Польша от 1792 до 1795 года
Польша от 1792 до 1795 года
В то время, когда Россия, процветая в результате самодержавного правления, наслаждалась всем счастьем и всей славой, которые могла доставить ей знаменитая государыня, почти все другие царства Европы далеки были от счастья и славы! Там происходили ужасные беспорядки, начались которые во Франции. Жители этой несчастной страны, известные своим легкомыслием и непостоянством, вовлекли в то время свое Отечество в неслыханные бедствия. После войны, происходившей в Америке между Англией и Северо-Американскими колониями, многие Французы, участвовавшие в ней, вернулись в Европу с легкомысленными мечтами о независимости и с безрассудным желанием перемен в управлении государством. Такое желание, ни на чем не основанное и противное тем правилам, которые составляли счастье их Отечества на протяжении целых столетий, довело Французов до величайших беспорядков. Почти с каждым днем беспорядки увеличивались и меньше чем за три года достигли ужасных размеров. Следуя новому, своевольному образу мыслей, они перестали считать священной власть государя — эту власть, установленную законом Божьим. После этого стоит ли удивляться, что они мало-помалу перестали бояться и самого Бога! А человек, дошедший до такого жалкого состояния, человек, имевший несчастье забыть своего милосердного Творца, чего не сделает, на какие злодеяния не решится? Это доказали в полной степени тогдашние Французы. Как только необузданное своеволие довело их до забвения Бога, все преступления стали казаться им дозволенными, но и все несчастья были посланы небесным правосудием на безбожников.
Их добродетельный король, Людовик XVI, был первой жертвой ужасного переворота, происшедшего тогда во Франции: безумцы, проповедуя свободу, начали с того, что отняли ее у своего законного повелителя. Этого было еще мало: они лишили его жизни! Они подвергли той же участи и все его семейство и всех тех, кто проявлял малейшую привязанность к нему или к прежнему порядку правления. Невозможно описать все ужасы, какие происходили тогда во Франции: достаточно сказать, что не один год кровь там лилась рекой; что неслыханные злодейства под названием справедливых дел совершались там ежедневно.
Все государства Европы с негодованием смотрели на жалкое состояние Франции. Многие из них прервали все свои отношения с ней, и в их числе не могла не оказаться Россия, управляемая мудрой государыней. Россия сделала еще больше: она стала спасительным убежищем для некоторых Французских принцев, несчастных родственников Людовика XVI. Екатерина имела даже великодушное намерение отправить войско для усмирения страшного безвластия во Франции, но прежде чем эта благодатная мысль была приведена в исполнение — что было очень трудно из-за тогдашнего положения Европы, — безумие Французов породило новое зло: во многих государствах нашлись последователи их безбожных правил, и можно себе представить, какие новые ужасы следовало ожидать от этого!
Знак ордена святого Станислава 2-й степени с императорской короной
Одним из таких государств, ближайшим к России и по их отношениям, и по положению, была Польша. Там появилось несколько ревностных приверженцев нововведений Французов, и они-то под предводительством главного из них — Игнатия Потоцкого — вздумали произвести важные перемены в своем правлении. Вместо короля Станислава они назначили принца Саксонского, которому отдали Польский престол в наследственное владение; вместо законов, одобренных Екатериной, написали новую конституцию. Русская государыня не могла остановить этого своевольства в самом начале; ее войска были в то время заняты на границах Турции и Швеции, но сразу после заключения мира в той и другой стороне она сочла своей обязанностью уничтожить зло, последствия которого были так гибельны и которое оказалось в таком близком соседстве с ее царством. Прусский король, рассуждая одинаково с Екатериной в этом вопросе и уже испытав опасность соседства с государствами, зараженными безумными правилами Французов, вступил в дружественный союз с Русской императрицей для усмирения Польских мятежников, и их войска на короткое время принудили Поляков отменить новую конституцию и привести все государство в прежний порядок.
