Глава 7 НОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПОЛИЦЕЙСКИХ СЛУЖБ

Глава 7

НОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПОЛИЦЕЙСКИХ СЛУЖБ

В тот момент, когда военные могли свергнуть режим, они его еще больше упрочили. Гитлер, жертвуя своими самыми верными сторонниками ради военных, превратил их в официальных защитников режима.

Германские генералы не боялись войны, их пугало то, что они могут войти в нее недостаточно подготовленными. Первые же меры по перевооружению, провозглашенные Гитлером в начале 1934 года, их успокоили. Они поняли, что Гитлер тоже стремился к сокрушительному военному реваншу и господству в Европе. Они выбрали военную карьеру, потому что считали, как выразился фон Манштейн, что «военная слава — это нечто великое». Исходя из этого, Гитлер был уверен в их поддержке, надо было только позволить в обмен занять принадлежавшее им ранее место. Устраняя Рема, военные надеялись, как заметил генерал Рейнеке, что «двумя главными опорами Третьего рейха будут партия и армия» и каждая из сторон будет неразрывно связана с успехом или неудачей другой. Не вызывает сомнения, что вермахт был обязан своим возрождением нацистской партии, а авторитет партии в значительной мере опирался на военные успехи Германии в первые годы войны. Но, стремясь получить в свои руки политический контроль, приручить Гитлера и держать партию в узде, военные ошиблись. Они посчитали несущественной роль гестапо и не приняли во внимание скрытое влияние Гиммлера, Гейдриха и их временного союзника Геринга. Они недооценили силы этих молчаливых чиновников и поверили, что полицейские службы работали на них, военных. На самом же деле подлинными победителями в прошедшей чистке были Гиммлер и Гейдрих, и второй опорой режима стала не армия, а гестапо. В один прекрасный день оно станет единственной опорой системы. Когда военные поймут это, игра будет сделана.

Условия, продиктованные Бломбергом для секретного соглашения, заключенного накануне 30 июня, хорошо известны. Суть их сводилась к следующему: Гитлер давал заверения в том, что реальное командование армией останется в руках военных, обещал быстрое и широкое перевооружение; гарантировал, что армия будет единственным государственным организмом, отвечающим за оборону страны и имеющим право носить оружие. Чистка 30 июня, обезглавившая СА и положившая начало постепенному превращению СА в организацию по военной подготовке, подтверждала выполнение соглашения.

Численность войск СА, непомерно раздутая после захвата власти и достигшая к 1934 году 4 миллиона человек, была быстро сокращена и стабилизировалась на уровне полутора миллионов.

Что касается Верховного командования армии, оно, в соответствии с Веймарской конституцией, возлагалось на президента рейха. Однако Гитлер обещал отказаться от конкретного командования, согласившись на то, чтобы все законы, касающиеся армии, вступали в силу после подписания их президентом и министром рейхсвера. Сообщение об этом порядке было опубликовано в газете «Фёлькишер беобахтер» 5 августа 1934 года. Только на этих условиях Бломберг завизировал закон от 1 августа, провозглашавший Гитлера президентом рейха.

После принесения присяги рейхсвером Гитлер направил Бломбергу благодарственное письмо. «Я всегда считал своим высшим долгом защищать существование и неприкосновенность армии, — писал он. — Я буду следовать завещанию усопшего маршала и буду верен себе в стремлении сделать рейхсвер единственно вооруженной силой нации».

2 июля в приказе, адресованном руководству СА, Гитлер писал: «Я требую от всех руководителей СА полной лояльности. Я требую, кроме того, чтобы они доказали свою лояльность и безоговорочную верность по отношению к армии рейха».

Уверовав в эти заявления, воспроизводимые в последующие месяцы в многочисленных речах, статьях, прокламациях и приказах, военные не обратили внимания на скрытные меры, которые предвещали конец их мечты о политическом руководстве и автономии.

Гестапо подготовило не только технические детали чистки 30 июня и составило списки жертв, но и организовало расправы на месте и часть казней. Геринг заявил в Нюрнберге: «Во всех случаях это поручалось гестапо. Речь шла об акции, направленной против врагов государства».

