Глава 5 Охота на танки или охота на фаустников?

Глава 5

Охота на танки или охота на фаустников?

О «фаустпатронах» будете рассказывать после войны внукам, а сейчас без всяких рассуждений наступать вперед!

Приказ Маршала Советского Союза Жукова

Новый этап с тактической точки зрения для Красной Армии начался зимой 1944/45 годов, когда ей пришлось брать штурмом венгерскую столицу Будапешт. У советских войск, равно как их командующих, был немалый опыт в ведении городских боев. Но на этот раз Красная Армия оказалась в весьма специфической обстановке. Ей впервые приходилось осаждать древний европейский город с миллионным населением. Но главным неудобством являлось отнюдь не это. Больше всего применять традиционную практику штурмов городов мешала преобладающая каменная застройка и сложная сеть улиц и улочек. Именно в этих условиях окруженная немецко-венгерская группировка смогла успешно применить Панцерфаусты. В целом не известно, сколько Панцерфаустов и Панцершреков Германия поставила в Венгрию, где к власти после свержения регента Хорти пришло марионеточное салашистское правительство. И тем паче сложно установить, сколько единиц данного вооружения находилось в осажденном Будапеште. Судя по тому, что его стали активно применять уже во время штурма укрепленной «линии Аттилы», можно предположить, что его было поначалу не слишком мало. Именно при штурме Пешта с востока из Панцерфаустов были подбиты первые советские танки. Показательно, что «фаустами» немцы предпочитали работать реже венгров. Судя по всему, они больше любили воевать более привычными для них средствами. Во время битвы за Будапешт Панцерфаусты стояли на вооружении у салашистских формирований и гусарских частей. Собственно из Панцерфаустов венгры из 4-го гусарского полка смогли подбить несколько советских танков во время боев к северу от Чемера. Но новое оружие не могло остановить Т-34. Гусары были сметены. Так же активно реактивные немецкие установки применялись во время боев у зубчатой железной дороги и в районе улицы Аттилы и «кровавого луга». Во время самой безумной операции — прорыва из почти полностью взятого Красной Армией Будапешта — многие из немцев и венгров брали с собой Панцерфаусты. Но в итоге от них предпочитали избавляться — в плотной людской толпе, бегущей по улице, выстрел из данного типа оружия было произвести фактически невозможно. То же самое касалось и подземных коммуникаций. Один из очевидцев вспоминал, что в канализации Будапешта «плавало множество вещей: какой-то инвентарь, каски, походные фляги, ручные гранаты, Фаустпатроны». И если дивизиям 2-го и 3-го Украинских фронтов удалось познакомиться с тактикой ведения уличных боев и противостояния Панцерфаустам уже в конце 1944 года, то частям Белорусских фронтов это предстояло сделать только несколько месяцев спустя.

^{Красная Армия ощутила на себе мощь Панцерфаустов уже во время штурма Будапешта}

Вступление частей Красной Армии на территорию рейха было ознаменовано тем, что советским солдатам предстояло штурмовать хорошо укрепленные немецкие города, многие из которых были провозглашены крепостями. Сложность штурма городов обусловливалась главным образом характером оборонительных сооружений противника. Если говорить о Берлине, то известно, что внутренний (городской) обвод немецкой столицы был тщательно подготовлен противником к обороне. На всех улицах, ведущих к центру города, были возведены баррикады. На перекрестках улиц, площадях оборудовались позиции для артиллерии и минометов. На этом обводе противник, как указывалось в приказе об обороне Берлина, рассчитывал «бороться за каждую улицу, за каждый дом, за каждую развалину, за каждый метр земли, широко используя при этом и подземные коммуникации города». Каменные здания, приспособленные для долговременной обороны, представляли собой сильные опорные пункты. В них размещались не только группы автоматчиков и фаустников, но даже орудия калибром от 20 до 75 миллиметров. В срочном порядке оборудовались железобетонные бункера (в Берлине их было более 400) вместимостью на 300–1000 человек. Подобная картина ожидала части Красной Армии почти в каждом немецком населенном пункте.

Именно немецкие города превращались в наиболее прочные укрепления. Окна и двери всех этажей, подвалов и чердаков закладывались кирпичом, камнем, мешками с песком, в них оставлялись лишь щели-бойницы для ведения ружейно-пулеметного и автоматного огня, а также для Фаустпатронов. Здания между собой соединялись обычно подземными ходами (подвалами), что облегчало обороняющемуся маневр живой силой и огневыми средствами. Пулеметы устанавливались на балконах, в окнах и дверях первых этажей и подвалов; автоматчики, снайперы и «фаустники» располагались во всех этажах. На перекрестках улиц, площадях, в парках возводились доты, дзоты, закапывались танки, использовавшиеся в качестве огневых точек, усиливавших оборону окружающих зданий.

^{Венгерский доброволец с немецким Панцершреком}

Инженерная подготовка рубежей выражалась в устройстве отдельных позиций и окопов. На всех улицах многих немецких городов возводились прочные баррикады, на перекрестках были установлены самоходно-артиллерийские установки. В подобных городских условиях «фаустники» стали едва ли не самым главным средством борьбы с советскими танками.

