Ход операции

Ход операции

В соответствии с указаниями Верховного главнокомандующего в наступление 8 января 1942 г. перешли войска Калининского, левого крыла и центра Западного фронтов; 9 января — ударные армии Северо-Западного фронта; 10 января — армии правого фланга Западного фронта. Итак, начался завершающий этап битвы под Москвой.

Главной ударной силой советской наступательной группировки продолжали оставаться танки. Но действовать им приходилось еще в более сложных условиях, нежели в ноябре-декабре 1941 года. Зима была снежная, и к январю 1942 года слой снега на открытых пространствах Подмосковья и далее на запад достигал 80–90 см, а в лесу составлял около 15–20 см. Опытным путем наши танкисты выяснили, что преодоление снежного покрова для танка КВ было возможно при толщине 60–70 см и менее, для Т-34 — 70 см и менее, Т-60 — 35 см и менее, Т-40 — 35 см и менее, БТ-7 — 50 см и менее, МК II «Матильда II» — 35 см и менее, МК III «Валентайн II» — 40 см и менее. Трактора СТ-20 могли преодолеть снежный покров в 15–20 см, а автомобили ГАЗ-АА — до 10–15 см без цепей (и до 20 см с цепями). Таким образом, уже при выполнении поставленной тактической задачи нашим танкам, а точнее их экипажам, приходилось учитывать толщину снежного покрова и передвигаться в основном по лесным опушкам. Боеприпасы и горючее в советских танковых бригадах в этот период подвозили на санях (предполагалось иметь по 5 саней в каждой бригаде), что было достаточно эффективно, особенно вблизи линии фронта. Водные преграды преодолевались по льду из расчета его допустимой толщины: для КВ-80 — 100 см, для Т-34 — 60 см, для Т-60 — 30 см, для МК III «Валентайн II» — 40 см. Иногда вместе с хворостом, деревянными щитами или жердинами толщиной 25–30 см производилось намораживание льда до приемлемой толщины. А еще в холодное время постоянно было необходимо прогревать двигатель танка, производить его обслуживание и ремонт.

С наступлением времени холодов и снежных заносов наилучшим образом проявила себя «тридцатьчетверка». Она единственная могла уверенно преодолевать снежный покров толщиной 0,5 м, а со специальными шпорами — и до 0,8 м. Однако большинство машин в танковых бригадах составляли легкие танки. На 10 января 145 тбр имела 2 КВ, 19 Т-34, 22 Т-60; 1 гв. тбр — 3 КВ, 8 Т-34, 9 Т-60; 31 тбр — 10 Т-60; 24 тбр — 7 Т-60; 22 тбр — КВ, 5 Т-34, 4 Т-26, 7 Т-60; 146 тбр — 2 Т-34, 3 МК «Валентайн II», 11 Т-60; 20 тбр — 2 Т-34, 4 Т-26, 5 Т-60, 1 МК III «Валентайн II»; 27 отб — 4 Т-34, 12 Т-30/60; 5 тбр — 2 КВ, 3 Т-34, 2 БТ, 4 Т-26, 2 Т-40 и 7 Т-60; 26 тбр — 12 Т-34, 2 Т-26, 3 Т-40 и 6 Т-60; 18 тбр — КВ, Т-34, 13 Т-60; 112 тд — КВ, 10 Т-34, 8 Т-26, 6 МК III «Валентайн II»; 32 тбр — КВ, Т-34,2 Т-60; 2 гв. тбр — КВ, Т-34, 6 Т-40/60 (распределение по армиям Западного фронта и место временной дислокации указано в таблице. — Примеч. авт.), а «ударных» КВ и Т-34 было маловато. Только четыре танковые соединения (1 гв. тбр, 26, 145 тбр, 112 тд) имели «до 60–80 % штатной потребности», а остальные бригады не были боеспособны. И тайной это ни для кого не являлось!

Также для танков необходимо было делать проходы в минных полях, а миноискатели при температуре ниже -20 °C отказывали и работа саперов становилась еще более экстремальной. Тем не менее, во многом уповая на то, что в подобных условиях немцам еще хуже, советское руководство «дало отмашку» начинать сражение.

Таблица соотношения танков на участке армий Западного фронта на 10 января 1942 года*

*ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2534, д. 4, л. 312.

6–7 января ударная группа Калининского фронта прорвала оборону противника западнее Ржева и, расчленив 6-й армейский корпус немцев на две части, отбросила одну на восток, к Ржеву, а другую — к станции Оленино. С утра 8 января 39-я армия под командованием генерала И. И. Масленникова частью войск продвигалась к Ржеву, а основными силами — на юг, в сторону Вязьмы. Отражая контратаки противника, главные ее силы к вечеру 10 января достигли рубежа, что был в 35 км юго-западнее Ржева. Быстрый выход армии на фланг и в тыл ржевской группировки противника существенно изменил обстановку. Противоборствовавшие стороны торопились принять экстренные меры. Ставка ВГК в ночь на 11 января потребовала от командующего войсками Калининского фронта генерала И. С. Конева «в течение 11 и ни в коем случае не позднее 12 января овладеть г. Ржев…»[85]

Не сидело сложа руки и германское командование: оно бросило против главных сил 39-й армии танковую и пехотную дивизии. При этом штаб 9-й полевой армии из-за опасения попасть в окружение 12 января вынужден был переместиться из Сычевки в Вязьму[86].

Дальнейшие события показали, что поставленные Ставкой задачи превышали возможности 29-й и 39-й армий, войска которых за период контрнаступления понесли значительные потери. К тому же на подступах к Ржеву немцам за счет сокращения линии фронта и переброски новых частей удалось повысить оперативную плотность и усилить свою оборону. В итоге советским армиям освободить этот город с ходу не удалось. Пришлось генералу Коневу, перегруппировав силы, нацелить 29-ю армию только на Ржев, а 39-ю — на Вязьму.