30 июня было последним проявлением насилия как пережитка революционной эпохи, по меньшей мере внутри Германии. В последний раз люди увидели, как цинично уничтожались неугодные кому-то деятели. Позднее гестапо устраняло их более скрытыми способами. Ореол страха вокруг гестапо после этой кровавой бани стал еще заметнее. «Все дрожали перед ними, — говорил Гиммлер об эсэсовцах. — Все знали, что в случае необходимости, если получат приказ, они не остановятся перед повторением этих ужасов».

Почти все приказы о казнях были подписаны Гиммлером и Гейдрихом, не только по Берлину, но и по Северной Германии. Фон Эберштейн, в то время шеф СС центрального района, был приглашен к Гиммлеру в Берлин за неделю до чистки. Ему было предложено держать силы СС в состоянии боевой готовности. 30 июня агент СД прибыл в Дрезден с приказом, предаисывавшим арестовать 28 человек, 8 из которых должны быть немедленно казнены. Приказ, подписанный Гейдрихом, был предельно краток: «По приказу фюрера и канцлера рейха X… должен быть казнен за государственную измену». Эти незаконные приказы от имени властей, которые не имели права их принимать, подписанные чиновником, также не облеченным таким правом, выполнялись с чрезвычайной точностью. Какая дисциплинированность!

Во время событий 30 июня Гейдрих приобрел непревзойденную по своей жестокости репутацию. Его исключительная устремленность испугала даже самых закаленных бойцов партии. Убежденный нацист министр внутренних дел Фрик заявил в мае 1935 года Гизевиусу: «Возможно, когда-нибудь мне придется согласиться, чтобы в министерство вошел Гиммлер, но ни в коем случае я не допущу туда убийцу Гейдриха».

В последние месяцы 1934-го и в начале 1935 года таинственные убийцы казнили около 150 руководителей СС. На их трупах оставлялись картонные карточки с буквами «РР», означавшими «месть за Рема». Речь шла, скорее всего, о подпольной группе СА, сохранившей верность своему бывшему шефу, которую гестапо не сумело раскрыть.

Гиммлер получил право на благодарность. И 20 июля Гитлер подписал следующее распоряжение: «Учитывая выдающиеся заслуги сил СС, особенно во время событий 30 июня 1934 года, я возвожу СС в ранг самостоятельной организации в рамках НСДАП. Рейхсфюрер СС, как и начальник штаба СА, будет впредь находиться в прямом подчинении Верховного командования СА».

А Верховным командующим СА был сам Гитлер.

Распоряжение от 20 июля ставило Гиммлера на равную ногу с Лютце, а службы СС получили полную независимость от СА, подразделением которой они до сих пор являлись. Гиммлер отныне подчинялся только Гитлеру.

Оно имело и еще одно последствие: Гиммлер теперь мог проводить в рамках СС любые меры, какие сочтет нужным: например, создавать и вооружать войсковые подразделения СС. Таким образом, в тот момент, когда Гитлер давал обещание Бломбергу сделать рейхсвер единственной организацией нации, имеющей право носить оружие, оно уже было нарушено. Единственным вооруженным подразделением, которым до этого располагали СС, было «Лейбштандарте Адольф Гитлер», занятое личной охраной Гитлера. После 30 июня началось широкое формирование маршевых и специальных подразделений, которые вскоре превратились в личную армию Гитлера, а также создание зловещих полков «Мертвая голова», чей кровавый произвол в концлагерях длился целых одиннадцать лет.

Хозяин гестапо Гиммлер воспользовался своей независимостью, чтобы завершить проникновение людей СС во все звенья административного механизма. Получило широкое распространение совмещение должностей одним и тем же лицом. В результате почти повсюду должность префекта полиции германских городов закреплялась за руководителем местной организации СС. Вышестоящий руководитель полиции и частей СС не мог по собственной инициативе давать какие-либо приказы полиции. Он являлся личным представителем Гиммлера и осуществлял передачу приказов и контроль по их исполнению.

Военные были обеспокоены таким ростом влияния СС, которого они не предвидели. Между армией и СС возникли трения. Чтобы успокоить военных, Гитлер демонстративно принял их сторону. Не пришло еще время показать им, какая страшная реальность крылась за этим проявлением дружбы.

