Глава XV. ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ

Глава XV.

ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ

A realibus ad realiora[48].

В первые дни после конфискации наряд береговой охраны оставался на борту «Нормандии» и продолжал заботиться о содержании корабля, безопасности и прочих задачах. До 23 января капитан Ле Юэд, главный механик Лаборнь, главный электрик Фонтен и механик Кариу приходили на судно к 10:00 утра и продолжали обучать механиков береговой охраны использованию сложного судового оборудования.

Тридцать шесть гвардейцев были назначены в пожарную команду, их разбили на четыре вахты по девять человек в каждой. Один гвардеец во время несения вахты неотлучно находился на центральном пожарном пункте на палубе «А», другие восемь совершали круговое патрулирование судна. Каждый раз, проходя через один из 84 второстепенных пожарных пунктов, они нажимали кнопку, зажигающую лампу на контрольном пульте центрального поста. Когда зажигались все лампы, пульт отключался, и обход начинался снова.

Во время патрулирования остальные 27 гвардейцев оставались в специальных каютах на Главной палубе. При пожаре вахтенный с центрального поста мог немедленно вызвать всех одновременно, позвонив по телефону или включив сигнал тревоги. Телеграфная линия на мостике была подключена непосредственно к городскому отделу пожарной охраны.

На случай пожара «Нормандия» была отлично оснащена. На ней было 32 главных и 211 вспомогательных пожарных шкафов, в которых имелось все необходимое противопожарное оборудование: огнетушители, противогазы, асбестовые костюмы, кислородные баллоны, дополнительные брандспойты, специальные форсунки. В дополнение к этому, на судне имелись 504 точки подключения брандспойтов: по две на каждый пожарный шкаф. На северной стороне пирса № 88 имелись 74 городских выходных отверстий для брандспойтов, к которым можно было подключить по два двухдюймовых брандспойта.

Вскоре небольшой наряд береговой охраны был расширен до 275 человек и 6 офицеров. Пока они осваивали судно, США занялись подсчетом его стоимости, для чего 17 декабря была начата инвентаризация. На эту работу вместе с 50 бывшими членами команды «Нормандии» и представителями «Френч Лайн» были назначены 48 служащих Комиссии по торговому судоходству.

«Мы никогда не видели столько закоулков и закутков, — вспоминал один из инвентарных инспекторов. — Открывая дверь, мы никогда не знали, что именно за ней окажется. Мы надеялись затратить на все это десять минут, подсчитав несколько предметов мебели. Но дверь отпиралась, и нашим глазам представала комната с несчетными полками, на которых стояли маленькие коробки с иглами, нитками, лентами для волос, сувенирами, пудреницами и бог знает чем». Инвентаризация заняла три недели.

Пока решались все эти технические вопросы, в дебаты относительно дальнейшей судьбы «Нормандии» вступила новая фигура: Уильям Фрэнсис Гиббс. Гиббс видел грядущую перестройку «Нормандии» как возможность повторения своего ошеломляющего успеха с «Фатерландом»/«Левиафаном» и как возможность заработка для своей проектировочной фирмы «Гиббс & Кокс».

С человеком, у которого определенно было что сказать о «Нормандии», не консультировались. К тому времени Владимир Юркевич вновь открыл свое конструкторское бюро на Манхэттене. Ни о каких лайнерах, конечно, не могло быть и речи, и первыми судами, построенными по чертежам Юркевича в США, стали скромные буксиры и паромы. Он понимал: идет война и делать надо не то, что хочется, а то, что поручат.

Владимир Иванович занимается и научно-педагогической работой. Ряд его статей был посвящен проблемам улучшения формы корпуса, остойчивости и быстроходности корабля, океанским лайнерам будущего. В Мичиганском университете и на морском отделении Массачусетского технологического института он читает лекции по теории проектирования судов. С 1940 г. Юркевич работает техническим консультантом Управления Морского флота США.

20 декабря Правление Судового бюро по вспомогательным судам, которому официально было поручено заниматься такими вопросами, приняло решение. Оно рекомендовало перестроить «Нормандию» в «транспорт для перевозки войск». Этот тип судов перевозил личный состав и минимальное количество механизированного снаряжения из тыловых районов к побережью, близкому к зоне ведения военных действий. Один транспорт типа «Нормандии» мог доставить достаточное количество американских войск в любую точку мира, чтобы изменить там равновесие сил и сделать это быстрее, чем любое другое американское судно.

