СУДЬБА ЕГО — ТАНКИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

СУДЬБА ЕГО — ТАНКИ

Первые пятилетки… О них всегда красочно и звучно писали. Пятилетки — это гигантские стройки по всей стране — на Урале и в Сибири, на Кавказе и в Средней Азии, в центральных районах и на Украине. Рапорты о досрочном выполнении и перевыполнении. На самом же деле все было весьма скромно, если отбросить идеологическую мишуру. Да, запущенные предприятия выпускали металл, станки, машины, что давало возможность в какой—то мере произвести техническое переоснащение промышленности и укрепить обороноспособность страны. 15 июля 1929 года ЦК ВКП (б) принял постановление «О состоянии обороны СССР», которым обязывал РВС СССР и Народный комиссариат по военным и морским делам «наряду с модернизацией существующего вооружения добиться в течение ближайших двух лет получения опытных образцов, а затем и внедрения их в армию, современных типов артиллерии, всех современных типов танков, бронемашин…»[2]

27–я Омская стрелковая дивизия все еще стояла у западных границ. Как и все кадровые дивизии, она перевооружалась, ее огневая мощь значительно возросла. Изменился и командный состав. Бывшие взводные командовали теперь ротами и батальонами, а батальонные командиры стояли во главе полков. Поднялся по служебной лестнице и М.Е. Катуков. Он стал начальником штаба 80–го стрелкового полка. Работа начштаба, как известно, хлопотная, но она давала возможность вникать в оперативно—тактические, боевые и хозяйственные вопросы, позволяла чувствовать пульс всех подразделений.

В апреле 1932 года полк был переброшен из Витебска в Борисов. Пришлось в спешном порядке обживать новые места, оборудовать казармы для красноармейцев, строить жилье для командного состава. А тут новый приказ: 80–й стрелковый полк переформировать в 5–ю легкотанковую бригаду. Переформировать — это значит получить технику, танки, переучить красноармейцев, совершенно по—новому вести все хозяйство части. Эта работа легла на Катукова, исполнявшего тогда обязанности командира полка.

Он с нетерпением ждал поступления первой партии танков: из Москвы, из бронетанкового управления, уже пришла разнарядка. Заканчивалось лето. Наконец в августе 1932 года прибыли первые машины. Это были легкие танки Т–26 и БТ. На них смотрели как на чудо, с любовью и надеждой. Предстояло не только научиться ими управлять, но и вести бой в любых условиях.

Осенью прибыл командир бригады Альфред Матисович Тылтынь, латыш по национальности, человек незаурядных способностей, много лет проработавший на автомобильных заводах за рубежом, прекрасно знавший военную технику. Тот, кому довелось потом соприкасаться с комбригом, называл его не иначе как «профессор».

Тылтынь зашел в штаб, представился:

— Я — ваш комбриг. — Это прозвучало слишком уж не по—уставному. — А вы, если не ошибаюсь, начальник штаба Катуков?

— Так точно! Я — Катуков! — Михаил Ефимович смерил его пристальным взглядом.

Альфред Матисович прошелся по штабу, снял фуражку, положил на стол. Катукову понравилось его простое, волевое лицо, крутой лоб с высокими залысинами, умение держать себя свободно и независимо. Он был выше среднего роста, широкоплеч, военная форма сидела на нем ладно, красиво. Несколько позже о комбриге знали уже многое. Собственно, он и сам не скрывал свое прошлое. Сын безземельного латышского крестьянина Матиса Тылтыня. Как и отец, с восьмилетнего возраста батрачил в имении немца—помещика в Миттельхофе.

Матис Тылтынь мечтал о том, чтобы дети, особенно мальчики, получили образование. Альфред и его младший брат Пауль (Поль) посещали начальную, затем и среднюю школу.

Когда началась Первая мировая война, Альфреда призвали в армию. Так он оказался в Петрограде, стал свидетелем революционных потрясений в России. Революционный поток понес его по фронтам Гражданской войны. Он командовал ротой Курземского латышского полка, потом полком.

С утра до вечера комбриг возился с танками, выясняя у техников состояние машин, комплектовал экипажи, разрабатывал планы предстоящей учебы — в классах и на полигоне. Естественно, возник вопрос о начальнике штаба. Катуков, не имея специального образования, не мог занимать эту должность. Ему предложили либо принять стрелковый полк, либо остаться в штабе бригады и возглавить разведывательный отдел.

Обдумав все, Михаил Ефимович дал согласие на разведотдел: неудержимо тянуло к технике, к танкам, которые стали впоследствии его судьбой.

Тылтынь одобрил его решение:

— Ну что ж, выбор правильный. Об этом жалеть не придется. Танки — это же ударная сила армии. В будущей войне они сыграют решающую роль, особенно при прорыве обороны противника и в наступлении.

Комбриг был не только опытным специалистом, но и человеком весьма дальновидным. Война с Германией показала правоту его слов.

