ГЛАВА 2 АДМИРАЛ ХОЛЛ ПО ПРОЗВИЩУ «МОРГУН»
ГЛАВА 2
АДМИРАЛ ХОЛЛ ПО ПРОЗВИЩУ «МОРГУН»
Через три месяца после начала Первой мировой войны небольшое торнадо в обличье Петрушки-моряка вихрем пронеслось по коридорам Британского Адмиралтейства. Это был новый директор разведслужбы военно-морского флота Великобритании. Он пришел на новую должность прямо с мостика одного из крейсеров, из эскадры, которой командовал адмирал Битти, и звали его капитан Уильям Реджинальд Холл, больше известный морякам как «Моргун» Холл, прозванный так из-за приступов нервного тика, во время которых судорожно подергивалось веко, зачаровывая всех моряков, с которыми он когда-либо служил.
Маленького роста, полный, с торчащими пучками седых волос на розовой лысине, Холл всем своим видом напоминал традиционного доброго дядюшку. За исключением глаз. Никто из тех, кто когда-либо встречался с Холлом, уже не мог забыть этих блестящих голубых глаз, сквозь которые, казалось, просвечивал Арвидте ли, был уверен, что война с немцами может начаться в любую минуту.
Впоследствии капитан Холл имел репутацию человека, не уважающего ни личности, ни старшинство, которую делил с другим enfant terrible ВМФ – первым лордом Адмиралтейства, молодым политиком по имени Уинстон Черчилль.
И сам Черчилль, и тогдашний профессиональный руководитель военно-морского флота, адмирал принц Луи Баттенберг – отец адмирала лорда Маунтбеттена и дедушка Его Королевского Высочества принца Филиппа, считали Холла одним из самых блестящих офицеров английского королевского флота. И потому его назначение на ключевую должность стало практически неизбежным сразу, как только в августе 1914 года было объявлено о начале войны. Вот почему в начале ноября, когда в результате важных перемен в Адмиралтействе руководитель разведки адмирал Оливер стал начальником штаба, капитан Холл был назначен директором разведки военно-морского флота (DNT).
Холлу было суждено стать самым знаменитым английским мастером шпионажа в годы Первой мировой войны, хотя едва ли когда его нога ступала на землю хотя бы одной страны за рубежами Англии. Величайший успех был достигнут им в его собственной цитадели в Адмиралтействе – знаменитой Комнате 40, откуда Холл и его персонал день и ночь шпионили за немцами, выведывая их секреты. И именно Холлу удалось добиться вступления Соединенных Штатов Америки в Первую мировую войну в тот самый момент, когда успехи союзников находились на точке замерзания.
Можно сказать, что Холл частично унаследовал свой огромный успех, когда в ноябре 1914 года появился в Адмиралтействе, поскольку несколько первых месяцев войны стали свидетелями грандиозного успеха британской военно-морской разведки, ибо в сентябре 1914 года сел на мель германский крейсер «Магдебург». Случилось это в туманную погоду близ острова Оденсхольм, когда крейсер сопровождал отряд минных заградителей, пытавшихся запереть российский флот там, где потом была основана русская военно-морская база – близ города Петрограда.
Неожиданно туман рассеялся, и стали ясно видны два русских крейсера, направлявшиеся к сидевшему на мели германскому кораблю. Страшась плена, германский капитан предпринял немедленные шаги к спасению секретных шифров военно-морского флота Германской империи. Одному из сигнальщиков, толковому моряку, давно служившему на флоте, вручили шифровальные книги из капитанского сейфа и приказали выгрести на корабельной шлюпке на глубину и утопить их в море.
Как только шлюпка была спущена на воду, оба русских военных корабля открыли огонь. Снаряд попал в шлюпку, и германский «годен к военной службе» упал в воду, по-прежнему сжимая в руках драгоценные шифрокниги. Сам «Магдебург» был разрушен орудийным огнем, после чего в те дни еще сравнительно цивилизованных методов ведения военных действий русские перешли к спасению германских моряков, плававших в холодных водах Балтики.
Один из русских офицеров заметил сигнальщика. Несчастного немца втянули на борт русского корабля, однако он был уже мертв. И мертвые руки по-прежнему крепко сжимали шифровальные книги с кодами военно-морского флота Германской империи.
Российское Адмиралтейство было создано по образу и подобию английского, и отношения между двумя службами были вполне сердечными. Русский царь был британским адмиралом и кузеном короля Георга V, а Первый морской лорд, принц Луи был близким родственником царицы. И потому русские решили, что шифровальные книги принесли бы наибольшую пользу, окажись они в руках англичан, ибо Англия была главной военно-морской державой среди союзников.
6 сентября 1914 года военно-морской атташе Российской империи в Лондоне нанес визит Черчиллю, доложил ему о происшедшем инциденте и добавил, что с помощью полученных книг русские уже в состоянии дешифровывать некоторые сообщения германского флота. И если Британия пришлет свой корабль, русские доставят на нем шифровальные коды в Лондон.
Черчилль и Первый морской лорд сразу оценили этот подарок, и британский эскадренный миноносец немедленно был направлен в русский порт в Арктике. 13 октября Черчиллю вручили просоленные от долгого пребывания в морской воде шифровальные книги военно-морского флота Германской империи.
Черчилль передал книги главе разведки, адмиралу Оливеру, а уже от него они попали к спокойному, говорившему тихим голосом бывшему профессору инженерного дела из Данди Альфреду Эвингу, директору образовательных учреждений военно-морского флота. Будучи математиком по образованию, он давно уже интересовался шифрами и кодами и, как только началась война, автоматически был назначен руководителем шифровального департамента разведслужбы ВМФ Великобритании. В качестве помощника, владеющего немецким языком, он выбрал себе преподобного Уильяма Монтгомери из пресвитерианских священников. Монтгомери был шотландским богословом, чьи переводы работ Альберта Швейцера получили широкое признание.