Не привел к изменению положения и ввод в сражение 12 января подвижной группы фронта — 11-го кавалерийского корпуса, ибо сил и средств у нее было мало: 5800 человек, 84 орудия и миномета, 27 противотанковых ружей[87].

39-я армия оказалась в сложном положении. Дело в том, что рокировка войск, осуществленная Коневым в интересах быстрейшего освобождения Ржева, сильно ослабила ее. Ведь из армии было изъято три стрелковые дивизии, а взамен она получила только две, да и те находились еще на марше, в 60–70 км к северу от главных сил. В то время как на левом фланге армейские части вели тяжелые бои с противником западнее железной дороги Ржев — Вязьма, правый ее фланг оказался совсем не обеспеченным вследствие отставания соседней 22-й армии. На стыке с ней образовался разрыв шириной до 40 км, где находился один стрелковый полк. Не справлялся со своими задачами и тыл 39-й армии. Базируясь на единственную грунтовую дорогу, которая пролегала всего в 3–4 км от противника и потому постоянно им обстреливалась, тыловые части могли перевезти не более четверти суточной потребности армии. В итоге войска испытывали острую нехватку продовольствия, фуража, боеприпасов и других средств. Все это и побудило командующего войсками Калининского фронта задержать на целую неделю продвижение к Вязьме с севера подвижной группы, возглавляемой генералом Г. Т. Тимофеевым. Не совсем удачно развивалось наступление и в полосе Западного фронта. Используя 100–150-километровую брешь, созданную еще в декабре-январе, группа Белова и 10-я армия продолжали наступление, а соединения 50-й армии, натолкнувшись на упорное сопротивление противника, постепенно перегруппировывались к левому флангу для последующего удара на Юхнов. Первой к городу вышла группа Белова, но здесь она натолкнулась на сильное сопротивление противника. Генерал Жуков, используя выход к Юхнову соединений 50-й армии, вывел из боя группу Белова и направил ее к Мосальску. Для нанесения удара по Юхнову с юга привлекались войска 50-й армии. Одновременно 49-я армия наносила удар по нему с востока, а 43-я армия — с северо-востока[88].

Продвинувшись на 25–50 км, войска фронта к середине января вынуждены были остановиться. Особенно трудно пришлось соединениям генерала Белова, которые, выйдя к Варшавскому шоссе, натолкнулись на оборонительный рубеж противника, состоявший из опорных пунктов, минных полей и хорошо организованной системы огня.

Таким образом, ударные группировки Калининского и Западного фронтов к 15 января были вынуждены перейти к обороне на рубежах, удаленных на 70–75 км к северу и юго-востоку от Вязьмы. Им не удалось использовать все выгоды своего охватывающего положения для окружения противника. Основная причина была в том, что в период подготовки операции они не получили необходимого усиления. Поэтому наступательная мощь обеих ударных группировок быстро иссякла. Для продолжения наступления требовалось создать превосходство в силах и средствах над врагом на главных направлениях и одновременно развивать наступление на остальных.

Северо-Западный фронт находился в совершенно иных условиях. Его войска в течение последних двух месяцев оборонялись на сравнительно спокойном участке фронта, где противник активных действий не предпринимал. Во второй половине декабря фронт приступил к подготовке наступления. Сплошного фронта у противника здесь не было. Оборона его состояла из отдельных узлов сопротивления да небольших гарнизонов, сосредоточенных преимущественно в населенных пунктах, на коммуникациях, узлах дорог. В целом она была слабой. Войскам левого фланга Северо-Западного фронта, то есть 3-й и 4-й ударным армиям, противостояли три пехотные дивизии и кавалерийская бригада СС. В армиях имелось: 3 стрелковых дивизий, 10 стрелковых бригад и свыше 30 отдельных полков, дивизионов и батальонов различных родов войск. Из них 4 стрелковые дивизии перебрасывались из-под Москвы автотранспортом, а обозы дивизий и лыжные батальоны следовали своим ходом. Сильные морозы вынуждали делать частые остановки для обогрева личного состава. Почти непрерывные снегопады снижали скорость движения. Так, маршрут 332-й стрелковой дивизии полковника С. Л. Князькова проходил через Дмитров, Кимры, Лихославль, Торжок, Осташков. Преодолев 400-километровый путь за 20 дней, она достигла исходного района наступления 4-й ударной армии лишь 8 января, то есть за день до ввода в бой[89]. Некоторые части других дивизий прибыли 9-го числа, а отдельные подразделения и тыловые учреждения — еще позднее, а потому им пришлось догонять свои соединения уже в ходе наступления[90].

Утром 9 января началось наступление. Войска фронта встретили упорное сопротивление противника и потому, несмотря на свое преимущество в силах и средствах, продвигались очень медленно. Им понадобилось целых четыре дня, чтобы прорвать довольно слабую оборонительную полосу неприятеля. И все из-за того, что малая плотность артиллерии (девять-десять орудий и минометов на 1 км фронта) не позволила подавить вражескую оборону. Да и пехота наступала без поддержки танков, ибо они оказались без горючего. Не набравшись еще боевого опыта, войска увлекались борьбой за укрепленные населенные пункты, ввязывались в затяжные бои с мелкими гарнизонами противника. Сказалось и плохое управление войсками из-за слабой подготовленности всех штабов. К исходу 16 января войска 3-й ударной армии генерала М. А. Пуркаева продвинулись на глубину от 20 до 60 км.

