Осмысленный и бескровный
Осмысленный и бескровный
Обстановка продолжала накаляться. Высокопоставленный сенатский чиновник писал в Министерство юстиции: «Присматриваясь к длинному ряду лиц, проходящих перед моими глазами на суде, – прислушиваясь к их показаниям и говору, я выношу убеждение, что крестьяне устрашены, но вовсе не убеждены. Крестьяне меня поражают еще и не замечаемой в годы моей бывшей службы на местах не то своей одичалостью, не то особой сосредоточенностью. Во всяком случае, недоверчивость к начальству, полная от него отчужденность проглядывается во всем».
Первую русскую революцию связывают с Русско-японской войной. И это верно по отношению к городам. Деревню же она затронула лишь косвенно. Мобилизация проводилась, но не в полной мере. Хотя, конечно, всеобщее общественное возбуждение докатилось и до деревни. Тех же самых бастовавших рабочих продолжали высылать – причем уже в куда большем количестве. Тем более что политическая грамотность рабочих сильно повысилась. Особенно после «Кровавого воскресенья».
Однако основными причинами были собственно деревенские.
«Движение началось в феврале 1905 г. в той же черноземной полосе (на этот раз с Курской, Орловской и Черниговской губерний), и опять же с изъятия хлебных запасов в помещичьих экономиях и распределения среди населения окрестных сел, которое в очередной раз встречало весну впроголодь. Первые группы “арестованных” грабителей на вопрос властей: “Чего вы хотели?” отвечали: “Мы хотели и хотим есть”.
Осенью 1905 г. крестьянское движение охватывало свыше половины Европейской России, практически все регионы помещичьего землевладения. Всего за 1905 г. было зарегистрировано 3228 крестьянских выступлений, за 1906 г. – 2600, за 1907 г. – 1337».
(И. Поморцев)
Уже позже, в июле 1906 года, крестьяне Новоосколького уезда Курской губернии писали наказ в Трудовую группу I Думы:
«Само правительство хочет поморить крестьян голодной смертью. Просим Государственную Думу постараться уничтожить трутней, которые даром едят мед. Это министры и Государственный совет запутали весь русский народ, как паук мух в свою паутину; мухи кричат и жужжат, но пока ничего с пауком поделать нельзя».
Это причина. А вот и цель.
Министр земледелия С. Ермолов писал Николаю II:
«Лозунгом восставших… служила идея о принадлежности всей земли крестьянам».
Причем надо отметить крайне важную особенность крестьянских выступлений этого периода. Это был совсем не «бессмысленный и беспощадный бунт».
Жертв со стороны владельцев усадеб практически не было!
«Разгром помещичьих усадеб не был всего-навсего вандализмом. Крестьяне, по их собственным словам, сжигали жилые и хозяйственные строения для того, чтобы выдворить помещика из деревни хотя бы на два-три года, чтобы не допустить размещения там отрядов карателей… Конечно, невозможность удержать захваченное и жажда мщения за все прошлое также имели значение.
Сказанное позволяет сделать вывод о том, что основные компоненты в механизме революционного насилия, направленного на ликвидацию помещичьего господства в деревне, сложились уже в ходе первой революции. В нем, однако, не было тогда физического истребления противника, не было крови. Свидетельства самые различные, в том числе из органов государственного управления, отмечали: “людей не убивают” (Саратовская губерния); “полное отсутствие случаев насилия над личностью, как самих землевладельцев, так и экономических служащих” (Тамбовская и Воронежская губернии)».
(И. Поморцев)
В итоге в 1905–1906 годах было сожжено около 15 % всех помещичьих усадеб в России.
Но самое интересное не это. Как обычно большинство людей представляют крестьянское выступление? Собрались люди, поорали, «завели» себя и односельчан, вооружились подручными средствами – и нестройной толпой пошли громить ближайшего помещика.
А вот в 1905–1906 годах дело обстояло совсем не так. Крестьянские выступления были очень хорошо организованы! Причем организованы эти выступления были куда лучше, чем восстание на броненосце «Потемкин» или Декабрьское восстание в Москве.
«Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию[26]. Восставшие также продемонстрировали удивительное единство целей и средств, если принимать во внимание отсутствие общепризнанных лидеров или идеологов, мощной, существующей долгое время организации, единой общепринятой теории переустройства общества и общенациональной системы связи.
…
Описания тех событий очень похожи одно на другое. Массы крестьян с сотнями запряженных телег собирались по сигналу зажженного костра или по церковному набату. Затем они двигались к складам имений, сбивали замки и уносили зерно и сено. Землевладельцев не трогали. Иногда крестьяне даже предупреждали их о точной дате, когда они собирались “разобрать“ поместье. Только в нескольких случаях имел место поджог и одному-единственному полицейскому были, как сообщают, нанесены телесные повреждения, когда он собирался произвести арест. Унесенное зерно часто делилось между крестьянскими хозяйствами в соответствии с числом едоков в семьях и по заранее составленному списку. В одной из участвующих в “разборке“ деревень местному слепому нищему была предоставлена телега и лошадь для вывоза его доли “разобранного“ зерна. Все отчеты подчеркивали чувство правоты, с которым обычно действовали крестьяне, что выразилось также в строгом соблюдении установленных ими же самими правил, например, они не брали вещей, которые считали личной собственностью…
Другие формы крестьянского бунта распространились к тому времени на большей части территории. Массовые “порубки” начались уже в конце 1904 г. Также как и «разборки», «порубки» обычно происходили в виде коллективных акций с использованием телег. В ходе “порубок“ крестьяне стремились обходиться без насилия. Тем не менее, когда в одном случае крестьянин был схвачен полицией на месте преступления и избит, его соседи в ответ полностью разрушили пять соседних поместий, ломая мебель, поджигая здания и забивая скот…
В течение первых месяцев 1905 г. крестьянские действия в значительной степени были прямым и стихийным ответом на нужду и отчаянный недостаток продовольствия, корма и леса во многих крестьянских общинах. Все эти действия были хорошо организованы на местах и обходились без кровопролития…
…Массовые разрушения поместий не были к тому времени ни “бездумным бунтом“, ни актом вандализма. По всей территории, охваченной жакерией, крестьяне заявляли, что их цель – навсегда “выкурить“ помещиков и сделать так, чтобы дворянские земли были оставлены крестьянам для владения и обработки».
(Т. Шанин)
Для сравнения. Восставшие матросы на броненосце «Потемкин» решительно не знали, что делать дальше. Немногочисленные «крайние» предлагали высадить десант в Одессе, чтобы радикализовать разразившуюся там всеобщую забастовку. Но побоялись из опасения, что многие матросы, не разделявшие крайних идей, в этом случае попросту разбегутся. Вот и метался мятежный броненосец по Черному морю без всякой внятной цели… С Декабрьским восстанием тоже было интересно – даром что в нем активно участвовали (но не руководили) социал-демократы. Стратегической цели и внятного плана действий у повстанцев тоже не имелось. А вот у крестьян всё это имелось.
Причем организация у крестьян была, а вот никаких следов деятельности революционеров не нашли. Хотя очень искали.
«Полицейский розыск виновных и послереволюционная охота на революционеров из некрестьянских сословий, действовавших в деревне, которые якобы возглавляли крестьянский бунт в Центральной России, дали примечательно скудные результаты. Из протоколов допросов следовало, что крестьянское движение 1905–1907 гг. (как и 1902 г.) было в Европейской России спонтанным и руководимым самими же крестьянами делом».
(Т. Шанин)
Именно осмысленность крестьянских восстаний вызвала такую панику в верхах. В самом деле, революционные организации охранка неплохо контролировала. Потому-то ничего путного сделать им не удалось. Не считать же таковым вакханалию бессмысленных террористических актов, раскрученную эсерами с анархистами. Тем более, как уже упоминалось, нередко террористы стреляли в очень даже нужную кое-кому из высших чиновников сторону.
Кроме того, крестьянские выступления полностью уничтожали иллюзию, в которой пребывали власти, – что «простой народ» их любит, а бунтуют только революционеры. Впрочем, Николай II так ничего и не понял до самого конца…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.