Если говорить о Берлине, то там особое значение в системе обороны имел центр города. Восточная часть центра представляла собой кварталы многоэтажных зданий. Западная его часть была преимущественно занята парком Тиргартен, пересеченным сетью мелких каналов и прудов. Рейхстаг входил в общую систему обороны этого района, состоявшую из трех опорных пунктов, расположенных в парках Фридрихсхайн и Хумбольдхайн и в зоологическом саду. Эти опорные пункты были связаны между собой ходами сообщения. Гарнизоны их насчитывали до 150 человек. Каждый из них имел на вооружении, кроме автоматического оружия и Фаустпатронов, до 25 орудий разного калибра. В обороне рейхстага принимало участие большое количество артиллерийских средств, а также автоматчиков и гранатометчиков, вооруженных Фаустпатронами. Рейхстаг представлял собой сильно укрепленный узел сопротивления, в состав которого входило большинство прилегавших к нему зданий, приспособленных для обороны и сильно насыщенных огневыми средствами.

^{Развалины немецких городов были очень удобными для использования Панцерфаустов}

В радиусе до 2 километров вокруг рейхстага располагалось большое количество огневых позиций зенитных батарей крупных калибров, составлявших узел противовоздушной обороны Берлина. Здания рейхстага были приспособлены к длительной обороне. Нижние этажи и подвальные помещения со стенами толщиной около 2 метров были усилены земляными насыпями. Подходы к рейхстагу были забаррикадированы и минированы. Подступы к опорному пункту обычно перекрывались мощным многослойным ружейно-пулеметным, а часто и артиллерийско-минометным огнем изнутри его и из соседних зданий. Огневые точки в первую очередь размещались в угловых зданиях с целью обеспечения флангового и косоприцельного огня. Пулеметы устанавливались на чердаках, в окнах, на балконах, в подвалах. Все позиции огневых средств тщательно маскировались и укреплялись мешками с песком, дополнительными упорами, а где возможно, закладывались кирпичами и другими материалами. Стрелки, вооруженные Фаустпатронами, как правило, располагались в полуподвалах и в первых этажах зданий, имевших обзор вдоль основных магистралей.

Снайперы располагались преимущественно в верхних этажах, на чердаках и в других местах зданий, откуда можно было хорошо наблюдать цели на подходах к опорному пункту и вести обстрел. Обычно они получали задачу контролировать определенное направление вдоль улицы и вели огонь преимущественно в те моменты, когда стрельба артиллерии, минометов, движение танков заглушали их выстрелы.

В боях за Берлин противник широко применял стрельбу Фаустпатронами. «Фаустники» вели борьбу не только против советских танков и артиллерии, но и против живой силы, Для борьбы против танков выделялись группы по 2–3 человека. Свои позиции они обычно выбирали в подвалах каменных зданий на перекрестках улиц. Окна подвалов закладывались и замуровывались кирпичом с таким расчетом, чтобы в оставленное отверстие могла свободно пройти только головка Фаустпатрона. У каждого окна были заблаговременно разложены гранаты. Отсюда «фаустник» вел наблюдение в своем секторе и не проявлял себя до тех пор, пока не появлялись наши танки или орудия. Как только наши танки или орудия подходили к дому, «фаустник» быстро производил 2–3 выстрела и через подвальные помещения уходил из дома. При всем этом «фаустников» очень трудно было обнаружить и потому, что многие из них не носили военной формы и могли свободно сойти за граждан, укрывавшихся в подвалах зданий.

Для борьбы против наступающей пехоты противник использовал те же самые Фаустпатроны, но метод их применения был несколько иной. Солдаты, вооруженные Фаустпатронами, располагались обычно на верхних этажах зданий, на крышах и чердаках; при стрельбе Фаустпатронами с чердаков и верхних этажей зданий осколки и взрывная волна наносили сильное поражение пехоте, наступавшей по улицам.

С началом боев в городе немецкое командование пыталось создавать диверсионные группы в тылу наших войск. Эти группы вооружались автоматами и Фаустпатронами и действовали из засад. Они занимали позиции на крышах и в верхних этажах домов, у перекрестков улиц, дезорганизуя движение и нанося потери, особенно артиллерии, танкам и автотранспорту с боеприпасами. На одной из улиц Берлина, по которой двигались артиллерия, танки и автотранспорт с боеприпасами, группы «фаустников» и пулеметчиков противника захватили несколько кварталов, прервав таким образом основную коммуникацию питания армии. Группа держалась в течение двух суток, и только после разрушения артиллерийским огнем зданий, в которых она закрепилась, дорога была очищена.

^{Долгое время советские танкисты очень опасались пресловутых Фаустпатронов}

Основным методом борьбы с диверсионными группами было полное разрушение огнем артиллерии здания, где закрепилась группа. Этот метод оказал свое воздействие, и диверсионные группы широкого распространения не получили.

Опыт многочисленных уличных боев, протекавших в самых различных условиях, показал, что при использовании артиллерии крупных калибров для ведения огня прямой наводкой необходимо было выделять средства для прикрытия орудий и их расчетов. Ввиду того что действия артиллерии, поставленной на прямую наводку, ведутся в интересах пехоты и в интересах общевойскового боя, выделение боевого прикрытия непосредственно из боевых порядков пехоты должно было быть постоянной заботой не только артиллерийских, но и общевойсковых командиров, на участках которых применялись эти орудия. Выделять прикрытие для артиллерии, особенно крупных калибров, приходилось не только на время занятия орудиями огневых позиций и ведения огня, но и на период после стрельбы. Эта необходимость вызывалась тем, что на улицах Берлина большинство тяжелых орудий, привлекавшихся для стрельбы прямой наводкой, некоторое время после стрельбы оставалось на открытых огневых позициях в непосредственной близости к противнику, который стремился обстреливать их ружейно-пулеметным и автоматным огнем и огнем Фаустпатронов.

