Сколько и откуда

Сколько и откуда

Уникальная особенность русской истории последнего столетия – урбанизация, не имеющая себе равных по интенсивности и кратковременности. По преимуществу деревенская страна (доля городского населения в предреволюционной России составляла 15 %) за 70 лет советской власти стала страной горожан (в 1989 г. в деревне жило менее трети населения). Десятки миллионов крестьян в течение 1–2 поколений превратились в городских жителей.

Процесс, достигший своего пика в конце 1920-х годов, начался в столицах России много раньше. В частности, рост населения Петербурга конца XIX – начала XX веков воистину феноменален среди других европейских городов.

При наблюдаемой всеми современниками и исследователями русской жизни последних предреволюционных десятилетий культурной пропасти, лежавшей между городом и деревней, огромные потоки крестьян, ежегодно затоплявшие столицу, не могли не привести к катастрофическим изменениям в социальном балансе. Вероятно, они и стали в конечном итоге едва ли не основной причиной событий 1917 г. и конца петербургского периода русской истории.

Петербург, подобно Москве и большинству других крупных европейских городов, населен приезжими. И все городское население, и рабочий класс столицы росли по преимуществу благодаря миграции. С конца XIX века коренные петербуржцы всегда составляли менее трети населения города. Естественный прирост на протяжении 1860-х – 1900-х годов никогда не превышал 28 % от общего годового прироста населения.

Таблица 3.1. Доля коренного населения среди жителей Петербурга

Из пяти главных российских сословий (дворяне, лица духовного звания, потомственные граждане, мещане, крестьяне) в столице преобладали именно последние, и чем дальше, тем больше.

Таблица 3.2. Крестьяне в Петербурге. 1869-1910

Полужирным курсивом показан индекс роста числа крестьян (крестьянок) по сравнению с данными предыдущей переписи.

Подавляющее большинство крестьян были горожанами в первом поколении. Согласно петербургской переписи 1910 г., в столице родилось 41 % дворян, 57 % мещан и только 24 % крестьян (в 1900 г. – 22 %). Среди крестьянских детей до 10 лет в Петербурге родилось 65 %, среди крестьян в возрасте от 16 до 30 лет – 11 %, от 31 до 40 – 6 %.

Крестьянское население Петербурга росло куда быстрее численности горожан других сословий. При этом город практически не делился на специфические «крестьянские» и «некрестьянские» части. Недавние деревенские жители предпочитали фабричные (Нарвская, запад и север Василеостровской, запад Выборгской частей) и торговые (Спасская, Московская части) районы. Но постепенно они начинали решительно преобладать и в аристократическом центре (Литейная, Казанская, Адмиралтейская части). А затем – и во всех участках и частях города. В 1910 г. их доля составляла у мужчин от 87,9 % населения (в 3-м участке Спасской части) до 54,1 % (в Лесном), а у женщин от 81,7 % (в Петергофском участке) до 51,0 % (в 3-м участке Казанской части). Наименее крестьянскими были части города, окружавшие административный центр: (запад Васильевского, юг Петроградской, район Мещанских и Казанской, Моховой и Гагаринской улиц), но и здесь они составляли более половины всех жителей.

Столица России – крестьянский город по преимуществу. И в этом смысле Петербург не отличается от других мегаполисов эпохи индустриализации. Другое дело – русская специфика. По точному определению Ленина, Россия – страна многоукладная. Разница между крестьянами, как правило, неграмотными, не испытывавшими потребности в деньгах, жившими почти натуральным хозяйством, и коренным населением имперской столицы, четвертого по величине города Европы, колоссальная. Это почти разные народы. Перечитайте «Мужики» Антона Чехова.

Петербург – первый значительный населенный пункт, увиденный крестьянином после родной деревни. Все внове: железная дорога, конка, многоэтажные дома, электрическое освещение, многолюдство, водопровод, ватерклозет.

Рис. 1. Доля крестьян-мужчин среди мужского населения полицейских участков Петербурга: а – по переписи 1881 г., б– по переписи 1910 г.

Русский север и северо-запад – основной поставщик крестьян-мигрантов в столицу – заселен редко. Деревни отстоят друг от друга на десятки верст. Сеть путей сообщения разрежена. Крестьянин проживает всю жизнь в окружении односельчан. Поездка в соседнюю деревню, на базар, в волость – события редкие и значительные. Опыт городской, тем более, столичной жизни в этих условиях представлялся погружением в своеобразный антимир.