Следствием побед Пруссаков и Русских было второе разделение Польши между этими двумя государствами. Россия возвратила области, несколько веков до того принадлежавшие ей и отнятые Литовскими князьями. Это были области: Минская, Подольская, часть Волыни и часть Литвы — всего до 4000 квадратных миль[481]. Пруссия получила Данциг, Торун, Плоцк, Познань, Калишь, то есть часть северо-западной Польши, площадью 1000 квадратных миль. Это происходило в сентябре 1793 года. Итак, спокойствие восстановилось в Польше, и она, имея площадь 4000 квадратных мили и численность населения в 3 600 000 жителей, могла бы еще существовать среди Европейских государств и, познав на своем опыте, сколько вреда причиняет народу его непокорный дух, научиться, наконец, ценить покровительство могущественной Русской государыни.
Под этим сильным покровительством Польша могла бы еще оставаться самостоятельным государством; но Провидение предназначило ей соединиться с ее единоплеменниками. Поляки должны были возвратиться к тем, с кем изначально составляли один народ, должны были соединить с судьбой и славой этого народа свою собственную судьбу и древнюю славу. Но прежде, чем произошло это объединение, оба народа должны были еще раз испытать печальные последствия своих ссор. Прошло не больше шести месяцев после их усмирения, вероятно не очень совершенного, потому что Русские войска еще оставались для сохранения тишины в Варшаве и ее окрестностях, как в Кракове уже вспыхнула новая революция, сопровождаемая ужасами, походившими на ужасы Французской революции. Главные ее участники и руководители договорились в один день и в один час совершить неожиданное нападение на Русских в тех местах, где находились наши войска. Ужасный заговор имел полный успех, и почти все Русские, находившиеся в Польше, погибли неожиданной смертью! Екатерина ужаснулась, получив это известие, и, видя необходимость усмирить Польских мятежников с большей твердостью, чем прежде, отправила к ним графа Суворова. Одно имя знаменитого полководца уже было гарантией успеха и наполняло страхом сердца главных участников заговора против Русских.
Граф как главнокомандующий войск, расположенных в Екатеринославской и Таврической губерниях и в новоприобретенной Очаковской области, жил в то время в Херсоне и занимался укреплением мест, пограничных с Турцией. Такое занятие Суворов, страстно любивший военную деятельность, называл бездействием, и поэтому чрезвычайно обрадовался важному поручению, данному ему императрицей. Уже давно он с отвращением и ужасом слушал страшные рассказы о Французской революции и о ее пагубном влиянии на другие государства; уже давно ему хотелось посчитаться за это с Французами. Нередко, будто предчувствуя все зло, какого можно было ожидать от беспорядков во Франции, он говорил с каким-то нетерпеливым беспокойством государыне: «Матушка, пошли меня на Французов!»
Офицер лейб-гвардии конного полка
И прежде, чем это пламенное желание графа исполнилось, произошла Польская революция и вероломное истребление Русского гарнизона. Императрица приказала Суворову отомстить за невинно пролитую кровь его соотечественников. Австрия и Прусский король встали на сторону России, а последний даже начал осаду Варшавы вместе с генералом Ферзеном. Быстро приближался туда же Суворов с двенадцатитысячным войском, как вдруг на границах Польши он узнал, что Прусский король вынужден был снять осаду, чтобы отправиться для усмирения мятежников в своих областях, присоединенных к Польше, а генерал Ферзен, не имея достаточного войска для продолжения осады, последовал его примеру и также отступил.
Такое неожиданное изменение обстоятельств остановило бы другого полководца, но только не Суворова. Со своим небольшим отрядом, чрезвычайно уменьшившимся в результате встреч с неприятелем и побед над ним, он решился на приступ столицы мятежников, в одном из предместий которой было 30 000 войска! С появлением первой мысли о приступе Суворов приказал всем Русским войскам, рассеянным в Польше, собраться в одном месте — рядом с его собственным отрядом. И все это соединенное войско состояло не более чем из 22 000 человек! Этого Суворов считал достаточным для покорения Варшавы с ее сильно укрепленным предместьем — Прагой.