Противник широко использовал для ведения огня окна и двери домов, слуховые окна на чердаках и крышах. Как уже говорилось, произведя несколько выстрелов из одного окна, вражеские пулеметчики, автоматчики или «фаустники» переходили к другому окну и оттуда открывали огонь по нашим наступавшим подразделениям.

Характеристика разрушительной силы 203-мм Снарядов при стрельбе по прочным сооружениям

Впрочем, артиллеристы в наименьшей степени страдали от огня Фаустпатронов. Основной удар немецких пусковых установок пришелся на танки. Не имея опыта боев в немецких городах, советское командование допустило поначалу ряд просчетов. В качестве примера можно приводить множество городов. Так, например, при штурме города Гульцева планировалось, что залогом успеха наступления должны были стать именно танки. Но на узких улицах старинных городов они сами несли немалые потери от Фаустпатронов и потому нуждались в поддержке пехоты. Это определяло первичную тактику: наступать нешироким, в полтора километра, фронтом, пустив боевые машины одновременно с пехотой. Атаку начинали вечером: в темноте танкам грозила меньшая опасность. Собственно и такая тактика не вовсе оправдала себя. Генерал-майор Чуйков вспоминал: «Сначала танки двигались по улицам города колоннами. Это приводило только к отрицательным результатам. Танковые колонны, растянувшись вдоль улиц, создавали заторы, загорались как факелы под Фаустпатронами. Воспламенится головной танк — и остальным некуда деваться: подставляй бок под удар Фаустпатрона и гори… Поэтому в первый же день штурма наши танкисты перестроили боевые порядки. Они установили тесное взаимодействие с пехотинцами, артиллеристами, саперами». Слишком частое попадание под огонь фаустников породило в армии множество слухов. Говорили, что особенно тяжелые поражения получали танкисты. Мол, при попадании Фаустпатрона в машину обычно детонировал ее боезапас, экипаж погибал, а если кто и оставался чудом в живых, то лечение потом в большинстве случаев оказывалось неэффективным. Подобные настроения отражены в дневниках Константина Симонова: «Он сказал нам, что в Рыбнике уже обнаружен большой завод Фаустпатронов. Он производил не смесь для зарядов — эта смесь производилась в Германии, — а корпуса Фаустпатронов. Несколько десятков тысяч этих корпусов осталось на заводе. Завод начал работать только в конце декабря 1944 года, а уже 25 января 1945-го, когда мы подошли вплотную к Рыбнику, вынужден был прекратить работу, выпустив только пятьдесят тысяч корпусов Фаустпатронов — свою первую месячную программу.

— Как будто тут должен быть еще и танковый завод, — сказал генерал. — Имею сведения, что должен быть. Но где? Будем искать по лесам. Может быть, где-нибудь там спрятан, Они после усиления бомбардировок многое по лесам попрятали. Не только заводы, а целые заводища. Наверное, и тут так!

И генерал снова заговорил о Фаустпатронах.

— Это очень серьезное оружие, — сказал он. — А метод его применения мы здесь наблюдали. Ожидая нашего прорыва в город, они заранее складывали Фаустпатроны у окон на вторых этажах домов, главным образом выходивших на важные перекрестки. Таскать все время с собой Фаустпатроны, отступать, перебегать с ними трудно. Но все эти окна, у которых были заготовлены Фаустпатроны, были заранее известны солдатам той немецкой части, которая оборонялась в этих кварталах. Отступая, немцы забегали в эти дома на вторые этажи, находили у окон готовые Фаустпатроны и стреляли по нашим ворвавшимся в город танкам. А танк, если он ворвался и идет по улице без пехоты, сжечь, сидя наверху, на втором этаже, почти ничего не стоит…» Как видим, настороженные настроения распространялись не только среди рядового состава, но и среди генералов.

^{Второй солдат в расчете Панцершрека заряжает оружие}

Впрочем, дыма без огня не бывает. Поначалу потери от Фаустпатронов были слишком велики. «Гавришко радировал о потере трех танков. Все три подбиты Фаустпатронами. Мы были предупреждены штабом фронта о появлении у немцев совершенно нового реактивного противотанкового оружия… В уличном бою, когда танк зажат между домами, из окон, чердаков и подвалов которых может бить фаустник, это очень опасное оружие» — подобных отрывков, датированных началом 1945 года, можно найти превеликое множество. Но уже тогда начинают вырабатываться первые приемы борьбы с фаустниками. Так, например, в Пихельсдорфе немецкие солдаты укрепились в больших каменных домах, они стреляли из окон и чердаков именно Фаустпатронами. Тем временем по улицам местечка двигались самоходные артиллерийские установки. Внезапно в одну из них попал снаряд Фаустпатрона. Командирскую машину резко качнуло. В борту самоходки вырван большой кусок металла. Механик-водитель резко повернул машину за угол дома. Еще выстрел… но снаряд врезался в стену противоположного дома. Автоматчики соскочили с машин, окружили дом и в коротком бою уничтожили группу фаустников. Как видим, сами танки, зажатые в узких улочках германских городов, ничего не могли противопоставить фаустникам.