Военные снова поверили клятвам. Операция, которую они провели в июне—июле 1934 года, была лишь повторением маневра, позволившего им в свое время завладеть республикой, поддерживая ее принципы с единственной целью — взять в свои руки рычаги управления. И не было явных причин, которые не позволили бы им повторить свой успех.

Соревнуясь в мастерстве обмана, оба шефа гестапо, Гиммлер и Гейдрих, готовили свое оружие. Начало положила СД, старая служба Гейдриха, которая претерпела наиболее значительные преобразования во второй половине 1934 года. Бывшая внутренняя служба безопасности СС декретом от 9 июня того же года была превращена в единственную разведывательную службу партии, и эта счастливая инициатива позволила ей сыграть важную роль в операциях против Рема. Однако сща не являлась государственной организацией, и формально ее компетенции ограничивались внутренними делами партии. Зато сама партия стала многочисленна и охватывала такую большую долю населения, что поле деятельности СД было поистине беспредельным.

Гейдрих в службе СД располагал примерно 3 тысячами агентов. У них были официальные конторы, чью деятельность, особенно в маленьких городах, трудно было держать в секрете. Но гласность могла нанести ущерб разведывательной работе. Против Гиммлера и Гейдриха росла ненависть; после 30 июня и убийств, совершенных «мстителями Рема», возникла необходимость создания «параллельной» секретной сети. Исходя из этого, Гейдрих приступил к подбору «добровольных членов».

С самого начала своего существования СД, как и все разведывательные службы, пользовалась осведомителями, которых стыдливо окрестили «добровольными членами». Название это было отчасти правильным, потому что большинство из них не получали жалованья, если не считать премий за конкретные дела или возмещения расходов, а занимались шпионажем в соответствии со своими политическими убеждениями или личными вкусами. До взятия власти служба СД насчитывала от 30 до 50 постоянных сотрудников, не более; немногим больше было количество «добровольных членов».

С середины 1934 года число постоянных агентов СД стало быстро расти, причем количество «добровольных членов» росло еще быстрее и достигло в конце концов 30 тысяч. Эти тайные агенты подбирались во всех социальных слоях. Слежке подвергалось, например, большинство преподавателей высшей школы; добровольные агенты, завербованные среди студентов, записывали их лекции и передавали конспекты в СД. Это позволяло судить о политических позициях преподавателей. К концу войны большинство осведомителей составляли женщины. Добровольцев называли теперь «доверенными людьми».

С июля 1934 года Гейдрих начал проводить в СД огромную работу по сбору и обработке документации под предлогом разработки основ для изучения социальных групп, что позволило бы определить базу политического воспитания, способного обратить в национал-социалистическую веру тех, кто еще придерживался старой идеологии. СД, используя научные и статистические методы, приступила к изучению деятельности ранее существовавших группировок марксистов, евреев, франкмасонов, либеральных республиканцев, верующих, людей свободных профессий, которые могли бы, по мнению нацистов, породить новую оппозицию. Под прикрытием этих идеологических исследований СД создала огромные архивы, которые позволили установить слежку за потенциальными оппозиционерами. Каждый раз, когда политическая обстановка требовала искупительных жертв, в их рядах проводились своего рода облавы.

Формально служба безопасности обладала своего рода монополией на политическую разведку. А вот исполнительной властью СД не располагала, поскольку находилась в структуре гестапо. Только гестапо имело право на аресты, допросы и обыски, а также право на превентивное интернирование, заключение в концлагерь и т. д. Однако службы гестапо всегда вели и собственную разведку, используя в то же время разведданные, получаемые от СД.

Разведывательная работа за границей, наблюдение за политической деятельностью эмигрантов, подготовительная работа к агрессии против других стран и создание «пятой колонны» в них, ведение идеологической войны, позволявшей вербовать союзников и агентов в тылу у противника, потребовали создания второй ветви СД, так называемой «СД-аусланд», или «секретной службы для заграницы». В этой службе числилось не более 400 постоянных сотрудников, вербовавших за границей платных помощников, а также многочисленных добровольных агентов.