Эвинг и Монтгомери принялись за работу над шифровальными книгами с «Магдебурга». Спустя три недели, когда Холл был назначен главой разведки Адмиралтейства, они с помощью прослушивающих станций, построенных перед началом войны, уже начали дешифровывать радиосигналы, поступающие с двух главных германских военно-морских баз в Киле и Вильгельмсхафене. Холл ничего не знал о криптографии, но со своим обычным блеском сумел быстро оценить все потенциальные возможности того дела, которым занимался Альфред Эвинг.
Холл реорганизовал департамент разведки военно-морского флота. Он переселил его из главного здания Адмиралтейства. С помощью некоторых методов – вероятно, тех, что последующие поколения назовут обманом, – он добился передачи ему во владение офисов в смежном старом здании Адмиралтейства, которые и стали известны как Комната 40. Холл перевел свой штат в Комнату 40 и больше уже никогда и никуда не переезжал, даже когда у него работало уже более тысячи человек – радистов, криптографов и других.
Через несколько недель Холл и Эвинг – позднее сэр Альфред Эвинг, ректор Эдинбургского университета – начали читать приказы гранд-адмирала Тирпица и других командующих кайзеровского военно-морского флота. Рано утром 14 декабря один доклад стал причиной кризиса в Адмиралтействе. Из расшифрованного немецкого сообщения Холл и Эвинг пришли к убеждению, что боевые крейсера германского флота, находившиеся в открытом море, «выступают» в поход.
Холл и Эвинг сделали вывод, что крейсерная эскадра выйдет из Вильгельмсхафена 15 декабря и будет у берегов Британии на рассвете следующего дня. Был отдан приказ тщательно следить за всеми передвижениями флота, с целью перехвата германских ударных сил, в то время как Черчилль и Холл в Адмиралтействе напряженно ожидали дальнейшего развития событий.
16 декабря, в 8.30 утра, когда Черчилль принимал утреннюю ванну, в комнату ворвался штаб-офицер с сообщением: «Немецкие крейсера обстреливают Хартлепул». Через несколько минут пришло второе сообщение о том, что Скарборо также подвергся обстрелу из тяжелых корабельных орудий.
Весь цивилизованный мир пришел в ужас от этих известий, быстро облетевших весь земной шар. Это были первые обстрелы открытых городов из тяжелых корабельных орудий. Из Адмиралтейства в последнюю минуту последовал приказ на ответные действия. Контрудар не заставил себя ждать.
В 10.30 утра Холл доложил Черчиллю, что германские крейсера покинули британские воды и направляются домой. Восточнее их курса, по прямой на Гельголанд находился адмирал Битти со своими знаменитыми крейсерами, поддержанными шестью новейшими британскими боевыми кораблями. В Королевском флоте не сомневались, что близится момент возмездия, который может оказаться смертельным ударом для германских военно-морских сил.
Дождь и туман окутывали Северное море. Видимость – менее мили. Лишь небольшое расстояние отделяло два флота друг от друга. И все-таки германцы сумели скрыться. Немедленно поднялся страшный крик обвинений в адрес ВМФ. Как это стало возможным – бомбардировка прибрежных городов? Где был флот? Почему немцам удалось уйти безнаказанными? Человек с улицы никак не мог понять, насколько сильно в те дни, до изобретения радара и развития навигационного оборудования, зависел флот от погоды в Северном море.
Да и в самом Адмиралтействе военно-морской штаб также не испытывал радости. Однако в Комнате 40 царило мрачное удовлетворение. «Моргун» Холл доказал, что он был британским шпионом номер 1. С помощью Эвинга и остальных работников департамента криптографии он смог проникнуть в самый мозг германского штаба ВМФ, и отныне можно будет точно предсказывать все передвижения германского флота в открытом море.
Успех ободрил Холла. Принимая во внимание то, что уже было достигнуто с помощью шифров германского флота, можно было только догадываться, чего можно было бы достичь, заполучив в руки другие коды – и особенно германский дипломатический шифр, используемый для связи с германскими тайными агентами за границей. И потому Холл расширил свои операции. Выходя далеко за рамки строго очерченной юрисдикции службы разведки ВМФ, Холл организовал собственные шпионские сети за границей и инициировал антидиверсионные расследования в Англии. Он даже начал действовать на поле политического шпионажа и контршпионажа. Вскоре он уже следил за Матой Хари, противостоял ИРА и шел по следу немецких агентов, провоцировавших волнения в промышленности.
Прямой, безжалостный, одаренный богатым воображением и временами откровенно грубый, «Моргун» Холл вскоре стал причиной страшного шума на Уайтхолле. В свою очередь он столкнулся с министерством обороны Китчинера, департаментом цензуры, блокадным отделом Управления торговли и, наконец, Форин Офиса. Джентльмены из обычной британской секретной службы в самых сильных выражениях возражали против зарубежных операций Холла.
Страсть Холла к коллекционированию шифров и кодов была поистине ненасытной. Он был уверен, что именно в них таится ключ ко всем по-настоящему успешным тайным операциям. И события последующих нескольких лет не раз подтверждали эту его уверенность. В начале своей работы в Адмиралтействе ему подарили обитый железом дубовый сундук, попавший в сеть британского траулера и, как все были уверены, принадлежавший кому-то из немцев, служивших на одном из четырех германских миноносцев, потопленных в Северном море два месяца назад. В сундуке этом были обнаружены книги шифров германского морского флота, большая часть которых уже была известна англичанам еще по книгам с захваченного русскими «Магдебурга». Но вот один из кодов потребовал больших усилий от Эвинга и его экспертов. В конечном итоге, изучив множество перехваченных немецких радиосигналов, Эвинг пришел к выводу, что это код, используемый для связи с германским военно-морским атташе в зарубежных странах.