Начались дни напряженной учебы. Учились все — и красноармейцы и командиры. Занятия в классах продолжались по 8–10 часов. Для Катукова отведенного времени было мало, прихватывал за счет сна и отдыха. Жена, Ксения Емельяновна, постоянно тревожилась:

— Ты бы, Михаил, поберег здоровье, оно у тебя не железное.

Катуков успокаивал ее:

— Ничего, Ксюша, выдержу, я двужильный. Расшибусь в лепешку, а танк буду водить!

Бригада в Борисове формировалась около полугода. Срок достаточно большой, чтобы изучить материальную часть танков, пройти практическую школу танкиста. Осенью начались учебные занятия по вождению боевых машин. Катуков старательно отрабатывал каждый элемент: плавно трогался с места, переключал передачи, увеличивал скорость. Душа радовалась: танк был послушен его рукам. Стрельбы из танковой пушки прошли тоже хорошо. Мишени были поражены с первых выстрелов.

Весной 1933 года из автобронетанкового управления пришла приятная весть: 5–я легкотанковая бригада должна готовиться к участию в первомайском параде. Начался отбор танковых экипажей. Катуков завидовал тем, кому предстояло отправиться в Москву на парад. Его учебный батальон оставался в Борисове, а честь представлять бригаду на празднике выпала батальону Поля Тылтыня, брату комбрига. На общем фоне его батальон выглядел гораздо предпочтительнее, чем батальон Катукова.

Много потом разговоров было об этом параде. Возвратившийся из Москвы Поль делился своими впечатлениями:

— Танки с открытыми люками стояли ровными рядами на Ильинке, Никольской, на площадях Революции и Свердлова. Работала радиостанция. Все внимание обращено к Красной площади. Вот раздался цокот копыт. Из Спасских ворот выехал командующий парадом Корк. Он отдал рапорт наркому Ворошилову. Объехав войска и поздравив их с праздником Первомая, нарком поднялся на трибуну Мавзолея, откуда произнес речь. Дальше все было как во сне. Звучал «Интернационал», гремел салют. Но вот и нам подали сигнал, и машины пошли по брусчатке Красной площади…

О первомайском параде газета «Правда» писала: «В площадь вливаются потоки танкеток, броневиков, танков—амфибий, средних танков, двух— и однобашенных, пулеметных, орудийных, зенитных. За ними мчатся многоколесные «кристи»… с площади Революции показывается цепь серо—стальных чудовищ — широких, приземистых… Всеобщее внимание приковывает к себе светло—серый «сухопутный броненосец» — многопушечный танк». Читая газетный отчет, Катуков гордился тем, что через учебный батальон, которым он командовал, прошли многие экипажи, достойно показавшие себя на параде, и его работа, как говорил Поль Тылтынь, видна была в Москве.

В годы Великой Отечественной войны судьба бросала Катукова и Поля Тылтыня по разным дорогам и фронтам, но связи между ними не прерывались. Забегая вперед, хочется отметить два интересных момента. В 1942 году, в самый разгар войны, бои, как известно, были очень тяжелыми. Катуков сражался на Брянском фронте, Поль — на Волховском, потом на Ленинградском. Танковый корпус Катукова нес потери. Связи нарушились.

Поль, обеспокоенный судьбой товарища, узнав, что он жив, пишет 20 сентября 1942 года письмо жене Елене Николаевне Федоровской: «У меня большая радость. Прошел нелепый слух, что Катуков убит, а сегодня встретился с Богомоловым (он теперь мой сосед), который видел на днях Катукова живым и здравствующим…»

После войны вышла книга генерала С.М. Кривошеина «Междубурье». М.Е. Катуков написал к ней послесловие. Отдавая должное Полю Тылтыню (Арману), другу и товарищу (Поль погиб 7 августа 1943 года под Ленинградом), он отмечал: «Запоминается образ талантливого танкового начальника, командира батальона советских добровольцев—танкистов Армана (Поля Матисовича Тылтыня). Человек, влюбленный в свое дело… он всей своей большой душой сочувствует правому делу испанского народа, не щадя сил и жизни, в сложных условиях горной Испании беззаветно храбро сражался с численно превосходящим врагом и всегда выходил победителем. Грамотный танковый командир, умный и чуткий товарищ — таким встает Арман со страниц «Междубурья».[3]

Осенью 1934 года Катукова переводят в 134–ю танковую бригаду и назначают начальником оперативного отделения. Бригада стояла в Киеве. Сборы были недолгими, документы уже на руках. Оставалось проститься с товарищами и комбригом.

Тылтынь протянул руку:

— Видите, как все складывается хорошо. Я желаю вам успехов на Академических курсах!

— Как на курсах? — не понял Михаил Ефимович. — Я еду в Киев на должность начальника оперативного отделения.

— Совершенно верно. Но есть еще один приказ: вы сдаете должность своему заместителю — и прямехонько в Москву.