В тот же день контр-адмирал Александер ван Керен, руководитель Судового бюро, получил письмо от Гиббса, в котором тот в общих чертах излагал свой план по переоборудованию «Нормандии» в авианосец. Гиббс указывал, что узкими местами в судостроении обычно были (а) сталь и (б) силовая установка и что «Нормандия», с ее «превосходным корпусом» и турбоэлектрической силовой установкой удовлетворяла всем требованиям.

Ван-Кёрен был непоколебим. Он и адмирал Старк уже согласились с предложениями Правления по вспомогательным судам. Поэтому 22 и 23 декабря Судовое бюро и ВМФ согласовали основные вехи конверсии «Нормандию). Они решили оборудовать спальные и обеденные места для 10 000 солдат, не затрагивая существующего устройства бывшего лайнера, и установить достаточное количество орудий для отражения налетов вражеской авиации.

Прекрасно понимая, что водонепроницаемые переборки судна не отвечают боевым нормам, было решено удалить все люки из главной поперечной переборки ниже главной палубы и заварить проемы. Эти и другие необходимые изменения, запланированные Судовым бюро, должны были обойтись в 3 млн. долл. и потребовать лишь месяца работ на их реализацию, если проводить их согласно «Общим указаниям по преобразованию торговых судов во вспомогательные суда ВМФ», а не тратить время впустую на составление формальных планов. Нокс и Старк утвердили эти рекомендации 23 декабря, приказав Бруклинской военной верфи начать работы без промедления.

Теперь на пирсе № 88, там, где волны тихонько разбивались о борт все еще окрашенной в гражданские цвета «Нормандии», охраняемой нарядом береговой охраны под командованием капитана-лейтенанта Брукса, все изменилось. Капитан ВМФ Клейтон Симмерс, офицер по боеготовности из штаба Третьего военно-морского округа, человек со значительным военно-морским и техническим опытом за плечами, принял решение, которое не было трудным, — пригласить для этой работы единственного подходящего подрядчика — компанию «Робинс драйдок & репэйр», филиал верфей «Тодд».

Из соображений безопасности Симмерс приказал Робинсу предоставить списки всех иностранных рабочих. По непонятным причинам «бдительный» Симмерс не потребовал подобного списка ни у одного из 35-ти субподрядчиков.

Контракт, подписанный Робинсом, предусматривал «обеспечение самого высокого уровня безопасности для защиты судна от пожара». Со своей стороны, подрядчик должен поддерживать адекватную систему наблюдений за действиями сварщиков, резчиков и других рабочих.

Так как «Нормандия» не вписывалась в размеры любого нью-йоркского дока, Симмерс решил, что строительной площадкой станет причал № 88. В правовых целях — ив целях безопасности — Симмерс приказал рассматривать причал № 88 как филиал верфи «Тодда»/«Робинса» в Бруклине.

Для наблюдения за продвижением работ выбрали капитана-лейтенанта Лестера Дж. Скотта, 47-летнего офицера запаса, мобилизованного в ВМФ. Ко времени мобилизации «Нормандии» у него на контроле оставалась масса других проектов по перестройке судов, находящихся в пределах территории от бассейна Эри в Бруклине до верфи «Бетлехем» в Хобокене. Тем не менее Скотт был официально назначен военно-морским инспектором «Нормандии» и получил в подчинение девять помощников.

В Атлантике германские подлодки, словно хищные акулы, пускали ко дну как гражданские транспорты, так и военные корабли. Союзнический флот уничтожался гораздо быстрее, чем строился. И здесь Владимир Юркевич вновь смог проявить себя, сделав несколько новых изобретений и необычных разработок. Он придумал подводные танкеры из напряженного железобетона (патент на это изобретение он получит в 1944 г.). Испытания опытной модели были проведены во Флориде: железобетонный корпус длиной 28 м и шириной 4,3 м вмещал около 120 т нефти, приводился в движение дизелем в 150 л.с. и легко управлялся экипажем из двух человек.

Опыты дали необходимый исходный материал для разработки необычной системы морского транспорта, предпринятой Юркевичем совместно с американским радиоинженером Ф. Вудвортом. Группу железобетонных подводных танкеров длиной по 80 м и грузоподъемностью 2000 т сопровождали на переходе надводные конвоирующие корабли, один из которых управлял танкерами по радио. Первый построенный танкер этого класса получил название «Фантом».