Сразу, как только коды были расшифрованы и Холл принялся читать полуполитические послания, скрывающиеся за ними, он начал носиться с идеей заполучить в свои руки германский дипломатический код. И события, происходившие в то время в оккупированной немцами Бельгии и далекой Персии, помогли ему в этом.
Вскоре после того, как войска кайзера изнасиловали «маленькую Бельгию», осенью немцы обнаружили в Брюсселе радиопередатчик – очень мощный для того времени, но который был или взорван, или сломан. Поиски привели к молодому радиоинженеру, знакомому с подобной техникой. Инженер знал, как обращаться с передатчиком. Этот молодой человек был полуавстрийского-полуанглийского происхождения и еще до войны приехал в Брюссель с отцом-австрийцем, тогда как все остальные члены семьи остались в Англии. Однако немцы предпочли считать этого молодого человека, которого звали Александр Жек, гражданином Австро-Венгрии и поставили его перед выбором: или быть призванным в австрийскую армию, или работать с передатчиком на немцев. Молодой человек выбрал последнее, и вскоре он уже выстукивал на передатчике длинные зашифрованные послания.
В какой-то момент радиоперехваты сигналов этой мощной брюссельской станции легли на стол Холлу, однако ни Эвинг, ни его эксперты не смогли их расшифровать. Очевидно, перед ними были послания, зашифрованные дипломатическим или консульским кодами. Призвали на помощь тайные организации всевозможных союзников, и, наконец, один из агентов, работавший в нейтральной Голландии, обнаружил, что передатчик находится на рю де Луи в Брюсселе.
А вскоре после этого Холл получил сенсационное известие о том, что радист этого таинственного передатчика родом из Кройдона и, возможно, продолжает оставаться британским гражданином. Холл связался с членами семьи Жек, находившихся в Англии, и попросил близких родственников написать Александру письмо, чтобы убедить его послужить стране, в которой он родился. После этого британский агент в Голландии попытался оказать давление на молодого человека, но поначалу тот или не захотел помогать англичанам, или боялся немцев. И лишь в начале 1915 года он, наконец, согласился выкрасть коды. Но при этом выразил желание бежать вместе с ними в Англию. Такой оборот событий не устраивал Холла: коды в этом случае становились бесполезными, немцы бы сразу узнали, что секрет их раскрыт и сменили бы шифры.
В конце концов Жек согласился красть их постепенно, копируя по полколонки зараз и передавая их агенту из Голландии. Весь процесс занял три месяца. К концу работы радист был в панике и перед тем, как передать последнюю партию кодов, настаивал, чтобы ему позволили убежать вместе с агентом. Никто не знал, что произошло потом. Молодого человека никто и никогда больше не видел живым. В некоторых версиях этой истории утверждалось, что Жек был схвачен и расстрелян немцами. Однако его отец настаивал на том, что сына убили англичане, чтобы немцы никогда не смогли узнать, что их коды украдены. С точки же зрения Холла главное, что здесь имело значение – это то, что коды были теперь у него, а немцы об этом и не догадывались.
Примерно в это же время бывший германский вице-консул в Бушире, что расположена на берегу Персидского залива, предпринял попытку втянуть Персию в войну на стороне центральноевропейских держав.
В начале февраля 1915 года он объявился на юге Персии, и почти сразу же был перерезан нефтепровод англо-персидской нефтяной компании (ныне Бритиш Петролеум), ведущий к Абаданскому нефтеперерабатывающему заводу. Имел ли экс-консул, которого звали Вильгельм Вассмусс, какое-либо отношение к этим подвигам или нет, неизвестно, но весть о его присутствии на юге Персии и предпринимаемых им попытках раздуть джихад или священную войну против англичан распространилась подобно лесному пожару. Англичане в Бушире предлагали огромные суммы за поимку Вассмусса.
В одном из небольших городков, где остановился немец, местный хан решил разбогатеть. Он отправил послание англичанам, сообщая о местонахождении Вассмусса, а сам тем временем взял его под стражу. Англичане отправили команду, чтобы забрать Вассмусса. Но из-за приверженности хана соблюдению всех тонкостей восточного протокола, Вассмуссу удалось бежать, но при этом он вынужден был бросить свой пестрый багаж. Очень скоро Вассмусс добрался до Шираза, где поднял восстание, которое привело к убийству британского консула. И повсюду, где бы он ни появлялся, он поднимал великий шум, заявляя, что англичане «украли его вещи», и требовал вернуть ему багаж. Англичане предварительно обыскали его бывшее консульство в Бушире и обнаружили там множество планов, касающихся миссии этого бойкого немца в Персии, однако ни британцы, ни персы не могли понять, в чем причина шума, поднятого Вассмуссом в отношении его багажа.
В Комнате 40 офицер британского флота, прибывший из Персидского залива, рассказал Холлу забавную историю о Вассмуссе и его багаже. После ухода посетителя Холл начал раздумывать, почему это немец так печется о своих чемоданах? И приказал немедленно провести расследование. Багаж был отправлен в Лондон, но, похоже, никто толком не знал, где он находится. Путем настойчивых запросов удалось установить, что багаж немца свален в подвале министерства по делам Индии, которое в то время отвечало и за британскую деятельность в Персидском заливе. Багаж был найден – неоткрытым. Его доставили в Комнату 40, и Холл лично наблюдал за вскрытием. В одном из ящиков находилась немецкая шифровальная книга. Это был код номер 13 040 – ГЕРМАНСКИЙ ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ КОД.
Имея в руках дипломатические шифры, Эвинг со своими экспертами сразу приступил к работе над стопкой радиоперехватов, скопившихся за время поисков. В течение одного дня было установлено, что код номер 13 040 был одним из двух, используемых для передачи сообщений между германским министерством иностранных дел в Берлине и германским посольством в Вашингтоне. Поскольку Соединенные Штаты в то время по-прежнему сохраняли нейтралитет в войне, посольство в Вашингтоне использовало тот же код для передачи сообщений, полученных из Берлина, во все германские дипломатические миссии, расположенные в западном полушарии. Таким образом, Холл открыл ключ – а к чему, даже он не сумел догадаться в то время.