Высокий уровень организации СД не был связан с именем Гейдриха. Действительными создателями административной организации СД были оберфюрер доктор Мельхорн, который отличился в ноябре 1939 года в Польше при проведении жесточайших антисемитских преследований, и доктор Вернер Бест, впоследствии рейхскомиссар в оккупированной Дании. Бывший судья доктор Бест пришел в администрацию в 1933 году. Его буржуазное происхождение и юридическое образование очень ценил Гейдрих, который часто его использовал для того, чтобы успокоить важных чиновников, которых еще пугали непривычные для них методы гестапо. Он стал позднее официальным юристом нацистской партии и опубликовал труд, озаглавленный «Германская полиция», ставший настольной книгой в области организации и деятельности полицейских служб. Что касается доктора Мельхорна, этот бывший саксонский адвокат обладал замечательным талантом организатора. Поскольку доктор Бест больше занимался управлением служб, материальным снабжением, общим бюджетом СД и его распределением, он привлек к работе доктора Мельхорна. Их усилиями была разработана система «почетных агентов», избираемых из числа особо «отличившихся» добровольцев, наиболее опытных и компетентных представителей своей профессии. Эти агенты поставляли центральной службе СД ценную информацию, что позволяло им всегда иметь точную картину состояния общества. В техническом плане они превратили СД в самую современную и наиболее оснащенную разведывательную службу Германии, а может быть, и всего мира. Мельхорн, например, довел до высшей степени совершенства картотеку службы. Карточки особо важных с точки зрения политической полиции деятелей были размещены в огромной горизонтальной циркулярной картотеке, содержащей 500 тысяч единиц. А управлял этой громадной машиной один оператор. Диск приводился в действие мотором, и достаточно было лишь нажать кнопку, чтобы мгновенно выдавалась нужная карточка. Появившаяся позднее система перфорированных карточек позволила получить более высокие результаты, но в те времена нигде ничего подобного этой картотеке, вероятно, не существовало. Когда эти сотрудники завершили свою работу, Гейдрих постарался их убрать, чтобы присвоить разработанный ими инструмент. Под предлогом разглашения каких-то данных Мельхорн был отправлен в порядке дисциплинарного наказания с длительным заданием на Дальний Восток и в Соединенные Штаты. Что касается Беста, в 1936 году он перешел в министерство внутренних дел, где занимался полицией безопасности.

После их ухода Гейдрих получил возможность осуществить на практике некоторые из своих идей в области сбора информации. Одним из самых любопытных его творений был «Салон Китти». Извращенные вкусы Гейдриха обусловили его склонность к посещению притонов и других злачных мест Берлина. У него была какая-то особая тяга к домам свиданий, и он любил часами болтать с их персоналом. Гейдрих был немало удивлен, открыв, что клиенты этих домов пускаются откровенничать, причем иногда на личные темы. Конечно, они считали, что девка слушает их по обязанности и такие саморазоблачения не будут иметь никаких последствий. Гейдрих решил использовать это обстоятельство и приказал снять через подставное лицо комфортабельный отель, который после роскошного оформления был превращен в элегантный дом свиданий. В здании техническими службами СД и гестапо было установлено специальное оборудование. Комнаты были буквально набиты микрофонами, так же как и интимные уголки в баре, а в подвалах размещена звукозаписывающая аппаратура. Старый сотрудник криминальной полиции и превосходный эксперт-криминалист, очень рано примкнувший к нацизму, Артур Небе рассказал, что, работая в полиции нравов, получил задание подобрать персонал в этот дом терпимости. Кандидатки прошли строжайший отбор, причем внимание обращали не только на их красоту и обаяние, но более всего на ум, уровень культуры, знание языков и «патриотизм». Шелленберг, рассказывая эту забавную историю, утверждал, что из соображений патриотизма туда попадали не только дамы полусвета, но и представительницы высшего общества.

Дом этот, получивший название «Салон Китти», не замедлил снискать известность среди избранной клиентуры, в особенности среди иностранных дипломатов, которым доброжелательные друзья шепнули «хороший адрес». Оттуда поступали весьма ценные сведения. Эта форма «допросов» была, разумеется, предпочтительнее, чем обычные методы разведывательных служб. Сам Гейдрих, заботясь о бесперебойном функционировании своих служб и гордый своим творением, часто совершал инспекционные походы в «Салон Китти». Но он следил, чтобы в этом случае микрофоны выключались.