В этот же период в бумагах Юркевича появляются первые наброски катеров на подводных крыльях, правда, устройство их довольно сложное. В отличие от знакомых нам «Ракет» и «Метеоров» с их простыми и надежными неподвижными крыльями, катера Юркевича требовали автоматического управления углом атаки подводного крыла. Такие системы удалось осуществить только в 1970-х гг., и это было сопряжено с немалыми трудностями, зато суда, построенные по такой схеме, способны двигаться при весьма сильном волнении.

Иногда после обеда выдавалось свободное время, и русский инженер любил прогуляться к причалу № 88, чтобы вновь и вновь взглянуть на французский лайнер, тихо застывший в грязном мелководье Гудзона.

«Нормандия» все еще оставалась королевой морей, выставочным залом картин, скульптуры, настенных панелей с драгоценным декором, ковров ручной работы, покрытых гобеленами кресел, превосходного серебра и посуды. Все эти работы мастеров искусства требовалось убрать и сохранить, пока конверсия не набрала нужный темп. Рузвельт приказал Судовому бюро сложить на склады все ценности в надежде когда-нибудь восстановить судно в его довоенном блеске.

Тогда, в последние дни декабря, грузовики как челноки сновали взад и вперед между пирсом № 88 и пятью крупнейшими складами Нью-Йорка. Достаточно сказать, что рабочие разгрузили около 2400 мест с ценностями «Нормандии» общей стоимостью 8 млн. долл.

Всякий раз, когда это было возможно, рабочие полностью удаляли декор из кают, его аккуратно пронумеровывали и снабжали ярлыками, чтобы облегчить восстановление после войны. Все ковры и драпировки, прежде чем попасть на склад, были тщательно вычищены, чтобы их не повредила моль или другие паразиты. Из главного ресторанного зала было перевезено около 45 т стеклянных изделий — все настенные панно, а также вертикальные напольные светильники. Ни один предмет не был разбит.

Попыталась также демонтировать четыре огромных напольных светильника со стеклянными абажурами, стоявших в главном салоне. Было снято орнаментальное стекло, но удалить высокие металлические подпорки без ацетиленовой горелки оказалось невозможно. Скотт запретил делать это на небезопасном в пожарном отношении покрытии пола.

Несмотря на демонтаж, некоторые части «Нормандии» остались нетронутыми. Например, в апартаментах «Довиль» и «Трувиль» спять дорогостоящие степные панно без повреждений было невозможно. Теперь эти номера предназначались для генералов, которые будут командовать расквартированными на нижних палубах войсками.

Также нетронутыми оставили синагогу, церковь и театр. В театре даже установили дополнительные кинопроекторы, чтобы можно было демонстрировать кинокартины целыми сутками, давая возможность каждому находившемуся на борту солдату посмотреть новый фильм примерно раз в три дня.

Естественно, ВМФ не мог ждать, когда «Нормандия» будет полностью «раздета» перед началом конверсии. Поэтому за день до Рождества 1941 г. 1759 рабочих Робинса вместе с 675 другими рабочими, нанятыми субподрядчиками, поднялись на борт французского лайнера. Перестройка «Нормандии» началась совершенно открыто, на виду у всех.

Внезапно «Нормандия» снова ожила при содействии армии столяров, водопроводчиков, паропроводчиков, жестянщиков, сварщиков и прочих ремесленников, переделывавших ее в военную машину, в войсковой транспорт, способный полностью изменить стратегическое равновесие сил одним своим скоростным рейсом.

Быстрота стала лозунгом дня. Адмирал Старк хотел, чтобы «Нормандия» была перестроена, оборудована, укомплектована, проверена, заправлена топливом, загружена продовольствием и готова к приему на борт войск не позднее 31 января — менее, чем через пять недель.

Рабочие трудились двадцать четыре часа в сутки, в три смены, и место их работы по ночам освещали гигантские прожекторы, расставленные на палубах. Для тех, кто наблюдал за этим с шоссе Вестсайда или с нью-йоркских небоскребов, «Нормандия» теперь сильно изменилась. Ее гражданские цвета, кое-где потускневшие за 27 месяцев стоянки в порту, сменились камуфляжной окраской, которая, казалось, преобразила даже форму ее корпуса.

