Дни нашей жизни

Дни нашей жизни

Часто ли мы заглядываем в афиши московских театров? Вероятно, лишь тогда, когда хочется посмотреть какую-либо определенную постановку.

Интересно ознакомиться с некоторым перечнем следующих представлений: «Баядерка» — Большой театр, опера «Мазепа» — Народный дом на Новослободской, «Ко всем чертям» — Театр художественной сатиры (в помещении под театром «Зон»), в самом же театре «Зон» — оперетта «Лже-маркиз», в Электротеатре «Эклер» (Б. Грузинская, 51) — «Голодный Донжуан», театр Корша — «Дни нашей жизни».

Это — выписка из газетной афиши, анонсировавшей спектакли на… 25 октября 1917 года (дата — по старому, дореволюционному, стилю). После 25 октября до 8 ноября никакие газеты в первопрестольной не выходили.

Революция в Москве — время (как писали журналисты) «кошмаров с какой-то пальбой, вывороченной московской мостовой», с выбитыми стеклами в домах, с порванными трамвайными проводами (среди редких исключений: трамвай мог еще ходить по Малой Дмитровке к Бутырской заставе и Петровскому парку). В некоторых местах можно было увидеть труп убитого человека или извозной лошади. На улицах дежурили патрули, проезжали грузовики с вооруженными солдатами или автомобили с белыми флагами и красными крестами. Не работал телефон.

В одном месте на Тверской улице через всю мостовую зачем-то вырыли окоп. Большинство магазинов стоялo с заколоченными досками.

Москвичей поражало: Кремль, всегда открытый для людей днем и ночью, был заперт, как будто он представлял собой не часть города, а самостоятельную крепость. Потом в Кремле обнаружились страшные вещи. Нормальный москвич не мог без слез смотреть на поруганные святыни, на громадные повреждения Успенского собора от обстрела его куполов, глав, стен, окон.

Среди перепуганных горожан гуляли сплетни. Например о том, что памятник Пушкину снесло снарядом, что на колокольне Страстного монастыря установлен и палит во все стороны дурацкий пулемет. А позднее доподлинно писали: «Выручка московских трамваев забирается рабочими. Конная милиция обещает, если ей не заплатят жалованья, распродать лошадей. Городские шоферы перевозят частные грузы и плату забирают себе. Это — начало полного развала в городском хозяйстве».

Журналист сообщал, что «из уст в уста передают о том, как работала в эти дни наша самоотверженная молодежь: студенты, гимназисты, реалисты, гимназистки, курсистки, — они все мгновенно превратились в летучих санитаров». Поясню, что в начале ХХ века были популярны некоторые кратковременные объединения типа «летучих отрядов» для оказания какого-либо рода помощи соотечественникам, попавшим в беду.

Не думая о грозившей на каждом шагу опасности, молодые люди бросились предлагать услуги организациям. Они заполнили перевязочные пункты. Матери очень переживали за своих детей и жаловались, что те «прилетали» домой лишь для того, чтобы что-то перехватить из еды. И опять их сутками не было видно.

В высших учебных заведениях «…наблюдается сильный разъезд из Москвы учащихся. В особенности много уезжает слушательниц высших учебных курсов и студентов Коммерческого института. Разъезд учащихся объясняется тем, что среди них существует убеждение, что занятия еще долгое время не смогут быть налажены и что во всяком случае дорождественский семестр пропал».

9 ноября опубликовали постановление учащих (то есть обучающих, учителей) городских училищ: «Состоявшееся вчера делегатское собрание корпорации учащих в московских городских всех типов училищах совместно с президиумами всех организаций, входящих в состав корпораций, и представителями всех школ единогласно приняло резолюцию протеста против большевиков. Корпорация учащих требует: 1) восстановления в правах единой законной власти в Москве в лице ее думы, 2) восстановление полной свободы слова, печати, собраний, предвыборной агитации, неприкосновенности личности и жилищ, 3) предания законному суду виновников разгрома Москвы и расстрела мирных жителей. Корпорация готова добиваться восстановления попранных свобод всеми имеющимися в ее распоряжении средствами, вплоть до всеобщей забастовки».

Одновременно с тем уже третий день шла общестуденческая сходка. На ней о продолжении занятий была принята резолюция: «Считая, что 1) создавшиеся крайне тяжелые условия жизни студенчества затрудняют усвоение научных дисциплин, 2) глубокие потрясения, ежедневно переживаемые в настоящее время культурными людьми, совершенно исключают возможность занятий, 3) неизбежное грядущее бегство голодной армии с фронта фактически прервет занятия, если даже они и начнутся, 4) долг совести повелевает нам отдать силы на работу в провинции, — общестуденческая сходка постановляет предложить студентам всех высших учебных заведений города Москвы отложить занятия до января и приложить все усилия к созданию благоприятных условий для отъезда студентов на места».

О человеческих жертвах сообщалось: «Всего в Москве пострадавших убитыми и ранеными насчитывается около 1500 человек… Торжественные похороны 80 студентов, погибших в дни восстания большевиков, предполагаются в четверг. Порядок процессии окончательно еще не выработан». А на месте афиш напечатано: «С 8 ноября восстановилась театральная жизнь Москвы».

12 ноября: «Общестуденческая комиссия по организации похорон жертв гражданской войны извещает, что похороны переносятся с 11 на 13 ноября. Заупокойное всенощное бдение состоится сегодня, 12 ноября, в 6 часов вечера в университетской церкви святой Татианы. Отпевание в церкви Большого Вознесения, что у Никитских ворот, в 10 часов утра. Погребение состоится на Братском кладбище. Венков просят не возлагать. Плакаты не допускаются». «Тела погибших находятся в анатомическом театре университета. Некоторые из них пока не опознаны. Всего в анатомическом театре находятся 37 трупов студентов, учащихся средней школы, офицеров, юнкеров и ударников. В похоронной процессии примут участие Всероссийский церковный собор в полном составе, Московская городская дума, профессура, все московское студенчество, представители политических партий и ряда других политических, общественных и профессиональных организаций».

Прощаться со студентами пришло несколько тысяч москвичей. К могиле на Братское кладбище, во Всехсвятском селе, процессия прибыла только в пять часов вечера.