Период, который привел Гейдриха от кровавой победы в 1934 году к утверждению в 1936 году на высокий пост, был по преимуществу периодом организации. За это время Гейдрих создал органы и механизмы, которые превратили его службы в беспощадную машину, потрясшую впоследствии весь мир. Он создал не только механизм гестапо, но и отобрал людей, которые заняли в нем командные посты.

В 1934 году приехал в Германию из Австрии двадцатисемилетний нацист, вступивший в СД и назначенный на службу в картотеку. Он был весьма одаренным, последовательным и трудолюбивым человеком, а также врожденным организатором и образцовым специалистом. Он сделал блестящую карьеру, перешел позднее в гестапо и возглавил службу, что принесло ему мировую известность. Его звали Адольф Эйхман.

В том же году начал свою работу в СД еще один молодой человек. Ему было двадцать три года, и он только что вступил в СС. Он закончил факультет права в Боннском университете и особенно увлекался историей, в частности эпохой Возрождения и ее политическими особенностями. Гейдрих заметил его образованность и то, что он владел несколькими иностранными языками. Этим молодым интеллигентным человеком был Вальтер Шелленберг, который в один прекрасный день станет высшим руководителем германских разведывательных служб.

Гейдрих не забыл и старых полицейских специалистов. Одним из них был Артур Небе, профессионал высокого класса. В период Веймарской республики он показал себя выдающимся криминалистом, возглавляя криминальную полицию Берлина. Он написал книгу о полицейской технике, которая высоко ценилась среди специалистов, и создал лабораторию криминальных экспертиз, где была разработана новая техника. Небе довольно рано примкнул к нацизму, и Гейдрих поспешил привлечь его в свое ведомство. Небе перетащил в особые лаборатории гестапо многих специалистов из криминальной полиции и создал там высококлассную группу экспертов.

Заместителем Гейдриха в руководстве гестапо был Генрих Мюллер, старый работник криминальной полиции Мюнхена, который нанес немало чувствительных ударов нацистам в годы подпольной борьбы Гитлера. Он подал заявление о приеме в партию, но получил отказ, что не помешало ему стать начальником гестапо.

Постепенно, благодаря отличным специалистам в разных областях, которых Гейдрих умело группировал, сложились определенные направления специализации. Один отдел занимался политической оппозицией; другой следил за деятельностью бывших членов философских и религиозных групп, а также франкмасонов. Специальный отдел наблюдал за строгим применением первых антиеврейских мер, причем его деятельность резко активизировалась после сентября 1935 года, когда в Нюрнберге были приняты расистские законы. Еще одному отделу было поручено составление «превентивных списков» для интернирования в концлагеря; был отдел, занимавшийся борьбой против «саботажников», число которых быстро росло: малейшее проявление лени или незначительная ошибка в работе квалифицировались как «саботаж»; наконец, создавалась группа для выполнения «специальных заданий» в будущем.

Начиная с 1935 года всем стало очевидно, что новый режим вынашивает агрессивные планы по отношению к большинству соседних стран. Только военные успехи и территориальные захваты могли укрепить его позиции и заставить германский народ принять диктатуру партии, получив взамен моральные и материальные выгоды.

1 марта 1935 года Саар, ставший независимым по условиям Версальского договора, был воссоединен с рейхом после голосования о возвращении в лоно матери-родины, за которое высказалось подавляющее большинство на плебисците 13 января (90,36 процента голосов).

Агенты СД и партии сыграли огромную роль в подготовке плебисцита. Они выявляли противников воссоединения и пускали в ход козыри устрашения, распространяя слухи о том, что люди, проголосовавшие против воссоединения, будут рассматриваться как изменники родины и изгоняться из страны.

Сразу после 1 марта в Сааре принялось за работу гестапо. Ведь именно через Саар в течение четырнадцати месяцев, истекших после взятия власти, беглецы из Германии пересылали в страну свою подпольную литературу; отсюда она тайно распространялась по стране, поддерживая надежды в лагере оппозиции. Из Саара осуществлялись также наиболее дерзкие рейды противников режима с целью воссоздания подпольных организаций. Гестапо разыскивало их саарских сообщников, арестовывало руководителей оппозиции и распространяло провокационные лозунги, подталкивая население к расправам над «сепаратистами» и «французскими шпионами».

