязывает в особенности появление нового документа — фрагмента стенной живописи, найденного в Помпеях во время раскопок в 1927 г., дополняющего материал о гибели Спартака.

1. ПОХОД СПАРТАКА В БРУНДИЗИЙ

Несмотря на героические меры, принимавшиеся Спартаком для переправы восставших рабов из Региума в Сицилию, а оттуда к себе на родину, этого сделать не удалось. Как мы уже говорили, буря помешала осуществить переправу на самодельных плотах, и Спартак выработал новый план — прорваться через укрепления Красса в Брундизий.

Брундизий был большим портом на Адриатическом море, с прекрасной гаванью, которую посещало множество греческих кораблей. При всяком ветре гавань была удобна для кораблей и являлась ближайшим пунктом связи с Грецией через порт Диррахий, находившийся на расстоянии всего 175 римских миль, на другом берегу Адриатического моря, в Иллирии. Кроме того, Брундизий через Капуанскую дорогу был связан с Римом. Значение захвата этого чрезвычайно важного пункта для переправы рабов в Грецию было совершенно очевидным. Там можно было использовать греческие корабли, оттуда было кратчайшее расстояние до Греции, а самая гавань являлась чрезвычайно важной в стратегическом отношении, как связующий пункт между Грецией и Римом. Всё это, очевидно, было учтено вождём восставших рабов, и он, по выражению Аппиана, "решил пойти на риск и направился в Брундизий".

Каков был маршрут этого третьего похода и как протекал поход? По неполным данным, имеющимся в наших источниках, мы всё же можем восстановить отчасти картину похода в Брундизий.

Прежде всего перед Спартаком после неудавшейся переправы в Сицилию стояла задача — вырваться из вражеского кольца. Для этого были мобилизованы все силы, и тут было проявлено необычайное упорство, исключительная смелость и находчивость. Мы уже знаем, как рабы, забросав вырытый Крассом ров, выбрались из "бруттийской ловушки" и разбили наголову первые встретившиеся им отряды Красса.

Порт Брундизий.

Эта блестяще проведённая военная операция была тщательно подготовлена.

Командовавший римскими войсками Марк Красс, мечтавший одним ударом завоевать лавры победителя, почувствовал, что он не в силах справиться с восставшими рабами, и попросил сенат выслать на помощь Лукулла из Фракии и Помпея из Испании. По сообщению Аппиана, римский сенат, побуждаемый позорным для него ходом войны с гладиаторами, назначил Помпея, только что вернувшегося из Испании, вторым главнокомандующим войсками, направленными против рабов.

Рабы, вырвавшиеся из ловушки и разбившие авангард крассовского войска, могли бы беспрепятственно двигаться на северо-восток, по пути в Брундизий, если бы не наступили снова раздоры и разногласия в их среде. Это были, как ранее с Криксом и Эномаем, разногласия по поводу дальнейшего плана похода.

Часть войск под руководством Ганника и Каста стала отходить от Спартака, очевидно, не разделяя плана похода в Брундизий и требуя наступления непосредственно на Рим.

В результате всё более и более разраставшихся разногласий между Спартаком, с одной стороны, и Ганником — с другой, поход на Брундизий осложнился на первом же этапе. Отделившаяся от Спартака часть войск расположилась самостоятельным лагерем вблизи Луканского озера. Этим воспользовался Красс и стал теснить войска Каста и "Ганника; но на помощь подоспел Спартак и остановил бегство охваченного паникой отряда.

Красс, видя замешательство в стане рабов, торопился закончить войну до прихода Лукулла и Помпея, которым он не хотел уступать лавров победителя над Спартаком. Так как Спартак уверенно шёл в Брундизий, а отделившиеся части его не поддерживали, Красс решил в первую голову расправиться с войсками Каста и Ганника. Войска Красса подошли незамеченными к их лагерю, и хотя крассовские отряды были всё же обнаружены двумя женщинами из стана рабов, было уже слишком поздно. Сражение закончилось полным поражением Каста и Ганника: в бою пало свыше 12 тысяч рабов. Только двое, рассказывает Плутарх, были ранены в спину, т. е. во время бегства, остальные все до единого погибли в бою.