Еще до того, как этот германский дипломатический код попал к нему в руки, Холл обнаружил в сообщениях, которые его команда сумела расшифровать, нечто о совершенно секретном немецком шпионе, работающем в Соединенных Штатах. Звали этого шпиона капитан Франц фон Ринтелен.
Высокий, элегантный, с аристократической внешностью, фон Ринтелен после службы в германском военно-морском флоте в течение нескольких лет работал представителем одного из ведущих германских банков в Нью-Йорке. Красивый холостяк, он стал весьма популярной фигурой в нью-йоркском свете, и к тому времени, когда перед войной он уезжал из Соединенных Штатов, круг его знакомых, состоявший из людей известных, был очень широк.
В Германии он женился на богатой леди и с началом войны вернулся на службу в имперский военный флот в качестве финансового советника в ранге капитана. Его светские и финансовые связи помогли ему войти в круг самого кайзера, и вскоре Его Величество пришел к выводу, что фон Ринтелен является идеальным человеком для выполнения особой миссии в Соединенных Штатах. В течение долгого времени кайзер интересовался мексиканскими делами, хотя и весьма поверхностно, и как только началась война, его главной заботой стало удержать Соединенные Штаты от вступления в европейскую войну. И с этой целью Германия начала вести интригу, призванную привести к восстанию мексиканцев вдоль южной границы Соединенных Штатов и оттянуть таким образом войска США на границу с Мексикой.
В феврале 1915 года фон Ринтелен был отправлен в Барселону, где нашел убежище ссыльный президент Мексики Гуэрта – смертельный враг президента Соединенных Штатов Вудро Вильсона, поскольку именно козни американцев заставили Гуэрту покинуть страну. И вот теперь фон Ринтелен предложил Гуэрте вернуться в Мексику, с помощью немецких денег и оружия взять власть и назначить антиамериканское правительство, которое надолго могло бы избавить Соединенные Штаты от европейских хлопот. Гуэрта был совсем не против.
Германское высшее командование поручило Ринтелену вторую миссию. Он должен был организовать подпольную сеть, перед которой стояли бы следующие задачи:
1. Устанавливать бомбы на кораблях, отплывающих из портов американского восточного побережья и груженных военным снаряжением для союзников в Европе.
2. Устраивать диверсии на американских заводах, производящих вооружения для западных держав.
3. Способствовать возникновению волнений и беспорядков в промышленных районах с немецко-американским и ирландским населением и особенно среди докеров восточного побережья.
О выполнении этой второй миссии фон Ринтелен позднее подготовил весьма красноречивый отчет, который принес ему титул «Тайный оккупант».
Чтобы преодолеть английскую морскую блокаду, фон Ринтелен отправился в Осло, столицу нейтральной Норвегии, где сел на борт норвежского лайнера. В его фальшивом швейАрвидровать возникшую было брешь в отношениях тайного шпиона и разведчиков-атташе.
Внимательно читая сообщения, отправляемые из Берлина в Вашингтон, Холл был прекрасно осведомлен о миссии Ринтелена. Его способный помощник в Соединенных Штатах, капитан Гай Гаунт, тоже офицер флота и британский военно-морской атташе, пустил агентов по следу Ринтелена.
С помощью бывшего германского консула в Нью-Йорке фон Ринтелен связался с капитанами германских судов, находившихся в американских гаванях, а также с немецким химиком по имени доктор Шееле. Используя машинное отделение одного из германских судов в качестве лаборатории, фон Ринтелен приступил к производству бомб, которые докеры ирландцы могли легко поставить на корабли, перевозящие военные грузы.
Вскоре страховая компания Ллойда получила известие, что судно «Фобус», вышедшее из Нью-Йорка, загорелось в море и было доставлено в Ливерпуль кораблем Ее Величества «Аякс».
Пожары на кораблях стали стремительно следовать один за другим.
Фон Ринтелен открыл также экспортно-импортную фирму на имя Е.В. Гиббонса и с помощью дипломатов добился успеха в получении контрактов на снабжение товарами военного назначения вооруженных сил Российской империи. Товары были погружены на корабли, направлявшиеся в Россию. Немцы, которым платил фон Ринтелен, изобрели первый вариант устройства, которое позднее стало известно как плоские мины, и прежде чем груженные товарами для России суда покидали Нью-Йорк, агенты фон Ринтелена ставили на них эти мины. И снова Ллойду докладывали о серии таинственных происшествий и пожаров на море. Некоторые из судов затонули. А русские так и не получили никаких военных товаров.
Из перехваченных германских сообщений и из докладов своих агентов в Америке Холл, сидя в Комнате 40, не колеблясь сделал вывод об истинной природе таинственных случаев, происшедших в Северной Атлантике.
В начале июля 1915 года американцы, следившие за Гуэртой столь же плотно, как англичане следили за фон Ринтеленом, перешли к действиям. Гуэрта был арестован, похоже, в тот самый момент, когда он пересек границу Мексики. Впоследствии он умер – был отравлен, согласно некоторым заявлениям американских спецслужб.
Через два дня после ареста Гуэрты, о котором широко сообщалось, фон Ринтелен получил телеграмму. Она была подписана руководством германского Адмиралтейства и предписывала ему вернуться на родину. Причина отзыва фон Ринтелена состояла в том, что после ареста Гуэрты и сам Ринтелен оказался в опасности. 3 августа под именем швейцарского гражданина Эмиля Геше фон Ринтелен отплыл из Нью-Йорка на датском лайнере «Ноор-дам». Через неделю лайнер пришвартовался в Фальмуте, чтобы благополучно миновать английскую блокаду. На борт судна поднялась вооруженная поисковая группа. Несмотря на яростные протесты, «Эмиль Геше» был снят с судна и переправлен в Лондон, где швейцарского посланника уговорили поручиться за него. Скотленд-Ярд уже почти согласился выпустить фон Ринтелена, когда сообщили, что некий офицер желает задать ему несколько вопросов.
