1918, август Начало красного террора

1918, август Начало красного террора

Несомненно, к лету 1918 г. в обществе скопился горючий материал сопротивления – уж очень круто взялись большевики, как писал Ленин, «за очистку земли российской от всяких вредных насекомых», которыми он считал огромные массы своих врагов – от «классово-чуждого элемента до лентяя-рабочего». Неизвестно, когда бы горючий материал вспыхнул, но толчок к фактическому началу Гражданской войны дали сами революционеры, часть которых, недовольная властью большевиков, прибегла к старому, испытанному методу борьбы – индивидуальному террору. 30 августа 1918 г. в Петрограде революционер Леонид Каннегисер убил председателя петроградского ЧК Моисея Урицкого, а в Москве эсерка Фанни Каплан ранила Ленина выстрелом из пистолета. Большевики же ответили на это красным террором против всех жителей страны. С началом террора появилось два страшных спутника «пролетарской» диктатуры: концлагеря и заложничество. В поспешно созданные концентрационные лагеря начали свозить арестованных, а оттуда прямой путь вел на расстрел. Круг врагов, подлежащих уничтожению, в то время расширялся непрерывно, причем этот круг (как и сами преступления) юридически никогда четко не определялся. Это неслучайно. Юрист по образованию, Ленин стремился уйти от четких определений, мешая в одну кучу разные виды преступлений. Наряду со «спекулянтами, саботажниками и прочими паразитами», «громилами», «неприятельскими агентами» в лагерях оказывались буржуазия, торговцы, «эксплуататоры», «контрреволюционные агитаторы». Ленин требовал жестокого подавления «попыток анархии со стороны пьяниц, хулиганов, контрреволюционеров и других лиц». В число врагов включали и тех, кто «мог помочь» контрреволюции, кого считали «потенциальным врагом», тех, кто «непреднамеренно вредил» новой власти. Это открывало неограниченные возможности для страшного произвола и злоупотреблений. Некоторое подобие правосудия изображали революционные трибуналы, но и для них, по мнению Н. В. Крыленко – председателя Ревтрибунала, «единственным мерилом степени виновности подсудимого является революционная совесть судей, которые избираются из среды надежных партийных товарищей». Любой человек мог оказаться в числе «активных контрреволюционеров», что автоматически означало расстрел.