59. Охота на ведьм

59. Охота на ведьм

Молодой король Матьяш Корвин в полной мере удовлетворял чаяния буйных венгерских баронов. Едва примирившись с поляками, он вторгся в Австрию. А немецкие князья не спешили на выручку своему императору Фридриху III. Намекали – Австрия твои личные владения, сам и отбивайся. Или давай обсудим, чем заплатишь за помощь. Платить Фридриху было нечем, и венгры теснили его, захватили Вену. В лоскутной Германии лучше всех себя чувствовали богатые города Ганзы. У них были в долгах и император, и князья, пальцем не смели тронуть, одаривали привилегиями. Ганза достигла наивысшего могущества, стала хозяйкой на Северном и Балтийском морях.

В Ливонии в состав торгового союза входили Рига и Ревель, на Руси Новгород. На словах немцы признавали его равноправным партнером, даже разместили в Новгороде одну из главных контор Ганзы. «Золотым поясам» это чрезвычайно льстило. Но русских за море не пускали. Разводили руками – вам-то зачем? Мы и здесь ваши товары купим. Засилье Ганзы на Балтике очень не нравилось датским королям. Но бороться с ней не видели возможности. Их собственная держава, слепленная из Дании, Швеции, Норвегии и Финляндии, треснула пополам. Шведам сохранили значительную автономию, самоуправление. Однако местным аристократам подобных свобод показалось мало. А ганзейские купцы поддержали сепаратистов. Правитель Швеции Стен Стуре отделился от Дании.

Пользу объединения в Европе понимали еще немногие, например, французский Людовик XI. Кое в чем его реформы были сходными с преобразованиями Ивана III. Он тоже выдвигал профессиональных чиновников, ликвидировал уделы. Но методы были иными. Людовик не имел такой духовной опоры, как русский государь. Объединял Францию под эгидой королевской власти, а церковь при этом оставалась в стороне. Да и воевать был не горазд. Предпочитал дипломатию и интриги. Опутывал графов и герцогов хитрыми договорами. А потом они по очереди переселялись в мир иной или в застенок к Людовику, и их земли присоединялись к королевским. Короля прозвали Благоразумным или Осторожным. Но знать ненавидела его и прилепила кличку куда менее благозвучную: Паук.

Отличалось и отношение к аристократам. Иван Великий низводил их до положения служилого сословия, а Людовик наоборот, старался выключить из активной деятельности. Издал закон, позволяющий дворянам откупаться от военной службы, сидеть по родовым гнездам, заниматься хозяйством или превращаться в бездельников. Основой армии король сделал наемников. Провел переговоры со швейцарцами (государства у них не было, они разделялись на восемь кантонов). Предложил выплачивать что-то вроде дани, а за это кантоны присылали воинов. Количество их должно было составить 50 тыс. Горцы были бедными, многодетными, их страна не могла прокормить всех. Согласились. И солдаты из них получались великолепные – ловкие, крепкие, выносливые.

Такая армия была верной королю, но стоила очень дорого. Политика обходилась еще дороже – Людовик подкупал и лидеров оппозиции, и министров сопредельных государств, и английского короля. Чтобы обеспечить эдакие расходы, взвинчивались налоги. Народ застонал и подхватил прозвище Паук. Но главному противнику Людовика, бургундскому Карлу Смелому, было тревожно. Союзников у него оставалось все меньше, а владения короля разрастались. Уязвимым местом могущественного Карла было то, что Бургундия считалась частью Франции. О реальном подчинении давно не было речи, но… Другие герцогства тоже считались чисто формальными подданными и одно за другим исчезали.

Карл решил окончательно отделиться от Франции, утвердить себя равным с Людовиком. Обратился к императору Фридриху III и попросил титул короля, соглашался перейти под германское покровительство. Но Бургундия состояла из двух частей: Франш-Конте на востоке Франции и на севере – Фландрия и Нидерланды. Чтобы образовать самостоятельное королевство, Карл наметил соединить их. То есть, захватить разделяющие их земли – Лотарингию, Эльзас, Рейнскую область. Местные князья и города были совсем не в восторге от подобной перспективы, оказали сопротивление. А Людовик XI взялся помогать им, присылал войска. В 1477 г. в бою со швейцарцами у крепости Нанси Карл Смелый был убит.

