В семью приходит Смерть

В семью приходит Смерть

Не приходится сомневаться, что именно счастье от встречи с отцом придавало сил девочке, оказавшейся в новом и чужом для нее месте. Во время нескончаемого путешествия под охраной вооруженных воинов ее сердце переполнял страх от предстоящего знакомства с царственным родителем, однако, после того, как он заключил ее в свои объятия, она прониклась к нему крепкой привязанностью, свойственной детям ее возраста.

В тот период, пока высокородное семейство обживалось на новом месте, Гульбадан особенно остро нуждалась в поддержке, – девочку разлучили с ее матерью, Дильдар, а также и с братом Хиндалом; она находилась под опекой Махам, которая была подвержена приступам мрачного настроения и раздражалась, стоило ее о чем-нибудь попросить. Особенное негодование вызывали у нее две юные чужестранки из гарема Агры. Это были светлокожие черкешенки, гордо встряхивавшие своими распущенными волосами и не обращавшие никакого внимания на Махам, что объяснялось их положением любимиц падишаха, а также тем, что их прислал ему не кто иной, как сам шах Тахмасп, государь Персии. У них были имена-перевертыши, Гульнар и Наргуль[57]. По ночам они часто исчезали из гарема, вызванные в покои падишаха.

Гнев, который вызывали у Махам черкешенки, не отвлекал ее от других проблем, частично связанных и с Гульбадан. Разлука с Хумаюном мучила ее до тех пор, пока она не отправила ему письмо с приглашением прибыть ко двору Агры. Встретившись с супругом после долгих лет разлуки, Махам обнаружила в нем несомненные признаки помрачения ума, – он изнурял себя постоянными походами и сражениями, лечил нарывы с помощью адского настоя перца и отдавал несомненное предпочтение Аскари – сыну другой женщины. Все это пугало Махам, которая не могла похвастаться таким же благородным происхождением или образованностью, как Ханзаде и старшие тетки. Все эти годы, проведенные в Кабуле, она была одинока в кругу своей семьи и все еще горевала о сыне, который умер при рождении три года назад, – теперь она стала суеверной и совсем потеряла голову, инстинктивно ощущая, что над ее семьей, достигшей небывалого величия, нависла некая угроза, близости которой Бабур не замечает. Гульбадан едва ли осознавала, что происходит вокруг нее, однако, несомненно, чувствована настроение Махам. Боясь навлечь на себя гнев Махам, она вынуждена была скрывать порывы восторга, охватывавшие ее при встречах с несравненным отцом. И однажды Гульбадан стала свидетельницей того, как Махам обратилась к ее царственному родителю с тщетными увещеваниями.

«Все эти годы, что мой отец провел в Агре, каждую пятницу он отправлялся навестить своих теток [они прибыли к его двору раньше остального семейства]. Однажды стояла необычайная жара, и Госпожа воскликнула: «Ветер такой знойный – что, если вы не поедете к ним в эту пятницу. Госпожи не станут сердиться». Его Величество ответил: «Махам! Меня удивляют ваши слова. С ними нет ни отца, ни братьев. Если я не позабочусь о них, кто сделает это вместо меня?»

К тому времени при дворе ожидали прибытия остальных женщин, включая Ханзаде и Биби Мубарику. Бабур все подготовил к их приезду, который нисколько не улучшил настроения Махам.

«Прошел слух, что царевны [как сообщает Гульбадан] находятся на пути из Кабула. Мой царственный отец выехал им навстречу и остановился у Новых бань, чтобы подобающим образом приветствовать Любимую Госпожу [Ханзаде], мою старшую тетку и старшую сестру моего отца. Царевны, которые ехали вместе с ней, засвидетельствовали свое почтение падишаху. Они были очень счастливы и пали ниц, вознося благодарственные молитвы, после чего все вместе двинулись в Агру. Падишах позаботился о жилище для каждой из них».

Однако Ханзаде недолго восхищалась великолепием Агры и вскоре направилась к своему супругу, темпераментному Махди-ходже, правителю Итаваха, расположенного на главной дороге, связывавшей восточные и западные области. Вероятно, Ханзаде присутствовала при том, как Бабур сопровождал вновь прибывших, показывая им новые сооружения, воздвигнутые в соответствии с его замыслом создать в Агре новый Кабул. Гульбадан находила, что ее новообретенный отец создал настоящие чудеса.