^{Кавалер Рыцарского креста обучает молодого солдата приемам стрельбы Фаустпатроном. Обратите внимание на несколько нарукавных нашивок за уничтоженный танк}

Или другой пример. 23 января 1945 года после короткого, но упорного боя советские танки ворвались в городок Острув. Здесь данная танковая часть впервые столкнулась с фаустниками. Танкисты сразу же отметили большое количество промахов. Несмотря на богатые склады продовольствия, танкисты в данном городе не задержались.

Последующие бои были ожесточенными, немцы упорно сопротивлялись, цепляясь за каждый населенный пункт, за каждую высотку. Как вспоминал очевидец: «Враг бросил против нас „власовцев“ — мы и их били, но сопротивлялись они, надо сказать, лучше, чем немцы. Против наших танков немцы применяли в массовом порядке Фаустпатроны, это было грозное для танков и другой техники оружие ближнего боя. Фаустпатрон свободно пробивал танк „Т-34“, сила его взрыва была огромной, а в борт он мог пробить и танк „ИС-2“».

Все последующие бои были не менее тяжелыми. Каждый день танкисты теряли бойцов и технику. Глубоких прорывов в тыл немцев, как это было на Украине и в Польше, почти не было. Бои шли днем и ночью, и это очень изматывало солдат. Батальон действовал компактно всеми ротами, всем, что от них осталось. А немцы отступали, лишь чтобы закрепиться на другом месте, подготовленном к обороне. Но после этих боев танки в лесу или в населенных пунктах двигались осторожно, позади спешенного десанта. Задачей пехотинцев было уничтожать фаустников стрелковым оружием или указывать танкам цели, где засели немцы, чтобы те уничтожали их орудийным огнем с некоторого расстояния. Так на практике стала применяться тактика использования штурмовых батальонов.

^{Заряды к Панцершреку поставлялись в специальных деревянных коробках}

Впервые подобие штурмовых групп стало использоваться во время сталинградских боев. Но окончательно новая тактика ведения уличных боев была сформирована во время битвы за Будапешт. Тогда при каждой дивизии были сформированы специальные штурмовые группы, которые должны были заниматься захватом вражеских объектов. Подобные мобильные группы состояли из 15–50 стрелков. Их вооружение состояло только из автоматов. Но при этом у каждой группы была хотя бы пара легких пулеметов. В некоторых случаях штурмовая группа имела огнемет и легкое орудие. В Будапеште советские стрелковые подразделения атаковали, как правило, на участке фронта шириной в 400–800 метров. Обычно границами являлись идущие параллельно улицы. При этом наступавшая группа должна была иметь как минимум троекратное превосходство перед оборонявшимся противником. Для прикрытия флангов создавались специальные группы. Они не должны позволить нанести удар с соседних улиц, пока основные силы занимались ликвидацией сил противника в отдельно взятом квартале. Позже практика штурмовых групп была значительно развита.

^{Немецкие конструкторы создали Офенрор наподобие американской базуки}

Штурмовые группы создавались в составе стрелковой роты, усиленной танками, артиллерией, минометами, специальными подразделениями. Иногда основу штурмовых групп составляли танковые подразделения, усиленные пехотой и подразделениями других родов войск. Штурмовые отряды и группы имели конкретные боевые задачи. Ближайшая задача штурмового отряда чаще всего заключалась в овладении одним-двумя кварталами или крупным объектом, в дальнейшем ему указывалось направление наступления. Штурмовая группа вела бои за отдельные опорные пункты, решая ряд последовательных задач.

Впереди танков наступали автоматчики, которые двигались по обеим сторонам улиц и вели перекрестный огонь по окнам подвалов и верхних этажей, охраняя танки от фаустников и обеспечивая их продвижение. Насколько Фаустпатрон был грозным оружием в ближнем бою, говорит тот факт, что в Берлине 2-я гвардейская танковая армия потеряла 50 % танков от их огня. В тех случаях, когда продвижению танков мешали танки и штурмовые орудия противника, расположенные в окопах, вперед выдвигались советские самоходно-артиллерийские установки, которые, ведя огонь по вражеским танкам, обеспечивали продвижение пехоты и танков. Если позволяла обстановка, танки с десантом пехоты на большой скорости преодолевали несколько кварталов, закреплялись на перекрестках, площадях, скверах и тем самым помогали пехоте и артиллерии уничтожать очаги немецкого сопротивления. Саперные подразделения, входившие в состав штурмовых групп и отрядов, оснащались сосредоточенными зарядами взрывчатых веществ весом 5–10 килограммов (10–15 зарядов на саперный взвод), кумулятивными зарядами, запасами ручных гранат. В ряде случаев использовались трофейные Фаустпатроны. Если основу штурмовой группы составляла танковая рота, то один из взводов вел бой на улице, другой двигался на удалении зрительной связи в готовности сменить его. Взвод, ведущий бой, продвигался за пехотой и саперами на удалении до 100 м. Вооружение бойца штурмовой пехоты составляли преимущественно автомат, гранаты и часто Фаустпатроны. «Отдельных бойцов надо иметь с дымовыми шашками или дымовыми гранатами и с горючей смесью в металлическом сосуде. Саперам иметь взрывчатые вещества и веревочные лестницы с „кошками“ и кирко-мотыги».