Спартак после, этого поражения временно отступил, по свидетельству Плутарха, к Петелийским горам, чтобы, собравшись с силами, решительно двинуться в Брундизий. Помощники римского главнокомандующего сочли это за слабость Спартака. Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа пытались даже преследовать Спартака по пятам, но Спартак успел перестроиться. Он повернул свои силы и двинулся прямо на римские войска. В результате натиска рабов римляне обратились в паническое бегство. Квестор Скрофа был ранен, и его едва успели унести. Спартак мог теперь свободно двигаться в Брундизий через Луканию и Апулию. Однако и в этот очень благоприятный для похода момент вновь наступили разногласия, которые роковым образом сказались на дальнейшей судьбе спартаковского похода.

Плутарх сообщает следующее об этом драматическом эпизоде: "Этот успех погубил Спартака, так как беглые рабы чрезвычайно возгордились. Они не хотели и слышать об отступлении, не повиновались начальникам и с оружием в руках заставили их идти назад через Луканию по направлению к Риму".

Диррахий — греческий порт против Брундизия.

Главным пунктом разногласия среди войска рабов продолжал являться вопрос о направлении похода. По мнению Плутарха, Спартак и начальники отрядов как будто хотели предпринять дальнейшее отступление, а рабы требовали похода на Рим. Странно, конечно, предполагать, что Спартак после своей блестящей победы над римлянами хотел отступать. Следует считать, что этот момент придуман Плутархом в целях драматизации последних, решительных для Спартака событий. У других авторов этот мотив отсутствует. Но совершенно правильно схвачен другой момент — требование рабов идти в Луканию, по направлению к Риму. Отходившие от Спартака войска всегда ведь требовали непосредственного похода, на Рим.

На этом собственно и основывались все разногласия со Спартаком, державшимся другого плана, направленного на вывод рабов из Италии.

Спартак двинулся в Луканию, но, очевидно, лишь для того, чтобы потом через Апулию направиться в Брундизий. Это, конечно, ни в какой мере не разрешало разногласий, и часть рабов снова потребовала похода на Рим.

Можно предполагать, что, именно учитывая сложившуюся тяжёлую обстановку и зная, что Помпей из Испании направляется на помощь Крассу, Спартак, желая выиграть Время, предложил ему вступить в мирные переговоры. И только после того как Красс отверг мирные переговоры, для Спартака оставался один выход— не теряя ни одной минуты, стремительно двинуться в Брундизий. Так Спартак и сделал. По сообщению Аппиана, "Спартак решил пойти на риск и, так как у него было достаточно всадников, бросился через окопы и бежал по направлению к Брундизию". Аппиан прибавляет, что у Спартака была тогда ещё большая армия рабов, и если трагическая развязка скоро наступила, то она объясняется особыми обстоятельствами, а не необдуманным риском.

Дело в том, что преследуемая Крассом армия Спартака довольно быстро достигла Апулии на пути в Брундизий. Но, очевидно, недалеко от Брундизия Спартак вдруг узнал, как это свидетельствует нам Аппиан, что в Брундизий уже прибыл Лукулл, наместник Македонии, готовившийся дать здесь бой Спартаку. Чтобы не допустить объединения сил Красса и Лукулла, Спартак дал решительный бой сначала Крассу. "Произошла, — говорит Аппиан, — грандиозная битва, чрезвычайно ожесточённая вследствие отчаяния, охватившего такое количество людей". Силы восставших были надломлены походами и длительной борьбой. Войска Спартака не выдержали натиска римлян. Рабы героически сражались, отбиваясь от римлян, пока не погибли все. Их погибло так много, что Аппиан говорит о невозможности их сосчитать. Спартак сражался в первых рядах, он убил двух римских центурионов и, раненный в бедро, опустившись на одно колено, продолжал сражаться, пока не был изрублен в куски, так что потом его труп нельзя было найти.

Даже враги, относившиеся с презрением к рабам, вынуждены были отметить необычайную храбрость Спартака и величие его героизма.

Но победа Красса не была ещё окончательной победой над Спартаком. Остатки войска Спартака, отступив на юг, в крестьянские районы и к городам, где господствовали долго беспокоившие Рим шайки пиратов, продолжали ещё долгие годы дело спартаковской освободительной борьбы.