В этот месяц события развертывались с невероятной быстротой. Гитлер, который в октябре 1933 года, хлопнув дверью, покинул Лигу Наций, стал понемногу раскрывать свои намерения. Скрытое перевооружение, начатое созданием тайной воздушной армии, проводилось теперь открыто. 10 марта было провозглашено создание воздушного флота, руководство которым было поручено Герингу. Это решение показало, что Гитлер оценил всю важность авиации в будущем конфликте (воздушный флот вырос с 36 самолетов в 1932 году до 5 тысяч в 1936-м и до 9 с лишним тысяч в 1939 году), но также и то, что он не доверял военным, поскольку контроль за первыми шагами перевооружения доверил одному из самых старых нацистов.

Бюджет 1935 года предусматривал выделение 262 миллионов марок для национал-социалистической деятельности за границей. Из этих фондов 29 миллионов марок предназначались для финансирования агентуры Гиммлера, тогда как рейхсверу в том бюджете осталась довольно скромная доля. Бломберг выразил протест, но Гитлер ответил ему, что агенты гестапо являются лучшими помощниками германской армии. Он пообещал Бломбергу создать службу связи между Генеральным штабом регулярной армии и штабом Гиммлера. Бломберг вынужден был удовольствоваться этим жалким утешением.

16 марта новый закон пролил бальзам на его раны: закон о вооруженных силах, принятый в этот день, восстанавливал обязательную воинскую службу и определял состав новой армии рейха в 12 корпусов и 36 дивизий численностью в 500 тысяч человек. Пресса квалифицировала это событие как «наиболее важное из всего, что произошло с 1919 года». «Бесчестье поражения стерто навеки, — писали газеты. — Это первая из крупных мер по ликвидации Версаля». Событие было отмечено торжественными церемониями, тогда как Франция и ее союзники ограничились протестом, выраженным традиционными дипломатическими средствами.

В ожидании того дня, когда новая армия станет способной пойти на завоевание Европы, СД и гестапо начали организационную подготовку оккупации будущих побежденных. Они готовили, в частности, оккупацию Франции. Пока Гитлер разглагольствовал о своих мирных намерениях, СС планировали размещение своих служб в Париже, изучая трудности, которые им придется преодолеть в этой области.

В этот же период был доведен до совершенства один из основных принципов деятельности гестапо, распространенный впоследствии на работу всех официальных германских органов, — принцип секретности.

Разведывательные службы всегда по достоинству оценивают значение секретности в своей работе. Но никогда забота о секретности не заходила так далеко, как в гитлеровских службах, где предосторожности и запреты доходили иногда до смешного. Несомненно, что в этих чрезвычайных мерах проявилась личность Гейдриха: его скрытность, коварный характер, болезненная склонность к мистериям.

Эта склонность вела подчас к оправданию убийств. Полковник Гюнтер Краппе, работник штаба армии и военный атташе в Будапеште, который в 1940 году вел переговоры с венгерским правительством о подготовке к нападению на СССР, сообщил, что один из его сотрудников был убит гестаповцами, чтобы предотвратить возможную утечку информации!

В кабинетах гестапо и СД были развешаны такого рода плакатики: «Ты должен знать только то, что имеет отношение к твоей службе; все, что ты узнаешь сверх этого, ты должен хранить в себе».

Один из сотрудников гестапо был расстрелян только за то, что сообщил другому сотруднику гестапо, не принадлежащему к его службе, сведения о выполняемой им работе.

Дела могли быть «секретными», «совершенно секретными», «секретными, но открытыми для командования» и, наконец, «секретными делами рейха». Эта четвертая категория охватывала сообщения, приказы, инструкции, уведомления, доступные для сведения только самых высоких властей рейха или определенного круга лиц.

Во время войны было установлено еще одно правило: люди, владеющие государственными секретами, «ни под каким предлогом не должны участвовать в операциях, в которых они рискуют попасть в плен к противнику». Следовательно, сотрудники гестапо и СД не должны были ни в коем случае попадать на фронт.