^{Подвалы в тылу советских танков были хорошим укрытием для «охотников»}

Оказалось, по старой поговорке: не так страшен черт, как его малюют. Во-первых, выстреливающий фаустгранатой непременно обнаруживал себя; он должен был, водрузив трубу на плечо, встать так, чтобы позади не оказалось стены или преграды, иначе спину и ниже ему обожжет взрывное пламя. Значит, если зорко выглядывать, фаустника можно вовремя уничтожить, пока он приноравливается, прицеливается, подпуская танк, чтобы был не далее 150 метров. Во-вторых, гранату в полете видно, а значит, ее можно расстрелять в воздухе хорошей автоматной очередью (что очень сложно), но десантники научились делать это, словно на охоте за утками. Как ни странно, но подобная тактика была очень широко распространена. Были вариации данного приема. Дело в том, что фаустник, чтобы поразить движущийся с хорошей скоростью танк, должен близко к нему подобраться. Десантники, сидящие на броне, видят местность сверху, поэтому, особенно в темноте, не всегда могут своевременно заметить замаскировавшегося фаустника. А механик-водитель из открытого люка ведет наблюдение как бы снизу вверх и часто первым замечает противника. Как говорилось в воспоминаниях: «Дело тут решают секунды, и мы всегда держали пистолет под рукой, в переднем кармане комбинезона. Разумеется, механик-водитель должен стрелять из этого оружия без промаха».

Появление штурмовых отрядов изменило и весь порядок продвижений отдельных полков. Во главе полков шли штурмовые отряды. Они наступали клином. Острие клина составляли танки, прикрываемые от фаустников пехотой. Такой таран сметал встречавшиеся на пути баррикады, выбивал гитлеровцев из домов, стены которых служили надежной защитой от ружейного и пулеметного огня. Когда недоставало этих сил, в дело вступала поддерживающая артиллерия. В некоторых случаях переделывалось даже построение целой бригады. В мемуарах нашлись и такие сведения: «Перестроил бригаду таким образом, чтобы в голове колонны шли автоматчики батальона А. К. Давыденко на случай встречи с фаустниками, а следом за ними — танковые батальоны, потом штаб и тылы».

^{Мощные заряды последних моделей Панцерфауста без проблем уничтожали английские и американские танки}

Использование штурмовых групп значительно снизило количество танков, подбитых из Панцерфаустов. В своих мемуарах В. И. Чуйков писал: «Правда, отдельные команды немцев, вооруженных фаустпатронами, в первые дни штурма Берлина вели весьма успешную борьбу с танками и нанесли нашим танковым войскам весьма ощутимые потери. Однако успех был кратковременным. Как только танковые войска перестроились и стали тесно взаимодействовать со своими пехотинцами — роль фаустников в обороне Берлина свелась почти к нулю. Против фаустников успешно боролись стрелки-автоматчики, прикрывающие танки. Находчивость и смекалка бойцов помогли увеличить огнестойкость брони, танки дополнительно получили бронеэкраны, пусть примитивные, но весьма эффективные. Фаустпатрон, ударяясь в экран, терял кумулятивную прожигающую силу, и броня оставалась неуязвимой. Таким образом, это грозное средство против русских танков — фаустпатрон, на который возлагал большие надежды Гитлер, — оказалось не таким уже грозным».

Если же говорить о взятии Берлина, то там, по самым скромным подсчетам, в распоряжении немецких солдат имелось около 3 миллионов Фаустпатронов. Как и прежде, в немецкой столице советские танки наступали во взаимодействии с пехотой и под ее прикрытием. Попытки применить танки на самостоятельных направлениях вели к большим потерям от огня артиллерии и Фаустпатронов. Все отдельные танковые бригады и полки вели бой совместно со стрелковыми соединениями. 2-я, 3-я и 4-я гвардейские танковые армии получили самостоятельные полосы, а 1-я гвардейская танковая армия выполняла боевую задачу с войсками 5-й ударной и 8-й гвардейской армий. 9-й танковый корпус поддерживал части 3-й ударной армии. В уличных боях впереди танков и самоходно-артиллерийских установок обычно двигались стрелковые подразделения, которые огнем прочесывали выходящие на улицу дома и прикрывали танки от ближнего противотанкового огня, особенно от фаустников. Если позволяла обстановка, танки с десантом пехоты на большой скорости преодолевали несколько кварталов, закреплялись на перекрестках, площадях, скверах и тем самым помогали пехоте и артиллерии уничтожать очаги сопротивления гитлеровцев.

^{Пропагандистское фото солдата, уничтожившего советский танк из Панцерфауста}

^{Первые модели Офенрора были весьма громоздкими}

Большие потери в танках, особенно в 1-й гвардейской танковой армии, вынудили советское командование пересмотреть тактику ведения боевых действий. Вначале командование приказало посадить на танки автоматчиков, которые должны были поливать свинцом любое подозрительное окно или амбразуру. Однако бойцы, находящиеся на броне, затрудняли поворот башни. Поэтому танкисты считали, что лучшим способом защиты их машины от Фаустпатрона являются матрасы с железными пружинами или другие металлические конструкции, которые заставят боевой заряд сдетонировать раньше, чем он коснется брони. В любом случае и танкисты, и пехота полагали, что самый безопасный путь для них открывается после обстрела противника прямой наводкой из тяжелых орудий — в 152 и 203 миллиметра — гаубиц. В 3-й Ударной армии широко применялись и зенитные пушки, уничтожавшие немцев, засевших на крышах и верхних этажах домов.

