Братья по оружию
Братья по оружию
Для Агинальдо, уже отдавшего приказ готовить торжественную церемонию поднятия над бывшим губернаторским дворцом президентского штандарта, случившееся было шоком. Считать себя союзником, а оказаться собственностью, согласимся, совсем не просто. Освобождать дворец американское командование отказалось, более того, не впустило в Манилу части республиканской армии и начало подтягивать к столице подкрепления, занимая ключевые позиции вокруг города, а на все вопросы отвечая, что, дескать, мы люди военные, а как будет дальше, решать конгрессу США, так что, мистер Агинальдо, сохраняйте спокойствие и ждите ответа. Впрочем, попытка апелляции к соглашению с адмиралом Дьюи без ответа не осталась. Компетентные заокеанские инстанции разъяснили, что адмирал писал от себя лично, не имея никаких полномочий, а решение опять же остается за конгрессом. Так что опять-таки сидите тихо, в свое время все узнаете.
Обстановка накалялась. 4 февраля в окрестностях Манилы американским солдатом был убит назначенный Агинальдо губернатор провинции, причем ни ссылаться на «досадную случайность», ни приносить извинения янки даже не подумали, заявив, что туземец сам нарвался, поскольку не пожелал отвечать на вопрос патрульного, с какой стати он бродит вокруг лагеря. Разъяснение, что бедолага-чиновник попросту не знал английского языка, на вояк впечатления не произвело. Типа, ему же хуже, надо было учить человеческую речь. Впрочем, все это уже не имело никакого значения. В ночь на 5 февраля американские войска атаковали лагеря филиппинцев. Армия Агинальдо была разбита, но сумела отступить в северные горы, сохранив боеспособность. Началась лесная война, очень неудачная для янки. Обозленное непредвиденно большими потерями, американское командование начало проводить массированные карательные акции и ввело систему заложничества. В результате чего число только официально расстрелянных как «потенциально опасные» туземцев всего через год зашкалило за 200 тысяч. Это серьезно подорвало как боевой дух, так и мобилизационные возможности республиканцев, при том, что к оккупантам стабильно шли подкрепления и к исходу первого года боев численность экспедиционного корпуса увеличилась втрое (с 40 до 120 тысяч штыков).
Тем временем в руководстве республики все было очень не слава Богу. Агинальдо впал в депрессию. Ему было очень неуютно в лесу и, видимо, очень страшно. От руководства военными действиями он фактически устранился, зато крайне бдительно отслеживал малейшие угрозы своей власти, активно обсуждая с приближенными варианты «разумного выхода из положения». Все, кто считал необходимым продолжать войну, тем или иным образом устранялись: 7 мая 1899 года был снят с поста премьер-министра и взят под арест Мабини. 5 июля без суда и следствия расстрелян президентской охраной генерал Антонио Луна, главнокомандующий войсками республики, вызванный с фронта под предлогом совещания. С этого момента единое командование перестало действовать. Президент ушел в глубокое подполье, став недосягаемым для собственных командиров, а 23 марта 1901 года сдался выследившим его американцам (по некоторым, вполне достойным доверия сведениям, сам помог себя найти).
Далее все шло по уже отработанному с испанцами сценарию. 1 апреля 1901 года, всего лишь через 8 дней после пленения, Агинальдо принес в Маниле клятву на верность Соединенным Штатам, после зачтения официального текста, сугубо от себя, рассыпавшись в цветистых заверениях на предмет вечной преданности «освободителям от испанского ига». Три недели спустя он публично обратился к «братьям по борьбе», призывая их последовать своему примеру. После чего, получив «компенсацию» в размере 100 000 долларов, ушел из политики. Однако ни захват Агинальдо, ни его призывы не произвели на филиппинцев особого впечатления. Война продолжалась под руководством популярного генерала Мигеля Мальвара, сумевшего объединить часть регулярных войск и нанести американцам несколько локальных, но чувствительных ударов. Ужесточение репрессий особого успеха не приносило. Помогла серия случаев: в начале августа 1901-го в Маниле была убита неизвестными престарелая мать Мальвара. В конце сентября та же участь — также от рук неизвестных — постигла семью его дяди, в декабре случайно утонула приемная дочь, учившаяся в манильской иезуитской школе, а затем был арестован врач, время от времени ездивший в «мятежные» районы для оказания помощи тяжело больной жене генерала.
Короче говоря, в апреле 1902 года Мальвар сдался в плен вместе с тремя тысячами бойцов — последними батальонами филиппинской армии. К чести американцев, они повели себя благородно: генерала приняли с честью, попросив о сущей безделице — призвать к капитуляции еще сражающихся коллег, и как только это было сделано, сеньору Мальвар обеспечили наилучшим уходом, а всех сдавшихся отпустили. В качестве бонуса был даже предъявлен и повешен некий Самора, признавшийся в убийстве родни Мальвара «из личной ненависти».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.