Интермедия 2. История одной жизни Она была девушка, она была влюблена…

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Интермедия 2. История одной жизни Она была девушка, она была влюблена…

Наша героиня принадлежит к старинному дворянскому роду, внесенному в Бархатную книгу Но ее отец Алексей Оленин был замечателен не только своим происхождением. Среди множества почетных и важных постов, которые он занимал, для потомков важнее всего оказались два: с 1808 года он был помощником директора Императорской библиотеки, а с 1887 года — президентом Академии художеств, и много сделал для улучшения работы этих учреждений.

Кроме того, он сам был историком, специалистом по средневековому русскому оружию, к нему часто приходили консультироваться художники и писатели и становились его друзьями.

Оленин женился по любви на бедной украинской дворяночке Елизавете Полторацкой, у них было четверо детей. Анна была младшей дочерью в этой семье. Она родилась 11 августа 1808 года.

Семейство владело домом на Фонтанке и имением под Санкт-Петербургом, где они гостеприимно принимали весь цвет петербургской интеллигенции того времени. Здесь бывали Иван Андреевич Крылов, Василий Андреевич Жуковский, Николай Иванович Гнедич (по словам Пушкина, «преложитель (переводчик) слепого Гомера»), Николай Константинович Батюшков, Карл Брюллов, Орест Кипренский, Михаил Иванович Глинка, Адам Мицкевич и другие…

«О количестве гостей, посещающих семейство Олениных, можно судить по тому, что на даче находилось 17 коров, а сливок никогда недоставало», — вспоминали современники.

* * *

Гости охотились, совершали верховые и пешие прогулки, разыгрывали домашние спектакли. Анна с юных лет принимала участие в этих развлечениях, так, в 7 лет она играла в домашнем водевиле «Стихотворец в хлопотах» госпожу Догадкину.

Образование она получила домашнее. Сама Анна писала: «Батюшке я сама во многом обязана, от его истинного глубокого знания и мне кое-что перепало. В его разговорах, выборе для меня книг и в кругу незабвенных наших великих современников: Карамзина, Блудова, Крылова, Гнедича, Пушкина, Брюллова, Батюшкова, Глинки, Мицкевича, Уткина, Щедрина и прочих почерпала я все, что было в то время лучшего».

Позже она так описала свой склад ума: «Я люблю спорить потому, что знаю, что спорю умно, разумно, что доказательства мои не суть доказательства пустые. Когда читаю книги и потом рассуждаю о них, часто сама отвечаю на мысли сочинителей; спрашиваю мнение отца, сообщаю ему свои суждения и так часто получаю от него одобрение, что это заставляет меня думать, что я сужу здраво. Вот почему я люблю спорить серьезно. Когда же я шучу, то, конечно, принимаюсь за софизмы, доказывая, что белое — черное и обратно. Весело так спорить, когда видишь, что твой соперник горячится, и когда сама чувствуешь, что говоришь против себя же. Весело заставлять его сперва соглашаться, чтобы потом снова заставить его переменить мнение».

В 17 лет она стала фрейлиной императорского двора, а когда ей исполнилось 20, на нее обратил внимание ценитель женской красоты и ума Александр Сергеевич Пушкин. Сама девушка в это время начала писать по-французски роман «Непоследовательность, или Надо прощать любви».

Сохранились отрывки из него, в которых автор от третьего лица описывает встречу с поэтом: «Однажды на балу у графини Тизенгаузен-Хитровой Анета увидела самого интересного человека своего времени и выдающегося на поприще литературы: это был знаменитый поэт Пушкин. Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых или, лучше сказать, стеклянных глазах его. Арапский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его. Да и прибавьте к тому ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти, как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава природного и принужденного и неограниченное самолюбие — вот все достоинства телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту XIX столетия. Говорили еще, что он дурной сын, но в семейных делах невозможно все знать; что он распутный человек, но, впрочем, вся молодежь почти такова. Итак, все, что Анета могла сказать после короткого знакомства, есть то, что он умен, иногда любезен, очень ревнив, несносно самолюбив и неделикатен. Среди особенностей поэта была та, что он питал страсть к маленьким ножкам, о которых он в одной из своих поэм признавался, что он предпочитает их даже красоте.

А. Оленина

Анета соединяла с посредственной внешностью две вещи: у нее были глаза, которые порой бывали хороши, порой глупы; но ее нога была действительно очень мала, и почти никто из ее подруг не мог надеть ее туфель.