Горожанин живет в среде, где ему поневоле приходится тесно соприкасаться с людьми отличного от него социума, имущественного положения, культурного уровня, обыкновений. Вся городская жизнь строится на социальнокультурных контрастах. Социальная разношерстность ведет к сосуществованию горожан, придерживающихся прямо противоположных норм поведения. Добродетельный семьянин делит кров или соседствует на рабочем месте с кутящим холостяком или проституткой, законопослушный – с вором и хулиганом, безбожник – с богобоязненным, пьяница – с трезвенником, Челкаш – с Гаврилой. Столичная специфика – ролевой стресс.

К тому же Петербург – один из немногих мегаполисов Европы, где почти не чувствовалась так называемая горизонтальная сегрегация. Нет ни бедных кварталов, ни богатых. В подавляющем большинстве полицейских частей и участков (напомним части: Адмиралтейская – между Невой и Мойкой, Казанская – от Мойки до Екатерининского канала, Спасская – от Екатерининского канала до Фонтанки, Литейная – между Невой, Фонтанкой и Невским проспектом и Лиговкой, Коломенская – от Крюкова канала до Невы, от Мойки до Фонтанки, Нарвская – от Фонтанки на юг до Екатерингофа, Рождественская – между Староневским, Лиговкой и Невой, Александро-Невская – к востоку от Лиговки до Невы, Петербургская, Выборгская, Василеостровская) все населяющие город сословные и социальные группы представлены почти в тех же пропорциях. Не было кварталов «рабочих», «гвардейских», «мещанских» и т. п.

Конка, трамвай (не говоря уж об извозчиках) не по карману ни студенту, ни крестьянину-отходнику, ни вдове мелкого чиновника. Вот почему всякий предпочитает жить поближе к месту работы. А для торговцев, строителей, трактирщиков, ремесленников это значит – рядом с потребителем.

Статус и общественное положение выявляли не столько квартал и улица, сколько этаж. Каждый дом – социальный Ноев ковчег, где жили и люди знатные, богатые (в лицевых квартирах бельэтажа), и средний класс (3 —4-й этажи лицевых корпусов), и бедняки (в сдаваемых внаем комнатах дворовых флигелей и под крышей). В этом же доме могли помещаться лавки, трактиры, ремесленные мастерские, где работали и жили крестьяне-отходники.

Огромная масса отходников тем самым была лишена и своего социального гетто, где на скамеечках во дворах сидели бы знакомые старухи и можно выпить с земляком в трактире, где ты завсегдатай. Где дети коллег играли бы в пристенок или лапту. Но город принадлежал «чистым», мужики оказывались в нем в роли нынешних гастарбайтеров, т. е. почти на нелегальном положении.

Социальный контроль ослабевал. Сила деревенской общины – соседей, отца, матери, жены – отсутствует. То, что прежде казалось недопустимым, в столице терпимо, желательно или даже обязательно. И наоборот, простонародное, мужицкое отрицается.

Обычное право, играющее в русской, особенно простонародной жизни решающую роль, ставится под сомнение. Хозяин становится отцом, клиент – важней родного дяди. Супружеская верность деревенской жене подвергается испытанию распущенными городскими девицами. Пьянство, гармоника, трактир, молодухи, байстрюки… Царство «желтого дьявола». И, тем не менее, большинству «питерщиков» удавалось приспособиться к столице.

Решающую роль играл механизм земляческой взаимоподдержки. В этом коконе вырастала русская купеческая молодежь. Этот купол защищал деревенского парнишку и делал его горожанином, а подчас и владельцем собственного предприятия.

Земляческой солидарности среди русских крестьян в Петербурге и посвящены последующие главы книги. Но речь пойдет не обо всех «питерщиках», а только тех из них, кто, говоря сегодняшним языком, был вовлечен в малый бизнес.

Петербург притягивал к себе крестьян-отходников из многих губерний европейской России (табл. 3.3), прежде всего Севера, Нечерноземья, Верхнего Поволжья.

Таблица 3.3. Численность крестьян-петербуржцев по губерниям приписки (в тысячах)

Как видно из табл. 3.3, вначале, в 1869 г., наиболее активными отходниками были крестьяне Ярославской, Тверской, Петербургской и Костромской губерний. А к 1910 г. вперед вырываются тверичи, за ними ярославцы, потом уроженцы Петербургской и Псковской губерний.