Один из его лучших помощников в этом знаменитом деле был генерал Ферзен. Спеша соединить свой корпус с корпусом графа, он был встречен на дороге главным генералом Поляков — славным Костюшко, желавшим воспрепятствовать этому соединению. Зная, что Русские много потеряли бы в случае, если Костюшко удалось бы исполнить свое намерение, Ферзен не только приготовился мужественно отразить его нападение, но даже решил напасть первый. Смелость его была вполне вознаграждена: Костюшко был совершенно разбит, потерял убитыми 6000 человек, пленными — 1600 человек, всю артиллерию и, наконец, сам попал в плен.
После этой славной битвы, повергшей в глубокое уныние Поляков, особенно по причине пленения важнейшего из военачальников, действовавших в их революции, Ферзен поспешил соединиться с Суворовым; другой Русский генерал, находившийся в Польше, Дерфельден, сделал то же со своим отрядом, и таким образом к 22 октября двадцатидвухтысячный корпус собрался уже под командованием Суворова.
Не любя откладывать то, что уже можно было сделать, граф после того, как собравшееся войско отдохнуло в течение двух дней, подошел к стенам Праги и на другой день — 25 октября в 5 часов утра — начал приступ обширного предместья, представлявшего собой отдельный город. Отчаяние с одной стороны и неутомимое, можно сказать, беспримерное мужество с другой были одинаково удивительны; но первое должно было, наконец, уступить могущественным усилиям второго, и через четыре часа битвы Прага, несмотря на многочисленность войска, на силу своих укреплений, на то, что ее, казалось невозможно победить, пала перед несравненным героем России. Лучшие историки, описавшие это удивительное происшествие, говорят, что в военных летописях редко случается встретить операцию, которая была бы такой смелой по плану, так искусна по исполнению и так важна по своим последствиям. Последнее было особенно важно: взятие Праги потушило в один день все ужасное пламя Польской революции и ценой пролитой крови восстановило общественное спокойствие. Дорога была эта цена для Поляков: у них погибло 13 000 человек на поле сражения, 2000 человек утонуло в Висле и более 14 000 было взято в плен!
Раненый Костюшко. Рисунок 1797 г.
Тадеуш Костюшко (1746–1817) — участник войны за независимость Северо-Американских штатов в 1775–1783 гг. Он руководил Польским восстанием 1794 г. Во время боя с царскими войсками Тадеуш Костюшко был ранен и пленен. Из Петропавловской крепости его освободил Павел I в 1796 г.
Такое полное поражение привело в ужас главных мятежников. С горестью смотрели они со стен своей столицы на блистательную победу Суворова и тогда же признали необходимость покориться его непобедимой силе. Однако еще три дня продолжались переговоры об условиях, на которых они хотели сдать Варшаву Русскому войску, и, наконец, граф с угрозой должен был огласить следующие свои условия: «1) Всем Полякам сложить оружие. 2) Оставить только 600 человек пехоты и 400 конницы для короля. 3) Отдать королю все должные почести, которых лишило его безумство мятежников. 4) Прислать все оружие, всю артиллерию и вообще все военные снаряды в Прагу. 5) Немедленно освободить всех Русских, взятых в плен, и, наконец, 6) к 8 ноября для торжественного вступления победителей в Варшаву навести разрушенный мост через Вислу».
Наполеон Бонапарт — первый консул. Рисунок с портрета Ж.Л. Давида.
Наполеон I Бонапарт (1769–1821) — будущий Французский император, родившийся на острове Корсика. Свою военную службу он начал в 1785 г. в чине младшего лейтенанта. Наполеон быстро продвинулся по службе в годы Французской революции и при Директории. В 1799 г. он совершил государственный переворот и стал первым консулом, то есть фактическим единоправным правителем Французского государства.
Поляки вынуждены были согласиться на все предложенные условия и в точности исполнить их. Ужасы революции в полной мере научили их ценить наступившую тишину, поэтому 8 ноября, казалось, и для них было радостным днем: они встретили Русских со всеми знаками покорности и даже усердия. Мирные граждане, обычно больше всех страдающие в дни мятежа, бросались к ногам графа, называли его своим избавителем, кричали: «Да здравствует Екатерина! Да здравствует Суворов!» Но торжественнее всего была та минута, когда при входе в Варшаву Суворов был встречен ее начальником, который ему поднес ключи от города. Наш герой с каким-то благоговейным и сладостным чувством принял их, поцеловал, и, подняв к небу, сказал растроганным голосом: «Всемогущий Боже! Благодарю Тебя, что эти ключи не стоят так дорого, как…» Слезы помешали ему продолжать, и только взоры его показывали на несчастную Прагу.