Вот так получается в жизни: человек предполагает, а начальство располагает. Около года учился Катуков на Академических курсах тактико—технического усовершенствования (АКТУС) при Военной академии механизации и моторизации. За короткий срок предстояло пройти напряженный курс. Обширные знания давались здесь по материальной части танков, находящихся на вооружении Красной Армии, и радиоделу. Особое внимание уделялось и тактике — учению об использовании бронетанковых войск в бою. Теоретические знания закреплялись на танкодроме, что также было немаловажно в командирской практике.

Летом 1935 года учеба закончилась, и Катуков вернулся в 134–ю танковую бригаду. Командовал бригадой С.И. Богданов, впоследствии маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза. Семен Ильич обрадовался возвращению Катукова:

— Поздравляю с окончанием курсов! Где намерены использовать полученные знания?

— Как и предписывалось раньше, на оперативной работе.

Штабная работа полностью захватила Катукова. Он был доволен: в оперативном отделении сложился спаянный, творческий коллектив, способный решать сложные оперативно—тактические задачи — быстро, умело, со знанием дела. Свое умение люди показывали на практике во время командно—штабных учений, которые проходили, как правило, южнее Киева. В сентябре 1935 года состоялись большие Киевские маневры — важное событие в жизни Красной Армии. В них участвовали различные рода войск: пехота, конница, воздушно—десантные, артиллерийские, танковые, авиационные части и соединения. В ходе учений на практике отрабатывалась теория глубокой операции, разработанная в конце 20–х — начале 30–х годов. Ее разработчиками были известные военачальники — М.Н. Тухачевский, А.И. Егоров, К.Б. Калиновский, В.К. Триандафиллов, Г.С. Иссерсон, Н.Е. Варфоломеев и другие.

Войска одной из сторон — «синих» должны были прорвать оборону противника — «красных», затем, сочетая удары с фронта с ударами в глубине, устремлялись вперед, чтобы окружить и уничтожить силы противоборствующей группировки.

Прорыв осуществлялся стрелковым корпусом, усиленным танковыми батальонами и артиллерией РГК, и развивался кавалерийским корпусом при поддержке крупного воздушного десанта.

В маневрах задействованы были войска Харьковского и Киевского военных округов. «Синими» — наступающей стороной — руководил командующий войсками Харьковского военного округа Иван Дубовой, «красными» — обороняющейся стороной — Семен Туровский, заместитель Дубового. Учения проходили на территории Киевского военного округа под общим руководством его командующего Ионы Якира.

12 сентября разыгралось невиданное доселе «сражение». Все попытки «синих» занять переправы на Днепре и захватить Киев успешно отбивались «красными». Через два дня «синие» под прикрытием истребительной авиации выбрасывают воздушный десант, крупнейший в истории мировых армий, в районе Бровары, Требухово, Княжичи.

Четвертый день учений был особенно напряженным. 45–й механизированный корпус, в который входила 134–я танковая бригада Богданова, переправившись через реку Ирпень, стремительно выдвинулся в район Мотыжинского леса, создавая угрозу 17–му стрелковому корпусу и выходя в тыл 24–й и 44–й стрелковым дивизиям. «Синие» вынуждены были приостановить наступление на Киев.

Во время учений Катуков во всей полноте почувствовал важность и ответственность оперативной работы, от быстроты и качества которой зависело очень многое. Изрядно пришлось потрудиться в тот момент, когда наступающая сторона, перегруппировав свои силы, готовилась к атаке на Киев, обороняющаяся — к ее отражению.

В районе Гуровщины 45–й механизированный корпус был неожиданно атакован стрелковыми подразделениями и конницей. Завязались затяжные бои. Командир корпуса Антон Борисенко приказал 134–й танковой бригаде оказать поддержку 24–й и 44–й стрелковым дивизиям, попавшим в окружение на реке Ирпень. Дивизии заняли круговую оборону, а с наступлением ночи готовились прорвать кольцо окружения.

Бои продолжались с нарастающей силой. Стало очевидно, что они будут носить затяжной характер. И тут последовал отбой военным маневрам.

После разбора учений были сделаны определенные выводы, которые нашли свое отражение в приказе наркома обороны К.Е. Ворошилова от 22 сентября 1935 года: «Маневры Киевского военного округа текущего года, насыщенные массовым применением всех новейших средств боевой техники, полностью носили характер современного боя. Обстановка этих маневров постоянно ставила все рода войск в самое сложное положение и предъявляла очень высокие требования ко всем участникам от рядового бойца до высшего командира».[4]

Руководя оперативным отделением 134–й танковой бригады на протяжении нескольких лет, Катуков вырос в опытного специалиста, знающего и любящего свое дело. Не случайно в 1937 году его назначили начальником штаба 45–го механизированного корпуса. Комкор Н.Д. Веденеев был уверен: Катуков не подведет не только на учениях, но и в реальном бою.

Штаб корпуса четко и слаженно действовал во время летних маневров. Михаил Ефимович внимательно следил за ходом «боя», поразительно точно чувствовал, когда и где нужно ввести в прорыв основные силы, чтобы добиться успеха — прорвать фронт «противника», нанести удар на глубину десятков километров.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.