Таблица 3.4. Динамика численности петербургских крестьян (индекс роста численности по сравнению с прошлой переписью)

В периоды быстрого промышленного роста (1870-е и 1890-е годы) быстрее всего увеличивалась численность уроженцев Витебской, Псковской и Новгородской губерний. Они поставляли в Петербург наименее квалифицированных и грамотных крестьян. Часть из них шла в подсобные рабочие (дворники, землекопы, домашнюю прислугу), другие перерабатывались городом и становились фабричными рабочими.

Что касается губерний промысловых (прежде всего Ярославской и Костромской), то число их уроженцев тоже росло, но медленнее. И, что характерно, в основном за счет крестьянок. В городе сложилось устойчивое ядро мужчин, уроженцев этих губерний, вросших в город достаточно, чтобы вызывать жен из родных деревень.

Распределение крестьян – уроженцев разных губерний в столице можно определить только по результатам одной городской переписи – 1881 г. (в других переписях эти сведения просто не фиксировались). В Петербурге крестьяне земляки, как уже было сказано, селились гораздо менее кучно, чем, скажем, национальные меньшинства[61]. Отличались уроженцы Ярославской губернии (их было больше в районе рынков), Калужской (они тяготели к Ямской слободе). А псковичи и витебцы и в городе старались держаться поближе к родным местам – первые у Варшавского вокзала, а вторые – у Царскосельского (Витебского) вокзала.

Итак, нас будут интересовать не все крестьяне, мигрировавшие в Петербург, а те, кто приезжал с определенным ремесленным навыком или возможностью его получить.

Можно представить себе такую географическую карту: европейская Россия усеяна пятнами различных цветов и размеров. Каждый цвет соответствует определенной специализации отхода, размер – количеству крестьян, отправляющихся в столицу. Такая карта напоминала бы большую новогоднюю открытку: множество непересекающихся кружков разных цветов и размеров.

Крестьянский отход в Петербург из каждого географического района Великороссии специализировался на определенной профессии. У каждой деревни и волости есть и свое неземледельческое ремесло, и место, где за это умение платят деньги.

Рис. 2. Губернии Российской империи с наибольшим числом отходников в Петербург

Рис. 3. Ярославская губерния

Рис. 4. Костромская губерния

Рис. 5. Тверская губерния

В материалах Петербургской купеческой управы, регистрировавшей лиц, желавших заняться в Петербурге собственным бизнесом, поражает сравнение общего количества «питерщиков» из разных губерний с процентным соотношением тех, кто получил «торговые свидетельства», то есть, по-нашему, лицензию на организацию собственной компании.

Таблица 3.5. Распределение крестьян, выбравших торговые свидетельства в Петербурге, по губерниям приписки

К области преимущественно торгового и ремесленного отхода относилась, прежде всего, Верхняя Волга. Широкая полоса охватывала Корчевский, Старицкий, Кашинский и Калязинский уезды Тверской губернии, всю Ярославскую губернию, Солигаличский, Галичский, Чухломской, часть Буйского и Кологривского уездов Костромской губернии, Грязовецкий уезд Вологодской губернии.

Ядром этого региона стала Ярославская губерния, крестьяне которой могли добиться в Петербурге больших успехов, чем любая другая земляческая группа (исключая иностранцев и национальные меньшинства).

Еще один компактный район, дававший Петербургу целовальников и извозчиков, протянулся по обе стороны Оки. Он охватывал несколько волостей Коломенского и Серпуховского уездов Московской губернии, Зарайского уезда Рязанской губернии, Каширского, Веневского, Алексинского и Одоевского Тульской губернии, Боровского и Малоярославского Калужской губернии.

Интенсивным был отход (в основном строительных рабочих) из Петрозаводского уезда Олонецкой губернии.

Фабрично-заводские рабочие, женская прислуга, чернорабочие, землекопы направлялись в Петербург по преимуществу из Псковского, Порховского, Великолуцкого уездов Псковской губернии, Демянского, Старорусского, Новгородского и Крестецкого уездов Новгородской губернии, Новоторжского, Вышневолоцкого, Ржевского и Тверского уездов Тверской губернии, Гжатского, Сычевского, Юхновского уездов Смоленской губернии, Дрисского и Лепельского уездов Витебской губернии.