Рабочие, как акробаты, карабкались по бортам парохода и наваривали стальные заглушки на три нижних ряда иллюминаторов. Другие сбивали с корпуса судна золоченые буквы, потому что Рузвельт решил переименовать «Нормандию», как в свое время президент Вильсон переименовал «Фатерланд» в «Левиафан».

Стремясь подчеркнуть французское происхождение судна и напомнить вишистской Франции об исторической дружбе с США, Рузвельт выбрал для судна название «Лафайет» (Lafayette). Как «Лафайет» «Нормандия» и была включена в список судов ВМФ под кодовым обозначением АР — 53.

Зоркие наблюдатели могли отметить другую потрясающую новость на борту «Нормандии»: на се верхних палубах появилось вооружение. Четырнадцать 50-миллимитровых зенитных орудий были установлены на специально сооруженных платформах на палубах «А», Прогулочной и Шлюпочной. Кроме того, на Солнечной и Прогулочной палубах установили двадцать четыре 20-миллиметровых станковых пулемета.

Но более значительные изменения произошли внутри гигантского пассажирского лайнера. Везде, где нашлось место, устанавливали койки для 14 800 солдат; 2000 из них — на застекленной Прогулочной палубе, остальные — в каютах на палубах с «А» по «Е».

Это были так называемые «стоячие» койки — сборные рамы из стальных трубок. Их было два типа: двойной высоты, с металлической сеткой (для младших офицеров и членов судовой команды) и четырехкратной высоты с парусиновым полотнищем (для солдат). В каютах, где раньше было по две двухэтажных кровати, теперь могли разместиться 22 человека на четырехуровневых койках.

Рабочие также перестроили большую часть основных общих помещений для использования в военное время. Они превратили «собачник» в арсенал, детскую игротеку — в радарную комнату, ресторан-гриль — в офицерскую кают-компанию, а зимний сад — в войсковую душевую (28 прямоугольных окон зимнего сада, расположенных по дуге обтекаемой надстройки «Нормандии», были закрыты изнутри оцинкованными железными щитами).

Главный ресторанный зал, лишенный стеклянных панелей и светильников, превратился в столовую с оборудованием для стерилизации солдатских подносов и кранами для подачи горячего кофе из кухни со скоростью 9450 литров в сутки.

Открытый плавательный бассейн второго класса был закрыт, став оружейной платформой. Дистилляционная установка, установленная в бассейне, могла вырабатывать в сутки 907 200 л питьевой воды из морской. Большинство судовых баров было преобразовано в солдатские столовые.

Установка для сжигания отходов разместилась в спортивном зале первого класса, а судовой магазин печатной продукции был преобразован в арестантскую. На месте магазина «Бон-Марше» установили фонтан для питья. Судовой морозильник, располагавшийся в переднем трюме, стал складом боеприпасов.

Что касается огромных окон главного салона и других общих помещений, откуда пассажирам первого класса «Нормандии» открывался великолепный вид на океан, все они были замазаны двойным слоем черной краски.

На судне появились другие типы военного оборудования: параваны для отражения плавучих мин, боевая система телефонной связи, прожектора, светосигнальные аппараты, прачечное оборудование, аппараты по производству льда, шлюпочные выстрелы, спасательные илоты, ограждение от осколков вокруг ходового мостика и сети для высадки войск через борта.

Машинные отделения «Нормандии» остались без изменений, за исключением табличек на французском языке. Группа переводчиков ВМФ заменила их табличками на старом и простом флотском английском.

Были изготовлены стальные заглушки для множества грузовых портов, сходных проемов и прочих отверстий на огромных бортах «Нормандии», но Робинс раз за разом оттягивал их установку, так как через них было удобно загружать различный инвентарь.

Перед началом перестройки меры безопасности вокруг судна были чрезвычайно ужесточены. Но теперь, несмотря на специальные распоряжения Рузвельта, в системе безопасности царил кавардак: ситуация осложнялась прибытием и передвижением 2500 рабочих в условиях невероятного шума, беспорядка и неразберихи.

