Вмешательство афганской царевны

Вмешательство афганской царевны

У древних китайцев говорили: «Дороги меняются, а горы никогда». Это верно не только по отношению к дорогам, – люди, живущие рядом с ними, также меняются в результате перемещений и вторжения новых культур. Империи на равнинах возникают и распадаются; однако обитатели высокогорий остаются прежними, – во всяком случае, любые перемены совершаются настолько медленно, что мы их не замечаем, а лишь сознаем, что они происходят. С незапамятных времен и до наших дней баски пограничных районов Испании живут так же изолированно, как грузины Кавказа или народы Тибета.

Не может не удивлять тот факт, что сегодня, как и при жизни Бабура, горные племена Афганистана во многом остались такими же, какими были во времена Александра Македонского. Более того, вопреки своей оторванности от внешнего мира, они стали очевидцами многих исторических перемен, которые не стерлись из памяти благодаря народным преданиям. Горцы слагают о них свои сказки, столь же близкие им, как гробницы их предков, у нас же они вызывают удивление – не меньшее, чем усыпальницы неведомых святых, вырубленные в скалах возле горных троп. Курдские племена, обитающие у границы вечных снегов хребта Сафедкох, сложили и даже записали собственную версию истории Александра. В их «Искандер-наме» знаменитый македонский завоеватель совершает замечательные подвиги – то спускаясь в глубины морей, то устремляясь в небеса вместе с ангелом Азраилом, чтобы воздвигнуть крепостную стену и заточить за ней демонов Гога и Магога, – иными словами, орды Чингисхана.

Что касается Бабура, то у афганцев племени юсуфзаи существует предание о его вторжении на их земли. Они украсили сказание любовным сюжетом и расцветили притчами, которые заставили бы содрогнуться дотошного историка, однако именно благодаря этой легенде образ Бабура сохранился в памяти горцев.

И вот перед вами сказка об афганской принцессе.

Сделавшись правителем Кабула, Бабур сначала был дружен с племенем юсуфзаи, но затем его настроили против них дилазаки (заклятые враги юсуфзаи). Поэтому Бабур, согласно легенде, решил предать смерти их предводителя Малик Ахмада, воспользовавшись его приездом в Кабул. Дилазаки предупредили Бабура, чтобы он не откладывал казнь Малик Ахмада, поскольку тот был так умен, что, едва заговорив, тут же сумел бы выманить у падишаха пощаду.

Когда Малик Ахмад явился, Бабур созвал большой совет и занял свое место на троне. Войдя и поклонившись, Малик Ахмад тотчас же расстегнул свой халат. Дважды Бабур спрашивал его, зачем он так поступил. На третий раз Малик ответил, что до его слуха дошло, будто бы Бабур намеревается собственноручно застрелить его из лука. Он побоялся, пояснил Малик, что его стеганый халат чересчур плотен и выстрел может оказаться неудачным; для того чтобы этого не случилось на глазах такого великого собрания, он и решил снять халат, который мог остановить полет стрелы.

Такой ответ польстил Бабуру, и он начал расспрашивать Малик Ахмада.

«Что за человек был Александр?» – спросил он.

«Податель халатов и подарков», – отвечал Малик.

«А что за человек Бабур?»

«Податель жизни. Ведь он не откажется отпустить меня живым».

«Конечно не откажется», – подтвердил Бабур.

После этого падишах проявил истинное дружелюбие. Взяв Малик Ахмада за руку, он повел его в другую комнату, где трижды выпил вместе с ним, – Бабур отпивал из кубка первым, затем передавал его Малик Ахмаду. Когда вино ударило Бабуру в голову, он развеселился и пустился в пляс. Музыкант Малик Ахмада играл, а Малик, хорошо знавший персидский язык, сопровождал музыку красивыми песнями. Наконец Бабур устал от танцев и со словами «Я – твой фигляр» протянул руку за бакшишем. Трижды он проделывал это, и трижды Малик Ахмад клал ему на ладонь золотую монету.

Так Малик Ахмад вернулся к своему племени целым и невредимым.

Тем не менее Бабур вторгся на землю юсуфзаи и привел с собой большое войско, которое разорило страну, но так и не сумело захватить главную крепость. Тогда Бабур отправился на разведку, переодевшись, – в соответствии со своими склонностями, – каландаром (нищим дервишем). Выбрав ночь потемнее, он вышел из своего лагеря в Диаруне и, неузнаваемый, направился к холму Махур, на котором располагалась крепость.

Это было в праздник Рамазан-курбан, и в доме шаха Мансура, младшего брата Малика, построенного на противоположном склоне холма Махур, собралось множество народу. Теперь это место известно под названием «трон шаха Мансура». Бабур в своем неприглядном одеянии подошел к дому и затесался в толпу, собравшуюся во дворе. Затем он спросил у сновавших по двору слуг, есть ли семья у шаха Мансура и нет ли в этой семье дочери. Ему ответили чистую правду.