В соседней комнате псевдошвейцарца приветствовал невысокий, полный военный в адмиральском мундире – Холла недавно повысили. Пристально вглядевшись в человека, за которым он шпионил в течение нескольких месяцев, Холл быстро перешел к сути дела. С иронической любезностью он предположил, что все сомнения исчезнут сразу, стоит лишь попросить английского посланника в Берне проверить, может ли герр Геше в данный момент находиться в Лондоне. Не будет ли у герра Геше – спросил Холл через переводчика – возражений против такого оборота событий? Фон Ринтелен понял, что перед ним достойный противник. Слегка поклонившись, он назвал свое настоящее имя. Некоторые специалисты высказывают предположение, что это лишь подтверждает тот факт, что адмирал Холл уже знал, с кем имеет дело, поскольку САМ СОСТАВЛЯЛ ТЕЛЕГРАММУ О ВЫЗОВЕ ФОН РИНТЕЛЕНА В БЕРЛИН.
Фон Ринтелен был на два года интернирован в Англии в качестве военнопленного. Адмирал Холл особо настаивал, чтобы с ним обращались соответственно его званию германского офицера высокого ранга. Когда Соединенные Штаты вступили в войну, фон Ринтелен был отправлен в Америку, где его судили и приговорили к годичному тюремному заключению. Впоследствии его судили по другому обвинению и вынесли еще один приговор. В ноябре 1920 года фон Ринтелен был освобожден и депортирован из страны.
Оказавшись в Германии, фон Ринтелен обнаружил, что Веймарскую республику не интересуют бывшие шпионы кайзера. Обиженный и озлобленный, фон Ринтелен осел в Англии, где пользовался помощью и поддержкой адмирала Холла. В 1939 году, после начала Второй мировой войны, фон Ринтелен вновь был временно интернирован. Он умер в Лондоне в 1939 году в возрасте 72 лет.
После того как фон Ринтелен был интернирован, аппарат, следивший за ним, добился еще одного крупного успеха, благодаря которому Холл узнал, что обычный американский гражданин совершал неоднократные поездки через Атлантику на датских лайнерах, действуя как немецкий дипломатический курьер.
Когда датский лайнер «Роттердам», отплыв из Нью-Йорка, достиг Плимута, Холл снял с корабля курьера и его багаж. Последовали немедленные протесты от американцев немецкого происхождения, но адмирал оставался глух – ибо в багаже курьера было найдено более сотни дипломатических документов, некоторые из них – сенсационные.
Среди бумаг находилось множество отчетов о диверсиях, организованных в Соединенных Штатах фон Папеном и Бой-Эдом. Более того, там находились и личные письма фон Папена жене, в которых он упоминал «этих идиотов янки». Из других документов становилось ясно, что австрийский посол в Вашингтоне был замешан в подстрекательстве живущих на Среднем Западе рабочих австро-венгерского происхождения к забастовкам.
Адмирал Холл был решительно настроен использовать все возможности для того, чтобы добиться вступления Соединенных Штатов в войну на стороне западных союзников. Против него выступала такая внушительная фигура, как президент Вудро Вильсон, считавший себя человеком, принесшим стране мир и никогда не устававшим говорить на тему о «почетном мире».
Холл перешел в наступление против нейтралистски настроенного американского общественного мнения.
Как только бумаги из багажа арестованного курьера были изучены, Холл передал доказательства весьма пробритански настроенному послу Соединенных Штатов в Лондоне Уолтеру Хайнсу Пейджу. Хотя документы, конечно, следовало бы переправить в Вашингтон, адмирал Холл посчитал, что Вильсон может просто замолчать их.
Впоследствии, осенью 1915 года, он договорился, что документы будут официально опубликованы в виде Белой Книги британского правительства.
Американское общественное мнение, к тому времени уже достаточно возмущенное потоплением «Лузитании», вдруг неожиданно узнало, что немцы – опасный народ. Война между Германией и Соединенными Штатами казалась неминуемой. Однако Вильсон отказался сменить придуманную им самим для себя роль арбитра между воюющими сторонами, и потому ничего не было предпринято против главных источников германских интриг и диверсий – фон Папена и Бой-Эда.
Интерес адмирала Холла к международному шпионажу нельзя считать производным от пренебрежения им чисто военно-морской стороной его должностных обязанностей. Раз за разом он выдавал предупреждения о передвижениях германских военных кораблей. И готовность англичан к этим передвижениям была столь постоянна, что это, наконец, вызвало подозрения у высшего командования германского флота. Куда бы ни направлялись германские военно-морские силы из своих гаваней, британская эскадра, похоже, уже стояла готовой к их перехвату. И случалось это слишком часто, чтобы быть простым совпадением.
Немцы стали предпринимать меры предосторожности. Не входя в технические различия между кодами и шифрами, можно объяснить, что высшее командование германского флота начало зашифровывать сами коды, получая в результате двойной шифр. На какое-то время Эвинг и его коллеги оказались в тупике. Но затем Монтгомери, неплохо разбиравшийся в особенностях германского образа мыслей, нашел ответ. Изучая тексты перехватов, он обнаружил, что германское Адмиралтейство меняло ключ к коду РЕГУЛЯРНО ПО РАСПИСАНИЮ.
Эвингу не потребовалось много времени, чтобы обнаружить, что ключ менялся ежедневно. И вновь стол Холла был засыпан перехватами приказов по германскому флоту. Как пишет Черчилль, во время центрального периода войны разведка Адмиралтейства снабжала британский флот огромным количеством ценной информации.