Более успешно действовали соединения 4-й ударной армии под командованием генерала А. И. Еременко. За два дня оборона противника была прорвана. Войска армии устремились к Андреаполю. На подходе к нему они встретили упорное сопротивление врага. Только 16 января город был освобожден. Советским войскам достались богатые трофеи: огромные склады продовольствия и фуража, боеприпасов и горючего. За 8 дней наступления 4-я ударная армия продвинулась на 60–65 км, причем своим левым флангом она создала немецким частям, оборонявшимся в Селижаровском укрепленном районе, угрозу обхода и вынудила их отступить. В свою очередь это дало возможность правофланговым соединениям 22-й армии Калининского фронта 16-го выйти на правый берег Волги. Армии левого крыла Северо-Западного фронта продолжали продвижение в юго-западном направлении.

Успешно развивалось наступление и в полосе Западного фронта. 8 января левофланговые дивизии 33-й армии под командованием генерала М. Г. Ефремова, повернув на Верею (22 км юго-восточнее Можайска), перерезали коммуникации 20-го армейского корпуса, угрожая ему окружением. Единственным выходом в такой ситуации, по мнению командующего 4-й танковой армией генерала Гепнера, был безотлагательный отвод частей корпуса. Не получив соответствующего разрешения ни от Гитлера, ни от Клюге, Гепнер вечером сообщил Кейтелю, что «он отдал приказ об отходе войск 7-го и 20-го армейских корпусов на отсечную позицию». На самовольное решение генерала фюрер отреагировал незамедлительно: уже в 23 часа 35 минут он распорядился отстранить Гепнера от должности и навсегда изгнать его из армии со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями, а вместо него назначил генерала Р. Руофа, который до того командовал 5-м армейским корпусом[91]. К 15 января соединения 33-й армии вышли на рубеж, что в 15–18 км западнее Боровска.

Отход 7-го армейского корпуса был немедленно использован командующим 5-й армией генералом Л. А. Говоровым. Его войска начали преследование противника севернее и южнее Минской автострады, а также вдоль нее. К тому же дню левофланговые соединения армии, ведя упорные бои с арьергардами врага, продвинулись на 20–25 км и стали обходить Можайск с юга.

В соответствии с приказом № 0141/оп генерала Жукова от 6 января войска правого крыла Западного фронта готовились к прорыву оборонительного рубежа немцев на реке Лама. Причем ударную группировку здесь не предусматривалось усиливать резервами Ставки. Она создавалась в основном за счет 20-й армии, а также соседних объединений. В ее состав из 1-й ударной и 16-й армий было передано 3 кавалерийские дивизии, 4 стрелковые бригады, 5 полков, 5 лыжных батальонов, 50 танков, 321 орудие и миномет[92]. В результате соотношение сил и средств в полосе наступления 20-й армии составило: по пехоте — 3,2:1, по орудиям — 3,5:1, по минометам — 4,0:1 и по танкам — 2:1[93], плотность артиллерии калибра 76-мм и выше достигла 57 орудий и минометов на 1 км участка прорыва[94].

Документы командующего Западным фронтом сугубо конкретные, без какого-либо дипломатического этикета. Привожу содержание приказа о наступательной операции от 6 января, подписанного Жуковым, Соколовским и Хохловым (ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 205, л. 72–73. — Примеч. авт.):

«1. Ввиду того, что 16-я армия задачи по прорыву обороны противника не выполнила, задача прорыва возлагается на 20-ю армию.

Для этой цели в подчинение командарма 20 передать:

а) из 1-й ударной армии — 29, 56 сбр и 528 ап, сосредоточив их к 8.1.42 г. в район Щекино, Пушкари, Калистово;

б) из 16-й армии — 2-й гв. кавкорпус с лыжбатами, 20 кд, 22 тбр, 471, 523, 138, 537 ап, два дивизиона РС М-13; 40 и 49 сбр.

Указанные части сосредоточить к 8.1.42 в район: 2-й гв. кавкорпус, 20 кд, 22 тбр — Ченцы, Ядрово, Рождествено; 40 и 49 сбр — Муромцево, Жданово; 471 сп — Муромцево; 523 ап — Бол. Никольское; 138 ап — Жданово; 537 ап — Красикове; дивизион РС — Ядрово.

2. Командарму-20 в течение 6–8.1 подготовить удар на фронте Михайловка, Ананьево, Посадинки для завершения разгрома противника в оборонительной полосе и последующего захвата Шаховская.

Атака — утром 9.01 (наступление началось 10 января 1941 года). Задача первого дня — выход на фронт Бол. Исаково, Курьяново, Чубарово. Задача второго дня — захват подвижной группой (2 гв. кк, 22 тбр, 20 кд, пять лыжбатов) Шаховская с дальнейшим направлением наступления на Гжатск.

3. Все перегруппировки произвести быстро и скрытно. Руководящий командный состав передаваемых из 1-й ударной и 16-й армий соединений и частей выслать к 9.00 7.01 в Возмище для получения от командарма 20 задач и указаний по рекогносцировке и занятию исходных позиций.

4. Исполнение донести, командарму-20 план операции представить к 24.00 6.01.42».

Но почему Жуков поступил именно так, а не иначе? Причин тут немало. Во-первых, 20-я армия занимала выгодное оперативное положение, захватив в ходе предшествовавшей операции важный оперативный плацдарм на западном берегу р. Лама. Во-вторых, армия должна была наступать вдоль Волоколамского шоссе, а это давало ей значительные преимущества перед соседними армиями при решении вопросов маневра и подвоза материальных средств в условиях глубокого снежного покрова. Иными словами, она имела возможность подготовиться к наступлению в самые сжатые сроки. В-третьих, не получив от Ставки пополнения, Жуков за счет предельного ослабления второстепенных направлений осуществил массирование сил и средств на главном направлении. Все это показывает, насколько серьезно и продуманно командующий фронтом готовил данную операцию, в которой, в частности, впервые за войну он создал самую высокую плотность артиллерии на участке прорыва.