«Когда компании-подрядчики начали посылать на борт своих рабочих, это было смеху подобно, — вспоминает гвардеец береговой охраны P.M. Эпстейн. — Предполагалось, что горстка таких людей, как я, обеспечит проверку тысяч людей. У них были значки — "Тодд", "Робинс" и другие. Бог мой, вы могли бы нацепить значок с Микки Маусом и спокойно пройти на борт».

В это время широко распространился слух, что нью-йоркский порт доступен для всякого рода диверсий. И ближе к концу декабря газета «Пи-Эм» поручила репортеру Эдмонду Скотту проверить достоверность этих слухов. 3 января Скотт представил свой отчет. «Мы не напечатали его тогда, — писал позже редактор «Пи-Эм» Ральф Ингерсолл, — поскольку он мог послужить прямым планом для диверсии». Потом эта история все же была напечатана.

«Последние два дня, — писал Скотт в своем рассказе, — я блуждал по "Нормандии". Я устраивал воображаемые поджоги, закладывал воображаемые "адские машины ". Я успешно "уничтожал " несчетное число раз второе по величине судно в мире».

Скотт приступил к выполнению поставленной задачи, вступив в местное отделение № 824 Международной ассоциации портовых грузчиков. Доброжелательный агент союза помог ему получить скидку в 4/5 вступительного взноса. Тот же самый агент назначил его в бригаду, которая занималась демонтажем дорогостоящей обстановки ар-деко и ее загрузкой в складские грузовики.

Оказавшись на судне, Скотт обнаружил, что может ходить везде, где ему вздумается. Он писал, что любой настоящий диверсант мог сделать то же самое: «Он может запереться в судовом туалете на 15 минут, как это сделал я. Он мог принести спички и сигареты и закурить на судне, как это сделал я. Он мог болтаться возле бочек с упаковочной стружкой, как это делал я».

Перед тем, как напечатать рассказ Скотта, Ингерсолл сообщил все подробности капитану Чарлзу X. Зеерфоосу, начальнику антидиверсионного отдела Морской комиссии США. «Зеерфоос даже не переспросил названия судна, — писал позже редактор. — Он только сказал: "Лучше уберите своего репортера подальше оттуда, пока его не застрелили". Он сказал нам, что у нас неточная информация, что он не желает продолжать дальше этот разговор».

К середине января 1942 г. США начали отправлять солдат в Северную Ирландию, чтобы высвободить британские дивизионы для сражений в Северной Африке, на Среднем и Дальнем Востоке. ВМФ имел десяток судов, построенных или преобразованных для этих целей. Ни одно из них, однако, не обладало скоростью хотя бы в две трети от скорости «Нормандии», которая должна была увеличить войсковую емкость на 18 000 человек к 1 февраля.

«Нормандию» могли поставить в график для перевозки очередной (третьей) партии, но случится так, что очередная партия американских войск попадет в Северную Ирландию только 30 апреля, когда восемь судов перевезут за один конвой 13 924 человека.

Постепенно перестройка на борту «Нормандии» начала затрагивать целостность её противопожарной системы турбоэлектрохода, что не было замечено ни Скоттом, ни Бруксом. К примеру, рабочий, монтировавший средства управления и приборы на мостике «Нормандии», отключил оба рубильника управления пожарным ревуном. Окончив свою работу, он, естественно, забыл их снова включить.

На борту имелся телеграфный аппарат для передачи пожарной тревоги с «Нормандии» на берег, соединявший мостик с пожарной охраной Нью-Йорка. «Френч Лайн» арендовала эту линию у телеграфной компании, но 7 января расторгла договор с ней, так как больше не несла ответственности за судно. Когда об этом узнал Брукс, то повесил на трапе объявление с указанием местонахождения на причале ближайшей коробки городской пожарной тревоги.

Нельзя сказать, что никто не заботился о противопожарной безопасности на «Нормандии». Напротив, Симмерс приказал компании «Уолтер Кидд» провести инвентаризацию противопожарных средств на борту будущего транспорта. Обнаружилось, что лишь половина из 660 огнетушителей находилась в рабочем состоянии, и лишь 10% из них отвечали американским нормам. Кроме того, в ходе проверки обнаружилось, что фитинги шлангов брандспойтов, гидрантов и клапанов имеют французские размеры и конструкции. К ним нельзя было подсоединить оборудование американского типа.

