Мост через Ганг

Мост через Ганг

Усердный Халифа имел все основания для беспокойства. Перед глазами негласного первого министра будущей империи, – существующей пока лишь в воображении его повелителя, – проходила нескончаемая череда племен, верных и мятежных, стойко держащихся за свою независимость или предпочитающих покориться, говорящих на разных языках, сплоченных единственно нерушимой волей падишаха. Наиболее склонные к мятежу правители Восточного Афганистана выступили со своими войсками на Канаудж, находившийся в двух днях пути от Агры, в то время как падишах неспешно изучал систему водоснабжения захваченной им крепости, находившейся от Агры в семи днях пути.

Тигр не стал задерживаться в Чандири. Он двинулся в обратный путь, но не поехал в Агру, а взял восточнее и переправился через Джамну напротив Лакнау и Ауда, где находился очаг сопротивления. Как только известие о приближении войска достигло северных областей, мятежники поспешно отступили на противоположный берег Ганга и заняли оборонительные позиции, убежденные, что через широкую реку можно переправиться лишь на лодках. Положившись на своих боевых слонов, вожди повстанцев Баязид и Маруф не сомневались, что сумеют разгромить любую переправу. Бабур и его инженеры также не сомневались, что даже через Ганг можно построить плавучий мост. Али же возлагал большие надежды на свои драгоценные орудия.

«В четверг мы миновали Канаудж и стали лагерем на западном берегу реки Ганг. Наши йигиты силой отняли у врагов несколько лодок и привели сверху и снизу тридцать или сорок больших и маленьких барок. Мы послали Мир Мухаммеда, плотовщика, отыскать место для наведения моста и собрать все, что нужно, чтобы навести мост. Мир

Мухаммед выбрал место в одном курухе от нашей ставки и вернулся. Я назначил расторопных надсмотрщиков наводить мост. Устад Али Кули выбрал неподалеку от нас хорошее место, чтобы поставить пушку и стрелять ядрами, и занялся стрельбой. Ниже того участка, где наводили мост, Мустафа-и-Руми переправил пушки на лафетах на один остров и начал стрелять с острова. Выше моста построили парапет; стрельцы хорошо стреляли с парапета из ружей. Малик Касим могол и еще несколько йигитов раз или два переправлялись на лодках через реку и хорошо сражались, хотя их было совсем немного… Наконец, Малик Касим с несколькими воинами, осмелев, пробился к самому вражескому лагерю, избивая и тесня неприятеля. Враги сбежались в большом числе, имея с собой одного слона, напали на Малика Касима и потеснили его отряд обратно к лодке. Прежде чем лодку сдвинули с места, слон подошел и потопил ее. Малик Касим погиб в этой стычке.

Несколько дней, пока наводили мост, устад Али Кули хорошо стрелял из пушки. В первый день он выпустил восемь ядер, во второй день – шестнадцать; так он стрелял три или четыре дня. Этими ядрами он стрелял из пушки, называемой Гази, то была та самая пушка, из которой стреляли во время войны с нечестивым Сангой; оттого ее и назвали Гази. Устад Али Кули поставил еще одну пушку побольше, но выпустил всего одно ядро и пушка сломалась. Стрельцы тоже изрядно палили из ружей и опрокинули своими выстрелами множество коней и людей.

Афганцы, считая, что навести мост так быстро невозможно, издевались над нами. В четверг мост был готов. Небольшой отряд пехотинцев-лахорцев перешел на другую сторону; произошла незначительная стычка. В пятницу переправился пешим порядком особый отряд, стоявший в центре войска, а также йигиты с правого и левого крыла и стрельцы. Афганцы в полном вооружении, на конях и со слонами произвели натиск… бой продолжался долго: до послеполуденной молитвы. Ночью всех, кто перешел мост, перевели обратно».

Бабур признавал, что, отзывая свой небольшой отряд в первые часы субботнего утра, он руководствовался довольно странными мотивами. Ровно год назад он выступил из своего лагеря, расположенного возле озера Сикри, во вторник, в день празднования Нового года. Четыре дня спустя он одержал победу над Рана Сангой. Теперь, у переправы через Ганг, Бабур снова покинул свой лагерь в день Нового года и намеревался воздерживаться от серьезных действий против афганцев в течение последующих четырех дней – до субботы.

«В этот день мы переправили пушки на лафетах, на заре следующего дня вышел приказ людям переходить реку. Когда били зорю, от дозорных пришло известие, что враги бегут. Чин Тимур-султан получил повеление возглавить войско и преследовать врага. Для погони был назначен отряд под началом Мухаммеда Али Дженг-Дженга… На рассвете я тоже перешел через реку; верблюдов я велел перевести на переправе, которую видел ниже. В этот день, в воскресенье, мы стали лагерем в одном курухе от Бангармау на берегу пруда…

«В субботу… я прогулялся в Лакнау и, вернувшись, переправился через реку Гун и спешился. В этот день я совершил омовение в реке Гун. Не знаю, вода ли попала мне в ухо или это случилось от действия воздуха, но у меня заложило правое ухо. Это длилось всего несколько дней, и сильной боли не было.

За один или два перехода до Ауда от Чин Тимур-султана прибыл человек и сообщил, что враги стоят на той стороне реки Сирд и что следует прислать подкрепление. Мы выделили ему в помощь отряд в тысячу человек из йигитов, стоявших в центре войска под начальством Карача-хана… Как только Карача соединился с султаном, они без задержки перешли на другой берег реки. Врагов было человек пятьдесят всадников с тремя или четырьмя слонами, они не выдержали и побежали. Наши люди сбили нескольких из них с коней, отрезали им головы и прислали ко мне… Шейх Баязид бросился в чащу и спасся… Чин Тимур-султан вечером остановился на берегу одного пруда; в полночь они сели на коней и погнались за неприятелем. Проскакав курухов сорок, Чин Тимур-султан достиг того места, где находились домочадцы и родичи шейха Баязида, но те убежали. В этом месте преследователи рассыпались во все стороны.

Несколько дней мы простояли в этом месте, чтобы устроить и упорядочить дела в Ауде и окрестных областях. Говорили, что в семи или восьми курухах выше Ауда, на берегах реки Сирд, есть прекрасные места для охоты. Мы послали Мир Мухаммеда, плотовщика, осмотреть переправы на реках Гогра и Сирд, после осмотра он вернулся.

В четверг я выехал с целью поохотиться».

На этом месте дневник Бабура обрывается, и записи возобновляются лишь через пять месяцев. Однако из его повествования о последних неделях становится ясно, что сопротивление противников, обосновавшихся на берегах восточных рек, было сломлено. Судя по всему, Бабур надеялся, что эта кампания будет последней. В начале лета 1528 года его владения простирались более чем на тысячу миль от горной гряды Бадах-шана вплоть до слияния Ганга с рекой Гогра. Для Бабура настало время задуматься о том, каким будет его правление.