Пушкин заметил это преимущество, и его жадные глаза следили по блестящему паркету за ножками молодой Олениной. Она тоже захотела отличить знаменитого поэта: она подошла и выбрала его на один из танцев; боязнь, что она будет осмеяна им, заставила ее опустить глаза и покраснеть, подходя к нему. Небрежность, с которой он спросил у нее, где ее место, задела ее. Предположение, что Пушкин мог принять ее за дуру, оскорбило ее, но она ответила просто и за весь остальной вечер уже не решалась выбрать его. Но тогда он в свою очередь подошел выбрать ее исполнить фигуру, и она увидела его, приближающегося к ней. Она подала ему руку, отвернув голову и улыбаясь, потому что это была честь, которой все завидовали».

Красавица начинает тайно встречаться с поэтом: «Происходили эти тайные свидания так, — вспоминал с ее слов ее внучатый племянник, — она уезжала со своей гувернанткой англичанкой в Летний сад; в эти же часы туда являлся Пушкин, и вот они там под надзором этой англичанки прогуливались. Англичанка была, так сказать, в заговоре, и моя тетушка с ней уговаривалась всегда в обществе называть Пушкина „Бренским“, чтобы скрыть с первым свои свидания».

Рассказ подтверждает поэт Вяземский: «Из всего Озерова затвердил он одно полустишие: „Я Бренского не вижу“. Во время одной из своих молодых страстей, это было весною, он почти ежедневно встречался в Летнем саду с тогдашним кумиром своим. Если же в саду ее не было, он кидался ко мне или к Плетневу и жалобным голосом восклицал: „Где Бренский? Я Бренского не вижу“.

Разумеется, с того времени и красавица пошла у нас под прозванием Бренской».

Пушкин увлекся девушкой не на шутку и даже хотел просить ее руки, но сватовство не состоялось. Отец нашей героини узнал о близости поэта с декабристами, об особом отношении к нему царя и не захотел связываться с таким легкомысленным молодым человеком. Братья нашей героини были сослуживцами и друзьями декабристов, отец и сама девушка сочувствовали сибирским узникам, но тем не менее относились к вольнодумным идеям как к опасной и бессмысленной авантюре. Свою роль сыграли и отношения поэта с племянницей Елизаветы Олениной Анной Керн.

На память об этой любви нам остались прекрасные стихи, среди которых:

Пустое вы сердечным ты

Она, обмолвясь, заменила,

И все счастливые мечты

В душе влюбленной возбудила.

Пред ней задумчиво стою,

Свести очей с нее нет силы;

И говорю ей: как вы милы!

И мыслю: как тебя люблю!

* * *

Сама же Оленина была в это время влюблена вовсе не в Пушкина. Она вскоре бросает писать роман, заявив: «Я хотела писать роман, но это мне надоедает, лучше уж я это брошу и просто буду писать дневник».

И пишет о том, что волнует ее: «Вот настоящее положение сердца моего в конце прошедшей бурной зимы. Но, слава Богу, дружба и рассудок взяли верх над расстроенным воображением моим; холодность и спокойствие заменили место пылких страстей и веселых надежд. Все прошло с зимой холодной, а с летом настал сердечный холод! И к счастью, а то бы проститься надобно с рассудком!.. Да, смейтесь теперь, Анна Алексеевна, а кто вчера обрадовался и вместе перепугался, увидя на Конюшенной улице коляску, в которой сидел мужчина с полковничьими эполетами и походивший на… Но зачем называть его! Зачем вспоминать то счастливое время, когда я жила в идеальном мире, когда думала, что можно быть счастливой и быть спутницей его жизни, потому что то и другое смешивалось в моем воображении. Счастье и Он… Но я хотела все забыть!.. Ах, зачем попалась мне коляска. Она напомнила мне время… невозвратное!»

«Он» был другом и сослуживцем ее старшего брата, вдовцом с тремя детьми и тринадцатою годами старше ее.

О продолжении их романа мы можем узнать из романа нашей героини: «Анета имела подругу, искреннего друга, которая одна знала о ее страсти к Алексею и старалась отклонить ее от этого. Маша часто говорила: „Анета, не доверяйся ему: он лжив, он фат, он зол“. Подруга обещала ей забыть его, но продолжала любить. На балу, на спектакле, на горах, повсюду она его видела, и мало-помалу потребность чаще видеть его стала навязчивой. Но она умела любить, не показывая того, и ее веселый характер обманывал людей».

