Глава восьмая Грузино-русский трактат 1783 года

Глава восьмая

Грузино-русский трактат 1783 года

I

1

Предмет договора 1783 г. есть, как говорится в именном указе Сенату, «признание царем карталинским и кахетинским Ираклием Вторым над собою Верховной власти и покровительства Российских императоров».

Издавна, гласит вступление к трактату, «Всероссийская Империя по единоверию с грузинскими народами служила защитою, помощью и убежищем тем народам» и их владетелям. Покровительство царям грузинским произвело ту зависимость их от Самодержцев Российских, которая «наипаче» обнаруживается из самого императорского титула.

Ныне же заключается дружественный договор, посредством которого царь Грузинский «ознаменил бы торжественным и точным образом обязательства свои» по отношению к Империи, а с другой стороны, и Е. И. В. также «могла бы ознаменить бы торжественно, каковые преимущества и выгоды от щедрой и сильной ее десницы даруются» народам и владетелям Карталино-Кахетинского царства.

Признаваемая таким образом над Грузией власть императоров очевидно исключает «подданство» какой-нибудь иной державе. Поэтому в первой же статье трактата Ираклий «торжественно навсегда отрицается от всякого вассальства или, под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы; и сим объявляет перед лицом всего света, что не признает над собой и преемниками иного самодержавия, кроме верховной власти и покровительства Е. И. В.» и ее преемников.

Этим Ираклий заявляет подданство своему сюзерену — Императрице; далее следует обещание верности и готовности способствовать пользе Империи во всяком случае, где это «будет потребовано» (ib. арт. 1). Со своей стороны, Е. И. В. «равномерно обещает и обнадеживает императорским своим словом за себя и преемников своих, что милость и покровительство их от Светлейших царей Карталинских и Кахетинских никогда отъемлемы не будут. В доказательство чего, Е. В. дает Императорское свое ручательство на сохранение целости настоящих владений Е. С. Царя Ираклия Теймуразовича, предполагая распространить таковое ручательство и на такие владения, кои в течение времени и по обстоятельствам приобретены и прочным образом за ним утверждены будут». (Ib., арт. 2.)

Гарантия целости и неприкосновенности грузинской территории и есть именно то, ради чего Ираклий налагает на себя ряд обязательств по отношению к России. Обязательства эти лишают его свободы действий, ограничивают полноту его прав как государя Грузии, и этому ограничению, вернее, тем ограничениям, которые указаны в договоре, соответствует ряд притязаний, вытекающих для императорского правительства из верховенства России над Грузией, признанного Ираклием на основании трактата.

Преимущественное значение имеют именно те статьи трактата, которые определяют, что может требовать Россия от Грузии (и, значит, к чему последняя обязана) и что Грузия вправе ожидать от России (что, следовательно, последняя обязана дать ей).

В этом соответствии взаимных прав и обязанностей и проявляется договорный характер связи между Грузией и Россией по трактату 1783 г., хотя по характеру своему это и есть так называемый foedus non aequum, т. е. неравный союз. Но последнее обозначение свидетельствует лишь о политических условиях, поведших к заключению договора, и о соотношении могущества сторон, само же договорное начало и правовая природа договора нимало от этого не страдают.

2

Отныне грузинские цари, вступая по наследственному династическому праву на престол Карталинии и Кахетии, тотчас же извещают об этом русское правительство и испрашивают через посланников своих Высочайшее «подтверждение» на царство с инвеститурой. При получении инвеститурных знаков[101] царь в присутствии российского резидента приносит «присягу на верность и усердие к Российской Империи и на признание верховной власти и покровительство Всероссийских императоров».

Какое значение имеет в данном случае императорская инвеститура? Равносильна ли она султанскому фирману, который de jure необходим при восшествии на престол египетских хедивов и князей болгарских?

Или возьмем пример более близкий. Цари-мусульмане получали власть над Грузией на основании шахских указов; присылались и подарки, имевшие значение инвеститурных знаков. С точки зрения грузинской — национальной и христианской — Багратиды имели власть «Божьей милостью». Но с точки зрения персидской, а также грузин ренегатов вступление на престол обусловливалось в таких случаях шахским фирманом. Поэтому они были царями «милостью счастливого шаха»[102].

Какое же значение имела инвеститура русских императоров по трактату 1783 г.? Она ничего не имела общего с инвеститурой шахской. Цари «вступают наследственно на царство их», а затем немедленно озабочиваются испрошением императорской инвеституры. Последней обусловливается не власть царя в Грузии, а лишь право на «преимущества и выгоды», даруемые царям Карталинии и Кахетии разбираемым трактатом.

Таким же условием является и присяга, приносимая царем. Иначе говоря, царь восходит на престол и приводит к присяге своих подданных независимо от инвеституры, но претендовать на помощь и покровительство России он может лишь после получения инвеституры и принесения присяги по форме, установленной трактатом.

Какие же обязанности вытекают для царя из признания над собой верховенства Империи?

Прежде всего — и в этом заключается ограничение полновластия Ираклия — он отказывается от свободы внешних сношений, которые отныне могут совершаться только по предварительному соглашению с пограничным начальством и с резидентом.

