Удар группы «Зейдлиц»

Удар группы «Зейдлиц»

Однако время было упущено. Накануне наступления, с утра 20 марта, авиация противника начала интенсивные бомбардировки правофланговых соединений 1-й ударной армии и левофланговые частей 11-й армии, сделав за день до 400 самолето-вылетов. И в этот же день вражеская артиллерия нанесла по нашим позициям два мощных огневых налета. В 9 часов 21 марта на левофланговую 46-ю стрелковую бригаду 11-й армии и правофланговые соединения 1-й ударной армии – 254-ю дивизию, 50, 84 и 2-ю гвардейские бригады на участке восточнее Утушкино и южнее вдруг обрушился удар до 100 самолетов и свыше 300 орудий и минометов. Ударная группа Зейдлица перешла в наступление. Для генерала Кузнецова и его войск началась почти полуторамесячная тяжелая оборонительная операция.

В результате вражеского удара наши части понесли большие потери, система обороны была подавлена, связь и управление нарушены. Вслед за огневым налетом противник перешел в атаку силами до 3–4 пехотных полков 8-й легкопехотной и 329-й пехотных дивизий с 20–25 танками. На остальных участках фронта наши войска были скованы ударами авиации и артиллерийским огнем. К исходу дня правофланговые соединения вынуждены были отойти на 4–6 км к реке Порусье на участке Аринино – Подцепочье. 201-я латышская дивизия, отразив атаки 329-й пехотной дивизии, удерживала свои позиции.

Генерал Кузнецов решил с утра 22 марта ввести в бой 62-ю и 44-ю стрелковые бригады и два полка 364-й стрелковой дивизии, чтобы восстановить утраченное положение. Однако противник вновь опередил.

С раннего утра после сильных ударов авиации и артиллерии группа Зейдлица возобновила наступление. В течение дня над полем боя непрерывно висели группы по 40–50 бомбардировщиков. Ежедневно авиация противника совершала до 1000–1500 самолето-пролетов. Наших же самолетов было в 5 раз меньше.

А на земле стоял непрерывный грохот от разрыва бомб, снарядов, мин. Отражая атаки, бойцы целыми днями вынуждены были лежать в снегу. Из-за плотного пулеметного огня, как говорится, нельзя было поднять головы. Действительно, медики отмечали большое количество раненых именно в голову. Многие легкораненые умирали в своих окопчиках не столько от ранений, сколько от переохлаждения. Ряды бойцов таяли. Из тылов и госпиталей всех, кого было можно, направляли в роты. Командарм вынужден был лично заниматься распределением каждого пулемета и миномета, поскольку на складах армии их оставалось единицы. Фронт также не имел своих запасов оружия.

22 марта, потеснив подразделения 84-й бригады генерал-майора М.Е. Козыря, в которой осталась всего пятая часть личного состава и были уничтожены все орудия и станковые пулеметы, части 8-й легкопехотной дивизии форсировали Порусью и захватили плацдарм в районе Ново-Свинухово. Введенная в бой 62-я стрелковая бригада полковника В.М. Рогова остановила продвижение противника. Бывший ее военком полковник Д.И. Бессер вспоминал потом: «Ночью заняли в лесу оборону. А утром фашисты пошли в атаку. Против батальона капитана Кузьмы Романовича Ермашкевича (кадровый моряк, бывший преподаватель учебного заведения), они бросили танки и более трех батальонов пехоты. Целый день длился неравный бой. Моряки не отошли. В этом бою героически погиб отважный комбриг. Четверо суток бригада удерживала рубеж на реке Порусьи».

24 марта части 5-й легкопехотной дивизии также форсировали Порусью, потеснили на 1,5–2 км 254-ю стрелковую дивизию и 50-ю стрелковую бригаду, овладев Пенно, Марфино и Нагаткино [190] . Одновременно с плацдарма у Ново-Свинухово 8-я легкопехотная дивизия нанесла удар в направление Шапкино (5 км юго-восточнее Ново-Свинухово). Сильно ослабленные подразделения 2-й гвардейской стрелковой бригады, проявляя исключительный героизм, отражали атаки врага. У деревни Маврино враг прижал к берегу Порусьи батарею противотанковых орудий под командованием лейтенанта А.Е. Кириллова. В течение двух дней батарея вела неравный бой. Людей оставалось совсем немного, были на исходе снаряды. Выстрелы становились все реже, а затем сменились ружейной стрельбой. Только на четвертый день все стихло. Гвардейцы не отошли со своей позиции, предпочитая смерть отступлению [191] .

24 марта на командный пункт армии для непосредственного руководства боевыми действиями прибыл генерал П.А. Курочкин. Он потребовал от командиров и комиссаров дивизий и бригад стойко удерживать рубежи, железной рукой навести порядок, подготовить части к наступлению и полному восстановлению положения. По его указанию 1-й ударной армии переподчинялись: 180-я стрелковая дивизия полковника И.И. Миссана, из 34-й армии 26-я стрелковая дивизия полковника К.Г. Черепанова, из резерва фронта спешно перебрасывалась 204-я воздушно-десантная бригада (без одного батальона, участвовавшего в десантной операции в «котле» совместно с 1-й маневренной воздушно-десантной бригадой. – Прим. авт. ). Для прикрытия с воздуха привлекалось более половины авиации фронта и 111-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. Командующий фронтом приказал генералам Морозову и Кузнецову подготовить контрудар с целью срезать клин, вбитый противником встык армий.