Победивший в открытом бою Красс оказался неспособным, как говорят источники, уничтожить остатки отступавших войск спартаковской армии.

Рассеянные по югу Италии уцелевшие спартаковские отряды продолжали ещё долго держаться, и римским полководцам стоило большого труда подавить последние вспышки спартаковской революции.

2. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ГИБЕЛИ СПАРТАКА

Об обстоятельствах гибели Спартака существуют самые разноречивые версии.

Обратимся сначала к вопросу о том, где погиб Спартак. По этому поводу мы имеем различные показания двух писателей — Орозия и Евтропия. Первый свидетельствует, что лагерь Спартака стоял у истоков реки Силара; здесь и напал на него Красс, который нанёс поражение рабам. Если только принять эту версию, то, следовательно, трагическое событие произошло в области Лукании. По Евтропию же, войска Спартака потерпели поражение в Апулии, т. е. вблизи Брундизия, куда стремился Спартак. Разноречивость этих поздних свидетельств говорит о том, что авторы их или пользовались разными источниками, или путают некоторые факты. Нам представляется, что вопрос о месте гибели Спартака можно разрешить лишь при учёте сведений других, более надёжных источников. Например, по Плутарху, известно, что Спартак действительно отправился в Луканию. В Луканию он направился не только потому, что рабы хотели идти по направлению к Риму, но и потому, что путь из Бруттия в Брундизий лежал только через Луканию. Но совершенно неправильно отсюда делать вывод, что здесь-то именно и произошёл последний бой, повлекший за собой гибель вождя. Орозий, указывая на "истоки Силара", т. е. на область Луканию, несомненно, путает основные войска Спартака с отделившимися отрядами Ганника и Каста. Последние действительно стояли около Луканского озера и потом, оттеснённые Крассом, расположились, очевидно, как раз у истоков. Силара. Эти войска были действительно здесь разбиты. Но ведь все источники указывают, что это поражение Ганника и Каста в Лукании предшествовало той битве, в которой погиб Спартак. Тот же Орозий говорит, что только после этого Крассу удалось поразить и Спартака. Следовательно, когда Ганнику и Касту было нанесено поражение в Лукании, Спартака и его войск здесь не было. И, очевидно, Спартак находился на достаточно далеком расстоянии, иначе он принял бы участие в битве против Красса, оказал бы помощь Ганнику и Касту и не допустил бы их поражения.

Куда же направился Спартак, где он в это время находился? На этот вопрос отвечает Аппиан, указывая на то, что, видя опасность создавшегося для рабов положения, вождь восстания решил "ускорить продвижение к Брундизию. Спартак учитывал опасность отпадения части его войск с Ганником и Кастом; кроме того, Спартаку стало известно о намерениях Помпея прибыть на помощь Крассу или, во всяком случае, о письме Красса римскому сенату с просьбой прислать на помощь Помпея. К этому времени также выяснилось, что мирные переговоры с Крассом кончились неудачей. Спартак учёл всё это, и так как выбора уже не было, то он, по выражению Аппиана, "бросился со всем своим войском через окопы и бежал по направлению к Брундизию".

То обстоятельство, что совершенно точно указывается направление, в котором стремительно отступали рабы, означает, что события разыгрывались, несомненно, вблизи Брундизия. О том, что события эти происходили именно неподалеку от Брундизия, говорит и то, что Спартак уже был поставлен в известность о прибытии в Брундизий Лукулла. Едва ли это могло стать известным так быстро при тогдашних условиях связи, если бы Спартак находился далеко от Брундизия, например в Лукании. Именно то обстоятельство, что Спартак находился как раз под Брундизием и оказался там под перекрёстным огнём, с одной стороны — прибывшего Лукулла, и с другой — преследовавшего Спартака по пятам Красса, заставило вождя рабов принять бой раньше, чем он сумел к этому подготовиться. Прежде чем могли соединиться обе вражеские армии, Спартак начал бой. Таким образом, бой должен был произойти, безусловно, под Брундизием. Поэтому прав не Орозий, а Евтропий, который свидетельствует, что роковая для рабов битва произошла в Апулии. Здесь именно и пал Спартак.