В это самое время Биби Мубарика, дочь шаха Мансура, сидела под балдахином вместе с другими женщинами. Ее взгляд упал на каландара, и она послала служанку принести Бабуру кусок жареного мяса, завернутый в лепешку. Он спросил, кто послал ему угощение. Служанка ответила, что это Биби Мубарика, дочь шаха Мансура.

«Где она?»– спросил Бабур.

«Вон там, напротив тебя сидит под балдахином».

Ее красота привела падишаха в восхищение, и он начал расспрашивать служанку о возрасте и наклонностях девушки, а также о том, обещана ли она кому-нибудь в жены. Служанка с жаром заверила его, что добродетель девушки под стать ее красоте; что она исполнена высокой нравственности и благочестия и к тому же обладает кротким нравом. Тогда Бабур ушел со двора, но по дороге спрятал полученное мясо под камень.

В лагерь он вернулся в смятении, не зная, что делать дальше. Крепость он захватить не мог, но не мог и вернуться в Кабул, потерпев подобную неудачу; кроме того, он запутался в любовных сетях. В конце концов он написал Малик Ахмаду письмо, в котором попросил у него руки дочери шаха Мансура. Малик Ахмад ответил решительным отказом, объяснив, что юсуфзаи уже отдавали дочерей своего племени Улугбеку, дяде Бабура, а также Тощему беку (Мирзе-хану) и что в обоих случаях это стало причиной несчастий для племени. Он даже заявил, что у них нет дочери, которую они могли бы отдать в жены падишаху.

В ответ Бабур прислал велеречивое царственное послание, в котором рассказал о своем посещении в обличье нищего дервиша и о впечатлении, произведенном на него Биби Мубарикой, а в доказательство правдивости своих слов предложил заглянуть под камень, где лежал спрятанный им кусок мяса.

Ахмад и Мансур оставались непреклонными, но племя вынудило их согласиться, – они и раньше отдавали своих дочерей, и теперь готовы отдать Биби Мубарику, чтобы отвести гнев падишаха от своего народа. Тогда братья Малики вынуждены были дать согласие.

Узнав об их согласии, Бабур приказал бить в барабаны, чтобы оповестить приближенных о своей радости, и распорядился начать приготовления к празднику; невесте он послал подарки, среди которых был и его меч. В свою очередь, оба Малика выехали сопровождать девушку до селения Талаш, где их встретили люди падишаха. В царскую ставку Биби Мубарику сопровождала ее няня по имени Руна и множество других слуг. Соблюдая все положенные почести, невесту усадили перед широким шатром посреди лагеря.

Всю эту ночь и следующий день из Кабула прибывали жены вельмож приветствовать невесту, но она не удостоила их своим вниманием. Разойдясь по своим шатрам, жены пришли к выводу, что «красота девушки неоспорима, но держится она неприветливо, и это неспроста».

Биби Мубарика приказала своим слугам заранее предупредить ее о появлении падишаха, поскольку собиралась приветствовать его в соответствии с указаниями Малик Ахмада. Вскоре ей донесли: «Переполох, который ты видишь, вызван всего лишь тем, что падишах направляется на молитву в главную мечеть». Однако после полуденной молитвы слуги сказали ей: «Теперь падишах направляется к твоему шатру».

В то же мгновение Биби Мубарика поднялась со своего ложа и, выйдя вперед, отчего ковер, по которому она ступала, выглядел еще великолепнее, остановилась в почтительной позе, скромно сложив руки. Когда падишах вошел, она низко склонилась перед ним, однако не откинула покрывало со своего лица. Падишах долго смотрел на нее, потом сел на диван и сказал ей: «Подойди, моя афганская царевна, сядь рядом со мной». Она снова низко поклонилась, но не двинулась с места. Он во второй раз попросил ее сесть. Она распростерлась перед ним, приблизившись совсем немного. Это тронуло его, и он сказал: «Приди и сядь, моя афганская царевна». После этих слов она обеими руками подняла покрывало, а затем, к его полному восхищению, высоко подобрала платье и сказала, что у нее есть к нему одна просьба и, если он даст свое позволение, она готова ее изложить.

«Говори!»– великодушно ответил падишах.

Тогда она сказала: «Представь, что в своем подоле я держу судьбу всего племени юсуфзаи, так ради меня прости им их прегрешения».

«В твоем присутствии я прощаю юсуфзаи все их прегрешения, пусть они так и остаются в твоем подоле, – ответил падишах. – Больше я не держу зла на юсуфзаи».

Тогда она склонилась перед ним. Падишах взял ее за руку и повел к дивану.

Когда пришло время вечерней молитвы, падишах поднялся с дивана, чтобы совершить молитву. Биби Мубарика вскочила и принесла ему туфли. Он надел их и, польщенный, сказал: «Ты сумела мне угодить, и ради тебя я простил все твое племя». И с улыбкой добавил: «Не сомневаюсь, что это Малик Ахмад подучил тебя».

Затем он удалился для молитвы, а Биби осталась молиться в своем шатре.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.