Утром 10 января, несмотря на сильную метель, после полуторачасовой артиллерийской подготовки, войска 20-й армии под командованием впоследствии «печально знаменитого» генерала A. A. Власова перешли в наступление. Преодолевая упорное сопротивление противника, соединения армии задень боя продвинулись всего на 2–3 км. Власов искал способ увеличить темп прорыва обороны. Однако его намерение помочь войскам первого эшелона за счет ввода подвижной группы не нашло поддержки у генерала Жукова. Командующий фронтом разрешил использовать ее лишь тогда, когда будет прорвана оборона противника. «Иначе, — подчеркивал он, — ввод конницы никакого эффекта не даст, а приведет только к ее уничтожению»[95].

На следующий день немцы трижды переходили в контратаки, пытаясь восстановить утраченное положение, но цели своей не достигли. Впрочем, атаки соединений 20-й армии тоже были малоуспешными. Столь же незначительным явилось продвижение частей 1-й ударной армии, которой командовал генерал В. И. Кузнецов.

К вечеру 12 января правофланговые соединения 20-й армии углубились в оборону противника еще на 5 км. В связи с этим генерал Власов решил с утра ввести в прорыв подвижную группу. Однако ввод ее оказался несколько преждевременным, так как оборона врага не была полностью прорвана. 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу под командованием генерала И. А. Плиева потребовалось еще двое суток, чтобы завершать прорыв в районе деревни Высоково (в 9–12 км от переднего края). «Густота населенных пунктов и глубокий снежный покров не позволял обходить укрепленные узлы немцев. В связи с чем приходилось вести бои за каждую деревню, за каждый участок местности. Это вызывало задержку наступления. Попытки же просачивания между укрепленными пунктами привели к большим потерям (особенно в конском составе) и не дали положительных результатов»[96].

Тем не менее к 15 января прорыв в обороне немцев на реке Лама был расширен до 15 км по фронту и до 20 км в глубину. У войск правого крыла Западного фронта появилась возможность развить успех в направлении Гжатска и выйти на фланг 4-й танковой армии противника.

Германское руководство чувствовало напряжение, «буквально нависшее» над группой армий «Центр» с флангов. Чтобы остановить продвижение советских войск, командование вермахта начало переброску нескольких соединений с запада. Гитлер уже в первые дни наступательной операции Красной армии пытался лично влиять на развитие событий. «…Если фронт будет удержан, все лавры победы пожнет он, Клюге», — самонадеянно обещал фюрер 9 января командующему группы армий[97]. Ощущения опасности у немецкого руководства тогда еще не было.

Почувствовав угрозу, германское командование приняло соответствующие контрмеры: 15 января Гитлер вынужден был подписать приказ об отходе группы армий «Центр» на зимнюю позицию. Отход войск при сокращении фронта обороны на 100 км Гитлер обусловил целым рядом предварительных требований. Во-первых, ликвидировать прорыв советских войск западнее Ржева, отрезать их от тыловых коммуникаций и уничтожить. Во-вторых, 4-я полевая и 4-я танковая армии должны сначала ликвидировать прорыв под Медынью. В-третьих, 4-я армия обязана при любых обстоятельствах удержать рубеж обороны южнее и восточнее Юхнова, обеспечив надежное прикрытие Варшавского шоссе на участке Рославль, Юхнов, а 1-й танковой армии он приказал деблокировать Сухиничи, которые с 29 декабря были окружены войсками 10-й армии. Чтобы высвободить резервы для этих операций, Гитлер позволил Клюге выровнять линию фронта в районе Волоколамска, Рузы и юго-восточнее Юхнова[98].

Выполняя приказ Гитлера, 11 немецких корпусов начали отходить, в основном ночью, с рубежа, протяженность которого составляла около 350 км. Но, несмотря на все принятые меры маскировки, сохранить в тайне столь крупномасштабный маневр германскому командованию не удалось. Отход сразу же был зафиксирован советской разведкой, что позволило соединениям 30-й армии Калининского и главным силам Западного фронтов тут же перейти к преследованию.

И. В. Сталин распорядился, чтобы войска 39-й армии Калининского фронта прочно встали «на путях отхода противника», а части 11-го кавалерийского корпуса приступили к развитию наступления на Вязьму и перерезали железную дорогу и автостраду Москва — Минск к западу от Вязьмы[99]. В целях содействия Калининскому и Западному фронтам в окружении и уничтожении ржевско-вяземской группировки врага он приказал (решение Ставки ВГК от 15 января. — Примеч. авт.) командующему воздушно-десантными войсками Красной армии генерал-майору В. А. Глазунову не позднее 21 января выбросить 4-й воздушно-десантный корпус юго-западнее Вязьмы с задачей перерезать основные коммуникации противника между Вязьмой и Смоленском и не допустить отхода его войск на запад. Далее последовала его директива о том, чтобы к исходу 19 января вывести из боя части 1-й ударной армии и не позднее 6 февраля перебросить их вместе с полевым управлением армии на Северо-Западный фронт, а тому к 22 января передать 3-ю и 4-ю ударные армии в состав Калининского фронта[100].