Обратимся к другому вопросу: при каких обстоятельствах был убит сам Спартак? К сожалению, и по данному вопросу также существуют разногласия в источниках.

Фреска с изображением Спартака, открытая при раскопках в Помпеях в 1927 г.

Все источники единодушно свидетельствуют лишь о героической смерти Спартака. Так, например, Аппиан говорит о необычайном героизме вождя рабов в последние минуты его жизни. Раненный в бедро, Спартак опустился на колено, выставил щит вперёд и продолжал драться с нападавшими, пока не пал вместе с окружавшими его. Героизм Спартака отмечает и Плутарх. По его свидетельству, неустрашимый фракиец "устремился на самого Красса, но из-за массы сражавшихся и раненых ему не удалось добраться до него. Зато он убил двух вступивших с ним в бой центурионов". Даже Флор, описывавший всеиталийское восстание с нескрываемой злобой и горечью за перенесённый Римом позор постоянных неудач в борьбе с гладиаторами, вынужден был отдать дань уважения исключительному героизму Спартака. Вот что он говорит: "Сделав вылазку, рабы погибли смертью, достойной храбрых людей, сражаясь не на жизнь, а на смерть, что было вполне естественно в войсках под начальством гладиатора. Сам Спартак, сражаясь в первом ряду с изумительной отвагой, погиб, как подобало бы только великому полководцу" (quasi imperator).

Если так писали о смерти "великого полководца"-раба греческие и римские авторы, которых отнюдь нельзя было заподозрить в каких-либо симпатиях к Спартаку, то, следовательно, геройство это являлось столь очевидным, что оно не могло быть ни в малейшей степени подвергнуто сомнению. Единодушное свидетельство мы имеем относительно самого характера этого последнего боя. Все авторы подтверждают, что инициатива боя была на стороне Спартака и что рабы дрались с необычайным ожесточением.

О последних минутах жизни Спартака Плутарх рассказывает: "Подскакав к римскому лагерю, рабы завязали бой… Спартак вынужден был построить всё войско в боевом порядке. К нему подвели коня. Вытащив меч и сказав, что в случае победы у него будет много прекрасных вражеских коней, а в случае поражения он не будет? в них нуждаться, Спартак заколол коня. Затем он устремился на самого Красса, но из-за массы сражавшихся и раненых ему не удалось добраться до него. Зато он убил двух вступивших с ним в бой центурионов. Наконец, свита Спартака бежала, а он, окружённый большим количеством врагов и мужественно отражая их удары, в конце концов был изрублен".

Эпизод с конём Плутарх вводит, очевидно, для литературного оживления описания этого последнего для Спартака боя. Расставание с конём как бы подчёркивает обречённость Спартака. Такова версия Плутарха. Но литературные украшения скрывают от нас реальную картину битвы и последние минуты великого полководца. Кажется весьма странным, что в то время как рабы выстраиваются в боевом порядке и вступают в бой "правильным строем", к тому же ещё при наличии достаточной конницы, Спартак закалывает своего коня и во главе армии сражается пешим. Это заставляет сомневаться в правильности изображённого эпизода.

Другую версию последних минут жизни героя мы находим у Аппиана. Последний передаёт следующее: "Спартак решил пойти на риск, и, так как у него было уже достаточно всадников, он бросился со всем войском через окопы и бежал по направлению к Брундизию… Но, когда Спартак узнал, что в Брундизии находится Лукулл… он двинулся на Красса со своей большой ещё тогда армией. Произошла грандиозная битва, чрезвычайно ожесточённая… Спартак был ранен в бедро копьём; опустившись на колено и выставив щит вперёд, он отбивался от нападавших, пока не пал вместе с большим количеством окружавших его… Тело Спартака не было найдено". Так заканчивается рассказ Аппиана. Аппиан не упоминает прямо о том, что Спартак был на коне, но это отчасти подтверждается термином, употреблённым Аппианом для обозначения копья противника Спартака — "доратион". Дело в том, что доратионом в позднюю эпоху в Греции, а потом и в Риме пользовались главным образом всадники, ибо по длине и весу такое копьё было удобно для конницы, но не для пехотинцев. В борьбе Спартака с поразившим его противником оба, очевидно, находились на конях.