Для Людовика это стало несказанной радостью. Сыновей у Карла не было, и король объявил герцогство выморочным. Не тут-то было. Это раньше бургундцы бунтовали и принимали его сторону, а теперь знали, как обдирают подданных во Франции. Они объявили наследницей дочь герцога. Людовик пробовал спорить, двинул войска. Но ситуацией очень заинтересовался император Фридрих. Разве можно было упускать возможность? Срочно сосватал за наследницу своего сына Максимилиана. В 1479 г. под Гинегатом немцы крепко всыпали французам.

Впрочем, Людовик утешился на другом направлении. Вскоре умер последний король Прованса Рене. Династия прервалась. Парижские крючкотворы ловко обосновали, к кому должен отойти Прованс, и маленькое королевство на берегах Средиземного моря стало французской провинцией. Франция была еще гораздо меньше нынешней, различные ее области оставались сшитыми на живую нитку, даже говорили на разных наречиях. Тем не менее Людовик создал одну из крупнейших европейских держав. Помаленьку связывал ее воедино, учредил государственную почту. Первым из королей оценил значение изобретения Гутенберга, печатного станка, устроил типографию в Сорбонне.

Однако насладиться собственными достижениями ему не довелось. Короля хватил инсульт. А болезнь вызвала такие же последствия, как у его отца. Ему стали мерещиться заговоры и подосланные убийцы. Он поселился в уединенном замке Плесси-де-Тур посреди густых лесов. Швейцарцы бдительно охраняли его. Последние несколько лет жизни Людовик никого не принимал, ни с кем не встречался. Даже из слуг, обитавших в замке, короля могли видеть лишь несколько человек, самых доверенных. Поговаривали, что в подвалах король держит в клетках самых знатных узников, но такие слухи распространяли враги. Достоверных свидетельств об этом нет.

Рождение Испании свершилось гораздо менее болезненно. В 1479 г. преставился король Арагона Хуан II. Власть досталась его сыну Фердинанду. Свою жену, Изабеллу Кастильскую, он весьма уважал, слушался ее советов, и повелел объединить Арагон с Кастилией. Соединился с ними и внушительный «довесок» Арагона, Неаполитанское королевство. Но Изабелла была очень набожной женщиной, а Испания издавна являлась очагом ересей. Во времена мусульманского владычества над Пиренейским полуостровом Испания стала конечной точкой Великого Шелкового пути, была связана с рынками Ближнего Востока, а через Германию и Италию – с черноморской «Хазарией».

Здесь образовались большие иудейские колонии, ученые евреи занимали важные места при дворах мавританских правителей, в Кордовском университете. Отвоевывая полуостров, христианские короли изгоняли мусульман, а права иудеев значительно урезали. Те и другие нашли выход, для видимости крестились и продолжали исполнять привычные обряды. А это, в свою очередь, плохо влияло на христиан. Люди соблазнялись учениями мнимых единоверцев, возникали различные секты. Изабелла и Фердинанд решили искоренить это зло. Но собственными средствами справиться было трудно.

Сектанты уже приноровились подкармливать взятками местных чиновников, чувствовали себя вольготно.

Супруги обратились в Рим, и папа Сикст IV учредил Испанскую инквизицию. Ее возглавил Томас де Торквемада. Исповедание ислама или иудаизма после крещения квалифицировались как серьезное преступление, вероотступничество. Поле деятельности у инквизиторов открылось очень широкое, виновных захватывали целыми улицами. Для кого-то ограничивались покаянием и тюремным заключением, а тех, кого признавали нераскаянными еретиками, ждало аутодафе (в переводе «дело веры»). Приговоренных наряжали в особые балахоны, санбенито, с изображениями чертей и адского пламени, и предавали пламени земному. Зрелища казней собирали толпы зрителей, знатные кавалеры и дамы покупали места на балконах и в окнах ближайших домов. Но зрелища становились и предупреждением – в вопросах веры послабления неуместны, отныне шутить с еретиками не будут.