Высадка достаточно крупных десантных соединений (201 вдбр, 250 сп, 4 вдк в составе трех бригад) для поддержки наступательных действий Красной армии осуществлялась в ходе Великой Отечественной войны впервые. Указывался исходный район десантирования соединений — полевые аэродромы в районе Калуги (Грабцево, Жашково, Ржавей). Парашютисты выбрасывались в район Желанье, Озеречная. Десанту предстояло перерезать западнее Вязьмы железную дорогу и автомагистраль Вязьма — Смоленск, удерживая их до выхода в этот район кавалерийских корпусов Калининского и Западного фронтов. Десантирование планировалось осуществить в три этапа с 18 января по 24 февраля из исходного района Люберцы — Серпухов — Калуга. Срок подготовки высадки частей корпуса был крайне ограничен (всего трое суток), а условия для проведения десантирования — чрезвычайно сложными: кроме острой нехватки транспортной авиации наблюдалось сильное противодействие люфтваффе (несколько самолетов сгорело на аэродромах базирования после налетов немецкой авиации. — Примеч. авт.), земля была покрыта глубоким снежным покровом. Сильные морозы и бездорожье значительно ограничивали возможность маневра десантных частей после приземления. Тем не менее, высадка началась, так ка в Ставке царили оптимистические настроения и многим казалось, что враг вот-вот будет разбит.

Можно сказать, что решения И. В. Сталина носили кардинальный характер, а базировались они в основном на его излишне оптимистических выводах из оценки обстановки. По его мнению, происходившие события подтверждали именно его точку зрения: немцы в полной растерянности, они в панике бегут, значит, принятый по его настоянию план общего наступления был, безусловно, своевременным и правильным, ибо, мол, сам ход операции доказал точность его предвидения.

Вначале армии правого крыла Западного фронта вели преследование противника непрерывно днем и ночью, с предельным напряжением сил. Причем войска действовали не только на путях отхода немцев, но и по параллельным маршрутам, а лыжные батальоны направлялись на фланги и в тыл противнику. Однако с 19 января наступление затормозилось. Вывод из состава фронта 1-й ударной армии привел к тому, что ширина полосы наступления 20-й армии увеличилась вдвое, уменьшилась оперативная плотность и потребовалось дополнительное время на перегруппировку войск. А 21 января положение еще более осложнилось. В тот день генерал Г. К. Жуков направил полевое управление 16-й армии во главе с генералом К. К. Рокоссовским в район Сухиничей, где немцы нанесли сильный контрудар по оборонявшимся там частям. Изъятие 1-й ударной армии привело к уменьшению более чем наполовину боевого состава правого крыла Западного фронта. В итоге наступательные возможности советских войск резко сократились, а немцам представилась прекрасная возможность отвести свои соединения без особых помех.

А вот войска центра Западного фронта действовали более успешно. Соединения 5-й армии 20 января освободили Можайск, через два дня — станцию Уваровка (139 км западнее Москвы). Это был последний крупный опорный пункт противника на территории Московской области. 25 января они достигли зимней позиции немцев, проходившей по меридиану примерно в 15 км восточнее Гжатска, однако прорвать ее не смогли. С этого момента войска генерала Говорова оказались втянутыми в напряженные затяжные бои.

Командующий Западным фронтом с присущей ему энергией буквально «гнал» вверенные ему войска в наступление. В качестве подтверждения автор приводит приказ Г. К. Жукова, отданный в 20.10 командующему оперативной группой генерал-майору П. А. Белову «на ввод в прорыв на вяземском направлении» (ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2513, д. 205, л. 273. — Примеч. авт.). Текст документа говорит сам за себя.

«Строжайше запрещаю переходить где-либо к обороне. Если есть щель, гоните все в эту щель и развертывайте эту щель ударом к флангам (так в тексте. — Примеч. авт.).

Десанту поставлена задача (к) исходу 21.01 занять Ключи. Итак, в щель ввести 2 сд, 5 кд и 5 лыж. Батов. Будет блестящий успех.

Юхнов будет взят 21.01 войсками 43, 49 армий.

Болдин оскандалился (подчеркнуто Г. К. Жуковым. — Примеч. авт.)

Можайск взят Говоровым. Противник бежит по всему фронту. Давайте скорее к Вязьме. Горин в 25 км от Вязьмы».

Южнее (5А) наступала 33-я армия под командованием генерала М. Г. Ефремова. 19 января ее правофланговые дивизии сломили сопротивление немцев и штурмом овладели городом Верея. Об упорстве боев за город говорит тот факт, что с 16 по 19 января он трижды переходил из рук в руки. Одновременно части трех левофланговых соединений успешно наступали в юго-западном направлении. После непродолжительной схватки с противником на стыке его 4-й танковой и 4-й полевой армий (в 25 км севернее Юхнова) они 26 января наконец-то пробили брешь в обороне врага шириной до 12 км и устремились в нее. В дальнейшем эти соединения форсировали реки Воря и Угра и, вклинившись на глубину до 40 км, к 1 февраля достигли рубежа, что в 7–8 км юго-восточнее и южнее Вязьмы. Вскоре еще одна — 329-я стрелковая дивизия во главе с полковником Н. М. Маковчуком вошла в пробитый коридор, в то время как другие четыре стрелковые дивизии 33-й армии находились в 20–30 км восточнее входа в этот коридор[101].

По распоряжению генерала Жукова для содействия группе Белова в прорыве обороны противника перед Варшавским шоссе 18–22 января были десантированы 250-й стрелковый авиадесантный полк и два парашютных батальона 201-й воздушно-десантной бригады (5 вдк) в районе сел Желанье и Великополье (45–50 км западнее Юхнова). Десантники вступили в бой с подразделениями Полицейского полка, а частью сил продвигались в сторону линии фронта, навстречу войскам группы Белова. Действия десантных отрядов в тылу юхновской группировки врага в немалой степени способствовали успешности действий войск группы Белова.