Генерал Чуйков хорошо знал, что такое бои в городе. После Сталинграда он активно занимался обобщением полученного им тогда опыта и даже подготовил специальные наставления. После штурма Познани Чуйков серьезно пересмотрел многие тактические установки. Свои наставления он начинал со следующего правила — наступление в городе большими силами никогда не достигнет успеха, если оно будет осуществляться как обычная фронтовая или армейская операция. Отметим, что штурм Берлина именно так и начинался (как обычная фронтовая операция), когда целых две танковые армии вошли в город, словно в открытое поле. Чуйков подчеркивал важность тщательной разведки, которая обязана выяснять не только пути подхода к противнику, но и возможные маршруты его отступления. Дым и темнота должны использоваться пехотой для максимального сближения с врагом. Нужно стараться подобраться к нему на расстояние в тридцать метров, иначе потери могут оказаться чрезвычайно большими.

Опять же предусматривалось создание штурмовых групп численностью от шести до восьми человек, за которыми следовали группы поддержки и резервы, готовые отразить контратаку противника. Предусматривалось, что штурмовые группы, как и в дни Сталинградской битвы, будут иметь на вооружении «гранаты, автоматы, кинжалы и саперные лопатки». Все это предстояло использовать в рукопашной схватке. Группам поддержки требовалось иметь более тяжелое оружие — пулеметы и противотанковые ружья. С ними должны были идти и саперы, готовые взорвать стену, отделяющую их от противника. Правда, возникла проблема: кто первым кинет гранату в образовавшееся отверстие? Однако советские солдаты вскоре осознали, что трофейный Фаустпатрон позволяет более эффективно устранять возникающие перед ними препятствия. Мощности его заряда вполне хватало, чтобы пробить дырку в стене, а заодно и уничтожить всех, кто за ней в тот момент находился.

Пока одни штурмовые группы пробирались от дома к дому по земле, другие — занимали крыши и подвалы, неожиданно нападая на вражеских стрелков и уничтожая их. Широко применялись огнеметы и взрывчатые вещества. Саперы часто прикрепляли толовые шашки к куску железнодорожного рельса — во время взрыва осколки рельса поражали врага, словно шрапнель.

^{Немецкий фельдфебель изучает итоги учебных стрельб из Панцерфауста}

Впрочем, отнюдь не все оценили по достоинству боевые свойства Фаустпатрона. Так, в одном из своих выступлений командующий 2-й гвардейской танковой армией маршал бронетанковых войск С. И. Богданов заявил: «Я не могу согласиться с тем, что Фаустпатрон являлся препятствием для танковых войск. Я считаю, что это переоценка Фаустпатрона в Берлинской операции. Почему? Фаустпатрон находился в руках необученного, морально, физически и военно не подготовленного солдата германской армии фольксштурма, и поэтому он не являлся таким грозным оружием для нашего советского непревзойденного танка „Т-34“. Во время наступления я очень серьезно разговаривал со своими командирами корпусов, командирами бригад, личным составом и выяснил, что Фаустпатрон являлся жупелом, которого иногда группы или отдельные танки боялись, но повторяю, что в Берлинской операции Фаустпатрон не являлся таким страшным оружием, как представляют некоторые». Эти слова были данью некой моде, когда надо было унизить побежденного противника, хотя бы на уровне оценки его вооружения. Впрочем, если бы не штурмовые группы, то даже Богданову пришлось бы признать мощь немецкого Фаустпатрона.

Например, генерал-полковник Радзиевский не был склонен разделять ура-патриотические заявления Богданова. Он вспоминал: «Надо сказать, что здесь мы впервые встретились с массовым применением фашистами фаустпатронов и, не имея опыта борьбы с ними, на первых порах несли потери. Так, был подбит танк механика-водителя Дьячкова. Но старшина не растерялся. На горящей машине он ворвался на позицию вражеской батареи, смял ее, затем, потушив огонь в танке, продолжал громить врага.

Главное внимание уделялось боевым действиям в крупных населенных пунктах, борьбе с фаустниками и ночным боям. Особенно тщательно готовились штурмовые группы. В каждом мотострелковом батальоне создавалось по две такие группы, которые тренировались совместно с танковыми, артиллерийскими и саперными подразделениями на специально оборудованных участках местности. Надо также иметь в виду, что немецко-фашистское командование ставило своей целью создание непреодолимой противотанковой обороны и уделяло этому делу особое внимание. „Прогулки советских танков должны наконец прекратиться“, — требовал Гиммлер. Все танкодоступные направления были минированы и находились под огнем противотанковых орудий и истребителей танков. В лесах гитлеровцы устроили завалы, а на улицах населенных пунктов — баррикады. Широко использовались в засадах танки, штурмовые орудия и группы истребителей танков. Последние вооружались фаустпатронами — простым в обращении реактивным противотанковым средством, которое германская промышленность выпускала миллионами. За каждый подбитый танк немецкому солдату обещали трехнедельный отпуск. Основная тяжесть борьбы легла на штурмовые группы, подготовка которых происходила, как сказано выше, еще до начала наступления. В армии было создано свыше 20 штурмовых групп, каждая из которых включала мотопехоту, танки, артиллерию и саперов. Пехота уничтожала фаустников, обеспечивая продвижение танков. Танки прокладывали огнем дорогу пехоте. Саперы подрывали укрепления, разминировали дороги».