Делами веры озаботился и преемник Сикста IV, Иннокентий VIII. Но его больше волновали не ереси, а колдовство. Оккультные учения все шире овладевали умами европейцев. Ими увлекались и при папском дворе, и в домах кардиналов, епископов. Хотя церковные иерархи были уверены, что им-то позволено, они сумеют откупиться и отмолить грех. Но им вовсе не улыбалось, чтобы на них самих кто-нибудь напустил порчу, околдовал, подсыпал приворотное зелье или обычную отраву. А с другой стороны, инквизиция оказывалась очень выгодным предприятием, имущество жертв конфисковывалось. Полезное начинание следовало развивать.

Иннокентий издал буллу «Summis desiderantes», давшую старт повальной «охоте на ведьм». Раньше подобные процессы были разрозненными: всплыл какой-то случай колдовства или поступил донос, рьяные служители церкви брали в оборот нескольких подозреваемых. Теперь инквизиторы взялись целенаправленно прочесывать города и веси. Заполыхали костры по Италии, Германии, Швейцарии, Франции, Польше. Попадали на них в основном женщины. Они чаще обращались к знахаркам, чаще ссорились и клеветали друг на друга. Да и заниматься с ними было интереснее. Безбрачные католические следователи увлеченно пытали арестованных дам.

Распалившись истязаниями, вытягивали из них сладострастные и извращенные описания шабашей.

Только в Англии религиозные проблемы пока отошли на второй план. Тут хватало и мирских. Казалось, война Алой и Белой роз завершилась, партия Йорков победила бесповоротно. Но пошли раздоры внутри этой партии. Заговор возглавил младший брат Эдуарда IV герцог Кларенс. Однако опорой короля выступил другой брат, лучший британский военачальник Ричард Глостерский. Смутьянов схватили и переказнили до единого. По преданию, Кларенсу деликатно предложили самому выбрать вид смерти – все-таки братишка. А герцог был большим любителем выпить, отшутился, что хотел бы погибнуть от вина. Ну что ж, пожелание исполнили, утопили в бочке с мальвазией.

Но и Эдуард IV вливал в себя спиртное столь же неумеренно, как покойный Кларенс. Упивался до скотского состояния, лез задирать юбки женщинам – без разницы, придворные дамы или простолюдинки. А все государственные дела за него решал Ричард. В мае 1483 г. Эдуард умер от обжорства и пьянства. После него остались дочка и двое сыновей. Королем провозгласили старшего, 12-летнего Эдуарда V. Его мать, Елизавета Вудвилл, взялась было формировать правительство из собственных родственников, но дядюшка Ричард показал кулак – ввел в Лондон войска. Парламент понял «намек», признал его опекуном и регентом.

Вдовствующая королева почуяла, что добром дело не кончится. Сбежала с младшим сыном, укрылась в монастыре. Но Ричард явился с солдатами и настоял, чтобы перепуганная Елизавета «добровольно» передала ему на воспитание второго ребенка. Дядюшка назначил торжественную коронацию Эдуарда V, но одновременно подготовил иной сценарий. В день коронации англичанам вдруг объявили, что оба принца незаконнорожденные. А клевреты Ричарда преподнесли ему акт, где изобразили подписи представителей всех сословий. Признавали его единственным законным наследником и просили возложить корону на себя. Поломавшись для приличия, Ричард III согласился.

Его племянники вместо дворца очутились в Тауэре. А король решил обезопасить себя на будущее, приказал удушить обоих. Трупы закопали под лестницей, скелеты обнаружили там 200 лет спустя [13]. Но даже видавших виды англичан потрясло циничное убийство детей. Народ заволновался. Тогда Ричард задумал упрочить права на трон. Ведь у Эдуарда IV оставалась еще молоденькая дочка Елизавета. Король подумал-подумал и умертвил свою супругу, наметил жениться на племяннице. Тех, кто имел неосторожность громко выражать недовольство, он тоже отправлял на тот свет.