В историю Великой Отечественной войны эта операция вошла под названием «Знаменский десант». Название свое операция получила по имени населенного пункта, у которого была произведена высадка. Деревня Знаменка располагалась в 40 км к юго-востоку от Вязьмы и на 17 января 1941 года находилась в 44 км к западу от фронта 33-й армии и в 35 км от позиции 1-го гвардейского кавкорпуса. Таким образом, десант высаживался примерно на полпути от передовых соединений наступающей на Вязьму Красной армии и соответственно городом Вязьма. Задачей десанта было содействие 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу в овладении Варшавским шоссе и содействии 33, 43-й и 49-й армиям в разгроме юхновской группировки противника.

Согласно тактическим воззрениям на высадку десантов того периода, предполагалось сформировать отряд из двух групп бойцов: парашютной и посадочной. Первая должна была высадиться в заданном районе с парашютами, а вторая — с помощью самолетов, приземляющихся на заранее подготовленную площадку. Парашютно-десантная группа, как уже упоминалось, по плану операции должна была состоять из двух батальонов 201-й воздушно-десантной бригады 5-го воздушно-десантного корпуса. Первым батальоном командовал капитан Суржиков, вторым — капитан Калашников. Общая численность парашютной группы составляла 452 человека, вооруженных 263 винтовками, 142 ППШ, 28 ручными и 10 станковыми пулеметами, 11 минометами и 6 противотанковыми ружьями. Поскольку бригада находилась в стадии формирования, численность реально высаженного десанта была большей. Для посадочного десанта из стрелковых частей фронта был сформирован 250-й воздушно-десантный полк. По плану численность посадочной группы составляла 1200 человек, вооруженных 380 винтовками, 646 ППШ, двумя 45-мм орудиями, 40 ручными и 28 станковыми пулеметами. Для высадки десанта был выделен 21 самолет ПС-84, ранее принадлежавший гражданской авиации, и три ТБ-3 из состава 23-й авиадивизии, сосредоточенные на аэродроме Внуково.

Высадка десанта началась утром 18 января. С 5.00 до 9.00 в районе Знаменки силами 16 ПС-84 были высажены 462 бойца. Однако полностью 1-й батальон выбросить не удалось, и операция была продолжена 19 января. Всего высадилось 642 человека с 256 винтовками, 325 ППШ, 33 ручными пулеметами, 1 ПТР и 10 минометами. 18 января также была подготовлена высадка посадочной группы. На окраине н/п Знаменка приземлились четыре ПС-84 и высадили 65 человек, в том числе 15 человек стартовой команды. Поскольку на поле был глубокий снег, один из самолетов так и не смог взлететь, впоследствии его сожгли. Одновременно капитан Суржиков готовил площадку для приема посадочного десанта у соседней деревни Плеснево. Он привлек для расчистки площадки от снега около 400 человек партизан и местных жителей. На этот импровизированный аэродром в течение 20, 21 и 23 января был принят 250-й воздушно-десантный полк. Всего посадочным способом было высажено 1011 человек, вооруженных 308 винтовками, 492 ППШ, двумя 45-мм орудиями, 40 ручными и 31 станковыми пулеметами, 6 ПТР и 24 минометами. Высадка стоила потери четырех ПС-84 от атак истребителей и огня зенитной артиллерии противника, а также двух ПС-84 и одного Р-5, потерянных по техническим причинам.

В тылу немецких войск был высажен отряд хоть и достаточно опытных бойцов, но вооруженных в основном стрелковым оружием. Наряду с традиционной в таких случаях задачей удержания района высадки командующий Западным фронтом поставил десантникам задачу прикрыть движение по шоссе из Вязьмы в Юхнов и содействовать продвижению войск П. А. Белова ударом с тыла.

К моменту начала операции по прорыву через Варшавское шоссе на Вязьму в составе группы П. А. Белова было 5 кавалерийских дивизий (1-я и 2-я гвардейские кавдивизии, 41, 57-я и 75-я «легкие» кавалерийские дивизии), две стрелковые дивизии (325-я и 239-я), 9-я танковая бригада и пять лыжных батальонов. Общая численность войск группы составляла около 28 тыс. человек. Наиболее боеспособными соединениями были 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские дивизии Н. С. Осликовского и В. К. Баранова. Численность первой на 20 января составляла 5754 человека, а второй — 5751 человек. Три сформированные уже по штатам 1941 года легкие рейдовые кавалерийские дивизии были намного слабее. Самая мощная из них, 75 кд, насчитывала 1706 человек, а 41-я и 57-я — 1291 и 1706 человек соответственно. Приданные корпусу 325-я и 239-я стрелковые дивизии существенно уступали коннице в подвижности, не имея особых преимуществ в вооружении. Пехота составляла около трети общей численности группы, насчитывая 7092 и 3312 человек соответственно. Лыжные батальоны в совокупности насчитывали около 2 тыс. человек, вооруженных 1500 винтовками, 150 ручными пулеметами, 200 пистолетами-пулеметами и 70 минометами.

Состав автовооружения группы был очень своеобразным. Его основу составляли 122-мм гаубицы и 76,2-мм пушки. Первых имелось 24 единицы, вторых — 100 единиц. Противотанковая артиллерия группы имела 30 орудий. Помимо этого было 9 сверхштатных 203-мм артсистем, попавших в состав группы на освобожденной территории. Правда, автору не очень понятно, как можно было идти с такими «левиафанами» в полупартизанские рейды и снабжать их боеприпасами. 2-я гвардейская танковая бригада (9 тбр стала гвардейской 6 января 1942 года) к 20 января имела всего 8 боеспособных боевых машин. Ожидалось прибытие трех рот Т-34 с заводов промышленности.