Шла последняя неделя мая 1916 года, когда Холл доложил в штаб Военно-морского флота на Уайтхолле о том, что германский флот подает особые признаки предстоящей активности. Донесения агентов в Германии о назначении адмирала Шеера главнокомандующим были призваны подтвердить предположения о растущей агрессивности германских намерений.
30 мая в пять часов вечера Холл предупредил Адмиралтейство о том, что появились признаки того, что германский флот выходит в море. Информация Холла была немедленно доведена до сведения главнокомандующего флота, адмирала сэра Джона Джелликоу, находившегося на корабле «Железный герцог» в заливе Скапа Флоу. И вскоре британский флот тоже вышел в море. Адмирал Битти со своими крейсерами уже был в море, однако много южнее.
Вечером 31 мая корабли Битти столкнулись с германскими разведывательными силами, после чего, среди мглы и тумана вечернего Северного моря, разразилась последняя великая битва флотов – битва у Ютланда или, как называют ее немцы, у Скагеррака. На протяжении всей битвы Холл продолжал расшифровывать приказы и распоряжения, передаваемые с флагмана немецкой эскадры и германского Адмиралтейства в Берлине. Расшифрованные приказы тут же переправлялись Джелликоу. Именно Холл стоит за переданным поздно ночью сообщением: «Германскому флоту приказано вернуться домой в 9.14 пополудни». Далее следовали курс и скорость германских кораблей. Джелликоу по каким-то своим собственным соображениям отказался поверить этому сообщению, в результате чего германскому флоту удалось сбежать к своим базам на Северном море, откуда он никогда уже больше не появлялся в полной силе.
Хотя сам ход и результаты битвы при Ютланде навсегда останутся вопросами спорными, вряд ли кто станет спорить, что именно Холлу удалось свести в море два флота.
К осени 1916 года ситуация для обеих враждующих сторон стала весьма серьезной. У Англии кончались финансовые средства, выделенные ей в качестве кредита Соединенными Штатами, и вскоре страна вполне могла оказаться в положении, когда она больше не сможет закупать военное снаряжение американского производства, от которого так зависела ее армия. Многим осведомленным людям по обеим сторонам Атлантики казалось, что победа союзников в войне может быть обеспечена лишь вступлением Соединенных Штатов в войну на стороне союзников. Однако, несмотря на продолжающиеся немецкие провокации, президент Вильсон по-прежнему формально сохранял нейтралитет Америки. Тем не менее к концу 1916 года и фон Папен, и Бой-Эд были высланы из США за свою подрывную деятельность.
Предполагаемое вступление Соединенных Штатов в войну стало личным кошмаром и для самого германского кайзера, и для его правительства. Поскольку из тупика, в который зашли военные действия на фронте, выхода не предвиделось, немцы решили возобновить свои попытки стравить Мексику с Соединенными Штатами. И если бы только удалось заставить мексиканских правителей пойти в атаку на Техас, американская армия оказалась бы надежно скованной вдоль всей протяженной американской границы с Мексикой, что сделало бы невозможным для США вступление в войну.
Германские адмиралы, однако, во главе с грозным и решительным гранд-адмиралом фон Тирпицем, давно склонялись к проведению куда более радикальной политики. Они были уверены, что сумеют выиграть войну, стоит только начать неограниченную подводную войну против кораблей, везущих американское военное снаряжение на поля сражений европейской войны. С другой стороны, сам кайзер, его канцлер Бехман-Хольвиг и министр иностранных дел фон Ягов были уверены, что даже просто декларация об объявлении неограниченной войны привела бы к немедленному вступлению Америки в войну.
В начале осени 1916 года в Германии установился режим, который можно было назвать военной диктатурой фельдмаршала фон Гинденбурга и его способного начальника Генштаба генерала Людендорфа.
К этому времени германское Адмиралтейство сумело построить значительное количество подводных лодок, способных – с его точки зрения – обеспечить непременный успех в случае неограниченной подводной войны. Людендорф пока не имел достаточно полномочий для того, чтобы устранить имперского канцлера Бехмана-Хольвига, находившегося в оппозиции политике военных, однако добился успеха в отстранении от должности германского министра иностранных дел фон Ягова, разделявшего опасения графа фон Бернсдорфа в Вашингтоне относительно того, что Германия не должна предпринимать никаких шагов, способных усилить вражду американцев к Германии.
В ноябре фон Ягова сменил на посту министра иностранных дел Артур Циммерман. Голубоглазый, рыжеволосый, с пушистыми усами, Циммерман был провинциальным прусским бюрократом, типичным представителем германского среднего класса. Двадцать лет назад он недолго прожил в Соединенных Штатах, чего в глазах немцев оказалось вполне достаточно, чтобы обеспечить ему репутацию эксперта по американским делам, а многим американцам ошибочно считать его поклонником Америки. Будучи простым «аутсайдером» из среднего класса, оказавшимся среди «фонов» и «зюсов», которыми кишело германское высшее военное командование, Циммерман стал воском в руках штабных офицеров-аристократов. Заискивая перед ними, он быстро связал себя с политикой поддержки идеи проведения неограниченной подводной войны.
Соединенные Штаты уже пребывали в достаточно обиженном состоянии, вызванном происшедшими инцидентами, касающимися американских кораблей, и Циммерман был достаточно дипломат и достаточно реалист, чтобы оценить тот факт, что новая германская стратегия легко может спровоцировать появление американской декларации о вступлении в войну. А потому он решает приступить к выполнению плана своего предшественника на посту министра относительно инициируемого немцами нападения Мексики на южную границу Соединенных Штатов. Из информации, полученной от фон Эрхарда, немецкого посла в Мехико, вкупе с намеками, брошенными японскими дипломатами в Европе, Циммерман пришел к твердому убеждению, что Япония, которая в поисках добычи вступила в войну на стороне западных союзников, вполне могла бы захотеть изменить свою позицию и перейти на другую сторону. И тогда Циммерман задумался над идеей германо-мексиканского военного союза, направленного против Соединенных Штатов и ставящего своей целью возвращение Мексике трех штатов – Техаса, Аризоны и Нью-Мексико. А окончательным ударом по Соединенным Штатам должно было стать откровенное заявление Японии о присоединении к этому союзу.