Симмерс не стал менять огнетушители, но приказал «Кидду» начать замену клапанов и фитингов на соответствующие американским стандартам так, чтобы рядом имелись французский вентиль для подключения французского разъема и американский вентиль для подключения американского.

Симмерса не слишком беспокоила невозможность быстрой смены вентилей, потому что он знал о существовании двухдюймовых брандспойтов, подключенных к гидрантам на пирсе № 88. Хотя он обязан был знать, что эти пожарные брандспойты были нестандартные. На самом деле они просто соединяли городскую водопроводную магистраль с насосной системой «Нормандии», обеспечивая судовой водопровод городским давлением.

Симмерс также обязан был знать и о том, что пожарные наблюдатели «Робинса», присутствовавшие во время выполнения работ но резке или сварке, не были проинструктированы о действиях на случай возгорания. Им роздали по листку с инструкциями и в течение десяти минут рассказали о задачах каждого, ни у кого из них не было опыта борьбы с огнем.

Все, что творилось на борту «Нормандии», и без того было достаточно запутанным, но теперь ко всему этому добавился новый элемент беспорядка, который давал о себе знать, хотя в начале перестроечных работ и не получил широкой огласки. «Нормандия» должна была стать судном ВМФ, но у флота на тот момент было безнадежно мало людей. По мере спуска на воду сотен новых судов ВМФ испытывал большие трудности с укомплектованием экипажей для них. «Нормандия» нуждалась в экипаже из 1000 человек.

Адмирал Старк и генерал Маршалл подробно обсудили эту проблему. Старк предложил, что будет лучше передать контроль над «Нормандией» армии, так как у нес не было серьезной нехватки ресурсов личного состава, к тому же судно предполагалось использовать для транспортировки сухопутных войск. Маршалл принял это с условием, что ВМФ сам закончит перестройку с внесением изменений в планировку, чтобы они удовлетворяла требованиям армейских кораблестроителей и морских инженеров. Старк согласился с этими доводами.

Передача произошла в середине января, и почти сразу на судне появились армейские технические эксперты. Неудивительно, что они нашли массу недоработок, поскольку у них были иные требования, из-за чего работы по перестройке приостановились как минимум на неделю.

Тем временем в Вашингтоне Старк пересмотрел свое решение. Да, людей было мало, но чем больше он думал об этом, тем меньше он хотел утратить контроль над «Нормандией». Она была слишком большой рыбой, чтобы позволить ей так легко сорваться с крючка. Поэтому ближе к концу января Старк вновь встретился с Маршаллом. ВМФ хотел снова заполучить «Нормандию». В итоге Маршалл пожал плечами и согласился.

На «Нормандии» работа снова остановилась — почти вес армейские изменения были отменены. А за окном было уже 26 января, и до намеченного отправления «Нормандии» оставалось пять дней. Стало ясно, что утвержденный график окончательно сорван.

Адмирал Адольфус Эндрюс, командующий третьим округом ВМФ, написал Ван-Кёрену, что из-за споров между армией и ВМФ «Нормандия» не сможет покинуть Нью-Йорк до 14 февраля. Она прибудет в Южный Бостон для докования и работ над подводной частью 15 февраля, отчалит 22-го, вернется в Нью-Йорк через день и будет готова к приему войск 25 февраля. Вряд ли к этому сроку удастся завершить все намеченные работы. Казалось, что «Нормандия» опять отправится в свой первый рейс с сотнями рабочих на борту.

Между 27 и 30 января отдел снабжения ВМФ в Белфасте начал доставку на пирс № 88 1413 тюков со стандартными для флота спасательными жилетами, или, как их называют американские летчики и моряки, — Mac Wests[49]. В каждом 18-килограммовом тюке, обернутом в непромокаемую бумагу и помещенном в пеньковый мешок, содержалось по десять жилетов. Сами жилеты были сделаны из парусины, набитой яванским капком, — маслянистым растительным волокном наподобие хлопка.

Тюки с жилетами были доставлены на причал для последующей загрузки на военный корабль «Лафайет» и распределения по разным помещениям. Но причал был забит солдатскими койками, поэтому тюки перенесли на «Нормандию» и аккуратно сложили в главном салоне.

Командир подразделения береговой охраны Брукс решил, что эти узлы пожароопасны. Он приказал своим людям не курить в помещении (фактически же всем находящимся на борту запрещалось курить где-либо на судне).

