Капитализм во времена новой экономической политики

Капитализм во времена новой экономической политики

Что касается капиталистической формы собственности, то о ней часто вообще не вспоминали. Или же упоминали как о явлении давно прошедших лет, когда в стране проводилась так называемая новая экономическая политика.

До НЭПа в стране был период «военного коммунизма» (1918–1921 гг.), когда доминирующими были мелкотоварный уклад в сельском хозяйстве (миллионы крестьян с их частными хозяйствами) и государственный уклад в промышленности, на транспорте и в торговле. Предприятия, находившиеся в частной собственности, были национализированы. Еще быстрее были национализированы банки. Это был период, когда большевики самым решительным образом боролись с товарно-денежными отношениями, пытаясь перевести все хозяйство на прямое распределение промежуточных и конечных продуктов труда. Это был период, когда некоторые теоретики партии большевиков предлагали ликвидировать не только мелкотоварный уклад, но и личную собственность как пережиток капитализма, а всех рабочих и крестьян в добровольно-принудительном порядке объединить в разного рода коммуны или трудовые армии с жестким казарменным режимом.

Полная разруха в стране сохранялась и даже усиливалась, поэтому большевики вынуждены были прекратить свои эксперименты по организации «военного коммунизма» и перейти к новой экономической политике. Была сделана ставка на использование товарно-денежных отношений для восстановления экономики при сохранении командных высот большевиков в государстве (диктатура пролетариата). Пролетарское государство должно было ограничивать масштабы частного капитала в стране и пресекать его притязания на политическую власть. НЭП действительно был интересным периодом нашей истории, который характеризовался достаточно большой пестротой форм собственности и хозяйственных укладов.

В промышленности и торговле возник частный сектор: некоторые государственные предприятия были денационализированы, другие – сданы в аренду; было разрешено создание собственных промышленных предприятий частным лицам с числом занятых не более 20 человек (позднее этот «потолок» был поднят). Среди арендованных частниками фабрик были и такие, которые насчитывали 200–300 человек, а в целом на долю частного сектора в период НЭПа приходилось около пятой части промышленной продукции, 40–80% розничной торговли и небольшая часть оптовой торговли. Фактически это был не просто частный, а частно-капиталистический сектор, поскольку использовалось достаточно большое количество наемной рабочей силы, частники присваивали прибавочный продукт, были капиталистами.

Большевиками была допущена еще большая «крамола». После национализации в годы «военного коммунизма» всех иностранных активов в советской России они опять стали привлекать иностранный капитал. Ряд предприятий был сдан в аренду иностранным фирмам в форме концессий. В 1926–1927 гг. насчитывалось 117 действующих соглашений такого рода. Они охватывали предприятия, на которых работали 18 тыс. человек и выпускалось чуть более 1% промышленной продукции. В некоторых отраслях, однако, удельный вес концессионных предприятий и смешанных акционерных обществ, в которых иностранцы владели частью пая, был значителен: в добыче свинца и серебра – 60%; марганцевой руды – 85; золота – 30; в производстве одежды и предметов туалета – 22%. Помимо капиталов в СССР направлялся поток рабочих-иммигрантов со всего мира. В 1922 г. американским профсоюзом швейников и советским правительством была создана Русско-американская индустриальная корпорация (РАИК), которой были переданы шесть текстильных и швейных фабрик в Петрограде, четыре – в Москве.

Еще большая ставка была сделана на кооперативные формы ведения хозяйства, которые были очень развиты в дореволюционной России: как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, как в сфере производства, так и в сфере торговли, кредита и страхования.

Правда, в эпоху НЭПа роль производственных кооперативов в сельском хозяйстве была незначительна (в 1927 г. они давали только 2% всей сельскохозяйственной продукции и 7% товарной продукции), зато простейшими первичными формами – сбытовой, снабженческой и кредитной кооперации – было охвачено к концу 1920-х гг. более половины всех крестьянских хозяйств. К концу 1928 г. непроизводственной кооперацией различных видов, прежде всего крестьянской, были охвачены 28 млн. человек (в 13 раз больше, чем в 1913 г.). В обобществленной розничной торговле 60–80% приходилось на кооперативные организации и только 20–40% – на государственные организации. В промышленности в 1928 г. 13% всей продукции давали кооперативы. Существовали кооперативные банки и кооперативные страховые компании[130]. Частный капитал не исчез полностью, но ушел в тень, подполье. Там он просуществовал еще несколько лет.