Далее, Ираклий обязуется способствовать пользе Империи при всяком требовании. Но это общее постановление артикул 1 получает ближайшее разъяснение в артикуле 7, по которому царь обещает «быть всегда готовым на службу Е. В. с войсками своими».

Что же обещано царям за признание верховенства, отказ от самостоятельной внешней политики и готовность «служить»? Гарантия и полная неприкосновенность территории; обеспечение и в будущем престола за династией Багратионов; невмешательство в сферу внутреннего управления Грузии. Затем, как прямое последствие отказа от внешних сношений и тесного единения Грузии с Империей, статьей 6 установляется, что мир с Портой Оттоманской, или Персией, или иной державой, заключаемый Россией, распространяется и на Грузию. Но артикул этот надо понимать шире — из всего трактата ясно, что в международных делах владения Ираклия будут считаться входящими в состав Империи. Конечно, главное значение имели отношения Грузии к Турции и Персии; в 1783 г. Россия взялась быть для Грузии стеной и оплотом против мусульман.

Таковы обязательства сторон по трактату 1783 г.; таковы его существенные черты, более подробного рассмотрения трактат этот не заслуживает, так как в самых главных своих частях оказался сочетанием слов и желаний, не увидевших своего осуществления. Скажем лишь, что все прочие многочисленные определения трактата естественно вытекают из взаимной связи и близости, какая создавалась между Империей и Грузией трактатом 1783 г.[103]

II

Спрашивается теперь, к какому типу общения государств относится «дружественный союз», созданный этим трактатом? Была ли Грузия (от 1783–1801 гг.) в вассальной зависимости от России или находилась под ее протекторатом? Ни то ни другое или, лучше, одновременно и то и другое. Можно подумать, что это как раз отношение вассальной зависимости, потому что Ираклий ради своего подданства России обещает не становиться в вассальную зависимость ни от кого другого.

Конечно, говоря вообще, Ираклий был вассалом России, купившим у нее ценой обязанности «служить» полную гарантию своих владений и престола. Но зависимость Грузии не была вассальной в точном и специальном смысле слова. Грузия была после 1783 г. государством несуверенным, зависящим от другого, но она стала несуверенным государством путем добровольного отречения от некоторых своих прав, путем договорного самоограничения, а не является созданием государства-сюзерена, сообщающего односторонней волей своей свойства несуверенного государства провинции или завоеванной стране. Только в последнем случае, когда зависимая политическая единица является креатурой сюзерена (с юридической точки зрения), можно говорить о вассаль-ности[104]. Пример: вассальные государства, входящие (de jure) в состав Оттоманской империи, они созданы султанскими фирманами. Более старым и типичным примером может служить обычный в Средние века акт предоставления сюзереном кому-нибудь ленного владения со всеми относящимися сюда правами и властью под условием вассальной службы.

Очевидно, что в этом смысле Грузия не была вассалом России. Но в договорном отношении, созданном трактатом 1783 г., нельзя видеть и протектората в современном смысле слова, так как «служба» сюзерену, играющая видную роль в грузино-русском договоре, для протектората никакого значения не имеет[105]. Общего же у Грузии с государствами, находящимся под протекторатом, то, что все они были государствами до и независимо от установления позднейшей зависимости.

Итак, разбираемый случай не подходит ни под понятие вассальности, ни под понятие протектората в строгом смысле и подходит одинаково и под одно, и под другое, если разуметь их более обще.

Названные понятия созданы юридической догматикой, имеющей дело с определенным кругом фактов. Поэтому они и не имеют общего значения[106].

Но такие общие понятия, как несуверенное государство, самоограничение путем договора и двустороннее соглашение (стипуляция) относительно того, в чем будет состоять зависимость, охватывают и наш случай, и мы видим, что с 1783 г. Грузия является несуверенным государством, обязавшимся службой сюзерену и отказавшимся в его пользу от самостоятельного заведывания внешними делами взамен гарантированной ему международной охраны его территории и обеспечения престола за национальной династией[107].

Что касается формы, в которой выразилась зависимость Грузии от России по трактату 1783 г., то мы уже видели, как должны были влиять на эту форму черты былой зависимости Грузии от Персии. Восток гораздо долее, чем Запад, хранил и хранит всякие образцы политических соединений, основанных на отношениях сюзерена и вассала. Точно также прибегала к этим формам, подражая тому, что было на месте, и Ост-Индская компания, заключившая с индийскими государями немало договоров, похожих на договор 1783 г. Но хотя в договорах этих и говорилось о «службе», какой раджи обязаны компании, преимущественно в виде военной помощи, но англичан занимала главным образом не эта помощь, а контроль над политикой раджей и устройство выгодных для компании комбинаций между туземными князьями. Поэтому мало-помалу вассальность заменялась чистым протекторатом, вообще же договоры компании с индийскими князьями представляют переходную ступень от настоящей вассальной зависимости к настоящему протекторату[108].

И отношение Грузии к России 1783–1801 г., не отличаясь тщательностью и законченностью юридической отделки, относится к «переходным» формам соединений да и в жизни имело переходное и весьма преходящее значение.

С приведенными оговорками можно его (т. е. это отношение) для удобства называть протекторатом и затем приступить к рассмотрению того, как Россия этот протекторат осуществляла.