В то же время она задумывается о замужестве и пишет с своем дневнике: «Сама вижу, что мне пора замуж: я много стою родителям, да и немного надоела им. Пора, пора мне со двора, хотя и это будет ужасно. Оставив дом, где была счастлива столько времени, я войду в ужасное достоинство жены! Кто может узнать судьбу свою; кто скажет, выходя замуж, даже по старости: „Я уверена, что буду счастлива?“

Обязанность жены так велика: она требует столько abnegation de soi-тете (самоотречения. — фр.), столько нежности, столько снисходительности и столько слез и горя! Как часто придется мне вздыхать из-за того, кто пред престолом Всевышнего получил мою клятву повиновения и любви; как часто, увлекаемый пылкими страстями молодости, будет он забывать свои обязанности! Как часто будет любить других, а не меня… Но я преступлю ли законы долга, будучи пренебрегаема мужем? Нет, никогда!»

Впрочем, она видит и другие опасности в браке: «Все жить в ладу — скучно: мир — образ постоянства — можно поощрять только в дружбе и любви. Итак, единообразность, обыкновенно, доводит нас к скуке, скука — к зевоте, зевота — к расстроенным нервам, нервы — к слабости души, а слабость — ко сну, сон — к смерти, а смерть — к вечности. А так как до последней я не хочу так скоро добраться, то стараюсь усыпать мой путь не маковыми цветами, которые склоняют ко сну, но розами и даже розами с шипами: последние, кольнув больно, разбудят иногда тебя в раю воображения».

Какое-то время она считала, что встретила подходящего человека. Им был некий казачий офицер А. П. Чечурин. В дневнике она пишет: «Он был мой идеал. Он не мог подумать без ужаса о распутстве. Чистая душа его не понимала жизни безнравственной».

Но и из этой любви ничего не получилось, и Анна записывает в дневник: «Я чувствую сама, что во мне уже нет тех прелестей, которые были в 18, 19 лет… Тогда я могла внушать страсти, ну а что теперь? Нужна ли страсть, чтобы удачно выйти замуж и быть счастливой? — Нет, но надо, чтобы было немного любви с той и другой стороны, а я… могу ли я ее внушить?»

* * *

В конце концов она вышла замуж за Федора Александровича Андро, бывшего одесского знакомого Пушкина, полковника лейб-гвардии гусарского полка, сына графа А. Ф. Ланжерона, военного губернатора Херсона и одного из основателей Одессы.

Молодожены поселились на Большой Морской, в доме, купленном в 1830 году у князя Гагарина. В этом доме бывал один из однополчан Федора Андро — Михаил Юрьевич Лермонтов. Позже супруги уехали в Варшаву, где прожили около 40 лет. Андро получил представительскую должность, которая называлась «Президент Варшавы». У них родилось три дочери. Но муж жестоко ревновал ее к прошлому, и «все, что некогда наполняло ее девичью жизнь, не должно было более существовать, даже как воспоминание». После смерти мужа Анна Алексеевна переехала в имение младшей дочери Антонины Федоровны Уваровой в Волынской губернии.

На склоне лет она записала в своем дневнике: «Я собрала в памяти своей столь много великих и прекрасных воспоминаний, что в нынешнее время, когда глаза слабеют и слух изменяет, они являются для меня отрадою, и я спокойно с надеждой и верою думаю о близкой будущей жизни… Старость моя, хотя и болезненная, надеюсь, не в тягость другим, и всем этим я обязана былому, великому прошедшему. Сижу иногда, работаю, молчу, а мысли — одна другую сменяют. Моему воображению представляются то исторические факты, то веселые и умные шутки Крылова и других, то какой-нибудь анекдот, стихи, музыка Глинки, разговоры батюшки с Александром Гумбольдтом… Приходят мне также на память наши приютинские праздники, павловские театры у Блудовых, Плещеевых, и звон колоколов… Поверит ли кто теперь этому?»

Анна Алексеевна скончалась в возрасте 80 лет.

И суд истории согласился с ней. Мало кто сейчас вспомнит графиню де Ланжерон, но многие помнят Анну Оленину, вдохновившую Александра Сергеевича Пушкина на эти строки:

Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.