Однако несколько неясным у Аппиана остаётся то место, где говорится, что поражённый копьём в бедро Спартак опускается на колено. Дело в том, что на колено опуститься он мог лишь сойдя с коня, но об этом у Аппиана ничего не сказано. Таким образом, если версии Плутарха мы не можем доверять как маловероятной, то более естественная и близкая к реальной картине версия Аппиана всё же остаётся неясной.

Едва ли мы смогли бы разрешить этот вопрос, если бы в 1927 г. у нас в руках не оказался интересный археологический документ, пока что единственный для истории спартаковского движения. Это уже упомянутый фрагмент стенной живописи в Помпеях, найденных при раскопках учёным Майури, директором Неаполитанского музея.

Что он собой представляет? Позволим себе остановиться на нём несколько подробнее. Прежде всего эта находка представляет интерес не художественностью исполнения, а своею древностью, своим содержанием и своеобразием композиции. С этой точки зрения подойдём и мы, подчеркнув только, что для нас этот документ интересен и как единственный археологический памятник о Спартаке. К сожалению, бн дошёл до нас в плохом состоянии.

В каштановых тонах одноцветно набросанными мазками изображена боевая схватка. Эта картина была нарисована на- светлой облицовке стены одного дома в Помпеях. Учёные полагают, что фрагмент изображает одну сцену. С нашей точки зрения, здесь налицо две сцены. Первая сцена — на правой половине картины, вторая — на левой. Действие протекает справа налево, точно так же следует читать и надпись над правой частью, ибо она написана по-оскски, как это и установил Майури. Древние оски, туземцы Кампании, писали справа налево; очевидно, таким образом они располагали и предметы в перспективе. Возможно, что у осков в изображениях вообще отсутствовала перспектива, как это можно наблюдать на рисунках у многих народов древности (например у египтян).

С правой стороны видна слабо сохранившаяся фигура трубача, который даёт сигнал. Наличие здесь трубача должно подчёркивать собой или начало битвы всадников, или же опасность для одной из сражающихся сторон, вероятнее всего, для всадников справа. Основной интерес в этой сцене представляют, конечно, два сражающихся всадника. Над головой одного (справа) сделана надпись "Спартаке", над головой второго всадника, преследующего первого, — не сохранившаяся целиком надпись (она сделана, как уже отмечалось, в обратном порядке — справа налево). Итальянский археолог Майури расшифровал её — "Felice Pompejans", т. е. Феликс из Помпей (или помпеянец).

По видимому сцена изображает битву Спартака с каким-то Феликсом из Помпей, возможно, центурионом римской армии. Это подтверждается рядом соображений. Прежде всего совершенно невероятно, чтобы имя покрывшего себя славой вождя рабов могли приписать кому-нибудь другому. Кроме того, фракийское имя Спартака едва ли встречалось в Италии. Бросается в глаза и то, что, в то время как Спартак называется только по имени, подчёркивается, что его противник — уроженец Помпей или происходит из какого-то рода помпеянцев. Из этого можно сделать следующий вывод. Перед нами изображены знаменитый вождь рабов Спартак и некий Феликс из Помпей как победитель Спартака. Эта сцена подчёркивает содержание картины, которая в целом должна изображать гибель Спартака. Едва ли преследовалась какая-либо другая цель при изображении на картине свободного римского гражданина рядом с рабом-фракийцем. Да и изображение достаточно ясно показывает это. Ударом копья Феликс из Помпей ранит Спартака в бедро. Это изображение вполне согласуется с тем местом у Аппиана, в котором последний говорит о том, что Спартак был поражён именно в бедро. Вождь рабов продолжает, по видимому, драться с противником и щитом, как это видно на картине, защищается от удара, который наносится ему сзади.

Вторая сцена, изображённая на левой стороне картины, передаёт, с нашей точки зрения, второй этап борьбы. К сожалению, надпись на этой части картины не уцелела, и её не представляется возможным восстановить. В глубине сцены изображён воин. Изображение это дошло до нас в плохо сохранившемся виде. Но и тут два момента не вызывают сомнения. Во-первых, воин в глубине картины не имеет каски, очевидно, в схватке она была сбита и потеряна. Следовательно, этот воин принадлежит к побеждаемой стороне. Во-вторых, поза воина весьма неестественна, и это заставляет предположить, что воин, раненный в бедро или ногу, вынужден был сражаться с врагом, находясь в тяжёлом состоянии.