Мерам по соблюдению секретности был посвящен приказ № 1 от 23 мая 1939 года, направленный «всем военным и гражданским властям» за подписью самого Гитлера. Этот приказ гласил:

1. Никто не должен знать о секретных делах, которые непосредственно его не касаются.

2. Никто не должен знать больше того, что ему необходимо для выполнения возложенной на него задачи.

3. Никто не должен знакомиться с порученным ему делом ранее, чем это необходимо.

4. Никто не должен передавать подчиненным службам более того, что необходимо для выполнения определенной задачи, и прежде, чем это станет необходимым.

Эти строгие меры позволяли маскировать густой вуалью ужасные преступления, которые совершались нацистскими службами под покровом тайны. Ответственные лица, особенно из администрации концлагерей, могли безнаказанно применять любые, самые невероятные пытки, будучи уверенными, что это никогда не будет раскрыто. Те из подчиненных, кто мог бы их выдать, не осмеливались сделать это в страхе перед жестоким наказанием.

Для населения обязанность держать язык за зубами подавалась как «патриотический долг молчания», который препятствует распространению всего, что может нанести ущерб престижу страны. Так заставили молчать в течение двенадцати лет немцев, чья совесть восставала против преступлений гестаповских палачей и бесчеловечных порядков, царивших в концлагерях. Они боялись «содействовать вражеской пропаганде».

В 1939 году эти директивы стали основой для окончательной организации всей полицейской службы; было установлено постоянное и четкое разделение между службами, которые собирали информацию, и теми, кто ее использовал. Стало абсолютным правилом, что службе, составившей план операции, никогда не поручалось его исполнение.

Роковую роль сыграла погоня за секретностью и в конце войны. Когда для военного руководства стало очевидно, что сложилась безнадежная обстановка, и все были убеждены, что война окончательно проиграна, Гитлер запретил малейшее упоминание обо всем, что могло бы прояснить ситуацию: «Тот, кто не подчинится этому приказу, будет расстрелян, невзирая на чин и положение, а его семья будет интернирована». Под предлогом борьбы против «пораженчества» истинное положение вещей скрывалось до самого конца, сотни тысяч людей продолжали погибать, германские города рушились под бомбардировками, а страна была опустошена до самой крайней степени, хотя всего этого можно было избежать.

Работы по организации, отбору людей, определению принципов и методов деятельности, материальному обеспечению заняли два года и вывели службы Гиммлера и отношение к ним общественного мнения на тот «уровень», который открывал возможность для перехода к следующему этапу: распространению господства Гиммлера на всю германскую полицию.

Этот захват произошел в два этапа.

10 февраля 1936 года Геринг, как премьер-министр Пруссии, подписал текст закона, названного впоследствии основным законом гестапо. Он гласил, что гестапо поручается расследование деятельности всех враждебных государству сил на всей территории; в нем говорилось также, что приказы и дела гестапо не могут подвергаться рассмотрению административными судами. Статья 1-я этого документа заслуживает, чтобы ее процитировать: «На гестапо возлагается задача разоблачать все опасные для государства тенденции и бороться против них, собирать и использовать результаты расследований, информировать о них правительство, держать власти в курсе наиболее важных для них дел и давать им рекомендации к действию».

Эта статья определяет подлинную роль гестапо, гораздо более широкую в моральном плане, чем роль обычной полицейской службы. Агенты гестапо исполняли роль великих инквизиторов, поскольку в их обязанность входило выявление «всех тенденций»; они являлись в то же время «руководящей идейной силой» нацистских властей, поскольку на них возлагалась обязанность «давать рекомендации к действию».

В декрете о вступлении в силу закона от 10 февраля 1936 года, опубликованном в тот же день за подписью Геринга и Франка, указывалось, что гестапо имеет право применять меры, обязательные для всей территории государства. Один из параграфов декрета был принят по подсказке Гейдриха. В нем отмечалось, что гестапо «управляет концентрационными лагерями». Это был результат ловких маневров Гейдриха, направленных на то, чтобы взять под свой контроль концлагеря, из чего он надеялся извлечь значительные выгоды. Следуя своей обычной тактике, Гиммлер не стал спорить со своим подчиненным, амбиций которого побаивался. Текст был включен в документ, но Гиммлер принял меры, чтобы ограничить его применение. Управление лагерей осуществлялось до самого конца специальной службой СС.