Впрочем, даже штурмовые группы не являлись панацеей в борьбе с фаустниками. Нередко для формирования штурмовой группы просто-напросто не хватало пехотинцев. В мемуарах мне попался такой отрывок: «Если бы Гавришко имел достаточное количество пехоты, способной прочесывать дома, фаустники были бы менее страшны. Но полторы сотни автоматчиков для такого города, как Станислав, — ничтожно мало. Ни Горелов, ни Дремов не могли подбросить пехоты. У них ее не было. Да и не только пехоты. Бригадные и корпусные резервы, как говорят штабники, давно задействованы».

Вообще действия штурмовых групп были сопряжены с огромным риском. Не надо полагать, что им приходилось тяжело только в битве за Берлин. Для «штурмовиков» напряженным был каждый немецкий и даже польский город: «Так вот, подступы к Кракову по многим направлениям гитлеровцы нашпиговали „фаустниками“. И мы, штурмовики, приложили немало усилий по выбиванию их из нор, расчищая путь нашим танкистам». Или другой случай: «Пришлось перейти в траншею, оставленную гитлеровцами. Отсюда мы увидели жестокий бой наших полков. Особенно трудно было 1054-му стрелковому полку. Наши танкисты никак не могли пробиться через вторую насыпь железной дороги западнее станции Вербиг. Немцы здесь у будки и стыка шоссейной и железной дорог создали „гнездо фаустников“ и несколько наших танков подбили. Майор Перепелицын видел неудавшуюся попытку танков поддержать его батальон и приказал командиру стрелковой роты уничтожить фаустников. Старший лейтенант Евстафий Яковлев смело и решительно повел свою роту в бой. Зайдя ротой во фланг этой группе, поднял роту на решительную атаку и в первых рядах стрелков сам обрушился на „фаустников“. Забросав противника гранатами и расстреливая их огнем из винтовок и автоматов, рога уничтожила 30 „фаустников“, из которых четыре уничтожил лично старший лейтенант Яковлев. В этот момент отважный командир роты был сражен насмерть».

Несмотря на заявления маршала Богданова, советские солдаты очень широко использовали трофейные Фаустпатроны, по достоинству оценив их боевые качества (более подробно мы поговорим об этом в следующей главе). Для штурмовой группы Фаустпатрон стал незаменимым оружием. Один из участников боев 1945 года вспоминал:

«После того как у нас появилось много трофейного оружия, а наши воины научились успешно его применять, из состава батальона стала выделяться группа солдат и сержантов, вооруженных Фаустпатронами. Разработанные штабом армии указания по ведению уличных боев в городе настоятельно рекомендовали использовать трофейные Фаустпатроны при борьбе с бронеколпаками, дотами, дзотами и иными огневыми точками на близких дистанциях. Действия штурмового отряда (батальона) обеспечивали дивизионная артиллерия, огнеметы, подразделения разграждения и подрыва, а также метательные подразделения, выделяемые из состава инженерных частей». Из воспоминаний следует, что в критической ситуации действия штурмовой группы могли поддерживаться артиллерией большой мощности и гвардейскими минометами. Словом, делалось все для того, чтобы эффективным огнем расчистить путь наступающей пехоте.

^{Улучшенная конструкция противотанковых ружей позволяла вести достаточно быструю стрельбу}

Если приводить конкретные примеры действий штурмовых групп, то можно остановиться на событиях 6 марта 1945 года, когда подразделения одного из гвардейских стрелковых полков ворвались на южную окраину Вены, где, встретив сильное огневое сопротивление противника, успеха в дальнейшем не имели. Немецкие солдаты отдельными группами и отдельными гарнизонами засели в зданиях, в подвалах, комнатах и на чердаках, вели огонь из пулеметов, автоматов и забрасывали гранатами наступавших советских солдат.

Противник превратил здания города в сильно укрепленные опорные пункты. В здании гостиницы, которое прикрывало подступы к крупному кварталу города, противник имел до 10 станковых пулеметов, большое количество ручных пулеметов и до 100 солдат, вооруженных Фаустпатронами и автоматами. Для обороны подступов к зданию противником были оборудованы отдельные окопы, расположенные около стен здания, а двери и окна были забаррикадированы. Система огня противника позволяла ему простреливать все прилегающие к зданию улицы, а массивные стены гостиницы служили надежным укрытием гарнизону. Для овладения зданием гостиницы была сформирована штурмовая группа в составе 40 автоматчиков, усиленных тремя станковыми пулеметами, и шести солдат с ранцевыми огнеметами. Группа имела задачу при поддержке артиллерийской батареи овладеть зданием гостиницы и тем самым обеспечить продвижение стрелкового полка. Штурмовая группа была разделена на три партии.

Командир штурмовой группы принял решение под прикрытием огня артиллерии и станковых пулеметов, воспрещающих противнику ведение огня из здания гостиницы, уничтожить огневые точки в окопах около нее, сделать проходы в баррикадах и в стенах для проникновения штурмовой группы внутрь здания. Под прикрытием огня и дымовой завесы, поставленной дымовыми шашками, группа одновременно всеми тремя партиями ворвалась в здание гостиницы и уничтожила сопротивляющегося противника.