«На одном берегу реки Агры он приказал построить для себя каменный дворец, с одной стороны которого был сад, а с другой – гарем… Он взял с собой в Дхалпур Ее Высочество и Махам, чтобы показать им резервуар, вырубленный в сплошной скале и имевший в поперечнике около семи шагов. Когда-то он говорил: «Когда работа будет закончена, я наполню бассейн вином». Однако так как перед битвой против Рана Санги он отказался от вина, то наполнил резервуар лимонным соком…

В Сикри [неподалеку от места последнего сражения] Его Величество приказал сделать резервуар, воздвигнув посередине его возвышение, и, когда все было готово, он часто отдыхал там или упражнялся в гребле… В саду Сикри, устроенном моим отцом, есть величественный каменный павильон, в котором он любил сидеть и работать над своей книгой. Однажды я с моей афганской няней сидела на нижнем ярусе, когда Госпожа пришла для молитвы. Я сказала няне: «Подними меня». Она стала меня поднимать, и моя рука выскочила из сустава. Силы покинули меня, и я начала плакать. Послали за костоправом, и только после того, как мне вправили руку, падишах удалился».

В памяти Гульбадан остался не только этот случай, когда отец терпеливо дожидался, пока не уляжется ее боль. Она упоминает и о приступах усталости, которые время от времени овладевали Бабуром.

«Несколько дней спустя он навестил сад Хашт-Бихишт. Там был источник, чтобы совершать омовения перед молитвой. При виде его он сказал: «Мое сердце переполняет усталость, вызванная государственными заботами. Я хотел бы удалиться от дел и поселиться в саду, как живет хранитель чаши Тахир. А все свое царство я отдал бы Хумаюну».

При этих словах Госпожа вместе с детьми принялись горевать и восклицать сквозь слезы: «Да поможет вам Всевышний в мире и спокойствии править вашей страной еще долгие, долгие годы». Госпожа сказала: «Пусть и ваши дети после вас доживут до преклонного возраста!»

Незадолго до этого случая в Агру неожиданно прибыл Хумаюн. В сохранившихся записях падишаха и мемуарах его дочери не упоминается ни дата его приезда, ни его подробности. Возможно, Бабур сознательно не упомянул об этом событии, верный своей привычке представлять в благоприятном свете заблуждения своего наследника. Находившийся в Кашгаре царевич Хайдар слышал – не от самого ли Хумаюна? – что падишах вызвал своего сына в Агру. Другие авторы цитируют слова Бабура, в которых он сообщал о встрече с сыном, однако есть сомнения, что это более поздний вымысел.

«Когда он вошел, я был занят беседой с его матерью. Его появление тронуло наши сердца и заставило глаза заблестеть. У нас было принято ежедневно накрывать стол для гостей, однако в тот день я устроил праздник в его честь, чтобы показать ему свое расположение. Некоторое время мы провели вместе, связанные истинной дружбой. Воистину, разговаривая с ним, чувствуешь его обаяние и непревзойденную мужественность».

Возможно, Бабур и не произносил этих слов, но, несомненно, отнесся к Хумаюну со всем великодушием, – после того, как пришел в себя от удивления по случаю, что его сын бросил свой пост и, не спросив позволения, явился ко двору. Бабур удовлетворил любовь Хумаюна к уединению и пожаловал ему Самбхал, один из наиболее богатых уделов Хиндустана, расположенный вверх по реке в двух днях пути от Агры, откуда уже были видны заснеженные хребты Гималаев. Там Хумаюн окружил себя собственным двором и приближенными.

Хайдар вспоминает, как Бабур отозвал из Бадах-шана десятилетнего Хиндала, заменив его более старшим Сулейманом, сыном своего самаркандского родственника, Тощего бека, которому Бабур в свое время пожаловал земли Бадахшана, однако за давностью события никто не вспоминал об этом. «Сулейман, – писал он Хайдару, – мне как родной сын». Возможно, обдумывая эти слова, он вспоминал о непокорном Хумаюне? Во всяком случае, Махам поддерживала добрые отношения с Хумаюном во время его визита в Хиндустан.

Однако вскоре дурные предчувствия Махам начали сбываться. Влажный и жаркий климат индийской равнины наваливался на прибывших с прохладных гор домочадцев Бабура, собирая с них дань в виде неизбежных болезней. Бабур давно страдал от перемежающейся лихорадки и дизентерии. Следующей жертвой стал ребенок Дильдар – матери Гульбадан, от которой ее забрали в раннем детстве. Это случилось через несколько дней после семейных рыданий в Золотом Саду. Вот что сообщает об этом Гульбадан:

«Через несколько дней заболел царевич Альвар. Его болезнь выражалась в кишечном расстройстве, которое становилось все хуже и хуже, несмотря на все старания, прилагаемые врачами. В конце концов он покинул нас и отправился в небесный дворец. Его Величество очень горевал и печалился. Царевна Дильдар обезумела от горя по своему сыну, поскольку в ее возрасте не имела других детей. Ее скорбь не знала границ, и Его Величество сказал Госпоже и другим царевнам: «Вам следует повидать Дхалпур». Он отправился туда по реке в лодке, и царевны просили также разрешить им путешествовать в лодке».

Затем болезнь нанесла по семье новый удар. Приближался жаркий сезон, и вскоре Махам услышала о том, что недуг сразил ее единственного сына – Хумаюна.