Но это лишь подлило масла в огонь. А воспользовался этим дальний родственник проигравшей династии Ланкастеров, Генрих Тюдор. После разгрома своей партии он жил во Франции. Узнал, что от Ричарда отшатнулись даже былые сторонники, собрал эмигрантов и приплыл на родину. К нему потекли противники короля. Ричард тоже вывел войско. Но его подчиненные изменяли, переходили к Тюдору. Последняя битва Алой и Белой роз случилась возле Босворта. Битвой ее можно было назвать лишь с натяжкой. В предшествующих сражениях английская знать истребила друг друга, и сошлись жиденькие отряды рыцарей. Но рубились жестоко, под Ричардом убили лошадь. Он орал: «Коня! Полцарства за коня!» Коня ему подать было некому, его воины погибали или бежали, кто-то прикончил и самого Ричарда.

Корона досталась Генриху VII Тюдору. Смутные настроения в Англии улеглись не сразу. В Ирландии объявился некий Ламберт Симнел, объявил себя сыном казненного Кларенса, королем Эдуардом VI. Но страна уже устала. Воевать за Симнела нашлось мало желающих. Генрих VII без труда раздавил его и вместо расправы ограничился посмешищем, назначил Симнела служить на королевскую кухню. На любителей усобиц это подействовало отрезвляюще. Новый король женился на неудавшейся невесте Ричарда III, дочке Эдуарда Елизавете Йоркской. Тем самым он примирил вражду двух партий.

Ну а для аристократов, которым захочется сплести еще какой-нибудь заговор, он учредил особый суд «Звездную палату». Приговоры выносились быстро и однозначно, без апелляции к пардаменту. Но родовых дворян в Англии осталось мало, кто погиб, кого казнили. Это само по себе способствовало умиротворению. Генрих VII ввел категорию «новых дворян», джентри. Богатые купцы и предприниматели покупали землю и получали от короля патенты на дворянские титулы. Они не было воинственными, не хватались за мечи по любому поводу. Новое дворянство предпочитало барыши. Расширяло и совершенствовало хозяйства, торговало. Англия меняла облик, превращалась в другую страну.

Об «освобождении» Константинополя в Европе больше не вспоминали. Уж больно серьезным противником были турки. Иное дело, если бы удалось столкнуть их с Россией… А для этого складывались подходящие условия. Султан Баязет II завершил замысел отца превратить Черное море в свое, внутреннее. Повел наступление на Молдавию. В помощь султану привел татар его вассал, крымский Менгли-Гирей. В 1484 г. были взяты Килия в устье Дуная и Аккерман (Белгород) в устье Днестра. Молдавию отрезали от моря. Господарь Стефан воззвал к московскому родственнику Ивану III, упрашивал вместе воевать с турками.

Подал голос и король Казимир, тоже доказывал, что русским, полякам и валахам надо объединиться против османов. Но в политике Иван Васильевич руководствовался отнюдь не родственными чувствами, а интересами государства. Нужно ли было русским шагать за тридевять земель, умирать за чужие страны? Да еще и порушить столь полезный союз с Менгли-Гиреем? В Молдавии польская дипломатия действовала более успешно. Наобещала Стефану поддержку, и в 1485 г. он признал себя вассалом Казимира. Передался злейшему недругу Руси. Коли так, то помогать ему было вообще глупо. Московский государь отказался от альянса.

Турецкие завоевания на Черном море нарушили новые пути торговли со странами Востока, проложенные по Днестру и Дунаю. Цены на пряности и шелк в Европе продолжали расти, и португальцы сочли, что надо активизировать поиски дороги в Индию. В 1486 г. Бартоломео Диашу повезло. Он нашел трассы, позволяющие избежать встречных ветров и течений, достиг южной оконечности Африки. Назвал ее еще не мысом Доброй Надежды, а мысом Бурь. Добрых надежд не обнаружилось. В Южной Африке португальцы увидели пустыни. Бушмены и готтентоты жили в каменном веке, никаких богатств у них в помине не было. Экспедиции возвращались с пустыми руками, затрат не окупили. Дальнейшие плавания в этом направлении сочли бесперспективными и прекратили.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.