Начало неограниченной подводной войны было намечено на 1 февраля 1917 года. Соединенные Штаты, как и другие морские державы, которых могла бы затронуть такая война, должны были получить предупреждения о начале кампании лишь за несколько часов – где-то 31 января.
К началу года план Циммермана в общих чертах был завершен, и в первые дни января министр подготовил набросок сообщения для германского посла в Мехико фон Эрхарда:
«МЫ НАМЕРЕНЫ НАЧАТЬ НЕОГРАНИЧЕННУЮ ПОДВОДНУЮ ВОЙНУ ПЕРВОГО ФЕВРАЛЯ ТОЧКА НЕСМОТРЯ НА ЭТО МЫ ПОПЫТАЕМСЯ УДЕРЖАТЬ СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ОТ ВСТУПЛЕНИЯ В ВОЙНУ ТОЧКА В СЛУЧАЕ ЕСЛИ ЭТО НЕ УДАСТСЯ МЫ СДЕЛАЕМ МЕХИКО ПРЕДЛОЖЕНИЕ О СОЮЗЕ НА СЛЕДУЮЩИХ ОСНОВАНИЯХ: ВОЕВАТЬ ВМЕСТЕ ДОБИВАТЬСЯ МИРА ВМЕСТЕ ВСЕОБЪЕМЛЮЩАЯ ФИНАНСОВАЯ ПОДДЕРЖКА И ПОНИМАНИЕ С НАШЕЙ СТОРОНЫ ЧТО МЕКСИКЕ СЛЕДУЕТ ВЕРНУТЬ УТРАЧЕННЫЕ ТЕРРИТОРИИ В ТЕХАСЕ НЬЮ-МЕХИКО И АРИЗОНЕ ТОЧКА ПОДРОБНОСТИ СОГЛАШЕНИЯ ОСТАЮТСЯ ЗА ВАМИ ТОЧКА ВЫ ПРОИНФОРМИРУЕТЕ ПРЕЗИДЕНТА (МЕКСИКИ) О ВЫШЕИЗЛОЖЕННОМ В ОБСТАНОВКЕ СТРОГОЙ СЕКРЕТНОСТИ СРАЗУ КАК ТОЛЬКО ВОЙНА С СОЕДИНЕННЫМИ ШТАТАМИ СТАНЕТ НЕИЗБЕЖНОЙ И ДОБАВИТЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ЧТО ЕМУ СЛЕДУЕТ ПО СОБСТВЕННОЙ ИНИЦИАТИВЕ ПРИГЛАСИТЬ ЯПОНИЮ НЕМЕДЛЕННО ПРИСОЕДИНИТЬСЯ И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ВЫСТУПИТЬ ПОСРЕДНИКОМ МЕЖДУ ЯПОНИЕЙ И НАМИ ТОЧКА ПОЖАЛУЙСТА ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА НА ТОТ ФАКТ ЧТО НЕОГРАНИЧЕННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НАШИХ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК СТАВИТ ЦЕЛЬЮ ВЫНУДИТЬ АНГЛИЮ ЗАКЛЮЧИТЬ МИР В ТЕЧЕНИЕ БЛИЖАЙШИХ МЕСЯЦЕВ ТОЧКА ПОЛУЧЕНИЕ ПОДТВЕРДИТЕ ЦИММЕРМАН»
Вследствие помех, чинимых англичанами развитию международных телеграфных линий, не было прямой связи между Германией и Мексикой и все сообщения приходилось отправлять кружным путем через германского посла в Вашингтоне графа фон Бернсдорфа, который и передавал депеши фон Эрхарду.
Сначала Циммерман намеревался отправить свое послание фон Эрхарду в форме письма, которое должен был передать получателю курьер с германский подводной лодки «Дейчланд», которая уже сделала один успешный рейс в Нью-Йорк, сумев преодолеть английскую блокаду. Однако в последнюю минуту по техническим причинам от этого плана пришлось отказаться. Шла вторая неделя января. Время истекало.
Тогда Циммерман решил, что должен отправить свою телеграмму «самым безопасным и быстрым маршрутом». И тут он вспомнил, что президент Вильсон позволил фон Бернсдорфу пользоваться американским секретным дипломатическим каналом, связывавшим Берлин и Вашингтон. Канал этот призван был содействовать передаче мирных предложений Вильсона, поскольку американский президент по-прежнему настаивал на «почетном мире» между двумя воюющими сторонами. Фон Бернсдорф дал личные заверения американцам, что этот секретный канал не будет использоваться ни с какими другими целями, кроме как для передачи мирных предложений. Подобно всем другим германским министрам до и после него, Циммерман не намерен был обращать ни малейшего внимания на такую малость, как честное слово посла.
Его телеграмма фон Эрхарду в Мехико была зашифрована – И ОТПРАВЛЕНА ПО АМЕРИКАНСКИМ СЕКРЕТНЫМ КАНАЛАМ. Сначала по наземной линии, связывавшей Берлин с Копенгагеном, а затем по трансатлантическому кабелю, ПРОХОДИВШЕМУ ПО ТЕРРИТОРИИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ. Волновался ли Циммерман, брал ли на себя труд удостовериться в надежности канала – доподлинно неизвестно, но чтобы защититься от любой возможности, что это послание не попадет по адресу, Циммерман дважды продублировал телеграмму по двум другим каналам:
1. По обычному радиоканалу между Nauen и Соединенными Штатами, который был подвержен американской цензуре.