Но удержать рубеж по реке Порусье не удалось. Генерал Кузнецов вынужден был дать приказ на отход войск на рубеж реки Редья, чтобы там остановить врага. Восточнее Ново-Свинухово противник окружил части 44-й стрелковой бригады, до которой приказ об отходе не дошел. Однако в ночь на 28 марта остатки бригады вырвались из окружения на восточный берег Редьи, сохранив оружие и вынеся раненых. При переходе через реку погибли командир бригады полковник Г.П. Шишмарев и начальник штаба майор Р.Г. Писарев [192] .

Прикрывая отход пехоты, до последнего дрались танкисты 190-го батальона майора Татура. К исходу 25 марта в батальоне оставалось всего две боевые машины. В этом бою отличился командир танка старший сержант А.Г. Михайлов. Ведя огонь из засад, он в районе Ново-Свинухово уничтожил три танка и до роты пехоты противника, за что был награжден орденом Красной Звезды [193] .

Преодолевая упорное сопротивление советских войск, группа Зейдлица продолжала развивать наступление. 25 марта части 5-й и 8-й легкопехотных дивизий вышли на западный берег Редьи от Дмитрово до Шапкино и с ходу форсировали ее в районе Больших Горбов. Сюда спешно выдвигалась 180-я стрелковая дивизия. Вот что вспоминает бывший командир этой дивизии И.И. Миссан: «Части дивизии вели наступление на Васильевщину. Однако, не дойдя до нее, я получил приказ о переходе в 34-ю армию. Ночью в пургу полки дивизии совершили 50-километровый марш на восток в район Беглово. На другой день, 21 марта, по телефону получил личное распоряжение командующего Северо-Западным фронтом генерал-лейтенанта П. Курочкина вернуть дивизию назад в 11-ю армию. Опять 50-километровый марш в обратном направлении.

Но время было потеряно. Противник начал бои за «коридор». Дивизия уже не могла оседлать дорогу на Демянск и Старую Руссу. 21-й полк одним батальоном с ходу занял оборону в районе деревень Большие и Малые Горбы. 42-й и 86-й полки встали в оборону вдоль шоссе Старая Русса – Рамушево. Правый фланг обороны упирался в ручей Гусениц, впадающий у Рамушево в реку Ловать. Один дивизион 627-го артполка и все тыловые подразделения дивизии перейти через шоссе Старая Русса – Рамушево не успели и оказались отрезанными» [194] .

Попытки дивизии Миссана отбросить противника на западный берег Редьи не удались. В этот критический момент по приказу генерала Кузнецова из разрозненных групп, державших оборону, был создан отряд под командованием генерал-майора Н.Д. Захватаева. Он лично собрал 100 человек из 62-й морской стрелковой бригады, 50 – из 2-й гвардейской стрелковой бригады, 70 – из 180-й стрелковой дивизии, 7 орудий, 2 танкетки, 3 броневика.

Встретив организованное сопротивление в районе Борисово (Язвы) частей 26-й стрелковой дивизии и 204-й воздушно-десантной бригады, а южнее – подразделений группы Захватаева, противник нанес удар 26 марта вдоль западного берега Редьи в стык между 180-й и 364-й стрелковыми дивизиями. Брошенный последний резерв генерала Кузнецова – курсы младших лейтенантов – не спас положение. Части 8-й легкопехотной дивизии перерезали основной армейский путь подвоза и эвакуации, овладев Великим Селом и Онуфриевом. Все попытки отбросить противника, предпринятые 26 марта – 9 апреля силами 26-й и 180-й стрелковых дивизий и переданных в состав 1-й ударной армии 15,27,116 и 121-й стрелковых бригад, включенных в группу Захватаева, усиленных 149-м танковым батальоном (пять Т-34) 69-й танковой бригады, двумя дивизионами гвардейских минометов, 264-м артиллерийским полком, успехом не увенчались. Совместные удары 11-й и 1-й ударной армии по флангам группы Зейдлица также результата не дали.

Река Ловать около деревни Рамушево

Но и противник не смог расширить прорыв в южном направлении вдоль шоссе Старая Русса – Холм. 201-я латышская стрелковая и 364-я сибирская стрелковая дивизии стойко удерживали свои позиции и неоднократно предпринимали контратаки. Особенно упорны были бои в районе Чернышова. 26 марта враг ворвался на позицию 3-го батальона 1216-го стрелкового полка 364-й стрелковой дивизии. Командир полка подполковник П.И. Ковалев бросил в контратаку свой последний резерв – взвод пешей разведки под командованием лейтенанта А.А. Граховского. Взвод отбросил противника, захватив двух пленных. Граховский был ранен, но не ушел в медсанбат: противник начинал шестую атаку за день. Граховский, заменив погибший пулеметный расчет, расстреливал в упор гитлеровцев. Он снова был ранен, но назревала новая атака, и он не ушел с переднего края. Вражеская атака снова была отражена, противник откатился назад. Граховский снова был ранен, на этот раз смертельно. Командующий фронтом 30 марта в целях удобства управления войсками передал из 1-й ударной в подчинение 11-й армии 26-ю и 180-ю стрелковые дивизии, 2-ю гвардейскую, 50-ю стрелковую, 62-ю и 84-ю морские стрелковые бригады, которые составляли ее первоначальную основу и сыграли важную роль в сражениях под Москвой. Эти соединения образовали группу под командованием генерала Миссана. Она вместе с группой генерала Захватаева оказала противнику упорное сопротивление. Это вынудило генерала Зейдлица-Курцбаха нанести удар в обход этой группировки.