Меры, принятые им для усмирения остальных мятежников, рассеянных в разных местах Польши, были так хорошо продуманы, так искусно исполнены, что никакие беспокойства не нарушили больше восстановленной тишины, и Поляки с покорностью согласились на новое и последнее разделение их государства. Они быстро согласились на это, потому что сам их король, намучившись от бедствий, тесно связанных на протяжении нескольких лет с Польским престолом, отказался от обладания им. Екатерина, не пользуясь правом победительницы, правом, по которому она могла бы стать единственной обладательницей страны, покоренной ею без помощи союзников, и напротив, желая, насколько это возможно, соединить выгоды Польши с необходимостью уничтожения ее отдельного существования в ряду Европейских государств, предложила королю и союзникам собрать сейм в городе Гродно. Здесь, на этом сейме, была решена в последний раз судьба Поляков, и их царство окончательно было разделено между Россией, Австрией и Пруссией. Первая получила Вильну, Гродно, остальную часть Волыни, Самогитии, Троки, Брест и Хельм — территорию общей площадью 2030 квадратных миль и численностью населения 1 176 590 человек.
Австрия получила Краков, Сандомирское воеводство[482], Люблин, части Хельма, Подляхии, Мазовии — территорию общей площадью 834 квадратных мили с населением 1 037 732 человека.
Пруссии достались Варшава, Белый Сток, воеводство Августовское, части Мазовии, Разы, Плоцка, Троков — территория площадью 997 квадратных миль с населением 939 297 человек.
Станиславу-Августу, отказавшемуся от престола, назначено было на годовое содержание 200 000 червонцев от России и Пруссии. Издавна пользуясь покровительством Екатерины, он надеялся окончить свои дни в ее владениях спокойнее, чем где-нибудь, и поэтому после окончания сейма отправился в Гродно, а потом в Петербург, где впоследствии и скончался.
Так было прекращено существование мятежного Польского королевства, и беспокойные Поляки сами были виной этого. Герой, усмиривший их, еще около года оставался в Варшаве и в новых Русских областях и, наконец, сделав все, что нужно было для их безопасности и спокойствия, поехал в Петербург. Там его ожидали новые почести и награды щедрой государыни; но еще за год до этого он получил самую лестную для него награду за славное взятие Праги — чин фельдмаршала. Подробности этого очень любопытны. Граф, одержав беспримерную победу, сохранил свою обычную скромность, и в его донесении императрице было на сей раз еще более краткости, чем когда-нибудь. Он написал только: «Ура, Прага!» Государыня, еще более остроумная и чрезвычайно восхищенная знаменитой победой, отвечала также двумя словами: «Ура, фельдмаршал!»
Вид памятника Петру Великому при его открытии в 1782 г. Гравюра.
Памятник Петру I в Санкт-Петербурге нам известен как «Медный всадник» благодаря поэме А.С. Пушкина. Статуя отлита (1768–1778) по модели скульптора Э. Фальконе. Опорой памятнику служит попранная конем змея — символ зависти, косности и злобы. На постаменте памятника на Русском и латинском языках сделана надпись: «Петру Первому Екатерина Вторая». Памятник был открыт в 1782 г. на Сенатской площади.
Прежде, чем мы закончим наш рассказ, читатели мои должны узнать, что вместе с новоприобретенными Польскими областями Россия получила еще и новое владение: Курляндия, со времен герцога Кетлера зависевшая от Польши, не захотела больше признавать над собой власть разрушающегося государства и, прежде, чем ее судьба решилась на Гродненском сейме, предложила себя в вечное подданство Русской императрице.
Таким образом Россия, расширившая свои границы, вознесенная на высокую степень славы, наслаждалась полным счастьем, но вдруг ужасный удар судьбы поразил ее.
Фрагмент месяцесловной иконы с изображением великомученицы Екатерины
Данный текст является ознакомительным фрагментом.