Эта деталь снова наводит нас на мысль о том, что эта вторая сцена изображает, очевидно, Спартака в последние минуты его жизни. Мощная фигура нападающего на него римского легионера в каске вырисовывается на переднем плане сцены. Вероятно, ударом меча легионер поражает Спартака, на коленях продолжающего отбиваться от своих врагов.

Таким образом, вся картина изображает последовательно две сцены из этой последней битвы Спартака, причём обе вполне согласуются с данными Аппиана. Очевидно, его версия гибели Спартака являлась господствующей, и поэтому именно она оказалась отображённой на данной картине.

Из картины мы узнаём, кто был прямым убийцей Спартака. Стремление увековечить смерть Спартака скорее всего должно было быть у того, кто его ?бил. Поэтому правы те историки, которые говорят, что и дом, в котором была найдена при раскопках эта историческая живопись, вероятно, принадлежал убийце Спартака, Феликсу из Помпей. Это подтверждается древностью этой живописи. Картина имеет надписи на древнеоскском языке и была обнаружена на нижнем штукатурном слое, покрытом (как это показывают следы) уже в начале Империи новым штукатурным слоем. Следовательно, эта живопись может быть отнесена непосредственно ко времени конца спартаковского восстания.

Очевидно, тотчас же после победы над Спартаком Феликс из Помпей увековечил себя как победителя в стенной живописи. Но одну деталь не мог скрыть художник в этой картине: нападение на Спартака осуществляется сзади. Очевидно, принять открытый бой с фракийцем-гладиатором римский центурион не решался. Встреча лицом к лицу со Спартаком была опасной для всякого, кто решился бы напасть на него.

Фрагмент стенной живописи, между прочим, помогает нам выяснить вопрос о последних минутах Спартака. Дело в том, что если Спартак, как это показано на рисунке, был сильно ранен в бедро, он не мог продолжать борьбу на коне. Пока он не был ранен, у него обе руки были свободны для борьбы с врагом. После же сильного ранения в бедро он должен был держаться за коня рукой (как это и показано на рисунке). Одна рука была уже занята, и он не мог успешно продолжать борьбу. Поэтому Спартак вынужден был расстаться со своим конём. — Именно этот момент, вероятно, и имеет в виду Плутарх, когда передаёт эпизод с конём. Тогда становится совершенно понятным сообщение Аппиана, что вождь рабов, будучи ранен в бедро, опустился на колено. Сойдя с коня, он отражал нападение врагов, что вполне согласуется, таким образом, и с живописью.

Тит Ливий в своих эпитомах (сокращениях глав) также упоминает об обстоятельствах гибели Спартака. "Затем в окончательном бою, — говорит Тит Ливий, — Красс сразился со Спартаком, вырезав (изрубив. — А. М.) вместе с ним самим 60 тысяч человек".

Указания этих трёх авторов раскрывают нам господствовавшую и, по видимому, наиболее популярную версию смерти Спартака. Необычайная отвага, с которой вождь рабов бился в последние минуты, хорошо, очевидно, была известна римскому населению. Это могло быть известно благодаря тем потерям, которые понесли от Спартака римские командиры, в гущу которых он врезался, желая отыскать самого Красса и сразиться с ним.

О "великой отваге" вождя освободительного движения рабовладельческие писатели Рима говорили в связи с теми потерями, которые понёс Красс в последней схватке со Спартаком. Ведь не для оказания почестей вождю рабов старались отыскать его. труп; но Спартак предпочёл, по видимому, быть изрубленным в куски, нежели достаться римлянам, хотя бы даже мёртвым.

Так погиб герой, о котором потом складывались легенды. Имя его покрыла неувядаемая слава, и благодаря своим подвигам он занял место среди героев, равных легендарным Прометею и Гераклу. Если первым мифологическим образом бунтаря был Прометей, то первым историческим Прометеем, великим бунтарём за социальное равенство людей явился Спартак.