Другим характерным примером действий штурмовой группы является бой 240-го гвардейского стрелкового полка в г. Познань за опорный пункт противника в мясокомбинате. Для штурма мясокомбината была создана штурмовая группа в составе 50 человек; на усиление ее были выделены батарея 76-миллиметровых дивизионных пушек, две полковые 76-миллиметровые и две 45-миллиметровые пушки. Мясокомбинат состоял из большого четырехэтажного корпуса с системой вспомогательных зданий, прилегавших к главному корпусу. Группа зданий мясокомбината была обнесена кирпичной стеной, доходившей до второго этажа центрального корпуса. Из окон третьего и четвертого этажей противник обстреливал ружейно-пулеметным огнем подступы к стене, а при попытке наших артиллеристов выкатить орудия для стрельбы прямой наводкой выпускал множество снарядов из Фаустпатронов. Как правило, каждая улица, по которой наступали стрелковые подразделения, простреливалась огнем снайперов и автоматчиков, а с дальности в 200 метров и Фаустпатронами.

^{Приведение Панцерфауста-30 («большого») в боевую готовность}

В ряде случаев, исходя из сложившейся обстановки, артиллерии приходилось двигаться по улицам, у которых только одна сторона была очищена от противника. В таких случаях расчеты применяли своеобразные тактические приемы. Так, на одной из улиц Берлина стрелковое подразделение, несмотря на все попытки, не могло овладеть укрепленным зданием и вынуждено было залечь. Дом необходимо было разрушить, но улица простреливалась огнем пулеметов и снайперов откуда-то из глубины. Тогда на эту улицу были выдвинуты два полковых орудия, которые открыли беглый огонь вдоль улицы. После нескольких разрывов улица заполнилась дымом и пылью. Противник был ослеплен. Пользуясь этой своеобразной дымовой завесой, артиллеристы вывели на эту улицу на прямую наводку заранее вооруженную 203-миллиметровую гаубицу. Полковые орудия вели беглый огонь до тех пор, пока гаубица не изготовилась к стрельбе. С готовностью гаубицы к ведению огня прямой наводкой полковые орудия были завезены в ближайшие подъезды зданий. Гаубица, как только немного рассеялся дым, несколькими выстрелами разрушила опорный пункт, и штурмовая группа получила возможность продвигаться вперед.

^{Мастер-класс стрельбы из Панцерфауста}

Использование артиллерии, поддерживающей штурмовые группы против фаустников, не было редкостью. Редко легкие пушки выкатывали на прямую наводку. Этот способ стрельбы особенно эффективен в уличных боях. Расчет отыскивал цели, делал несколько выстрелов и, прикрываясь бронированным щитом орудия, медленно катил пушку вперед, вслед за штурмовыми отрядами. Один из артиллеристов группы поддержки штурмового отряда вспоминал: «Здесь нам и особенно танкистам серьезное беспокойство доставляли фаустники, которые укрывались за стенами домов, в подъездах и подвалах. Вот из-за угла четырехэтажного дома показались немецкие каски. Кравченко припал к панораме. Нажимает на спусковой механизм. Пушку рванул выстрел, замок со звоном выплюнул гильзу. Осколочно-фугасный снаряд срезал угол дома, и немцев с фаустпатронами как не бывало. По просьбе пехотинцев мы усиливаем огонь по ближайшим домам, а в это время стрелки подползают к ним, швыряют в окна гранаты и молниеносно врываются в здания. Мы переносим огонь на следующие дома, туда же, прижимаясь к стенам зданий, устремляются пехотинцы, другие пробиваются в дома с тыла — через черные ходы, проломы. И снова взрывы гранат, автоматные очереди. Бойцы от дома к дому перебегают очень быстро».

Вообще в уличных боях излюбленной тактикой немцев было оставить фаустников в тылу, дабы те из подвалов и окон верхних этажей внезапными выстрелами выводили из строя орудийные расчеты. Подобный случай описан в мемуарах офицера 420-го отдельного истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона: «В конце улицы на расчет Михаила Рудика напало около тридцати гитлеровцев с Фаустпатронами, автоматами и гранатами. От переправы через Шпрее и из углового здания их поддерживали станковые пулеметы. Прикрываясь щитом пушки, расчет развернулся у самого дома, но открыть огонь не успел. Откуда-то сверху прилетел Фаустпатрон и, ударившись в стену над самой огневой позицией, обрушил на голову бойцов груду битых кирпичей. Бойцы штурмового отряда, выручая артиллеристов, схватились с гитлеровскими автоматчиками. Но с пулеметами сладить не могли: до них слишком велико было расстояние. Осколки кирпичей вывели из строя все орудийные номера расчета, кроме командира. Тяжело раненный, наводчик Петр Ильюшин, истекая кровью, все же дотянулся до панорамы и дал выстрел по окну подвала, из которого строчил пулемет. Выстрелил и упал, потеряв сознание. У орудия остался один Михаил Рудик. Он зарядил пушку и вторым выстрелом загнал в реку группу немцев, окопавшихся у парапета».

^{Опасаясь выстрелов из развалин, советские танкисты предпочитали «экранировать» броню машин}