Декрет от 17 июня 1936 года, которым Гиммлер был назначен верховным руководителем всех служб германской полиции, закрепил его победу. Этим актом все службы полиции, военизированные и цивильные, ставились под его власть.

Так была официально завершена концентрация полномочий и централизация служб полиции. В действительности эта централизация существовала де-факто с тех пор, как Гиммлер поставил под свой контроль всю политическую полицию весной 1934 года, но осуществлялась эта централизация через него, не опираясь на закон. Декрет от 17 июня дал, наконец, законный статус гестапо. Он изъял руководство полицейскими службами из компетенции земель и поставил их под контроль рейха. Тем не менее сотрудники полиции продолжали получать жалованье из земельных бюджетов; только 19 марта 1937 года специальный финансовый закон установил, что оплата сотрудников и общие расходы полиции будут покрываться из имперского бюджета.

С 17 июня гестапо было формально придано министерству внутренних дел рейха; в тот же день Гиммлер стал настоящим министром полиции, зависящим только от фюрера. Гиммлер присутствовал на заседаниях кабинета министров рейха каждый раз, когда там обсуждались вопросы, связанные с полицией, и был уполномочен защищать интересы своих служб. Это был первый этап продвижения Гиммлера к желанному для него посту министра внутренних дел, который он получил в 1943 году.

В преамбуле декрета была изложена национал-социалистическая концепция полицейской службы: «Став национал-социалистической, полиция уже не имеет своей единственной задачей обеспечение порядка, установленного парламентским и конституционным строем. Она призвана: 1) выполнять волю единственного руководителя; 2) оберегать германский народ от всех попыток его уничтожения со стороны внутренних и внешних врагов. Чтобы достичь этой цели, полиция должна быть всемогущей».

Главный хозяин полиции рейха Гиммлер объединил все ее службы и разделил их на две ветви: полицию порядка и полицию безопасности, которая объединяла следственные цивильные службы. Во главе этой полиции, централизованной, милитаризованной и проникнутой духом нацизма, Гиммлер поставил людей, прошедших строгую проверку в период завершившейся «обкатки».

Своим первым распоряжением, подписанным 25 июня, через неделю после вступления в должность, Гиммлер утвердил этих верных служак нацистского порядка в их должностях.

Во главе полиции порядка был поставлен обергруппенфюрер СС (генерал) Далюге. Эта ветвь объединяла городскую полицию, жандармерию, административную, речную и береговую полицию, пожарников, гражданскую оборону и вспомогательную техническую полицию.

Во главе полиции безопасности был поставлен Гейдрих. Эта «полиция безопасности» внесла значительные усовершенствования в деятельность всей полицейской машины. Ведь она объединила гестапо, тайную государственную полицию и криминальную полицию.

В книге, опубликованной через год в Мюнхене, уточнялось, что криминальная полиция борется против врагов государства и в качестве таких врагов следовало рассматривать: «1. Лиц, которые в связи со своим физическим или моральным вырождением отрезали себя от народной общины и в своих личных интересах идут на нарушение правил, установленных для защиты общего интереса. Против этих злоумышленников будет действовать криминальная полиция. 2. Лиц, которые, являясь ставленниками политических врагов национал-социалистического германского народа, хотят разрушить национальное единство и подорвать мощь государства. Против таких злодеев будет, не щадя сил, бороться гестапо».

Отныне политическая и криминальная полиция будут работать рука об руку во славу Гиммлера и ради процветания нацистского режима.

Во главе гестапо Гейдрих поставил своего заместителя Генриха Мюллера, который в известной мере был его руководителем уже с 1935 года, а руководство крипо доверил старому технократу Артуру Небе, который таким образом вернулся к своим исходным функциям.

Руководство СД Гейдрих оставил за собой.

Военные, по-видимому, не отреагировали на новый рост влияния партии внутри государства. Скорее всего, они не оценили всей важности такой перегруппировки. Но уже в скором будущем они получат возможность на деле убедиться в ее эффективности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.