Для прорыва через Варшавское шоссе был выбран участок местности, где густой лес вплотную подходил к автостраде, что позволяло скрытно сосредоточить крупные массы конницы и пехоты. Исходное положение для прорыва войска группы П. А. Белова заняли 23 января. Уже через сутки прощупывания германской обороны стали намечаться контуры успеха.

Вблизи деревни Батищево (27 км юго-западнее Юхнова) в ночь на 25 января одному из лыжных батальонов группы удалось захватить участок Варшавского шоссе. Генерал Белов незамедлительно приступил к сосредоточению частей пяти кавалерийских дивизий к пробитому в обороне врага узкому коридору. В ночь на 30 января конница завершила переход через шоссе и, соединившись (еще 28 января) с десантниками, двинулась на Вязьму[102]. 2 февраля они достигли рубежа, что был в 12 км южнее города. А стрелковые дивизии группы оставались на Варшавском шоссе с целью обеспечить проход дивизионной артиллерии, средств ПВО и тылов[103].

После нескольких дней боев группа Белова была значительно ослаблена, причем не противником, а собственным командованием, которое «отсекло» все малоподвижные соединения. Обеспечивающие прорыв 239-я и 325-я стрелковые дивизии подчинили непосредственно штабу Западного фронта. 2-я гвардейская танковая бригада также осталась в Мосальске, поскольку не успела получить новую матчасть до прорыва корпуса через шоссе. А вся дивизионная артиллерия, дивизионные тылы и зенитные средства остались южнее Варшавского шоссе. Мотивация командования Западного фронта здесь была предельно проста — в кратчайшие сроки «нарастить» группировку под Вязьмой и взять город с ходу.

Наступление Калининского фронта развивалось сначала по классической схеме — после прорыва фронта в прорыв в полосе 39А был брошен в бой эшелон развития успеха в лице 11-го кавкорпуса, а точнее, группа полковника Н. В. Горина (командира 82 кд) в составе 18, 24-й и 82-й кавалерийских дивизий и 107-й мотострелковой дивизии. Общая численность группы составляла 5800 человек, около 5000 лошадей, две 122-мм гаубицы, сорок семь 37-мм и 45-мм орудий, тридцать пять 82-мм и 120-мм минометов, семь танков КВ-2(?). Группа полковника Горина вошла в прорыв 12 января и продвинулась к югу на 10 км.

Таким образом, 26 января в район 17–30 км западнее Вязьмы вышли части 11-го кавалерийского корпуса Калининского фронта, которым удалось перерезать Минскую автостраду и железную дорогу на Смоленск. С 27 января по 2 февраля в район юго-западнее Вязьмы была десантирована 8-я бригада 4-го воздушно-десантного корпуса в количестве 2100 человек. Таким образом, под Вязьмой удалось сосредоточить четыре стрелковые и восемь кавалерийских дивизий, пять отдельных лыжных батальонов, сводный отряд десантников и одну воздушно-десантную бригаду. Этим войскам предстояло освободить Вязьму, нарушить коммуникации противника и отрезать ему пути отхода. Но вернемся опять к действиям и задачам десантников.

24 января командующий войсками Западного фронта генерал армии Г. К. Жуков поставил десанту следующую боевую задачу: «Тов. Левашову. Задача: 26–27.01 высадить корпус и занять рубежи согласно карте. Цель — отрезать отход противника на запад». Задача была нанесена на карту масштаба 1:100 000.

Командир корпуса принял решение первой десантировать 8-ю воздушно-десантную бригаду (командир полковник A. A. Онуфриев), а в качестве передового отряда — 2-й парашютно-десантный батальон этой же бригады (командир батальона капитан М. Я. Карнухов). Десантирование передового отряда, как уже упоминалось, началось 27 января с аэродрома Жашково.

Высадка парашютистов 4 вдк в район Озеречни проходила в очень тяжелых условиях. Из-за отсутствия необходимого количества военно-транспортных самолетов в тыл противника, как уже говорилось выше, была направлена только 8-я воздушно-десантная бригада. Из-за плохой ориентировки летного состава 2-й батальон 8-й воздушно-десантной бригады был выброшен в 15–18 км южнее назначенного района и разбросан в радиусе 20–25 км, что затрудняло сбор личного состава и поиск вооружения и грузов. Связь с батальоном прекратилась. В дальнейшем из-за сильного противодействия авиации противника, наносившей удары по аэродромам исходного района, выброска частей 8-й воздушно-десантной бригады проводилась только ночью, но по-прежнему неточно. В результате подразделения оказались разбросанными по большой площади. 30 января командующий Западным фронтом обратился к Верховному главнокомандующему с просьбой: «Для ускорения высадки авиадесанта в назначенный район прошу приказать Жигареву (генерал-полковник авиации П. Ф. Жигарев — командующий ВВС Красной армии) дать еще хотя бы 30 ПС-84 (двухмоторный транспортный самолет современной для того времени конструкции. — Примеч. авт.) и еще не менее 40 истребителей для прикрытия, так как имеющиеся 16 истребителей не могут обеспечить такую операцию»[104]. Но самолетов все равно не хватало — высадку третьего эшелона выделенных для операции войск — 9 и 214 вдбр — осуществить не удалось, не смог вылететь для проведения операции 4-й батальон 8-й бригады.