Брукс спросил у Германа Миникина, инспектора «Робинса», ожидаются ли сварочные или резочные работы в главном салоне. Миникин заверил его, что никаких работ там не планируется.

31 января на борту «Нормандии» появился кандидат в командиры. Им должен был стать Роберт Си. Коман, тридцатитрехлетний ветеран ВМФ. В последнее время он командовал линкором «Нью-Мексико», выжившим после налета на Перл-Харбор. «Нью-Мексико», как и «Нормандия», имел турбоэлектрическую силовую установку. ВМФ надеялся, что это поможет капитану справиться с новым подопечным.

Коман встревожился, узнав, что прибыло менее 500 членов предполагаемой команды «Нормандии» и основная их часть прибыла всего несколько дней назад. В целом ВМФ назначил на «Нормандию» 1652 человека, то есть примерно на 300 человек больше, чем требовалось для се обслуживания как пассажирского лайнера. Среди них было 653 матроса, 180 механиков и слесарей (включая 125 электриков), 97 писарей, кладовщиков, фармацевтов и горнистов, 81 интендант (включая 58 поваров), 180 служащих столовой, и персонал машинного отделения — 461 человек.

Команда, мало знакомая с судном, представляла серьезную проблему. Обычно «зелёным» ее членам давали недели, а то и месяцы на ознакомление, не говоря уже о таком большом, сложном и далеком от американских стандартов корабле, каким была «Нормандия». Но Америка участвовала в войне, и о стандартной практике не могло быть и речи.

Прибытие на «Нормандию» нового капитана не искоренило хаос и не ускорило подготовку судна к отплытию. Коман был лишь кандидатом на должность командира корабля и получит реальную власть только после укомплектования судна личным составом. Это было строгой политикой ВМФ. Казалось, что во время конверсии власть распределялась между капитаном-лейтенантом Скоттом, представлявшим здесь капитана Симмерса, офицера по боеготовности из штаба Третьего округа ВМФ, и капитаном-лейтенантом Бруксом, командиром подразделения береговой охраны.

Однако имелся и более высокий авторитет: адмирал Адольфус Эндрюс, командующий третьим округом ВМФ. Но по флотскому распорядку «руководитель не должен управлять или отвечать за техническую работу, проводящуюся в его округе, но должен вести все необходимые дела с ответственным за это офицером».

Через день после прибытия Комана рабочие начали установку коек в каютах пожарной бригады береговой охраны на Главной палубе. На время обустройства помещения пожарная бригада была переведена во временные квартиры на палубе «А», располагавшиеся под Главной палубой и не имевшие прямой телефонной связи с центральным пожарным пунктом. Поэтому члены пожарной бригады постоянно находились возле старой квартиры, чтобы иметь возможность получить сообщение с поста и передать его вниз остальному составу бригады.

Скотту сообщили об этом, но он не счел это важным, чтобы передать его своему начальнику. Симмерс был занят другой проблемой «Нормандии»: опасностью опрокидывания. Несколько раз в процессе перестройки инженеры береговой охраны замечали, что даже небольшое смещение балласта драматически отзывается на остойчивости судна. Однажды перемещение 20 тонн воды с левого борта на правый оказалось достаточным, чтобы вызвать 2-градусный крен. Все время пребывания у причальной стенки «Нормандия» слегка кренилась. Это происходило по двум причинам:

1. На борт судна были погружены тонны коек, запасов и других материалов без учета влияния их веса на баланс судна;

2. На дне причального бассейна образовались большие и неравномерные отложения ила.

К началу 1930-х гг., когда был построен пирс № 88, дно было углублено до уровня 14 м, что соответствовало средне-низкому уровню воды. С полной загрузкой осадка «Нормандии» составляла 10,4 м у носа и 11,3 м у кормы. Глубина в 14 м обеспечивала достаточный клиренс до тех пор, пока она поддерживалась проводимым время от времени драгированием. Но землечерпание было невозможно с начала простоя «Нормандии» в Нью-Йорке, то есть с августа 1939 г.

Сантиметр за сантиметром ил и грязь медленно нарастали, пока дно не поднялось до максимальной отметки в 10,4 м при самом низком уровне воды и до 11,3 м — при высоком. Другими словами, «Нормандия» полностью сидела на грунте при низком уровне и почти полностью сидела на нем во время прилива. Само по себе это не было опасным, хотя потребовалось бы удалить ил прежде, чем «Нормандия» выйдет из причального дока. Из-за того, что иловый нарост был неравномерным, во время отлива у бывшего лайнера возникал небольшой крен.