2. Тем маршрутом, который был известен в Комнате 40 как «шведский окольный». Это, конечно, было колоссальным злоупотреблением шведским нейтралитетом, но германские послания шли через Стокгольм в Берлин при молчаливом согласии прогермански настроенного шведского МИДа.
Телеграмма Циммермана, отправленная по секретным американским каналам, попала в американский Госдепартамент 17 января. Несмотря на дурные предчувствия тогдашнего госсекретаря мистера Роберта Лэнсинга (дяди своего знаменитого преемника Джона Фостера Даллеса), она все же была передана фон Бернсдорфу в германское посольство. Германский посол заменил берлинский регистрационный номер телеграммы на свой собственный, поместив в самом начале гриф «Телеграф министерства иностранных дел 16 января № 1, совершенно секретно, расшифровать лично» и передал шифрованную телеграмму через американскую телеграфную систему фон Эрхарду в Мехико-сити.
Американский Госдепартамент был не единственным местом, где 17 января была получена телеграмма Циммермана. За несколько часов до того, как она прошла через руки м-ра Лэнсинга, который не смог прочитать закодированный немецкий текст, телеграмму перехватили люди адмирала Холла из Комнаты 40. Текст состоял из огромного числа необычных четырехбуквенных групп плюс нескольких трехбуквенных групп. К этому времени уже сотни перехваченных германских текстов прошли через криптографический департамент, и потому поначалу эта телеграмма не вызвала никакого волнения. Монтгомери и его коллега, молодой издатель по имени Нигель де Грей, завербованный в фирме Уильяма Хейнемана, предположили, что это еще одна из серии длинных и довольно скучных телеграмм с обсуждением мирных предложений президента Вильсона. Вот уже несколько недель Холл читал эти послания – перехваченные по секретному американскому каналу – с растущим чувством разочарования.
Однако два дешифровщика обратили внимание на цифры 13 042, стоявшие в начале телеграммы. Они определили их как разновидность германского дипломатического кода, который достался Холлу вместе с багажом Вассмусса. Зная этот код, британские эксперты сначала обратились к подписи, которая обычно дает ключ к содержанию всего послания. Цифры 97 536 прочли как «Циммерман». И хотя это означало, что сообщение пришло из германского министерства иностранных дел, Монтгомери по-прежнему считал, что перед ним обычная рутинная телеграмма. Однако слова, появившиеся в начале послания, были не именем получателя, как обычно, но предупреждением «Совершенно секретно». Быстро дешифровав разрозненные слова, которые, видимо, не представляли особых трудностей, Монтгомери получил последовательность: «Мехико»… «союз»… и затем самое, пожалуй, сенсационное: «Япония».
Теперь Монтгомери и де Грей знали, что перед ними не обычная дипломатическая телеграмма, а нечто сенсационное. Все другие работы были отложены, и два эксперта принялись работать, чтобы поскорее дешифровать послание. Через два часа они сделали достаточно, чтобы прочесть:
1. Что неограниченная подводная война с использованием германских подводных лодок начнется через две недели.
2. В общих чертах почти невероятный план Циммермана по созданию германо-мексиканского альянса, направленного против Соединенных Штатов – с предложением Японии поменять союзников в войне.
Некоторые места в телеграмме оказались трудны для расшифровки, и потребовалось некоторое время, чтобы два эксперта раскрыли смысл того отрывка текста, который и обеспечил взрыв дипломатической бомбы в Вашингтоне, – предложение Мексике захватить южные штаты Америки – Техас, Нью-Мексико и Аризону.
Как только неприкрашенная суть телеграммы Циммермана проглянула сквозь шифр, Монтгомери послал за Холлом, и адмиралу потребовалась лишь несколько секунд, чтобы понять, что он держит в руках. Он достиг своего высочайшего успеха – успеха из числа тех, что имеют не просто мимолетные последствия для западных держав, но могут быть отнесены к величайшим достижениям в истории шпионажа.
Несколько мгновений адмирал молчал, погруженный в размышления. Как моряк он слишком хорошо понимал, что могла бы означать для союзников неограниченная подводная война, но знал он также и то, что держит в руках ключ, который при правильном использовании почти наверняка вынудит Соединенные Штаты Америки вступить в войну на стороне Англии и Франции.
Холл столкнулся лицом к лицу с самой страшной дилеммой в своей карьере – как использовать попавший в его руки приз, обманув при этом немцев. Официально он обязан был передать телеграмму государственному секретарю лорду Бальфуру. Форин Офис передал бы ее американскому правительству в Вашингтоне, и вкупе с заявлением о начале неограниченной подводной войны события наверняка привели бы к вступлению Соединенных Штатов в войну. Однако какой ценой?
У немцев, как показало циничное использование Циммерманом американского дипломатического канала, не было ни малейших подозрений, что англичанам известны их шифры, – и меньше всего совершенно секретный дипломатический код. И если правда о перехвате телеграммы Циммермана станет известна, это будет означать мгновенное прекращение основного занятия сотрудников 40-й Комнаты – прослушивания врага.
Холл был человеком почти гениальным. И когда он тщательно обдумывал, как он мог бы воспользоваться тем, что узнал, не делая при этом достоянием гласности, как именно ему удалось это узнать, его неожиданно осенило. Он понял, что фон Бернсдорф должен был продублировать телеграмму фон ЭрАрвид по обычным телеграфным каналам компании Вестерн Юнион. Если бы это удалось, немцы скорее всего подумали бы, что утечка информации, изложенной в телеграмме, произошла в Мехико-сити – ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЕКСТ БЫЛ РАСШИФРОВАН. В таком случае Холл мог предъявить американцам «мексиканский» вариант телеграммы – и тогда германская проверка источника утечки информации привела бы немцев в расставленную Холлом ловушку.
Холл тут же обратился к английскому военно-морскому атташе в Мехико с просьбой не откладывая предложить своим агентам любую цену за копию телеграммы Циммермана, когда она попадет в Мехико.