2 февраля высадка десантников неожиданно прекратилась (к тому времени было выброшено 2497 человек. — ЦАМО РФ, ф. 35, оп. 11290, д. 146, л. 67), а вскоре по аэродрому Грабцево, где базировались тихоходные транспортные ТБ-3, германские ВВС нанесли мощный бомбовый удар. В результате были уничтожены 7 самолетов, которые могли бы поднять в воздух до 200 парашютистов. По словам тогдашнего командира 214-й бригады Колобовникова, десантирование второго и третьего эшелона должны были прикрывать более 70 истребителей, но на практике командование сумело выделить только 19 машин, что не позволяло прикрыть даже исходный аэродром. Под Вязьмой парашютисты вновь выбрасывались с тихоходных бомбардировщиков, будучи совершенно не защищенными от истребителей противника. Количество относительно современных самолетов ПС-84, более пригодных для проведения столь массовой акции, измерялось единицами. Опыт первого в войне десанта под Горками летом 1941 года никого ничему не научил. Даже о самом факте подобной операции большинство десантников 4 вдк не знало. Из-за сильного противодействия немецкой ПВО выброска десанта производилась с высоты более 2000 метров, в результате чего полторы тысячи парашютистов 8-й бригады раскидало от площади до километра и более. Ночью, по глубокому снегу, группы бойцов и командиров отчаянно пытались собраться в «кулак», каждому из десантников приходилось действовать в одиночку. «При такой выброске уже не было, да и быть не могло, ни отделений, ни взводов, ни тем более рот или батальонов».

Несмотря на видимую успешность операции, Красная армия несла тяжелые потери, несопоставимые с концом декабря 1941 года и началом января 1942 года. Было видно, что хаотическое отступление германских войск прекратилось и сопротивление немцев растет день ото дня. Безвозвратные потери Западного фронта, например, только с 10 по 30 января превысили 24 тыс., а санитарные — 46 тыс. солдат и командиров[105]. Многие стрелковые дивизии этого фронтового объединения имели по 200–300, а бригады и полки — по 50–100 человек[106]. Недоставало боеприпасов. Аналогичной была обстановка на других фронтах.

Чтобы фронты не утратили наступательных возможностей, Ставка пополняла их большим количеством личного состава. В течение января-апреля 1942 года только в составе маршевого пополнения три фронта получили 937 767 солдат и сержантов (см. таблицу).

Маршевое пополнение, поступившее во фронты в ходе Ржевско-Вяземской операции (чел.)

Сложной была ситуация и для противника. Группа армий «Центр» в январе получила в качестве пополнения только 19,1 тыс. человек. За этот же период — по свидетельству К. Рейнгарта — она потеряла 144,9 тыс. солдат и офицеров.

В начале февраля вяземский узел немецкой обороны и коммуникации, соединяющие Вязьму со Ржевом, Брянском и Смоленском, оказались в центре внимания советского и германского командований. Такая ситуация была напрямую связана с успехом 33-й армии, которая, рассекая немецкую группировку, 31 января стремительно вышла в район Шанского завода и Доманова, где возникла ничем не заполненная брешь в обороне противника. Оценив обстановку, штаб Жукова принял решение захватить с ходу Вязьму, пока в этот район не подтянуты резервы противника. С падением этого ключевого пункта армии группы «Центр» попали бы в очень тяжелое положение. Исходя из важности поставленных задач, генерал Ефремов лично возглавил действия ударной группы армий: войска под его непосредственным командованием начали быстрое продвижение к городу…

Сложно говорить определенно, но выбор именно 33-й армии и ее командарма для взятия Вязьмы был не лишен элемента случайности. Ведь перед началом «битвы за Вязьму», 28 января 1942 года, Г. К. Жуков написал на командующего 33А нелестную характеристику. В ней, в частности, были следующие определения: «Оперативный кругозор крайне ограничен. Во всех проведенных армией операциях неизменно нуждался в постоянном жестком руководстве со стороны командования фронтом, включительно тактического применения отдельных дивизий и расположения командного пункта армии. Приказы выполняются не в срок и не точно. Приходится все время подстегивать, за что имеет выговор в приказе». Общий вывод из характеристики был плачевным: «Должности командующего армией не вполне соответствует. Целесообразно назначить командующим войсками внутреннего округа».

В принципе, если почитать различные записи переговоров, особенно в этот период, Г. К. Жукова со своими командармами, то о них также составится нелестное мнение. Любил Георгий Константинович «завести» человека, нередко унижая своих высокопоставленных подчиненных, играя и на струнах их самолюбия. К тому же, по воспоминаниям шофера Жукова А. Н. Бучина, полководец «страдал» завышенной требовательностью к людям, а «уж если у них на плечах были офицерские погоны — нередко требовал невозможного, не считаясь с обстановкой». А тут высший офицерский состав — генералы!

Автор склоняется к мнению, что генерал-лейтенант М. Г. Ефремов был вполне приемлемым командармом (не всем же быть моделями. — Примеч. авт.), храбрым и мужественным человеком. А что не хватало оперативного кругозора — так это же во многом и от природы! Просчет был в другом. Слабую, не имевшую даже танков армию (пешую группу из нескольких стрелковых дивизий) бросили на важный коммуникационный пункт врага, рассчитывая на то, что немцы, оказавшись в «цейтноте», не успеют подготовиться к обороне города. Командующий Западным фронтом любил руководить всем лично, поэтому и не подчинил Ефремову кавалеристов и десантников, а управлял тремя разнородными соединениями самостоятельно. Жуков часто любил повторять: «На войне расчет с просчетом по соседним тропинкам ходят», так получилось и в этот раз. Гроссмейстером в этой кровавой игре был прежде всего сам Георгий Константинович, а Ефремов, Белов и Казанкин — не более, чем фигуры на шахматной доске жестокой реальности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.