Контора Симмерса располагалась в центре Манхэтгена, и он мало бывал на «Нормандии». Однако, узнав об этой проблеме, он приказал Скотту и Бруксу держать «Нормандию» в удифферентованном состоянии и для уменьшения се склонности к крену постоянно держать се балластные и топливные танки наполненными. Его приказы смогли бы помочь удержать судно и придали бы ему всю возможную остойчивость. К сожалению, они не были выполнены.

Вашингтон также был обеспокоен остойчивостью «Нормандии», а остойчивостью в море — особенно. Очевидно, что министра ВМС Нокса волновало потенциальное влияние на американский боевой дух возможности потерять в море полностью загруженную войсками «Нормандию». Поэтому 1 февраля на высоком уровне было принято решение по удалению большей части надстройки «Нормандии», то есть практически всего, что находилось выше Прогулочной палубы: апартаменты «Довиль» и «Трувиль», теннисные корты, променад для собак и основные общие помещения — ресторан-гриль, курительный салон первого класса, главный салон и прочее. Речь шла о срезке 10 800 кг конструктивной стали, т.е. о катастрофическом изменении профиля и характеристик «Нормандии». Теперь что бы ни произошло с ней после войны, она уже никогда не будет красивым и изящным дворцом ар-деко довоенных дней.

Официальные лица ВМФ оцепили, что эта работа займет месяц-два. По неизвестным причинам департамент ВМФ не сообщил никому в Нью-Йорке об этом важном решении. В результате работы продолжались и, в некоторых случаях, — даже на тех самых палубах, которые были запланированы к удалению.

Рузвельт услышал о планах по удалению верхних палуб «Нормандии» и переносе даты ее отплытия. Его реакция была немедленной: он заявил, что не потерпит никаких отсрочек. Старк обсудил создавшееся положение с Рузвельтом, но единственное, чего он добился, — разрешения президента на удаление надстройки, как только можно будет на пару месяцев освободить судно от решения транспортных задач.

Находясь на «Нормандии», Коман понял, что нет способа заставить отчалить судно 14 февраля: ведь до этого дня оставалось всего две недели. Две трети его команды к началу февраля так и не прибыли, перестройка все еще оставалась незавершенной, а новый технический персонал должен был успеть провести испытания оборудования.

Коман блуждал по гигантскому судну, пытаясь вообразить себе миг, когда он отведет «Нормандию» от причала и направит её в Бостон. В глубокой задумчивости он забрел в главный салон, где были сложены тюки со спасательными жилетами. Теперь это был главный отсек отдыха войск, слабо напоминавший некогда великолепное помещение, где каждый день после полудня пассажиры первого класса слушали orchestre symphoniquc de 6 musiciens[50], каждый вечер танцевали под музыку джаз-оркестра из десяти музыкантов и частенько заходили сюда перекусить, поиграть в карты или просто поговорить.

Здесь еще остались некоторые декоративные элементы — четыре трехметровых напольных светильника. Когда-то они были покрыты рифленым стеклом, но теперь оно было на складах. От былого великолепия остались лишь четыре голых стальных каркаса.

Коман представил себе, как это помещение заполнят 800 армейских офицеров, и вдруг подумал о качке судна в бурном море. В этом случае стальные каркасы могут представлять опасность. Он решил, что их нужно срезать до 50-сантиметровых оснований, которые можно было использовать под сиденья.

Будущий капитан военного транспорта не имел полномочий на выполнение подобных работ, поэтому вечером он позвонил Скотту и изложил свою идею. Он также предложил уложить в этом помещении линолеум того типа, который был принят в ВМФ. Скотту понравились обе идеи.

Па следующий день, 8 февраля, на судне показались укладчики линолеума: несколько нанятых из компании «Трайборо карпет» рабочих во главе с Эдвардом Дж. Салливаном, бывшим ольдерменом из Гринич-виллидж. Укладывая линолеум поверх прежнего паркетного пола, Салливан и его люди вновь и вновь перемещали кипы спасательных жилетов. Ко времени окончания рабочей смены жилеты были разбросаны но всему главному салону.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.